Он вам рассказывал, зачем это делает? тихо спросило я-оно. Ведь именно сейчас, в поездке, он должен был бросаться со всем этим в глаза. Теслектрический генератор у него был под рукой, в купе, но к насосу ходил сюда, в арсенал. Именно потому вы так разнервничались, правда? Он не мог с этим прятаться, как прятался в своей лаборатории. Скажите, пожалуйста. Он объяснял когда-нибудь? Почему так? Одно на завтрак, другое на обед.
Перед Уралом, когда я заметила, что это сильнее его, мы поссорились, и она прервала. Он назвал это, pardon pour le mot, клизмой для ума. Сказал, что до полудня ему в голову приходят самые лучшие идеи. А потом он их записывает. И что должен должен должен
Она подавилась сухим рыданием. Я-оно хотело снова ее обнять, прижать к себе, утешитьно Кристина быстро убралась в угол, за громадный цилиндр мегастанции, пряча лицо в платке. Впрочем, охранники глядели.
Тело Теслы выглядело таким же мертвым, что и минуту назад, даже более мертвым, чем на кровати в купе Люкса, потому что сейчас, с прижатой к голой груди рукой, оно лежало в позе явно неестественной, словно манекен, на этом жестяном катафалке, словно в гробу, уложенное туда специалистом по бальзамированию.
Подошло, встало возле Теслы. То ли оптический обман, то ли и вправдуискры тени, угольные тьветлячкиуже собираются на ресницах серба? Провело рукой над его лицом. Должен ли организм после откачивания тьмечи стать теплым, раз накачанный тьмечью предмет сильно охлаждается?
Олег протяжно засопел, вытирая лоб и обмахиваясь платком; снова была заметна нездоровая бледность его лица.
Отойдите, сказало я-оно. Не надо глядеть.
Что? Почему?
Это дело не публичное. Такие вещи совершаются в темноте, в тишине, под землей, за камнями, когда никто не смотрит. «Когда никто не смотрит, подумалось, когда нет непрерывности между прошлым и настоящим; за занавесом Быть Может. Это лишь в Зиме, лишь в самом сердце Льда, в глыбах соплицовых, только там существует лишь то, что существует, и не существует лишь то, что не существует». Выйдите.
Троица охранников глядела один на другого.
Выйдите. Покурите, разомните ноги, я вас позову. Ну!
Господин Фогель кивнул и схватился за засов. Солнце влилось в вагон, я-оно отступило в тень. Охранники выходили медленно, оглядываясь. Степан шел последним. Двери оставили приоткрытыми на ладонь, щелку для ручьев теплого сияния, вливающихся в подвальный полумрак.
Зашло в угол за станцию, к мадемуазель Филипов. Она сидела на покрытой пледом железной клетке, положив висок на корпус машины.
Присело на ящичке рядом.
А вы не рассматривали возможности, спросило я-оно, без предисловий, что все это только выглядит как несчастный случай, что должно было таким выглядеть?
Поначалу она не поняла, а когда поняластиснула губы.
Я своими глазами видела. Он сам себя прикончил этой адской машинкой.
Подумайте, пожалуйста. Он эти устройства спроектировал, он их построил, никто в них лучше него не разбирается. Он применял их на себе уже много месяцев, если не несколько лет. Как до того электрические динамомолнии сквозь себя пропускал, вы же сами мне рассказывали, держал в руках молнии, заставлял лампочки загораться своим прикосновением, проводил разрушительные силы сквозь землю, воздух и тело, никогда не страдая от собственной ошибки или неверных расчетов. Тогда, почему такое сейчас? Или же ледняцкий убийца следит в засаде, так что царские агенты должны охранять его днем и ночью. Случай?
Я видела!
Вы видели конечный эффект. Узнал бы Никола сразу, если бы кто-то, в ваше отсутствие, прокрался в купе и переставил в механизме динамо-машины калибра тор мощности, какое-нибудь колесико, увеличивающее давление теслектрического тока? Практически всякая вещь оказывается убийственной, если подать ее в неумеренной дозе.
Это можно проверить! Заглянуть вовнутрь динамо!
Я-оно покачало головой.
Сейчас? Когда мы оставили его без присмотра, в открытом шкафу, в открытом саквояже? Вы вообще дверь купе на ключ закрыли?
Но кто бы мог это сделать? Кто вообще знал о привычках Николы?
Кто?
Mademoiselle Филипов широко раскрыла глаза.
Вы!
Это правда. Кто еще?
Никто! Только вы! Только вам рассказывал!
А охранники? А сам доктор Теслас кем он еще беседовал? А люди из пражской лабораторииразве там ледняки не могли чего-то вынюхать? Кроме того, откуда вам известно, что я, в свою очередь, не мог рассказать кому-нибудь?
А вы рассказали?
Не в этом дело. С раздражением дернуло себя за ус. Вы меня не слушаете. Дело не в том, как было и как не было, но как могло быть. Вы же сами видите, солнышко светит, лето, небо синее, мы стоим еще в Новониколаевске, а Лед далеко за горизонтом.
Кристина шмыгнула носом, дунула в смятый платочек.
Не понимаю, господин Бенедикт, к чему вы ведете.
Умоляю вас ненадолго сконцентрироваться. Ведь как выглядит нынешняя ситуация: нет никакого способа утверждать, то ли Никола Тесла погиб в результате несчастного случая, то ли его убили. Все предпосылки соответствуют обоим вариантам прошлого. Даже сам доктор Тесла не мог бы подтвердить, какой из них правдивый. Его убили и не убили. В вашей власти выбирать, какая история заморозится: убийство или несчастный случай.
Что-то до нее начало доходить. Невольно девушка склонилась вперед, снизила голос.
Вы меня уговариваете, чтобы я объявила, будто его убили?
Про объявление пока что нет и речи, но такое прошлое было бы, ммм, наиболее мудрое.
Я должна лгать?
Да нет же! Лгать? С чего вы взяли! И то правда, и это правда, во всяком случаеправда в той же самой степени. Вы скажете «А»скажете правду; скажете «не-А»опять скажете правду. Я-оно застегнуло пиджак, заложило ногу на ногу. Так как же будет? Значит, как было?
Нозачем?
Зачем убийство было бы для вас наиболее мудрым решением? Но это же очевидно, учитывая контракт доктора с царем и те обязательства, которые по прибытию в Иркутск
Почему это столь важно для вас? Кристина наморщила брови. Какая вам выгода, когда скажут, что Она громко втянула воздух, закрыла рот платком. Father Frost. Что они говорили за завтраком о вашем отцечто вы едете торговать с лютами Россию, что
Отзвук плевка и громкий кашель перебили ее на половине мысли. Я-оно выглянуло из-за аппарата. Доктор Тесла сидел на жестяных ящиках, одной рукой массируя себе грудь, второй поднося ко рту приготовленную Олегом кружку с водой.
Мадемуазель Кристина, тихо произнесло я-оно. Только не надо кричать и не делать каких-либо тупостей
Девушка вскочила, увидев Николу, протяжно вскрикнула. Тесла поднял голову, улыбнулся. Она припала к нему, чуть не выбивая у него кружку из рук; доктор прижал ее к себе, обнял, поцеловал руку. Mademoiselle Филипов снова расплакалась. Серб, ничего не понимая, глядел над ее головой. Я-оно подошло к двери, потянуло засов. Павел Владимирович стоял буквально в паре шагов, сразу же оглянулся. Кивнуло ему. Тот притоптал окурок, позвал Олега и Степана.
Вытащило из насоса оба кабеля; машина чихнула, завизжала, захрипела и замолчала. Закрыло пробками отверстия в досках корпуса, свернуло провода, уложило их в ящике с банками. Соляная глыба в обойме зимназового захвата была черной словно уголь. Отерло ладони о брюкихолодная влага собиралась на кабелях, несмотря на толстую изоляцию.
Агенты стояли возле Теслы; беспомощно опущенные руки и размякшие, масляные лица говорили все.
Серб выпил остатки воды.
В горле пересохло, прохрипел он.
Потом покосился в средину кружки и тоненько захихикал. Впечатление было чудовищным: Никола Тесла так себя не ведет.
Не знаю, произнес Павел.
Дышит, сказал Степан.
Живет, заявил Олег.
Тесла осторожно поставил кружку на жестяной поверхности. Кристина Филипов присела к нему на колени. Доктор шептал ей что-то на ухо. Она же игралась пуговицами, застегивая сорочку старика.
Нужно будет написать в рапорте, сказал Павел.
Что сейчас живет, а не жил, сообщил Степан.
Что живет, сказал Олег.
Я же проверял его пульс. Не было пульса. Не дышал.
Мог и ошибиться.
Ты же не врач.
Опять же, разнервничался.
Вот этосущая правда.
Ну, так видишь.
Живой.
Я-оно тихонько рассмеялось. Все глянули. Я-оно разложило руки:
Всего лишь спал.
О необходимости ручного управления Историей
На серебряной крышке портсигара был выгравирован геральдический символ с тигром, сжимавшим в челюстях зверька, похожего на ласку.
Уссурийский тигр, сообщил господин Порфирий Поченгло, угощая папиросой. Якобы, когда-то обитал неподалеку от Иркутска, буряты-охотники повторяют рассказы дедов своих дедов. И сибирский соболь, на торговле их шкурками выросли здесь первые состояния.
Это печать вашего торгового дома?
Поченгло рассмеялся.
Герб Иркутска, дорогой мой, герб Иркутска! Тигр и соболь.
Вы, насколько я понимаю, сибиряк с рождения, отец же попал на Байкалкогда? после январского?
Тот вынул визитную карточку. Я-оно глянуло. Кириллическая печать, с адресами в Иркутске и ПетербургеПоченгло П. Д., директор Сибирского Металлургического и Горнодобывающего Общества Коссовского и Буланжера, под двойным гербом Иркутска и Сибирхожето.
Я-оно закурило. Господин Поченгло кивнул стюарду, чтобы тот приоткрыл окна в малом салоне. Мальчик начал сражаться с блестящей аппаратурой потолочного люка. Поченгло вздохнул, указал рукой в переднюю часть поезда. Я-оно только пожало плечами. В курительной и за биллиардным столом собралась, как и каждый вечер, чуть ли не половина пассажиров Люкса; в таких условиях крайне сложно говорить наедине, всегда кто-то прилепится, оказавшиеся вместе люди сходятся и расходятся, отбиваясь друг от другасловно биллиардные шары. А ведь нужно уделить панне Елене хотя бы с полчасика. Глянуло в ее сторону. Она уже вышла; дала знак и вышла.
Перебралось в вечерний вагон. Здесь, в свою очередь, попало на Frau Блютфельд, та цвела в компании, уцепившись за руку высокого прокурора, слишком далеко не отходя от пианино, на котором выстукивал печальные мелодии monsieur Верусс, строя притом глазки черноволосой красавице-вдове. Гертруда Блютфельд, Боже, из огня да в полымя. Заметила? Фу, не заметила. Как можно незаметнее потянуло Порфирия в галерею. Только лишь закрыв ее двери, вздохнуло свободнее. Промышленник с весельем в глазах только приглядывался.
Светская клаустрофобия, сказало с кислой усмешкой. Огляделось по сторонам. Никого, один Зейцов тихо похрапывает на табурете в углу. Стеклянные панели-близнецы по обеим сторонам железной перегородки перед смотровой площадкой были приоткрыты, ветер свободно влетал вовнутрь. Встало у самой переборки, еще перед струями сквозняка, но уже в движении свежего, прохладного воздуха; выдуваемый дым сворачивался в нем в спирали и банты. Если глядеть отсюда, прижав глаза к стеклу, впереди видны, на фланге мчащегося Экспресса, на фоне размытой зелено-золотой тайги, под длинным штандартом дымацветные крылья зимназовых зорь, бьющие на много аршинов от ледовой туши «Черного Соболя» (которого самого видно не было).
Я-оно спрятало карточку в карман.
Впечатлен, впечатлен. Сибирское Холад-Железапрамышленное Таварищество пожало мне руку, буду ее внукам показывать.
Поченгло снова рассмеялся, его смех был очень заразителен, так и хотелось смеяться вместе с ним.
В совете Сибирхожето у нас только один голос. На водку с Победоносцевым я не хожу, если вы так это себе представили. Впрочем, и в самом Металлургическом и Горнодобывающем Обществе у меня только миноритарная доля. Но характерно то, что вы заранее приняли, что что я сам ссыльный, либо родитель мой был сослан. Сам я никогда не бывал в давнем Королевствеу всех вас там, и вправду, такой образ Сибири?
Ну, после зимназового бума кое-что изменилось, знаю, что многие выезжают ради заработка
И даже сейчас, Поченгло поискал глазами пепельницу. Стряхнул папиросу за окно, вы говорите это так
Как?
Словно в этом таится какая-то непристойность. Только не надо кривиться; так, так, я уже слышал о вашем отце, сосланном за противоцарские делишки; le Père du Gel, ну как же я мог не услышать; так что представьте, какие странные чувства это пробуждает у самих ссыльных. Мы стараемся нанимать их в первую очередь, тех, которые после освобождения не получают разрешения возвратиться в Польшу, с приговором выдворения или поселенияи поначалу это всегда, ммм, не очень удобно.
Если вся Сибирь представляет собой тюрьму для поляков, кем же являются те, кто в тюрьме этой богатства свои растят?
На этот раз Поченгло поглядел серьезно.
А кем являются те, кто в тюрьме родились? Послушайте, мой отец был инженером, в Иркутск его вызвал господин Савицкий во времена золотой горячки; дело было в графитовых тиглях; какой-то француз открыл там тогда залежи графита, и золотоносные поля Савицкого над Ангарой оказались ценными вдвое. Отец, в свою очередь, выписал невесту из Захваченной Страны, тут, то есть, в Иркутске, они поженились, в костеле отца Шверницкого. В тысяча восемьсот семьдесят девятом костел сгорел, через пять лет на его месте возвели уже кирпичный храм Вознесения Наисвятейшей Девы Марии, за счет Михала Коссовского; в этом же костеле и меня крестили, пан Коссовский был моим крестным. Когда началась реализация крупных проектов российских железных дорог: Транссиба и Восточно-Китайской, началась вторая жизнь Прибайкалья. Коссовский вместе с Эдгаром Буланжером учредили тогда свое Общество, концерн мирового масштаба, с резиденцией в Санкт-Петербурге и филиалами в Иркутске, Томске и Париже. Несмотря на название, Общество занимается еще и торговлей, возводит порты на реках. Поначалу, действительно, прибыль шла, в основном от горного дела, от добычи медных и никелевых руд. Все изменилось с приходом Льда. Я поначалу работал на братьев Бутиных, когда те перебрались из Николаевска в Иркутск. Но после первого Мороза мы учредили собственное общество. И когда царь издал указ о монополии, а Победоносцев учредил Сибирхожето, Общество сделало таким, как наша, фирмам, щедрые предложения. Мы согласились. Господин Коссовский к тому времени уже не жил, Буланжер умер еще в прошлом веке. Я вошел в совет директоров, поставили резиденцию Общества в Холодном Николаевске. С тысяча девятьсот тринадцатого года наши обороты увеличились более, чем десятикратно. В данный момент, господин Герославский, шесть и три десятых процента глобального экспорта зимназа проходит через Металлургическое и Горнодобывающее Общество. Мы владеем патентами на шестнадцать холодов железа, в том числеи на никелевый холод, томскую единицу. И на тунгетитовые проводники. А вы мне тут говорите о тюрьмах? Чтобы сбежать? И, может, еще стражников убить? Господин Порфирий Поченгло стиснул пальцы в костистый кулак и, нет, не потряс им, просто задержал перед глазами в каменном жесте, секунда, две, долгий момент молчаливой неподвижности под знаком кулака, и только потом рявкнул с волчьей радостью:Да мы просто выкупим эту тюрьму!
Autres temps, autres moeurs, раз теперь такие вещи можно попросту купить, то, видно, нет смысла за них сражаться. Тем более, за них умирать.
О! Ну словно их слышу! Деньгисатанинское семя, так что нам следует отречься от всех дел его! засмеялся холадпрамышленник, уже немного с иронией, направленной и против самого себя. Он выбросил папиросу, вынул следующую. Солнце блеснуло в глазу тигра на серебряном портсигаре. Господин Поченгло поворачивал его туда-сюда, ловя рефлексы, собственное отражение, отражение внутренней части галереи. Затем поднял глаза. За столом у князя как-то сразу не заметил, но сейчасведь вы же наш человек! Куда ни гляньлютовчик!
Я-оно с раздражением отмахнулось.
Оптический обман.
Да ну же!
Оптический обман, иллюзия, господин Порфирий, на самом деле все как раз наоборот
Да черта лысогоиллюзия! Встаньте-ка на свету. А теперь гляньте, ну, урожденный лютовчик, даже глаза, даже ваши глаза солнца не боятся, зрачки не