Или мог?
Это один из самых скучных и маленьких городов, сказал Ана. Мне послышалась печаль в его голосе. Но городов мы нашли не так уж и много. В основном они жили на уединенных виллах. Дорог не сохранилось, может быть, транспорт был воздушным Но виллы они почти все разрушили в прах.
Не хотели показывать чужакам, произнес я.
Наверное. Слишком личное, видимо. А это это как укор. Как насмешка. Думаю, у них было много смыслов, которые Прежние бы с жадностью поглотили.
Не верю, что они злые, сказал я.
Те, кто не верят, очень быстро тут умирают. Видишь вон те руины, на холме? Круглые остатки стен, посередине белая плита
Зрение у меня было не такое, как у стража, но куда лучше, чем у людей.
Вижу. Только плита она не совсем белая.
Дождь пройдет, все смоет. Они приходят туда временами. Приводят детей.
Каких детей?
Своих. И маленьких, и постарше. Некоторых убивают на этой плите. Жестоко, с пытками. Некоторые уходят со взрослыми. Но это не значит, что их не приведут снова.
Меня замутило.
Своих детей? Почему?
Ана помолчал. Потом неохотно ответил:
Я говорил с одним монахом. Знаешь, наверное, монахи обожают поболтать. Он сказал, что лавли способны передавать сознание через свой аналог волновой сети. Если понимают, что их сейчас убьют, просто цепенеют и падают замертво. Значит, ушли в иное тело. Они вроде как бессмертные получаются, понимаешь?
Ну и что?
Их общество стабильно. Большая часть нынешней цивилизациите же самые существа, что тысячу лет назад ее разрушили. Если численность будет расти, неминуемо начнется экспансия, развитие, освоение новых территорий, попытки возродить технологиито, от чего они когда-то ушли. Но им надо размножаться, им нужны новые тела, в которые они со временем перейдут, нужен резерв на случай массовой гибели. Поэтому есть дети, есть молодые особи. Если их становится слишком многоих убивают.
Но почему жестоко-то? Я не сразу понял, что кричу. Зачем пытать?
Думаю, они давно уже рехнулись, сказал Ана. За тысячу лет у любого поедет крыша.
И вы не пробовали им помешать?
Пробовали, они набросились на нас. Все, включая тех, кого стащили с плиты полуживым.
Ана сплюнул и добавил:
Психи. Красивые умные психи. Знают кучу земных языков, восхищаются музыкой. Сами, кстати, чудесно поют и играют, у них инструменты вроде свирелей. И в любой момент готовы кого-нибудь прикончить Нам туда, Макс. К маленькому зданию, которое почти целое, только без крыши. Там Продавец.
Когда он показал, я увидел и здание. Высокие стены, хорошо сохранившиеся с трех сторон. Четвертая отсутствовала. Может, ее и не было никогда.
Внутри стояли стражи и закутанная в одеяния крупная неуклюжая фигура.
* * *
Здесь не было привычных мне Комков, бесформенных помещений, упавших на Землю с неба. Видимо, даже Продавцы старались «не обострять». Стеклянный куб синтезатора, в котором Продавцы могли создать любой предмет, стоял совершенно открыто, в углу между двух хорошо сохранившихся стен. Рядом кушетка, несколько ящиковчто в них, кристаллы? Был и прилавок, но тоже символический, не перегораживающий руины полностью.
А еще я заметил что-то вроде тускло светящейся полосы, опоясывающей здание в паре метров от стен. Светились камни и трава.
Что это? шепотом спросил я Ану, когда мы подошли.
Периметр безопасности Продавца. В его пределах любое нападение карается смертью. Лавли долго экспериментировали и убедились в этом.
Ты говорил, одного все-таки убили
О да, это отдельная история С тех пор Продавцы не ставят свои точки возле склонов, с которых может сойти гигантский оползень.
Стражи, сидевшие на земле, при нашем приближении встали. Две стражи, одна старшая стражанемалая сила, учитывая, что они были экипированы так же основательно, как Ана. Оружие висело у них на поясах, за спиной, на груди. Старшая стража держала в руке рипер. Видимо, он и впрямь был здесь популярным оружием.
Привет, девочки! крикнул Ана.
Здравствуй, Счастливчик, сдержанно ответила старшая стража. С кем ты?
Макс, мой подопечный.
Интересный профиль, старшая стража вышла навстречу, но при этом остановилась у периметра безопасности.
Учетчик, небрежно сказал Ана. Обычная тренировочная миссия. Пусть посмотрит, как мы служим.
Старшая стража протянула руку и коснулась меня. Пальцы ее были жесткими и горячими. Я подумал, что в длинных фалангах скрывается коготь с нейротоксином. Миги он выстрелит наружу, впрыскивая яд, разлагающий нейроны.
Учетчик? спросила старшая стража.
Да, да! Учетчик! с напором сказал Ана.
Пусть так произнесла старшая стража. Я могу потрогать твое лицо, Макс?
Она была самая обычная старшая стража. Таких почти не отличишь друг от друга. Но почему-то я понял, что она девушка. Нет, девочка. Лет одиннадцати при Изменении, и еще два года как после
Конечно, сказал я.
Старшая стража коснулась моей щеки. Помолчала, глядя в глаза. Сказала:
У меня на Земле старший брат. Он человек. Похож на тебя.
У меня на Земле родители, ответил я. И девушка.
Старшая стража кивнула, осторожно убрала руку.
Ты не похож на учетчика но пусть.
Я осторожно прошел за периметр. Стражи разговор не заводили. Все-таки какая-то негласная субординация у них была.
Мы пойдем на базу через десять земных минут, сказала старшая стража, подходя к Ане. Советую возвращаться с нами. Твой учетчик немного странно выглядит и ведет себя. Это может заинтересовать лавли.
Хорошо, согласился Ана. Мы встретили пятерых по пути сюда.
Столкновение?
Нет. Разошлись после разговора.
Возвращаемся вместе, твердо сказала старшая стража, и Ана даже не попробовал спорить.
Я осторожно отошел от них, посмотрел на Продавца.
Что ж, вполне обычный Продавец. Много свободных одежд, едва видимое сквозь надвинутый капюшон лицо. Я приблизился к прилавку.
Все кристаллы уже переданы, сказал Продавец дружелюбно. Вас зовут Макс, я слышал. Вы чего-то хотите? Воду и легкие закуски я даю Измененным бесплатно, исходя из принципов гостеприимства.
Похоже, если связь между Продавцами и была, то в пределах одной планеты. Меня он не узнавал.
Я выпью воды, сказал я. Спасибо.
Честно говоря, мне хотелось посмотреть, как возникают предметы в стеклянном кубе.
Но Продавец меня разочаровал. Он открыл один из контейнеров и достал оттуда стеклянный стакан, полный воды.
Угощайтесь.
Вода была прохладная, чистая, но, если честносовсем не такая вкусная, как из лесного ручья.
Как вам на этой планете? спросил я, медленно отпивая из стакана.
Во взгляде Продавца появилось любопытство. Он повернулся ко мне, приподнял верх капюшона.
Черт! выкрикнул я, расплескивая воду.
У него было юное, нежное лицо с той легкой неправильностью, что свойственна лавли. Я бы сказал, что это лицо юноши лет шестнадцати.
Что случилось? спросил Продавец участливо. У вас водобоязнь? Это может быть признаком бешенства.
Ты сам знаешь, что случилось! выкрикнул я. За моей спиной зашевелились стражи. У тебя башка лавли!
Ну да, мы же на их планете, рассудительно ответил Продавец. Надо соответствовать тем, с кем работаешь.
Я не знал, в курсе ли Измененные, какова природа Продавцов. Но мне было плевать.
Это голова юноши!
О да! кивнул Продавец. Очень печальны обычаи этого мира. Большинство молодых погибают от рук соплеменников, разум других замещается сознанием старших особей. Очень, очень редко, когда кто-то гибнет быстро и безвозвратно, и в их общество приходят новые особи. К этому мальчику судьба была, по обыкновению, жестока. Он умирал в муках но муки кончились. Он жив и видит сон. Хуже ли это, чем исчезнуть насовсем? Ответь?
Я попытался что-то сказать и не нашел слов.
Все в порядке? спросил Ана.
Да, да, ответил Продавец. Ваш товарищ немного расстроен, но все хорошо.
Ничего хорошего, пробормотал я.
Это был свободный выбор, сказал Продавец. Кто ты, странный Измененный?
Хреновый из меня разведчик выйдет.
Легенда рушится на раз, и виноват я сам. Я веду себя как человек, вот в чем дело.
Я покупатель, сказал я. Держите.
И выложил перед ним красную рэдку.
Продавец, как я и ожидал, заинтересовался ей куда больше, чем моими странностями. Поднес к глазам, обнюхал, потом, поколебавшись, лизнул. У него вдруг задрожали глаза, зрачки запульсировали, потом сжались в точку.
Ничего себе. Да он конченый торчок! Наркоманит в открытую!
Это не лавли, сказал Продавец, вздрогнув. Человеческая и свежая. Откуда здесь люди?
Ну я и молодец! Хорошо соскочил с опасной темы.
А тебе не все равно? спросил я. Надоели, небось, местные? Я только-только с Земли. Могу время от времени подгонять свежак.
Это было удачным ходом. Похоже, Продавцу и впрямь надоело потреблять эмоции местных красавчиков.
Договорились, сказал он быстро. Что интересует, Макс?
Да уж, а что меня интересует
Не так быстро! подошла старшая стража. Внеси в список.
Эта рэдка не входит в соглашение, ответил Продавец. Она не местная. Ваш друг протащил ее с Земли.
Старшая стража заколебалась. Возразила:
Право выбора смыслов у Инсеков.
О, это не очень великий смысл, небрежно сказал Продавец, демонстрируя кристалл. Яркий, чистый, но простой и не великий. Таких я сдал больше сотни.
Зачем она тебе?
Затем, что с Земли, ответил Продавец.
Старшая стража пожала плечами:
Торгуй быстрее, Макс. Пора двигаться.
Ты можешь передать письмо на Землю? спросил я.
Продавец растерялся.
Письмо?
Да. Письмо. Бумажное письмо в конверте, с маркой. Чтобы его бросили в почтовый ящик на Земле, в стране России, в городе Москве.
Ха, сказал Продавец. Ну может быть, все-таки что-то материальное?
Да, листок бумаги, пишущая авторучка и целый конверт с негашеной маркойэто материальная часть сделки. А нематериальнаячтобы письмо не позднее, чем через одни земные сутки было опущено без всяких повреждений и изменений, как на конверте, так и в тексте, в действующий почтовый ящик в городе Москве, в стране России на планете Земля.
Парень, сказал Продавец после короткой паузы. Я не знаю, с кем ты там на Земле торговал. Но тебя хорошо выдрессировали.
Он повернулся и торжественно пошел к ящику.
Время! сказала старшая стража напряженно.
Пять минут, ответил я быстро. Всего пять минут!
Увидеть, как именно возникают предметы в стеклянной камере, мне все-таки не удалось. Она потемнела, стекло стало непроницаемо-черным. А когда вновь обрело прозрачность, внутри лежал помятый конверт с маркой «Двести пятьдесят лет городу Сыктывкару», самая дешевая авторучка, какую я только видел в жизни, и листок бумаги.
Кончик ручки был погрызенным. Листок бумагитуалетным. И это была самая дешевая туалетная бумага, которую только можно найтив ней целые щепки попадались!
Но я слишком хорошо знал Продавцов, чтобы начать ругаться.
Это здорово, что бумага такая плохая и жесткая, сказал я. Была бы мягкая, нежная, ручка бы ее рвала в клочья. А такнормально по ней пишется! И что маленький листок, тоже хорошо. У меня и времени немного.
Браво, сказал Продавец, помолчав. Ты меня уделал. Письмо будет доставлено честно.
Глава седьмая
Напали на нас, едва мы вошли в лес.
Может быть, лавли хорошо все продумали и рассчитали время нападения, исходя из удачных и неудачных засад, ожиданий стражи, времени суток и степени нашей собранности.
А может быть, им просто не терпелось повеселиться.
Лес был негустой, прозрачный. Не представляю, как можно спрятаться в таком лесу, но им удалось.
Скорее всего потому, что большая часть лавли была детьми и подростками.
Они сыпались с деревьев, выпрыгивали из-за стволов, вылетали из-под земли, разбрызгивая комья дерна. Сплошной поток нагих тел, словно в фильмах про зомби. Только не таких неповоротливых, они превосходили по скорости даже стражу.
Но стража все-таки ждала атаки.
Риперы в руках Аны и старшей стражи заработали, перемалывая голые тела в кровавый фарш. Стражи стреляли из универсальных карабинов, и лавли застывали, обращались в песок, проливались мутной серо-красной жидкостью и сгорали в неярких вспышках синего пламени. В обоймы явно зарядили разные типы метапатронов.
На меня выпрыгнул совсем мелкий лавли. Светловолосый, кудрявый, будто с полотен средневековых художников, изображавших ангелочков.
Я разрядил в него рипер, не колеблясь ни секунды.
Ангелочек превратился в кровяное месиво.
Людям бы тут не светило никаких шансов, люди безнадежно отставали в скорости. Стражи, вставшие друг к другу спинами, отбивались куда более успешно.
Я выстрелил еще в двух юных лавлив одного попал, его разорвало на клочки, другой немыслимо выгнулся и уклонился.
А потом нахлынула основная толпа, и началось месилово.
Стражи будто распрямились, стали выше, тоньше и гибче. Ана небрежно полоснул рукой с выдвинутыми когтями подскочившую девушку. Та рухнула и забилась в судорогах. Но я заметил, что касание лишило Ану всех когтей, их вырвало из пальцев, и они завязли в теле лавли, будто в смоле.
Второй Призыв во мне уже разворачивался в полную силу. Мир замедлялся, движения лавли и стражи казались не такими стремительными. Я тоже тянулся вверх, а по телу волнами шла боль. Следующего врага я поймал в прыжке за вытянутые ко мне руки.
Ирванул в стороны с такой силой, что вырвал ему руки из плечевых суставов. Лицо юноши исказилось и мгновенно застыло, он упал к моим ногам уже мертвым. Болевой шок?
Какое там я был уверен, что он ушел! Горячая тяжесть прокатилась внутри, я почти физически ощутил перенос сознания через «волновые структуры». Ощутили потянулся, непроизвольно пытаясь зацепиться, задержать, спросить или обругать.
«Кто?»
Вопрос докатился издали и одновременноотовсюду. Из-под земли, от деревьев
Все вокругих Гнездо!
Лес, кусты, травывспомогательная физическая часть их Гнезда. Как паутина, которой обрастают Гнезда на Земле!
«Кто ты?»
Я ощутил, как атакующие лавли перестраиваются, как смещаются направления и точки атаки. Аборигены передумали нас уничтожать, как планировали (теперь я знал) вначале.
Но и отпускать, конечно же, не собирались.
Выстрелив в еще одну девицу, нацелившуюся в мое лицо, я разорвал ее на части. Кровь и ошметки плоти брызнули мне в глаза.
А вот мелкого лавли, прыгнувшего со спины, я вовремя убить не успел. Я достал его рукой, мои пальцы пробили ему грудь, сжали и раздавили сердце. Но это не убило его мгновенно. Он успел шлепнуть меня по виску ладошкой.
Несильно.
Физически я касание почти не ощутил.
Но вслед за касанием на меня обрушилась вся громада леса. Вся мощь их планетарного Гнезда.
И мир померк.
* * *
Музыка.
Вначале я услышал мелодию.
Страннуюгармония была чужеродной, выворачивающей, заставляющей морщиться. Но прошла секунда, другая, и я оценил мотив. Он был чужой, но не чуждый.
Печальная и красивая музыка. Ее хотелось слушать и ни о чем не думать.
Но я открыл глаза.
Я вновь оказался на пригорке, с которого мы совсем недавно смотрели на руины.
Вот только город был цел и невредим.
За моей спиной солнце опускалось за деревья, белые стены и башни города отливали розовым в его лучах. Окна в домах радужно сияли, будто граненый хрусталь. Музыка неслась в воздухетихая, чужая и печальная.
Над городом скользили летательные аппаратыс радужными трепещущими крыльями, похожие на исполинских стрекоз. Разве могут машущие крылья удержать в воздухе пассажирские машины?
А дальше, за городом, солнце вставало! Вопреки разуму (я даже обернулся), оно одновременно садилось за лесом и вставало за городом!
И в ярком утреннем сиянии, борющемся с закатом, опускался с небес космический корабль.
Почему-то у меня и мысли не возникло, что это звездолет Инсеков или Прежних. В нем ощущалось родство с легкими ажурными аппаратами в воздухе. Нет, конечно, никаких радужных крыльев не было, но изгибы и переплетения форм, тянущиеся вверх, подобно ветвям деревьев, тонкие красные пилоны с белыми шарами (двигатели? кабины?) все это было плотью от плоти города и леса.