Надзор успеет уничтожить угрозу.
«Это лучшее, что мы можем сделать», признал Ларфид. Но всё же чувствовалась здесь недосказанность. Она зудела словно комар в темноте. Ошена готова смириться? Сдать Распорядку общежития, как военачальник сдаёт крепость? Непохоже на неё.
Он не стал спрашивать. Вряд ли у секторальной есть ясный план, скореетолько несколько соображений. Она сама скажет, когда сочтёт нужным.
Остаток недолгого пути все провели в молчании. Фириша и Шеки одинаковыми движениями пересчитывали пристёгнутые к поясу запасные магазиныснова и снова. Риу, казалось, задремал. Унда думала о страшном. Ларфид старался сымитировать ход мыслей Ошены: как бы он вычислял преступника среди тысяч рабочих? На что обратил бы внимание? Где преступник мог допустить ошибку, оставить улику? Но скоро он сдался. «Я слишком верю в Ошену, укорил он себя. Пускай она лучшая, но я должен думать сам. Она не должна быть незаменимой».
Даже те, чью смерть видели, всё равно живы.
Всё равно живы.
Живы.
Солнце скрылось. Снова зарядила моросьбудто и не было утренних часов ясного неба. Свет посерел, промозглый холод пробирал до костей. «К лучшему, подумал Ларфид, застёгивая куртку. Под ярким солнцем картины были бы опасней». Дежурный на воротах депо пропустил Надзор без вопросов. Автобусы разъехались по маршрутам, в депо оставались несколько междугородних и те, что требовали ремонта. На первый взгляд казалось, что на огромном пустом пространстве невозможно что-либо спрятать. Ларфид напомнил себе, что по ночам тут всё заставлено машинами и скрыться среди них очень легко. Но если здесь есть картина, то где она?
Шеки, сказала Ошена, посмотри, есть ли дырка в заборе. Остальныеподелите гаражи. Я отправила Мелу опрашивать комендантов. Она попробует составить карту выходов.
Выходов? переспросила Унда.
Ошена неожиданно фыркнула.
Тайных выходов. Общежитияне тюрьма. Там есть охрана, но её всегда ухитряются обойти. Где-то в двери слабый замок, где-то в окне слабый прут. За этим следят, старые выходы прикрывают. Но появляются новые.
Мы попытаемся понять, откуда он выходил, подхватил Ларфид. Не в последний раз, а раньше.
Да.
Он необязательно пользовался ближайшим выходом. Он мог это предусмотреть.
У него было очень мало времени, возразила Ошена. Картины требуют труда. Поэтому, скорее всего, он пользовался ближайшим. Всё! У нас тоже мало времени.
Сказать по чести, Ларфид надеялся, что рисунок, если тот существует, найдёт кто-то другой. Он боялся снова увидеть Киду. Но так случилось, что на вторую картину наткнулся именно он.
Он покрутил головой, поглядел на удаляющиеся спины надзирателей. Все, кроме Шеки, не сговариваясь, направились к гаражам. Это выглядело логичным решением. Чем больше закоулков, тем больше вероятность «Думай! приказал себе Ларфид. Думай!»
тем больше вероятность, что рисунок увидит какой-нибудь механик или шофёр. Утром и вечером здесь людно. Только последняя картина была рассчитана на то, чтобы её увидели. Здешняя окажется там, куда не заглядывали месяцами.
Ларфид уставился на неисправные автобусы. Как долго они на приколе? Два крайних выглядели прилично, хоть сейчас на маршрут. Остальные стояли, укрытые брезентом: издалека не понять, вправду ли такие облезлые? Ларфид уже шёл к ним. Вскоре он начал рассуждать вслух, беззвучно бормоча: «Это не в ремонт, это на запчасти Или на металлолом? Тут же голые каркасы. Почему не вывезли? Они же гниют» И он остановился как вкопанный. Ларфид так ясно вообразил себе картину под одним из автобусов, что почти увидел её воочию.
Её там не было. Стараясь дышать ровнее, Ларфид методично осмотрел всё. Картины не было.
Между забором и ближайшим к нему автобусом тяжёлой грудой лежали брезентовые чехлы. Верхние бросили сюда недавно. Нижние заросли грязью и заскорузли. «Если бы он их двигал, это было бы видно?»предположил Ларфид. Он стёр с лица дождевую воду, пожал плечами и бросил умозаключать. Он должен был просто проверить.
Он успел увидеть единственный лепестокалый с синими крапинками. Бросив чехлы на место, Ларфид рванул к Ошене. Та увидела его бегущим и оглушительно свистнула. Пока собирались остальные, она поигрывала свистком на цепочке и улыбалась. Она выглядела очень довольной.
Надеюсь, остальные мы найдём так же быстро, сказала она. Прикончим эту штуку и идём дальше.
Сбылось ещё одно её предсказание: цветов на ветви оказалось три. «Это третья по счёту», пробормотала Унда.
Четвёртую картину нашёл Риу в глухой щели между забором и стеной здания в Малых складах. ВторуюДанеки под снятой и прислоненной к стене створкой ворот. Она оказалась очень близко к четвёртой, меньше чем в сотне метров, и Ошена заметила, что рисовальщику нелегко было найти подходящие места. Оставался один рисунок, всего один, и его искали, пока не начало смеркаться. Ошена уже не улыбалась. С каждой минутой она всё больше нервничала. Нервозность охватила всех. Наконец Данеки заметил, что они осматривают одни и те же места по нескольку раз, и это явно зряшная трата времени.
Может, его просто нет? беспокойно сказала Фириша. Может, он водит нас за нос? Я хотела сказать, водит преступник, а рисунка нет.
Ошена молча хмурилась.
Должен быть, ответил Шеки с досадой.
Унда упёрла руки в поясницу, крякнула и потянулась, запрокинув голову.
Она чуть не упала. Неловко попятившись, она вскрикнула и ткнула пальцем вверх.
Он там!
Не спрятанный от глаз, скрытый только тенью от козырька крыши, лиловый цветок склонялся над ними с уровня второго этажа. Они могли бы найти его много раньше. Они просто не смотрели вверх.
Высоко, сказал Риу. Как он туда забрался?
Стремянка?
Шеки хмыкнул.
Человек втихую выбирается из запертого общежития, предположил он. Со стремянкой. Крадётся по улицам. Со стремянкой. Тащит банки красок. И стремянку. Влезает на режимную территорию. Со стремянкой
Унда засмеялась.
Глаза! в ужасе закричала Ошена.
Но было уже поздно.
Сумеречный воздух дрогнул и взорвался безумной радугой. Зелёные побеги стекли вниз со стены и вбились в асфальт отбойными молотками, а снизу рванулись, вспарывая его полотно, десятки, сотни древесных стволов. Сотни тысяч цветов раскрылись в ветвях. Ошмётки асфальта засеребрились жидким металлом. Поднялся жаркий туман. Поплыл дурманящий, сладкий, удушливый запах. Высоко в кронах заметались пронзительные дикие крики. Кричали цветы. Каждый бутон выкашлял каплю жгучего чёрного нектара и выбросил изнутри себя новый бутон, кроваво-алый, четырёхлепестковыйчетыре клыкастые челюсти и длинный, очень длинный гибкий язык-удавка.
Гремели выстрелы. Риу методично сбивал пасти, пытавшиеся в него вцепиться, и одновременно пытался подальше оттеснить Ошену. Со стуком упал пустой магазин, Риу за долю секунды вбил в пистолет другой.
Стреляйте в рисунок! заорала Фириша. Стреляйте туда, где он был!
Но проделать такое могла только она сама. Унда и Шеки, даже не переглянувшись, обступили её с двух сторон и прикрыли огнём. Ларфид прикрыл их самих.
В какой-то миг озарения он понял, что роща клыкастых цветовне просто злобная и хищная тварь, что у неё есть воля и разум, и этот разум отлично понимает, кто из людей наиболее опасен.
Цветы упорно тянулись к Ошене.
Риу начал стрелять первым и первым расстрелял боезапас. Языки захлестнули его. Он завопил, падая. Четыре пули Ларфид всадил в ближайшие пасти, рискуя задеть Риу.
Назад! взвыл он, но Ошена не услышала его.
Или не поняла.
Или просто проигнорировала.
Она схватила Риу за руку и попыталась оттащить. Она не была настолько крепкой и тренированной, чтобы прицельно стрелять одновременно с этим. Она была прирождённой наставницей, она любила и берегла своих учеников, готовая рисковать жизнью ради них, она просто была старой.
Три пасти вцепились в неё одновременнов обе руки и бедро. Все три уже были подстрелены и истекали кровавым соком. Но клыки в плоть они запустить смогли.
Секунду спустя Фириша разбила рисунок, и выброс сошёл на нет.
Риу корчился в луже, держась за плечо и лодыжку. Он шипел сквозь зубы, подвывал и грязно ругался, но когда Ларфид шагнул к нему, тотчас поднял ладонь:
Я в порядке. Побитый только. Отдышусь и встану.
Ошена лежала неподвижно. Её лицо казалось таким спокойным, словно она спала. Ларфид упал на одно колено, схватил её за руку, вжал пальцы в запястье. Пульс был ровный, различался хорошо.
Ошена Секторальная!.. Госпожа Сегад!
Ларфид осторожно приподнял её. Голова Ошены свесилась. Ларфид различил, что она и дышит ровно, как спящая. Подлетела Фириша, глянула на бедро Ошены и вслух произнесла то, что Ларфид подумал:
Яд?
Если там был яд, напомнил Данеки, он исчез тогда же, когда исчезли зубы. Быстрей в госпиталь.
Ларфид поднял Ошену на руки и зашагал к машине. Данеки побежал вперёд, сел в кабину, завёл мотор. Шеки вздёрнул Риу на ноги, тот снова выругался со стоном. Риу заковылял сам, но медленно, и Шеки, недолго думая, перекинул его через плечо.
Погрузили раненых. Машина рванула с места.
Ошена тихо спала. Ларфид держал её голову на коленях. Фириша рядом присела на корточки и напряжённо всматривалась в лицо Ошены. Риу скорчился в углу и тяжело отдувался.
Это я виноват, вдруг сказал Шеки. Голос гиганта дрожал. Это я виноват. Я рассказал историю. Смешную. Про стремянку.
Нет, ответил Ларфид. Я виноват, я уставился на этот цветок Мы все виноваты.
Мы все, согласилась Фириша.
Надзиратели замолчали. Надрывно дребезжал фургон. В узких зарешеченных окнах мелькали серые тени.
«Она проснётся? спросил Ларфид и сам ответил:Она обязательно проснётся. Выброс был слабый. Он выглядел страшно, но он был слабый и едва-едва добрался до неё. Она придёт в себя. Завтра. Может, даже сегодня к полуночи Но теперь у Распорядка есть не только преступный умысел. Теперь есть жертва. И за неё поплатятся многие».
Бездумно он погладил мягкий ёжик на стриженой голове Ошены.
Ларфид хотел мести. Очень хотел. Он бы с удовольствием свернул художнику шею. Он знал, что Распорядок проделает с ублюдком кое-что похуже, и его бы это радовало, но он слишком хорошо понимал, как будут развиваться события. Раненая надзирательница. Секторальная надзирательница, раненая при исполнении. Для Распорядка это повод провести акцию устрашения.
Когда Ошена придёт в себя, она будет в отчаянии.
Ларфид болезненно зажмурился. Что теперь делать? Шестерёнки уже вертятся, машина уже запущена, инспектора уже на низком старте. Не в его силах остановить Распорядок. Но если они найдут преступника, то гнев обрушится на виновного, а не на всех подряд. Может быть, Распорядок смягчится.
Что планировала Ошена? Как она мыслила? Нет ничего сверхъестественного в её разуме, она всего лишь мудрая старая учительница, её можно заменить, можно, можно
Что мы теперь будем делать? уронила Фириша. Без без неё?
Закончим то, что начали, сказал Ларфид.
Выслушав надзирателей, сестра в приёмном покое позвонила главврачу. Тот спустился в ту же минуту. Он выглядел неприятно обрадованным. Ларфид глянул на него мрачно, но медик сразу объяснился:
Я раньше занимался этой темой, сказал он, травматизм в высоконапряжённых средах. К сожалению или к счастью, давно не было практики.
Что с ней? немедля спросила Унда. Она проснётся?
Психический, возможно, одновременно болевой шок в высоконапряжённой среде, врач обернулся и проследил за тем, как медбратья уносят Ошену к лифту. Эй! Носилки строго горизонтально! Не дёргать!.. Конечно, она проснётся.
Когда?
Через двое суток или немного позже. Врач оценил выражение лица Ларфида и прибавил:При необходимости можно форсировать события. Но лучше этого не делать. Последствиявплоть до инсульта.
Ларфид сглотнул.
Понятно, сказала Фириша. Спасибо.
Риу отказывался сдаваться врачам. Ларфид прицыкнул на него, и Риу окрысился. Едва не разгорелась свара. Фириша встала между ними.
Риу, ты просто потянул связки
Да!
но ты потянул их посреди выброса, терпеливо закончила Фириша. В высоконапряжённой среде. Дай врачу посмотреть. Эно, ты теперь главный. Держи себя в руках.
Ларфид вздохнул.
На обратном пути он вспоминал, что говорила Ошена. Она собиралась изучить отчётность завода. Директор умолчал о том, куда делась старая краска после сокращения разрешённой палитры. Кроме того, Ошена отправила Мелу за картой выходов. Кажется, одно никак не связано с другим. Но связь может обнаружиться. Это будет удачей
Они наткнулись на Руви в коридоре. Секретарь нёс связку дротиков с флажками.
Секторальная заперла ящики стола, пояснил он, а Мела принесла записи и решила сразу всё отметить на стене Что случилось? Где Ошена? Вы бы видели свои лица! Что с Ошеной?!
Ларфид молча забрал у растерянного Руви дротики, обогнул его и пошёл дальше. Он слышал, как позади зажурчал голос Фириши.
Дверь кабинета секторальной была открыта. Мела стояла перед картой и рассматривала дело рук своих.
Ошена, сказала она, не оглянувшись, вы нашли рисунки? Где они были? Давайте воткнём
Она обернулась, увидела Ларфида и осеклась.
Где Ошена?
В госпитале, через силу проговорил Ларфид. Выброс. Её ранило. Не неопасно. Мела, действительно, давайте воткнём.
К ним подошёл Данеки, стал уточнять и давать советы. После второго Ларфид отдал флажки ему. Он не сомневался, что пунктуальный Данеки помнит лучше. Закончили схему, расселись за длинным столом, взялись за Мелины записи.
Им повезло. То ли не предусмотрел рисовальщик, то ли, как был убеждён Данеки, сам неосознанно хотел, чтобы его поймали. Стало ясно, в каком корпусе он живёт. До Первого Радиального и двух ближайших рисунков он успел бы добраться из трёх корпусов, но до двух дальнихтолько из одного. Несколько этажей этого единственного корпуса долго ремонтировали и заселили две недели назадподвезли работниц к новым цехам ткацкой фабрики. Те едва успели обжиться.
Круг подозреваемых сузился с тысяч людейдо полутора сотен.
Ларфид в третий раз поймал себя на том, что оборачивается к Ошене, ожидая её одобрения или замечания. Он сдержал вздох. Словно вместо него, шумно вздохнул Шеки. Ларфид уставился на карту, нашёл взглядом корпус. «А если бы там жил лакокрасочный, подумалось ему, красиво бы вышло».
Не выходило. Обитал в корпусе автозавод.
Будь у них время, они бы действовали методично. Изучили бы все списки, подняли все досье, допросили старших по комнатам и подсобных рабочих. Но времени не было.
Что дальше? вслух подумал Ларфид.
Дисциплинарный журнал, откликнулась Мела. Я подумала Один раз он мог попасться. При попытке выбраться или вернуться. Необязательно попался, просто мог. Только один раз, иначе за ним бы стали следить пристальней. Я взяла у коменданта дисциплинарный журнал.
Ларфид коротко улыбнулся. Милая, милая Мела, которая так хорошо понимала людей. Лет на пять младше Ошены, она выглядела лет на десять старше и казалась слишком старой для участковой. Региональный надзиратель не раз заговаривал о том, чтобы перевести её на работу полегче, но Ошена отстояла Мелу.
Ошена знала, что делала. Всегда знала
Просмотрели журнал. Фириша быстро набрасывала список фамилий.
Как их много! удивилась Унда. Не понимаю. Зачем ломиться куда-то среди ночи вместо отдыха? Нарушая правила? С риском?!
На свидание, например, ответила Мела преспокойно.
Унда глупо хихикнула и покраснела.
«Зайти с другой стороны? думал Ларфид. Зачем вообще ему это? Мы решили, что здесь «вариант ублюдка». Попытка принести жертву. А если нет?..» Но он сразу оказался в тупике. В каком-то смысле рисовальщик всё же был сумасшедшим. Логику безумия Ларфид сымитировать не мог.
Его преследовало чувство, что он забыл нечто важное. Что-то упустил. Ошена бы помнила, а он «Хватит думать про Ошену! зло приказал он себе и непоследовательно прибавил:Что она собиралась делать?..»
Длинный список, вздохнула Фириша.
Длинный и ни о чём не говорит.
Плохо.
Кто бы спорил.
Фириша подняла голову и уставилась в окно.
Ещё одно, сказала она. Рабочий день заканчивается.
Ларфид чертыхнулся.
Надзор не может нарушать правила. Обязанность Надзораподавать пример идеальной дисциплины. Заявку на сверхурочные нужно было подавать и подписывать.