Подойди, скомандовал старик, стукнув пером по пергаменту. Как отдохнул?
Прекрасно, ответил Кеан, затворив за собой дверь. Наконец смог сделать все свои дела без спешки.
Грандмастер хмыкнул на это, а затем лицо его стало очень суровым:
У меня к тебе серьезный разговор, Кеан.
Парень напрягся. Никогда еще эти слова не сулили ему ничего хорошего, и в итоге его то били плетьми, то заставляли исповедаться за свои поганые любопытство и язык.
Пока ты был на охоте, кое-что произошло. Об этом еще никто не знает, кроме меня и вельмож из палаццо Его Благодати. Маска был убит в своем дворце, прямо на празднике в честь Восшествия
Кеан оглох где-то после слова убит,словно его уронили в бездонный колодец, и кружок звездного неба все удалялсяи удалялся, растворяясь во мраке. Так душно или ему кажется?
Ты слышишь меня? голос Симино вернул протектора к реальности. Чего разинул рот? Погибло тело, но дух его убить нельзя, неужели забыл? Однако это не должно оставаться безнаказанным. Это величайшей святотатство на моей памяти и по традиции убийство должен расследовать сам грандмастер, но он крякнул, ударив себя по бедру, на стрельбище я попал лишь три раза из девяти Поэтому я поручаю тебе это священное делонайти и наказать того, кто причинил боль Его Благости. И когда ты поймаешь его кто знает Может, твоя маска из красной станет золотой.
На пару секунд у Кеана пересохло в горле. Он может стать грандмастером. Неподдельная горечь утрат смешалась с нетерпением молодой крови и надеждой на великое будущее, и он, словно запнувшийся эквилибрист на канате, наконец, обрел равновесие.
Мне нужны все сведения по поводу убийства, произнес Кеан окрепшим голосом. И полная свобода действий.
Глава 2
После случая в Угольном порту Ондатра несколько дней просидел в норе, без возможности выйти наружу и глотнуть свежего воздуха. Он успешно принял груз и приложил все возможные усилия, чтобы тот не утонул, но дело до конца так и не довел. Наказание старейшины было не таким жестоким, каким могло бы быть. Ондатра получил несколько крепких ударов по жабрам и душное заточение в качестве расплаты за ошибку. Ему давали только мертвую пищу, отчего очень скоро он готов был кидаться на стены. Оголодавший красный зверь то и дело тревожил разум, взрывался внезапными вспышками ярости и жгучим желанием что-нибудь разрушить. Он требовал крови, не важно, чьей.
Послышался скрип отпирающегося засова, и дверь открылась нараспашку. Никто не зашел внутрь, из светлого портала потянуло запахами племени и гулом голосов. Молодой охотник понял, что его заточение окончено. Ондатра вылез из норы, пошатываясь, словно больной, и упал на груду подушек, раскиданных на полу общего зала племени.
Наконец-то! Мы думали, старейшина сожрал тебя.
Ондатра приоткрыл глаз. Над ним склонилось два знакомых лица. Старые приятели по несчастью. Их называли ущербными братьями, хотя все трое принадлежали к разным выводкам. Дело было в их общей бедеони слишком отличались от эталона племени, и если проблема Ондатры была в росте, то у Дельфина и Буревестника дела были не такими однозначными. Они не имели никаких физических изъянов.
У тебя слишком бледные жабры, сказал Дельфин, присаживаясь рядом. Сколько дней ты не подносил зверю крови?
Три, может, четыре Я сбился со счета, мне не приносили живой пищи с первого дня
Мы не видели тебя дней двенадцать, сказал Буревестник. Ничего, сейчас поправим.
Что-то булькнуло рядом с головой Ондатры, он почувствовал щекой прохладу мокрого дерева. Кадушка. Приподнявшись, молодой охотник с головой нырнул в нее, чем вызвал взрыв хохота у своих приятелей:
Не подавись
Вынырнув, Ондатра с хрустом раскусил зажатую в зубах трепыхающуюся рыбину. Холодная кровь потекла в горло, нос заполнил металлический запах, и парень застонал от удовольствия, вторя довольному рычанию красного зверя. В ушах громыхнулостук сердца стал оглушительным.
Все не сожри, проворчал Дельфин, пытаясь выловить из кадушки верткого угря. Ондатра зарычал на него, ощерив острые зубы.
Ладно-ладно
Кто угодно в племени ответил бы на вызов, но не Дельфин. Он предпочитал избегать поединков и подчиниться воле агрессивного оппонента. Ондатра не вполне понимал, почему, ведь в их дружеских спаррингах ясно было, что силой Дельфин не уступает ни ему, ни Буревестнику. В племени это считалось трусостью, но Ондатре сложно было назвать трусом того, кто многократно в одиночку заплывал туда, где водились акулы-исполины. Дельфин был загадкой еще и потому, что питал симпатию к двуногим рыбам.
Ондатра проглотил еще две рыбины и, наконец, сыто вздохнул, откинувшись на подушки. Зверь все еще был голоден, но уже не так терзал разум и тело.
Говорят, ты сбежал с пляжа, словно увидел Извечного. Что случилось? поинтересовался Буревестник.
Меня коснулся человек, который очень странно пах, попытался объяснить парень.
Тебе не стоит переживать, ответил Дельфин. Человеческие болезни нам не угрожают.
Нет Он пах приятно. Я сразу вспомнил Нерсо, яслевые заводи, цветущие кораллы. Первый человек, которых пах подобным образом, вот и растерялся. Стоило бы убить его за прикосновение, но этот запах
Приятели переглянулись ме6жду собой и снова засмеялись. Ондатра оскалился:
Ничего смешного!
Нет, конечно, нет, Дельфин гибко потянулся на подушках. Это ведь была женщина?
Ондатра беспомощно оскалился ответ, и Дельфин продолжил:
Ты еще очень молод. Скоро твой первый гон. Он приходит внезапно, падает на тебя, словно орел-рыболов, вырывает из привычных вод и швыряет на раскаленный песок непреодолимого желания. Скоро красный зверь будет просить не только крови.
Бедняга, вздохнул Буревестник, первый гон очень силен. Со временем ты научишься это контролировать, но есть какая-то несправедливость в том, что тебе придется пережить его здесь. Шанс, что кто-то пожелает спариваться с тобой, крайне мал.
Так ли это? второй приятель улыбнулся. Люди торгуют собой, как свежей рыбой. Он может пойти и купить, кого пожелает
Люди Буревестник брезгливо поморщился.
Другие, но ничем не хуже, хмыкнул Дельфин. Мягче на ощупь, хрупче немного, но их не надо завоевывать, им плевать на рост и скольким ты выпустил кишки. Рекомендую, и он заговорчески подмигнул Ондатре.
Так, я не желаю слушать о спаривании с людьми, отрезал Буревестник. Это омерзительно.
Мы очень многое у них позаимствовали, а ты говоришь омерзительно. Стоит терпимее относиться к тем, с кем делишь одну территорию, лицо Дельфина немного помрачнело. Это всего лишь выгода.
Буревестник издал неприличную трель в адрес человеколюбца, и тот только беззлобно рассмеялся на это:
Хорошо, больше ни слова о людях!
Оппонент щелкнул зубами, показав, что разговор окончен. В отличие от Дельфина, Буревестник не стеснялся применить силу и редко в чем-то сдерживал красного зверя, позволяя тому безраздельно властвовать над телом. Кидаться грудью на вскипевшую штормовую волну, с диким хохотом нестись прямо в пасть подводных владык, не чувствуя ни страха, ни боли. Таких, как он, называли одержимыми. Несмотря на силу и отчаянную храбрость, Буревестника не допускали к мужским занятиям вроде охоты. Племя ценило не только голую мощь, но и острый холодный разум, способный обуздать разрушительную волну. На это Буревестник был не способен. В этом не было его вины, как и не было вины Ондатры в том, что он на голову ниже любого члена племени.
Молодой охотник ни за что бы не сблизился бы с такими странными соплеменниками, если бы остался в Нерсо. Одиночество никогда не причиняло боли Ондатре, когда он мог уйти в море и целый день охотиться на рыбу или тюленей. В Ильфесе же было все равно, что в бочке с тухлой рыбой, и здесь его новые друзья стали настоящим глотком свежей воды, его спасением. Море заповедует: сбивайтесь в стаи, и их маленькая стая был очень эффективной. Дельфин словно читал мысли морских обитателей и без промаха разил из гарпуна, Ондатра мастерски владел копьем, что сполна компенсировало его рост, а Буревестнику любое море было по колено.
Общий зал был почти пуст, если не считать еще одной шумной компании в углу. Эти недавно вернулись с охоты, и им положен был долгий отдых. Ондатра кинул косой взгляд в их сторону. Эти соплеменники были очень неприятными, постоянно заявляли права на все, чего касались. Старший меж ними, Скат, матерый самец, покрытый кривыми шрамами схваток, питал какую-то небывалую неприязнь к ущербной троице. Особенно сильно доставалось вспыльчивому Буревестнику, который с бездумной отвагой кидался в бой даже с превосходящим по силе противником. Взгляд вновь невольно упал на Скат. Говорили, что эти страшные шрамы на спине оставил ему сам Извечный, владыка морей. Даже опытные добытчики морской кости рисковали жизнью, охота считалась уделом сильнейших.
Чего уставился?! громки окрик вывел Ондатру из задумчивости.
Оказывается, все это время он беспардонно пялился на Ската. Медленно поднявшись во весь свой немалый рост, меченный шрамами подошел к притихшей троице. Дельфин сразу опустил голову в знак покорности, а Ондатра растерялся, когда увидел на лице Ската ритуальный оскал вызова. Такое случалось не единожды, и каждый раз ему приходилось опускать голову и терпеть тумаки, как и положено стеснительному подростку, но сегодня он чувствовал себя иначе. Возможно, виною тому был голод красного зверя. Его жажда крови вскипала в венах, поднималась к голове и шептала: Дерись!.
За спиной молодого охотника кто-то щелкнул зубами. Буревестник. Ондатра почувствовал, что друг пытается спасти его шкуру, представил его избитым по своей вине, и красный зверь вновь зловеще зарычал.
Нет, громко сказал Ондатр и встал во весь рост, глядя на Ската. Это он мне.
И в подтверждении собственных слов, он щелкнул оскаленной пастью, не сводя злых глаз со своего противника.
Скат был выше на голову, на скуле красовалась кривая отметина, оставленная в одном из поединков. Коротко кивнув, меченный отступил в центр зала. Какая уверенная у него поступь и осанка вождя, таким и должен быть настоящий воин племени. Ондатра ощущал волнение, азарт и восхищение противником.
Оба сняли с себя портупеи, оставшись только в штанах, произнесли ритуальные фразы, и в глазах Ската Ондатра прочитал потаенное желание причинить ему как можно больше боли. Он желает изувечить меня, наказать за наглость, - промелькнуло у него в голове. Пускай себе, зато это бой равных. От этой мысли кровь парня ликующе взволновалась и обожгла мышцы, а в голову ударило азартное веселье.
Скат ударил без предупреждения, кинулся словно барракуда, метясь в уязвимые жабры между ребрами. У молодого охотника захватило дух от его скорости, опытный воин и правда был очень силен, и только природная прыткость спасла Ондатру от болезненного удара. Скат разочарованно зарычал, и от этого сердце парня странно заликовало. Он почувствовал, что танцует с акулой-исполином или с самим Извечным, на кончиках зубов его огромной пасти, что поглощает моря. Красный зверь кольцами вился внутри него и жалил огненными иглами. Они обменялись еще несколькими выпадами, словно пробуя друг друга на вкус.
Он собрался схватить тебя за плечи и повалить на пол, - шепнуло в голове, и молодой охотник инстинктивно пригнулся. Не ожидая такого маневра, Скат пролетел над ним, и сделал несколько шагов вперед. Драгоценная секунда, словно капля живительной влаги, дала Ондатре призрачную надежду на победу. Распрямившись, он толкнул оппонента в спину и резко, до влажного треска, завел назад его руку. Откуда-то издалека он услышал рычание боли, но пульсирующий гул в ушах заглушил его. Красный зверь угрем обхватил голову, сжал тугим узлом и застлал глаза красным туманом. Кусай в шею!громко шипел он. Разорви горло, дай крови. Словно в гипнотическом трансе, Ондатра качнулся вперед, но вовремя остановил себя, и зубы сомкнулись на предплечии противника, в нескольких дюймах от шеи, глубоко увязая в плоти. Резко мотнул головой, отрывая горячий кусок, окончательно забывшись в кровавом дурмане, и отпустил руку Ската. Тот извернулся под ним на скользком от крови полу и нанес два точных удара по ключицам. Тело Ондатры застыло в судорогах боли, и прежде, чем он смог прийти в себя, получил пинок коленом прямо по грудным жабрам. Красный туман сменился черным, и парень медленно погрузился на самое дно, где темно, холодно, тихо и веет разложением
Первое, что он почувствовал, разлепив глазатянущую боль от шеи к грудине, остро режущую на вдохе. От запаха лечебных водорослей засвербило в носу. Он почти не сомневался, что Скат сломал ему несколько ребер, но серьезных увечий, кажется, не нанес. Парень похолодел, вспоминая детали поединка. Красный зверь почти уговорил его совершить убийство соплеменника. Каким бы Скат ни был уродом, онкровь племени, и пустить ее было бы кощунственно. Издав стон, Ондатра оперся о стены и встал из вороха одеял и подушек. В дверном проеме тут же показалось взволнованное лицо Дельфина:
Уверен, что можешь идти?
Могу, болезненно прохрипел Ондатра, мне тяжело дышать, а не ходить.
Хорошо. Старейшина приказал явиться к нему, как будешь в состоянии
Парень простонал от досады. Мало того, что поединок он все-таки продул, так еще и старейшина снова посадит его на бескровяной пост. Молодой охотник поплелся в полный народа общий зал. По пути к старейшине пересекся взглядами с Буревестником и обменялся с ним слабыми улыбками. Если бы он снова отступил, то перемотанным водорослями валялся бы этот безумец Ондатра почувствовал, что взять на себя ответственность было верным решением.
В норе старейшины пол был в несколько слоев устлан мягкими коврами, отчего в воздухе постоянно летала плотная занавесь пыли. Старый воин спасался от нее головным платком, скрывающим пол-лица. Борясь с желанием чихнуть, молодой охотник опустил глаза перед закутанным в покрывало мужчиной. Весь изрытый шрамами, словно китовая шкура, с тяжелой косой, больше похожей на корабельный канат. Он вперил в молодого воина узкие щели зрачков и недовольно проворчал:
Явился, наконец.
Ондатра не смел поднять голову.
Я слышал, что произошло. Ты дерзко смотрел на Ската и получил по заслугам! Иногда я не понимаю тебя. Ты короток ростом, но не умом же!
Его голос взревел, и молодой воин невольно вздрогнул, все так же не поднимая глаз. Ондатра прекрасно понимал, что виной всему были его эмоции. Он все еще плохо контролировал их и поступал слишком импульсивно.
Да, это моя вина, глухо ответил парень.
Старейшина звонко щелкнул языком:
Радует, что ты способен брать на себя ответственность, он выдержал паузу. Радует и то, что ты, наконец, проявил себя. Подними глаза.
Ондатра вскинул голову, в его взгляде застыло недоумение, а старейшина продолжил:
Скат сколько угодно может рассказывать, как с легкостью одолел тебя. У него сломана рука, а на предплечии следы зубов. Теперь он надолго вышел из строя, пока не срастутся кости, да и клок мяса ты у него выдрал приличный. Вероятно, я недооценил тебя. Ты мал ростом, но сила в тебе немаленькая
Глаза Ондатры радостно блеснули! Как долго он ждал подобных слов.
Я хочу поручить тебе работу. Воину она не подобает, слабаку ее не доверишь, а двуногие рыбы не справляются. Будешь присматривать за порядком в одном месте, и если осилишь, то, может быть, я доверю тебе работу, достойную воина, а не мальчишки.
Лицо Ондатры просияло:
Старейшина, я не подведу вас!
Не обольщайся, отрезал бывалый воин. Если услышу хоть одну жалобу, до конца твоих дней заставлю собирать мусор на дне гнилой бухты. Не давай мне повода усомниться в своем выборе.
***
Внутренний двор палаццо Благословенного был зысажен пальмами, гранатовыми деревьями и зерноцветом. Последнее немного удивило Кеана. Чудно было видеть любовно выращенный сорняк, в то время как в деревнях полуострова его безжалостно выкорчевывали. Только вот Маске, похоже, эти синие огоньки на толстом зеленом стебле очень нравились. Протектор поправил себя: Нравятся. Погибло только тело, а божественная сущность ждет следующего воплощения, томясь в клетке бесплотности. Кощунственные мысли все чаще закрадывались в голову Кеана, лишая обычного равновесия. Это расследование нравилось ему все меньше и меньше.