Её семья уехала с острова. И увезла её с собой.
Вот как! В Россию, верно?
Кажется, да. В Союз.
А когда вы поехали учиться в Россию, вы отыскали её там?
Нет. Не искал.
Но почему?
Россия слишком большая.
Но вы могли написать ей! Неужели она не оставила вам нового адреса?
Не оставила. Она не знала, в каком городе будет жить.
Она могла написать вам, когда уже приехала на новое место. Неужели она не знала, где вы живёте?
Я не получал от неё писем.
Но почему?
Откуда я знаю?
Вы что-то скрываете, господин репетитор! Влюблённые девочки так себя не ведут! Не написать ни строчкиразве такое бывает?
Со мной было. Давай вернёмся к задаче.
В коттедже было удивительно тесно. Коридор похож на пенал, а сами комнаты, кажется, размером с коробку для обуви. Насколько я знаю, в большой Японии строят так же.
Офицерскую хрущёвку, где я рос, строили по советским ГОСТ-ам. Там было попросторнее. И общежития в Академгородке тоже ничего, два человека на комнату было нормально. А вот в Саппоро общежитие было японским, с арт-декошными перилами. Было ли там тесно? Не помню.
С тех пор, как я вернулся на Хоккайдо, я так и не смог привыкнуть к тесноте.
Вот, посмотрите.
Я посмотрел в ответ. Задача на цикл Карно решена правильно. И Ясуко прекрасно это знала.
Вам было тяжело после расставания? спросила моя ученица.
Я посмотрел на её нежное, внимательное лицо и подумал, что ей было бы лучше поступать на психолога.
Я этого не заметил.
Неужели мужчины так легко это переносят?
Я к экзаменам готовился. Потом поступил. А там всё работало само, как на конвейере. Я просыпался, садился за стол и занимался физикой. Потом шёл на занятия. После занятий обедал, садился за стол, просматривал коспект, и занимался физикой. После этого ложился спать. Так было несколько лет. Женщины такого режима не держали. Из нашего потока до конца дошло, я разделил в уме, не больше четверти. Кто-то отсеялся, кто-то сам ушёл. Кто-то в мошенники, кто-то в кооперативные банки. Мы, физикиамбициозные люди. После такого марафона уже не пойдёшь в ларёк торговать.
Но вы вернулись на Хоккайдо.
Вернулся.
Почему?
Здесь была работа. Башне нужно обслуживание.
Разве там, в России, не нужны физики? Я смотрела в новостях, на материке много институтов, лабораторий, космодромов.
СССР в Республике Хоккайдо называют материком или Россией. А основная, буржуазная Япония за проливом именуется НайтиСуверенные Территории. Так её называли ещё до разделения 1946 года.
Я думала, вы просто хотели вернуться в места, где прошло ваше детство.
В тех места, где прошло моё детство, я бываю только по работе.
Девочка выдержала тактическую паузу.
Вы, получается, тоже из желтокрылых?
Мы жили в Камифурано. Возле военной базы. Там сейчас всё медленно зарастает.
А ваши родители успели эвакуироваться?
Не успели. Они были на базе, когда пошла волна.
Девочка перевела взгляд на окно. На фоне багрового закатного небасилуэты домов, словно вырезаные из чёрной бумаги.
Асибецу не попал в запретной сорококилометровой зоны. Но жить под Штырём находится мало желающих. В двухэтажном городке всё больше заброшенных коттеджей. А в портах Хакодатэ и Томакамай продажные клерки паспортных столов освоили новую выгодную махинациювыдают желтокрылым фальшивые свидетельства о рождении.
Но всё равно в городке есть старшая школа. А в нейстаршеклассницы, которым нужен репетитор по физике, чтобы поступить в Саппоро?
А всё-таки, почему вы не остались в России? Вы могли бы заниматься физикой.
Я и здесь занимаюсь физикой. Башняуникальный объект.
Но здесь и опасней.
Я просто понял, что никогда не стану серьёзным физиком.
Но вы же учили физику!
Учил. И выучил достаточно, чтобы понятьиз меня не получится великого физика.
В прихожом зазвонил телефон. Мать семейства, мягко, как умеют только японки, спустилась со второго этажа и взяла трубку.
А вы видели настоящих физиков?
Да, довольно много. У одного я учился. Второй учился со мной. Эти двое сейчас работают на Хоккайдо.
Неужели? Вы можете меня с ними познакомить?
Школьнице они покажутся скучными. Про них не говорят в новостях и не пишут в журналах для девочек.
Пожалуйста! Прошу!
Мать семейства показалась в дверях.
Господин репетитор, вас к телефону.
Меня? я поднялся и пошёл в прихожую. Попутно пытался угадать, кто может знать, что я здесь.
Трубка лежала справа от приземистого телефона и сухой икэбаны в стиле Нагэира. Хозяйка дома положила её настолько аккуратно, что натюрморт на столе казался фотографией из журнала.
Моси-моси!
Молчание.
Что вам угодно?
Говорит капитан Кацураги, сказала трубка женским голосом, особый отдел военного министерства Социалистической Республики Япония по вопросам безопасности экспериментального оборудования. Я говорю с товарищем Шубиным?
Это насчёт моих нетрудовых доходов от репетиторства? осторожно спросил я.
Завтра вам доставят официальное извещение, сказала трубка, пожалуйста, будьте готовы к небольшому путешествию. Вам предстоит визит в Хакодатэ.
Меня в чём-то обвиняет?
Пока нет. Вам знаком катер Александра Коллонтай?
Не ходил, не помню.
Будете в Хакодатэобязательно его посетите. На нём работает ваш старый друг.
О чём вы?
Как вы собираетесь добираться до Хакодатэ? спросила беспощадная трубка. Поедете на автомобиле?
У меня нет автомобиля.
Значит, вы поедете поездом?
Какое это имеет значение?
Прямого железнодорожного маршрута от Асибецу до Хакодатэ нет, напомнила трубка, Когда будете пересаживаться в Саппоро, постарайтесь не покидать здание вокзала. Это может быть опасно.
Что за чушь? Кому я нужен?
Это закрытая информация. Спокойной ночи.
Наш особый отдел всегда любил дурацкие шутки.
Я положил трубку и посмотрел на себя в зеркало. Рыжие волосы, слишком длинные для настоящего учёного, встревоженное и очень русское лицо с носом как у Высоцкого, широкие плечи. Две жизни за двадцать два года.
Как пишут нас в ведомостиобслуживающий персонал.
Господин репетитор
Девушка стояла на пороге комнаты.
Что такое, Отомо-тян? спросил я.
Вы узнали что-то плохое. По вам видно.
Ничего страшного, я шагнул ей навстречу, сейчас отдышусь и мы вернёмся к термодинамике.
Что-то случилось на работе?
Нет.
Так что случилось?
Неуловимые мстители настигли меня.
3. Яхта Александра Коллонтай
4 августа 1999 года
Японская Социалистическая Республика (Хоккайдо)
Южная оконечность, порт Хакодатэ
Железнодорожный вокзал Хакодатэ выстроен в форме огромного парахода с чёрной трубой зала ожидания. Напротив многоэтажные отели, похожие на окаменевшие океанские лайнеры.
Причал для яхт был здесь же, только перейти под шоссе. В аккуратной будочке сидела аккуратная дежурная. Я спросил про яхту Коллонтай.
Причал B-12, сообщила старушка, Капитан Анастасия Балчуг.
По дорогу к причалу B-12 я пытался понять, во что вляпался.
Настя Балчуг, надо же. Ещё один призрак из прошлого. Дылда с вьющимися рыжими волосами и удивительно аккуратными, округлыми грудками, всегда в светло-коричневой униформе кадета Колледжа Береговой Охраны, что в Исикари. Я сразу понял, что она непроста. Простой человек просто не прошёл бы в один из пяти Колледжей, где учащийся получает даже не стипендию, а зарплату.
Когда же мы познакомились? Точно после волны. В парке за университетом ещё стояли палатки переселенцев. И после Черноголовки. Я не хотел приезжать во второй раз, но Москаль-Ямамото уговорилбыло достаточно подписать какие-то бумаги, предъявить удостоверение желтокрылого и отхватить трёхкомнатную квартиру в Асибецу. Бумаги я не очень запомнил. Зато помню, как бродил по городу, достаточно пьяный, и понимал, что теперь у меня тоже нет ни дома, ни судьбы, ни прибежища. Даже в лицейском общежитии наши комнаты занимали другие.
Так устроена цивилизация. У птиц и у зверей есть норы и биоценозы. А человекбез места, некуда ему пойти.
Всё это я помнил. А как мы познакомились с Настейзабыл. И как долго мы были вместетоже забыл. Можно, конечно, восстановить, если достать календарь и калькулятор.
Потом я уехал доучиваться в Новосибирск (или Новосумбурск, как называл его мой однокурсник Аэробушек). А когда я вернулся, мы переспали в последний раз и разъехалисья в Асибецу, поближе к Штырю, а она в Хакодатэ. Чувство пересохло, как канал на рисовом поле, когда опускают шлюз.
И вот я по прежнему техник инженерной службы, а она уже капитан катера береговой охраны. Что не удивительноона умная девушка, просто без заморочек.
Интересно, откуда они знают о нашем романе? Я перебрал варианты и выбрал самую простую модель: от Антона Кэндзабуровича. Надо спросить, хотя он всё равно не признается.
Я подошёл к Александре Коллонтай. Яхта оказалась стандартным малым патрульным класса Такацуки с положенной красной S на борту. Трап был опущен. Похоже, на яхте ждали гостей.
Я поднялся, мягко прошёл по палубе и скорее по рабочей привычке заглянул в иллюминатор.
Настя лежала на тесной откидной кровати, её круглые груди с розовыми сосочками двигались в такт дыханию. А между обнажёнными бёдррами пристроилась низкорослая девушка, тоже голая, и в коричневой фуражке на прямых и длниных чёрных волосах. Насколько я мог разглядеть, низкорослая была японкой.
Полуприкрытые глаза Насти блестели от удовольствия. Я уже хотел отпрянуть, но тут её веки поднялись, и стало ясно, что она всё заметила.
Балчуг выдохнула, поднялась на локте и другой рукой потрепала подружку по фуражке. Японка оторвалась от лакомства, что-то сказала в ответ. Последовал неслышный разговор. Личико японки ощутимо осунулось, а движения стали жёстче. Она склонилась к Насте и крепко её обняла.
Я отступил к трапу и приготовился ждать. Но дверь каюты отворилась сразу же.
Оттуда показалась голая Настя с бушлатом на плечах.
Давай, заходи, сказала она хриплым голосом, всё вас приглашать надо.
Я спустился по шатким ступеням. Балчуг пошлёпала в душ, а голая японка в форменной фуражке так и стояла посередине комнаты, вытянувшись по стойке смирно. Ростом она с мою ученицу Ясуко Отомо, и подбритые подмышки и лобок только добавляют ей невинности. Но лицо жёсткое и взрослое, а на фуражке медный значок в форме крабика.
Значит, я попал.
Она держалась сугубо официально и делала вид, что сейчас на работе. Но без одежды это непросто. Так что лицо было красным, как фестивальный фонарь, а чёрные глазки метали молнии.
Это вы товарищ Шубин? спросила она. Голос ломался.
Да, я подаю красный конверт, вот моё извещение. Я прибыл для опознания.
Благодарю, краболовка взяла конверт и достала стандартное письмокак будто мне был смысл его подменять. Просмотрела и вернула обратно в конверт. Помешкала и спрятала конверт себе под фуражку.
Лейтенант Накано Сидзуки, представилась она, уполномочена сопровождать вас для опознания и допросов.
А вы с Настей подруги? я понял, что не знаю правильного жаргонного слова. Или я просто отвелёк вас от исполнения служебных обязанностей?
Это закрытая информация. Позвольте!
Лейтенант Накано Сидзуки прошлёпала по холодному рифлёному полу к душевой. Осанка у неё была выше всяких похвал. Да и попка вполне ничего.
Я поставил чайник.
Спустя пять минут они вернулись. На головахчёрные флотские полотенца с красной звездой. У Накано поверх полотенца нахлобучена всё та же фуражка.
Разговор за чаем сперва буксовал. Лейтенант Накано Сидзуки очень хотела обсудить вечерние новости, а я уже четвёртый месяц их не смотрел.
Американцы что-то замышляли. Подтянули к Иокогаме Шестой Флот якобы для учений во Внутреннем Море, требовали от руководства Японской Социалистической Республике легализовать сторонниов объединения из Униты и всячески пытались сорвать подписание договора с Китаем.
Это что-то значило, но наедине с двумя голыми девушками я не мог сообразить, что именно.
Лейтенант Накано Сидзуки натянула форменные штаны и китель, подвязала галстук.
Я надеялся, что меня прокатят на штатной Ямахе. Но лейтенент заявила, что не будет тратить на меня бензин и мы, словно школьники, покатили в трамвае.
Центральный госпиталь расположен на остановке Тюобён. Но в последний момент лейтенант решила проехать ещё одну, до Горё-какукоэн
Зачем?
Там кондитерская!
После двух рогаликов с отличным шоколадом жизнь моё положение стало казаться совсем недурным. Я пока не под арестом, и уже успел побывать в маленьком приключении. Это не должно оказаться слишком опасным. Москаль-Ямамото тоже был на допросе, и, несмотря на все свои махинации, благополучно вернулся к работе.
Если не секрет, зачем меня вызвали?
Человек умер.
А что за человек?
Мы вызвали вас для его опознания.
И как вы угадали, что я смогу его опознать?
Это закрытая информация.
Мы прошли через основное здание Центрального Госпиталя, как нож через масло. Накано прекрасно орентировалась в этом стерильно-белом лабиринте коридоров, лестниц и регистратур. Похоже, для неё это было не первое, и даже не десятое подобное дело.
Мы вышли во двор, обогнули корпус и оказались перед малозаметным двухэтажным домиком из красного кирпича. Судя по фасаду, он помнил ещё те времена, когда Япония была единой империей.
В прозекторской очень чисто и тихо. Старомодные гранитные столы пахнут дезинфекцией. И дежурный, и безмолвные санитарысплошь японцы. Наверное, здешние должности передают по наследству.
Q-57, говорит краболовка. Даже форменные белые бахилы кажутся на её ножках частью обязательной униформы.
Тело выехало из шестиугольной ячейки холодильника. На скукоженных пальцах ног сильно отросли ногти. Санитар без предупреждения стащил простыню с головы.
Я посмотрел. Это оказалась не так страшно. Потому и не предупредили, что в таком виде он не пугал.
Вы знаете этого человека?
Можно было не наклонятьсявсё ясно и так. Побородок, виски, чёлкатакие же, как я увидел в первый день саппорского лицея. Только немного выросли и кожа теперь сухая.
Для порядка я склонился над знакомым лицом. Оно так и застыло в немом удивлении.
Узнаю. Это он.
Что за он?
Мой друг по Лицею. Судя по обстановке, я вдохнул морозный воздух из камеры холодильника, покойный.
Назовите имя и род занятий опознанного вами друга.
Григорий Пачин. Я не зню, чем он сейчас занимается.
Краболовка сделала рукой знак. Я не успел разглядеть, какой.
Санитар щёлкнул мышкой и Пачин уехал обратно ячейку.
Как вы познакомились?
Я не выдержал.
Хватит! Это всё есть в моём личном деле!
Прежде, чем ехать сюда, сказала краболовка, я запросила центральный архив Саппоро. Правоохранительные органы не располагают его досье. Человек, которого вы назвали Григорием Пачиным, ни разу не привлекался к ответственности.
Мне казалось, что она врёт. Но неясно, зачем.
Мы познакомились в первом математическом лицее Северное Сияние.
В каком году это было?
Это был 1992. Мне исполнилось четырнадцать, когда я поступал.
Вы помните обстоятельства знакомства?
Мы оказались в одном классе. Можете проверить по спискам учеников. Мы жили в общежитии, наши дела точно остались в архиве.
Продолжайте. Вы учились в одном классе. Что далее?
Потом мы все поступили в Новосибирск. Все четверо.
Четверо?
Простите
Вы упомянули себя и покойного Григория Пачина. Но кто были остальные двое?
Это не важно.
Это важно. Кто были остальные двое?
Я молчу. Краболовка вышла из холодильной и зашагала в конец коридора, к чёрной двери без номер. Руки у неё были в карманах.
Я тащился за ней.
У неё оказался свой ключ. За дверьютесный кабинетек, куда еле-еле поместились стол и два стула. Окон нет, и кажется, что ты очутился в подвале.
Я сел спиной к двери и понял, что уже не выдерживю.
Остальные двоеэто Такэси Ватанабэ и Антон Москаль-Ямомото, сказал я, Последнего вы уже допрашивали. Я не понимаю, зачем эти вопросы.
Моя обязанностьсличить все версии.
Можете считать, что Москаль-Ямамото сказал вам всё, что мог сказать я. Мы всё равно были вместе, я не думаю, что знаю о покойном что-то, чего не рассказал он. И я не думаю, что он вас дурил сознательно. Запишите это в протоколи оставьте меня в покое!
То есть история про центрифугуэто тоже правда?
Что за история про центрифугу?