Не хочу иметь ничего общего с донором, адвокатесса явно избегала называть имя.
Тебя никто и не заставляет.
Нет, Майк! Это так не работает, Эльза раздраженно покачала головой, Слухи, видишь ли, имеют свойство распространяться. Знаем мызначит, скоро узнает и весь город. Те, кто заинтересован.
И что с того?
Тебе, может, и ничего! А для меня подобные сплетниконец карьеры! Потом не то что на работу, на порог ни в одну солидную контору не пустят.
Она насупилась, показывая, что разговор окончен. Аргументы высказаны, доводы приведены. Выводы сделай сам.
Вера, Джонсонмолчали, как воды в рот набрав. Да и с чего я, собственно, решил, что сослуживцы встанут на мою сторону, а не примут точку зрения адвокатессы? Может, тоже боятся замараться?
Так чего ты хочешь? спросил, предвкушая нечто нелицеприятное.
Полный расчет, не колеблясь выдала Эльза, Премию при увольнении. Рекомендательное письмо. И скажи, черт возьми, код от хранилища! Мне нужно забрать там свои вещи.
Так-так. А девочка-то подготовилась заранее. И список требования у нее готов. И в хранилище уже наведалась. Хорошо, оказывается, что успел поменять код. Не специально получилосьобычная ежемесячная процедура. Но как удачно.
Нет, Эльза. Так дела не делаются, проговорил как можно спокойней, Ты ведь знаешь законы не хуже меня. Сначала я наведаюсь в кадровое агентство. Поищу замену. Когда удовлетворительный кандидат будет нанят, и ты целиком передашь дела тогда поговорим и о премии, и о хранилище.
Если бы она умела рычатьнаверняка сейчас был бы исполнен лучший в мире рык. Физиономия Эльзы перекосилась, разрываемая явственной неприязнью. Сжатый кулачок взлетел в воздух и бессильно упал вниз. Адвокатесса понимала, что лучше не доводить ссору до прямого конфликта. По закону, возможно, она могла бы предъявить какие-то требования, указать пункты, нюансы Но есть и неофициальные способы испортить жизнь. Поэтому лучше действовать по взаимному согласию.
Хорошо, Майк, с едва сдерживаемой злостью кивнула Эльза, Будь по-твоему. Две недели на отработку. Надеюсь, ты успеешь найти замену. А потомя уйду. С твоим разрешением или без!
Оставалось только согласиться. В конце концов, удержать ее силой не получится. Портить отношения еще больше нет никакого желания. Нужно работать. А две неделитакой срок, что многое может измениться Возможно, Эльза еще пересмотрит свое решение?
Дребезг телефона разрядил напряженную тишину. Все разом зашевелились, будто очнувшись ото сна. Я облегченно потер глаза ладонямивыдохся. Джонсон щелкнул затвором пулевика. Вера зашелестела газетами. Эльза прошла к своему столу, раздраженно чеканя шаг.
«Схрон»! гаркнула она в трубку, Слушаю!
Телефон пробурчал что-то в ответ.
Да-да, конечно работаем, на порядок тише пролепетала адвокатесса.
Из динамика донесся монотонный бубнеж.
Подождите, просительно пискнула Эльза, Записываю!
Зажав трубку плечиком, она плавно упала в кресло. Карандаш уже порхал над бумагой, выводя корявые вензеля. Интересно, что это заставило разбушевавшуюся красотку настолько сменить тон?
Да, может! Естественно! почти подобострастно декламировала она, Конечно, когда вам удобно!
Эльза бегло глянула на часы.
В пять? Более чем устроит! Спасибо! До свидания! Благодарю за звонок! последняя фраза, похоже, досталась уже загудевшей отбоем трубке.
Адвокатесса медленно отстранилась от телефона. Подняла ошеломленный взорна бледном личике не осталось и следа недовольства.
Звонил министр внутренних дел, сэр Эдвард Вуд Бейкер, с дрожью в голосе доложила Эльза, Лично.
Джонсон крякнул, будто проглотив какую-то оружейную деталь. Вера поднялась, отбросив газету прочь. Я равнодушно пожал плечами, хотя внутренне, конечно, ликовал.
Сегодня в пять он ждет тебя в резиденции, закончила Эльза, Для неофициальной консультации.
Все взоры перекрестились на моей скромной персоне. Неторопливо поднялся, потянулся. Не отказал себе в удовольствии изобразить с трудом сдерживаемый зевок.
Эльза, будь добра, набросай на Бейкера краткое досье. Когда и где родился, из какой семьи, чем известен. Все официальные данные. Впрочем, не мне тебя учить.
Она кивнула с такой готовностью, будто и не было только что разговора про увольнение.
Черт возьми, насколько же люди падки на внимание власть имущих. А чего-то подобного я и ожидал, когда думал, что за две недели может измениться все. Диаметрально. Правда, ожидал не так быстро
Джон, Вера. До завтра свободны. Но! Прошу находиться на связи, сделал многозначительную паузу перед тем как сказать последнее слово, Послушаем, что предложит министр!
Глава 19
Вообще, я не из тех, кому легко пустить пыль в глаза показной роскошью. Дворцы и богатые апартаменты успели несколько приесться. Нет, не жил, но насмотреться довелось вдоволь. Не привлекает блеск, лоск, золото да слоновья кость. Как-то больше по душе вещи качественные, функциональные, простые. Разница тут тонкая, на уровне «быть или казаться».
Но сейчас все оказалось совсем не так. Резиденция министра поражала воображение еще на подъезде. Очутившись за оградой поместья, я словно попал в иной мир. Мир, где само понятие «бедность» теряет смысл. Тут драгоценные камни и металлывовсе не излишки, не способ показать собственную значимость. А просто обычные материалы. Настолько же естественные, как кирпич и дерево в хибаре любого работяги.
Это трудно описать словами. Трудно даже ощутить и осознать. Понимание своей никчемности обрушивается на уровне подсознания. Стоит только взглянуть на идеально ровные газоны, рассеченные ухоженными дорожками. На скамейки, каждая из которых, кажется, стоит дороже моей годовой зарплаты. Что уж говорить о машинах Старый добрый дизель смотрелся здесь настолько чужеродно, будто будто кто-то нагадил посреди церкви.
Встречающий лакей смотрел вежливо, нос чувством явного превосходства. Мне пришлось приодеться, но рядом с дворецким все равно оказался оборванцем. Не скажу, что это чувство как-то давило Хотя, все же, довольно тяжко понимать, что есть в мире нечто настолько недостижимое. Вот здесь, рядом, в нескольких десятках километров. Находится то, чем я, скорее всего, никогда, ни при каких обстоятельствах не смогу обладать. Даже если очень захочу.
Не знаю, как это описатьвнутри даже пахло богатством. И собственный запахаромат заурядностиказался неуместным, даже оскорбительным. Словно нырнул в роскошь, обмазался ею с ног до головы, оставаясь внутри все тем же плебеем.
Меня обшарили два молчаливых охранника. К счастью, догадался не брать с собой оружия, иначе приключился бы знатный конфуз. Уселся на диван, аккуратно поерзав пятой точкой. Появилась подспудная боязнь что-то испачкать. Еще быпо площади приемная напоминала отдельную квартиру, а по убранствуцелый дворец.
Пока сидел, постарался привести мысли в рабочий настрой. Вспомнил Эльзу и как-то сразу собрался. Досье на министра, прочитанное перед поездкой, пестрело интересными фактами. Впрочем, ничего необычного для подобной должности.
Эдвард Вуд Бейкер родился около двухсот лет назад в семье простых клерков. В школе особых способностей не показал, однако, сумел каким-то образом оказаться в Оксфорде. А там Полезные знакомства, связи, дружба с влиятельными людьми. Наконец, удачная женитьба на дочери тогдашнего министра иностранных дел. Это и послужило «трамплином» в карьере.
Черт возьми, почти два века во властных структурах! За такое время можно многого достичь!
Бейкер побывал на разных должностях, сменил множество кабинетов. Несколько невероятно успешных сделок на фондовом рынке принесли ему баснословные барыши. Затем он вложился в недвижимость, строительство да много куда. Официально министр был богат, что же до не декларируемых доходов об этом оставалось только догадываться.
А догадаться можно хотя бы потому, что Бейкер стал долгоживущим. Удовольствие, прямо скажем, не из дешевых. И тут нужны не только деньги. Но и хорошие связи.
Мистер Подольский, прошу, швейцар распахнул двери, и я, спешно подхватившись, проследовал в кабинет министра.
Странно, но сам министр, в отличие от его кабинета, не впечатлял. Вернее, как Конечно, он выглядел внушительно. Бодрым, здоровым, зажиточным. Но не более того. Обычный госслужащий средней руки. От долгоживущего ожидаешь чего-то этакого. Сверхъестественного что ли
Встретил Бейкер умеренно приветливо, даже первым протянул руку. Усадил в кресло, сам занял место во главе стола. Какое-то время мы молча рассматривали друг друга, словно стараясь понять, каждый по-своему, представителя совершенно чуждого мира.
Вот, скажем, рубашка. На первый взглядабсолютно идентичная. Да и что можно придумать в рубашке? Белая ткань, пуговицы И все же, разница есть. Стоит присмотреться, увидишь. Качество, покрой, индивидуальный пошив. Да и ткань ткани рознь. Вот и получается, что одет Бейкер, вроде бы, просто, но, одновременно, невероятно изыскано. Только понять это может либо ценитель, либо настолько же богатый представитель рода человеческого.
Какие выводы обо мне сделал министртрудно сказать. На его лице не читалось никаких мыслей. Безмятежная гладь воды, где волныто бишь эмоциистрого выверены и рождаются исключительно по велению разума.
Я слышал, вы не любите долгоживущих? Бейкер, похоже, сходу решил меня огорошить, Разрешите поинтересоваться: почему?
Слегка напрягшись, постарался как-можно обтекаемей сформулировать собственные ощущения. Благо собеседник никуда не торопил.
Мне неприятна мысль, что моя жизнь будет продолжаться за счет жизней чужих.
Понятно, министр снисходительно усмехнулся, То есть, ваша неприязнь основана на этических соображениях.
Не понравилась мне его усмешка, да что уж тут поделаешь. Имеет право. Хотя бы потому, что подобные беседы наверняка вел уже не раз. И с приверженцами, и с противниками. И все-то аргументы и контраргументы ему заранее известны.
А сейчас вы разве не так живете? поинтересовался Бейкер, расслабленно раскинувшись в кресле, Полицейские, солдатымногие жертвуют своими жизнями для защиты страны. Граждане живут припеваючи, зачастую забывая, что их покой и безопасность оплачены солдатскими жизнями.
Это другое, невольно захотелось поспорить, В армии служат, по большей части, добровольно. Специально обученные и подготовленные люди. Никто из них не рассчитывает умереть. Наоборот, каждый надеется, что выживет. Чего никак нельзя сказать о донорах.
Ну да, ну да Бейкер покивал головой, как неваляшка, Однако, думается мне, мы не так уже отличаемся в исходных убеждениях Извините за нескромный вопрос: вам случалось убивать людей?
И вновьудивил. Естественно, отвечать я не стал. Вместо этого многозначительно покрутил запястьем. Что можно было бы интерпретировать как угодно: и как согласие, и как отрицание.
Скажите, как вы решаете: убить человека или оставить ему жизнь? министр и глазом не моргнул.
Я задумался еще больше. Понятно, что вопрос с подвохом. И даже примерно понятно, к какому выводу он подводит. И все желучше отвечать честно.
Если кто-то, гипотетически, угрожает смертью мне или моей семье, то его гибель будет вполне оправданной. Обычный закон джунглей. Или ты, или тебя.
Вот именно! радостно вскинулся Бейкер, Поверьте, ничего зазорного в подобной философии нет. Более того, де факто именно такую заповедь исповедует большинство нормальных здравомыслящих людей. Возможно, они не отдают себе в этом отчета. Возможно, прикрываются догмами фальшивой морали. Но стоит только поставить человека перед фактом: твоя жизнь против жизни маньяка-убийцывыбор в ста процентах случаев будет очевидным. И дело не в том, что люди какие-то там изверги или злыдни. По сути, в основе всех человеческих решений лежит один глубоко скрытый краеугольный принцип. Который, к сожалению, не принято озвучивать или, тем более, описывать в книгахпрослывешь монстром!
Что за принцип? вопрос напрашивался сам собой, хитрый министр просто не оставил мне выбора.
О, элементарно, Бейкер разом принял серьезный вид, Его настолько же просто сформулировать, насколько сложно принять с эмоциональной точки зрения. И тем не менее, если мыслить рационально, истинность заповеди не подлежит сомнению. Звучит она так: дифференциация ценности человеческих жизней.
Э-э-э простите?
Я поясню. Менее наукообразным языком это значит, что жизнь одного человека отнюдь не равна по ценности жизни другого. Причем, эти ценности могут различаться в довольно широких границах: от абсолютно бесполезных, «помойных» жизней, до жизней бесценных, драгоценных, достойных.
Очень интересная мысль.
Майк, давайте говорить начистоту. Данной идее столько же лет, сколько человеческой цивилизации. Во все века, во всех странах, при любых формах правлениявезде в том или ином виде существовала смертная казнь. Каким бы развитым не было общество, в нем изредка находятся различные мрази. Убийцы, маньяки, насильники. Такова природа человека. Какова их судьба? Петля? Электрический стул? Отсечение головы? Не логично ли использовать их никчемные жизни более рационально?
Например, для донорства?
Именно! Отбросы общества продлевают жизнь лучших представителей вида. Мы очищаем цивилизацию от мерзости и, одновременно, помогаем достойным жить долго и счастливо! Вдохновляющая мысль, не находите?
Возможно, покладисто поддакнул я, Однако, остается вопрос: кто определяет «достойность» человека? Или же его «отбросность»?
«А судьи кто?»слегка возвышенно продекламировал Бейкер, Знаете, мистер Подольский, а ведь и на этот вопрос человечество давным-давно дало вполне однозначных ответ. Подумайте. У успеха есть вполне объективные показатели.
Деньги? Власть? Влияние?
Все это, в той или иной степени. Вы не согласны? То же самое верно и в обратную сторону. Думаю, вам, по роду деятельности, не раз доводилось сталкиваться с людьми, находящимися на дне социальной лестницы. Я сейчас говорю не о тех бедолагах, что едва сводят концы с концами, они-то как раз заслуживают поощрения. Речь об откровенных отбросах. Живущих только за счет общества, без своего угла, без профессии, без работы, да и без желания работать. Прозябающих. Промышляющих попрошайничеством и мелким хулиганством. Никогда не задумывались: изменился бы мир, если бы мы избавились от этих ошметковразом, быстро, навсегда? Станет ли страна чище? Безопаснее? Светлее? Будет ли это добрым поступком или же злодеянием?
Посмотрев на Бейкера, я пытался понять: неужели он говорит всерьез? Он и правда рассматривает такую «чистку» как вполне вероятный сценарий развития общества? Думает, что это пойдет на благо? А, впрочем, что это я Возможно чистки уже проводятся? Только менее масштабно и под другими предлогами. В конце концов, начинать можно с малого. Подвести идеологию, заткнуть этику, вывернуть наизнанку мораль. А уж потом можно и соответствующие законы оформить.
Я, пожалуй, воздержусь от ответа, промямлил, понимая, что министр ждет какой-то реакции.
Понимаю, Бейкер, кажется, ничуть не расстроился, Дело в том, мистер Подольский, что у вас выработано эмоциональное пристрастие к самой идее. Его корни, полагаю, уходят глубоко в детство. Возможно, дело в какой-то травме, оставившей на вас неизгладимый отпечаток. Так просто, за один разговор подобный комплекс не исправить. Умом вы, вполне вероятно, понимаете свои ошибки, однако эмоции не позволяют их избежать. Задумайтесь на минутуи поймете, что с рациональной точки зрения я прав, и вы, как человек мыслящий, должны эту правоту признать.
Удивительно, какая сила оказалась сосредоточена в этом неказистом человеке. Сила, убежденность, напор. Он буквально продавливал своей фанатичной верой, не позволял усомниться даже в отдельном слове. Противостоять Бейкеру казалось невозможным. Талант, присущий многим чиновникам, особенно на высоких должностях. Да еще помноженный на невероятно долгую жизнь.
Допустим, вы правы, решился на уступку, чтобы хоть что-то сказать, Ходят слухи, что у долгоживущих тоже не все гладко. Человечество избавляется от одних проблем, но приобретает другие.
Да что вы? за напускной иронией Бейкера внезапно промелькнула холодная злоба, Интересно узнать: какие же?