Вопрос был на грани бестактности, но я ещё сутки назад валялся в состоянии «ложной смерти», а это не добавляет такта.
Есть, кивнул Бовуа, но никто не возьмётся за тебя. Всем жить хочется. Поверь, я не самый слабый бокор в «Беззаботном городе», тех, кто сильнее меня, можно пересчитать по пальцам одной руки. Чтобы справиться с изменёнными лоа в твоей голове, надо ехать на нашу родину, только там живут по-настоящему могучие хунганы.
Одного можно найти и здесь, вступил в разговор Дюран.
Если ты про Папу Дока, сказал на это Бовуа, то не стоит и пытаться. Он просто не станет иметь с тобой дело. Ему ни до кого дела нет.
Но ты можешь устроить нам встречу? спросил я у Бовуа.
Тот в ответ рассмеялся. Не удержался и Дюран, хохоча во всё горло, будто конь. Сходство усиливали его крепкие белые зубы. Я же чувствовал себя клоуном, который не смешно пошутил, но все вдруг расхохотались, смеясь не над шуткой, а надо мной.
Извини, утерев выступившие на глазах слёзы, сказал Дюран, ты просто не знаком с нашими мифами. Папа Док, он же Тонтон МакутДядюшка Джутовый Мешок. Это очень сильный лоа, который приходит за непослушными детьми и сует их в этот самый джутовый мешок, чтобы потом съесть в своей пещере. Родители обещают расшалившимся чадам встречу с Папой Доком, если старая добрая порка уже не помогает.
А если серьёзно, решил я не обращать внимания на то, что сел в лужу по собственному невежеству в мифологии Чёрного континента.
Папа Док, в миру Мбайе Дювалье, был одним из конкурентов моего отца, поддерживал революционные настроения и борьбу против Розалии, но проиграл ему и был вынужден бежать в Аурелию, объяснил Дюран. Сейчас он поселился в Солёном Байю, на одной из заброшенных вил.
Солёное Байю, до войны и превращения Марния из города в урб известный как Байю Парадиз, раньше был элитным приморским районом. Селились там преимущественно аристократы и скоробогачи, желающие жить поближе к морю. Земля там стоила невероятных денег, а дома, если кто-то выставлял их на продажу, улетали в считанные минуты, причём за такие суммы, что умом тронуться можно. За престиж всегда готовы платить очень и очень много. Однако всё изменилось во время войны, когда этот район оказался за стенами урба. К тому же из-за сражений в море и падения летающей крепости лигистов неподалёку от гавани Марния течения в океане изменились и почва в Байю Парадиз начала засаливаться, уровень воды быстро рос, пока весь район не превратился в форменное солевое болото. Жить там стало попросту невозможно, и земля с особняками, ещё недавно стоившими астрономические суммы, оказалась никому не нужна. Теперь этот район звали не иначе как Солёным Байю, и если верить властям урба, там никто не жил.
Как он выживает там? удивился я. Даже если треть того, что болтают про Солёное Байю, правда, одному там не пережить и дня.
Слухи о Солёном Байю ходили самые жуткие. Например, о чудовищных крокодилах, которые легко могут проглотить человека, или о стремительных ящерах-рапторах, сбежавших из какой-то лаборатории под урбом, причём рапторы эти наделены почти человеческим интеллектом. Ещё болтали о целом племени пигмеев-каннибалов, удравших с рабского корабля, и о Чёрном Сердцееде, вырезающем сердца у неосторожных. Из всего этого только пресловутый Чёрный Сердцеед был фигурой не до конца выдуманнойтакой маньяк несколько раз появлялся в Марнии, действительно вырезал сердца у своих жертв и скрывался от полиции. Многие считали, что именно в Солёном Байю он и живёт.
Для сильного хунгана там не так много опасностей, ответил Бовуа, а Папа Док настолько же сильнее меня, как я любого из вас.
Говорил чернокожий без бравадыпросто констатировал факт. За Дюраном не водилось склонности к магии его родного континента, равно как и за мной.
И он может помочь?
Если захочет, честно сказал Бовуа, а характер у Папы Дока, сам понимаешь, не сахар.
Всё же я рискну, кивнул я. Раз уж помощи искать больше негде.
Всегда можно подождать, заметил Бовуа, поживёшь у меня как гость, ни в чём нуждаться не будешь. А там память восстановится, и ты снова в игре. Твои лоа сильно изменены, они смогут побороть чёрных духов, подселённых тебе в голову эльфийским колдуном.
А сколько ждать? Точно сказать можешь? Час? Неделю? Месяц? Может, год?
Бовуа только руками развёл.
Магияне наука, она не даёт точных ответов на вопросы. Я знаю, что ты всё вспомнишь рано или поздно, но когда
Он снова развёл руками, демонстрируя свою беспомощность в этом вопросе.
Хотя бы рано или поздно, можешь сказать?
Бовуа ничего не ответил, но по его взгляду я понял, каким будет ответи он не обнадёживал.
А тем временем на мне висят два убийства женщин и за мной гоняется не только криминальная полиция, но и детективы из «Континенталя». Я был неосторожен и сильно засветился в урбе, отыскать меня проще, чем может показаться.
Эти аргументы подействовали на Бовуа. Он не хотел подставляться под удар, а я сейчас был натуральной мишенью, нарисованной на стене его высотки. После разгрома убежища Мамочки Мадригал, считавшей, что может плевать на закон и торговать наркотиками направо и налево, даже сильнейшие представители преступного мира поняли, что с государством спорить нельзя. У государства всегда больше пушек, людей и патронов, оно всегда возьмёт верх в противостоянии даже с самым могущественным преступным кланом, чьё убежище все считали непреступной цитаделью. На примере банды Мамочки Мадригал государство это очень убедительно доказало. Весь район, где отирались её люди, был объявлен вне закона и окружён войсками гарнизона, а высотку, служившую убежищем преступному клану, взяли штурмом, не считаясь с потерями среди бандитов. Никто не предлагал сдатьсяздание атаковали сразу с земли и с воздуха, высадив десант на крышу. Впереди шли штурмовики в бронекирасах, вооружённые лёгкими пулемётами Шатье, за нимиегеря, стремительно зачищающие помещения. Конечно же, все с немалым боевым опытом, уничтожившие во время войны не одно здание противника. В ход шло всёосколочные гранаты, отравляющие вещества, а глубже в здании, подальше от глаз репортёров, и огнемёты. Единственной, кого взяли живой, была сама Мамочка Мадригал. Её вытащили из уже горящего здания за волосы и швырнули в полицейский фургон. Скорый суд приговорил её к смертной казни, однако в Розалии женщин не гильотинируют, а потому Мамочка Мадригал отправилась на Иль-де-Салю в бессрочное заключение на тамошней каторге, где и сгнила через несколько лет.
В общем, если на Бовуа как следует надавят, он сдаст меня, несмотря ни на что. И я его отлично понималникому не хочется разделить участь Мамочки Мадригал.
Поедем вместе этой ночью, заявил Дюран. В Солёное Байю лезть лучше после заката, да и в другое время за стены не выбраться.
Тут он праву Бовуа, скорее всего, есть «окно», через которое можно покинуть урб, не привлекая к себе внимания, и я даже подозреваю, где оно. Городские стоки выходят не только в океан, но и в солевое болото Байю. Работают в стоках в основном чернокожие или орки, гномы разве только на инженерных должностях или обслуживают машинерию, а в саму канализацию не лазят. Так что человекили орки не один у Бовуа есть, он за небольшую мзду проведёт нас за стены и встретит на обратном пути.
Зачем тебе лезть в Байю со мной? удивился я. Сам же говоришь, этот Папа Док был соперником твоего отца, вряд ли он обрадуется тебе.
Если с тобой буду я, Папа Док хотя бы поговорит с нами, честно ответил Дюран. Придёшь одинвряд ли даже отыскать его сможешь.
Бовуа веско покивал, подтверждая его слова. Спорить с ними я не стал, чтобы снова не попасть впросак, выставив себя на посмешище.
Тогда отдыхайте до вечера, поднялся Бовуа из своего кресла. Когда всё будет готово, я за вами зайду.
Он вышел из комнаты и на сей раз не стал запирать дверь.
Насколько ты доверяешь Бовуа и его приятелю? спросил я у Дюрана, как только Бовуа вышел.
Он сильный бокор и ведёт дела с моим отцом, ответил мой бывший взводный. В общем-то, мой отец направил Бовуа в Аурелию, чтобы наладить кое-какие каналы для поставки контрабанды.
И ты, инспектор Надзорной коллегии, так спокойно говоришь об этом, усмехнулся я.
Знаешь, у себя на родине я не имел шанса стать даже жалким оунси,вполне серьёзно сказал Дюран. Лоа не любят меня, в отличие от моих младших братьев и сестёр. Отцу не раз советовали принести меня в жертвуна большее, мол, такой ущербный не годится. Но отец давно понял, что времена изменились и нам надо меняться вместе с ними. Раз у меня нет шансов стать хунганом, значит, стоит выбрать для меня другой путь. Он отправил меня учиться в Розалию, и в итоге я стал тем, кем стал. Поэтому на его тёмные делишки с Бовуа я закрываю глаза. И, как видишь, это оказалось весьма к месту, когда пришлось перейти на нелегальное положение.
Мы проговорили о том, что случилось с Дюраном в последнее время, почти до самого выхода. Мой бывший взводный повторил рассказ, по его словам, он уже говорил мне о том, как его едва не взорвали в кафе «Мирамар», где он встречался с осведомителем из числа разочаровавшихся анархистов.
Он был отличным парнем, но на нас натравили и анархистов, и полицию. Как и в случае с тобой, работали грубо, но наверняка. Все столкнулись лбами в злосчастном «Мирамаре», и я едва успел выскочить в окно, когда началась стрельба, а после один из пришедших по нашу душу анархистов швырнул прямо себе под ноги бомбу.
А твой разочаровавшийся в деле анархии источник успел рассказать хоть что-то интересное?
Успел, и над этим ты как раз и работал. Он сказал, что Равашоля, главу местных анархистов (да, он существует на самом деле), держит на крепком крючке странный тип. Наглый, заносчивый и очень требовательный. Имени не называет, приходит на все встречи в маске, но поведение явно выдаёт в нём эльфа. Причём высокого положения в обществе Лиги. Он на всех смотрит, как на дерьмо.
Характерная черта, ни с чем не спутаешь. Это и был, выходит, резидент Лиги, за которым мы гоняемся.
Скорее всего, кивнул Дюран, и он много кого на крепком кукане держит. Взять ту же историю с «Милкой».
Про застрявший на несколько недель в порту сухогруз я кое-что помнил, но без подробностей. Видимо, эта часть моей памяти не сильно интересовала таинственного колдуна, поработавшего надо мной, и её зацепило лишь краем. К примеру, чиновника из Министерства трудовых резервов и миграций по фамилии Вальдфогель я помнил хорошо, а вот что стояло за всей этой историейуже с трудом. Кажется, мне пришлось принять участие в форменном сражении, но подробностей я вспомнить не мог, как ни силился.
Девушки принесли нам еды и лёгкого вина, чтобы запивать. На сей раз никакого «Mwen pa kapab» не было, и симпатичные креолки делали нам вполне недвусмысленные намёки. Но «ложная смерть» окончательно отпустила меня, организм приходил в норму, так что отвлекаться на развлечения меня уже не тянуло. Дюран тоже остался глух к намёкам. Мы так и просидели с ним до возвращения Бовуа за разговорами о деле и в попытках восстановить события по рассказам Дюрана. Вот только мой бывший взводный мало что мог поведатьнаходясь на нелегальном положении, трудно следить за чужим расследованием. Я же, пока вёл дело, не особенно часто отвлекался на докладынадо бы впредь делать это почаще, как выясняется, иногда очень полезно.
Девочки вовсю судачат, что вы два извращенца, которые тут суют друг другу, с порога заявил Бовуа.
Мыхуже, ответил в том же тоне Дюран. Мы о делах болтаем, вместо того чтобы с ними развлекаться.
И правдахуже, с самым серьёзным видом кивнул Бовуа. Я договорился с нужными людьми. Через три часа вас будет ждать лодка. Конечно, на место я вас доставлю. Кроме того, для тебя, палец Бовуа нацелился на меня, есть хорошая новость. Мои ребята пошарили в твоей квартире, прежде чем её вычистили флики. Так чтовладей и можешь не благодарить меня.
Вошедший следом Лобенак внёс в комнату мой кофр и поставил его рядом со столом.
Пыль только с него пришлось стряхнуть, заявил орк.
Вот такого подарка я просто не ожидал. Теперь я буду куда спокойнее, когда полезу в болото Солёного Байю.
Я понимаю, что ты и так много сделал, сказал я Бовуа, но до нашего ухода ты не мог бы раздобыть для меня хотя бы один комплект исподнего и несколько пар носок?
А твои куда делись? удивился тот.
В морге исподнее и носки покойников обычно сжигают, развёл руками я.
Это будет проще, чем достать кофр, усмехнулся Лобенак. Размер только скажи.
Тем же вечером мы покинули здание и снова сели в роскошный, хотя и потрёпанный «Ломе-де-Ламот», но теперь за руль его устроился Лобенак. Видимо, в те места, куда собирались ехать, лишние глаза и уши не берут. Орк не изменил своему стилю, оставшись в роскошном костюме и при золотых запонках, и Бовуа остался в балахоне. Я же натянул простреленный в нескольких местах и кое-как залатанный мной плащ и шляпуони мои верные спутники во всех передрягах. Под плащом, конечно же, нательная броня, выигранная в карты ещё на фронте и с тех пор служившая мне верой и правдой. Батарею в ней я поменял после разборки в порту, так что был уверенброня не подведёт. Привычную кобуру сменил на двойную, добавив второй «нольт» четвёртой модели и ещё пару запасных магазинов. В общем, пребывал во всеоружии.
Но как ни странно, куда больше ощущения безопасности, даваемого оружием, меня радовало чистое исподнее, новые носки и выглаженная рубашка. Пускай я и собирался лезть в солёное болото Байю, где всем плевать на твой внешний вид, всё равно ощущать на себе чистую одежду очень приятно.
По улицам катили довольно долго, пока не остановились на окраине. Место было за пределами «Беззаботного города», но числилось куда более опасным, нежели населённые чернокожими и орками кварталы. Очистные сооружения или Коллектор, он же Дерьмушниккомплекс перерабатывающих заводов, примыкающих к стенам урба. Когда-то его всерьёз собирались убрать по ту сторону, однако комендант гарнизона встал насмертьбез Коллектора Марний попросту захлебнётся в собственном дерьме, а потому он должен остаться под защитой. Именно в Коллектор стекались все отходы урба, где их сортировали, отбирая то, что можно переработать, остальное же утилизировалось. Либо сгорало в печах (что примечательно, здесь же располагался и крематорий для нищих и казенных преступников), либо отправлялось в стоки, утекая в океан. И именно в эти самые стоки нам и надо.
Лобенак остановил лимузин на границе Коллектора. В темноте здания очистных сооружений, перерабатывающих заводов и особенно крематория, постоянно коптящего небо жирным дымом, выглядели просто чудовищно. Если добавить к этому невероятную смесь самых отвратительных «ароматов», витавшую в воздухе, то оставалось только порадоваться, что сейчас осень. В летнюю жару здесь, наверное, и в противогазе дышать тяжело. Да, в траншеях, бывало, и похуже воняло, но, честно говоря, редко.
Идти, слава Святым, оказалось недалеко. Около смердящей реки нечистот, плавно утекающей под стену урба, нас ждали моторная лодка и молодой парень в комбинезоне и кепке. Он белозубо улыбнулся Бовуа и приветствовал его на каком-то африйском диалекте.
Говори так, чтобы все понимали, осадил его Бовуа. Ты знаешь, что делать, приятель.
Доставлю ваших друзей в Байю и заберу обратно в лучшем виде, кивнул тот и сделал нам с Дюраном приглашающий жест.
Мы забрались в покачивающуюся на зловонных волнах лодку и уселись на лавкукажется, она называется банкойближе к носу. Парень, приняв у Бовуа несколько купюр, улыбнулся ещё шире, чем при встрече, и ловко запрыгнул в лодку. Та закачалась ещё сильнее, заставив нас с Дюраном схватиться за борта.
Не бойтесь, господа, обернулся к нам лодочник, прежде чем заняться мотором, это ж не вода под днищем плещется. Дерьмооно плотнее будет, оно мою посудину легко держит.
Перспектива окунуться в реку дерьма меня совсем не радовала, так что лишь крепче взялся за борт. Дюран поступил так же.
Вы бы, господа, не за борта держались, а пошарили сзади, посоветовал нам лодочник. Там у меня дробовики припрятаны. Как выберемся за стену, вам за округой следить. Говорят, рапторы опять расшалились. По ним даже с укреплений дали несколько очередей.
Выходит, рапторы не легенда? спросил я, нашаривая за спиной упакованный в промасленную мешковину дробовик. Не штурмовой, конечно, обычная охотничья двустволка, но, получив из такой дуплетом, мало кто обрадуется. Если жив останется, конечно.