Усмехнувшись, он вспомнил, с каким энтузиазмом принялся за дело почти две недели назад. Он был похож на бегущего по следу пса. Глаза горели, тело не знало усталости, а душа пылала желанием найти виновного. Первым делом Кеан заявился в этот злосчастный палаццо. Он бывал здесь и раньше в качестве одного из учеников Симино и претендентов на титул мастера. Главный зал подавлял своими размерами, блеск мрамора, покрытый золотыми бликами множества лампад, напоминал ясное звездное небо. Массивные колонны, подпирающие купол, переходили в мощные опоры, с которых списали чадящие курильницы. Воздух был плотен от запаха дорогих благовоний, стояла страшная духота, несмотря на свежий ветер с побережья, гуляющий по залу. Кеан лежал на полу, изнывая в раскаленной кирасе, словно свежеотваренный лобстер. Краем глаза он видел многоступенчатый трон и фигуру Его Благости, застывшую, словно эбеновое изваяние. Его вид показался Кеану кощунственно обыкновенным. Просто хрупкий человек, с ног до головы замотанный в черный балахон. Как же ему, наверное, жарко, - мелькнуло в голове молодого протектора. После этого он несколько дней изгонял из себя эти крамольные мысли в холодной исповедальной камере, читая Закон Благодати и каясь в слабости собственной веры.
В этот раз все неуловимым образом изменилось. Те же палаццо и зал, та же густая сладкая духота, только трон осиротел, и Кеан больше не стелился по полу, словно ручная собачонка. Он въехал в главные ворота с гордой осанкой рыцаря, бросил поводья слугам и прогремел:
Протектор Кеан Иллиола, прибыл по делам расследования.
Суета придворных, их заискивающие взгляды и льстивые любезности с непривычки ласкали слух, но очень скоро первый дурман развеялся, и рыцарь осознал, что это дело ему так просто не раскрыть. Все-таки он по большей части выслеживал, преследовал и карал, а там, где приходилось применять мозговой штурм, пасовал.
Для начала Кеан опросил всех свидетелей события, от первого вельможи до последнего чашника. Это заняло несколько душных дней. Перепуганные гости, запертые в благочестивой роскоши эдиктом протектората, охотно шли на контакт и говорили все подряд, в этом потоке сознания сложно было вычленить важные детали. Одним из самых поразительных людей, которых ему пришлось допросить, был сам Линшех Обрадан, посол Священной Империи, или как там себя называют эти странные рубийцы. Осанистый старик проявил недюжинную выдержку, несмотря на постоянную необходимость пить какие-то снадобья, отвечал коротко и по существу и был спокоен словно глыба мрамора, чего нельзя было сказать об отце Симино. Каждый вечер он подзывал Кеана в свой кабинет и допрашивал о ходе расследования, проявляя признаки нетерпения.
Рубийцынаши союзники, ворчал мастер. На наше счастье посол сдерживает своих людей, но дряхлое сердце может не выдержать жары иБум! старик сделал театральный жест, наши улицы наводнят озверелые имперцы, корабли в Жемчужной бухте откроют огонь по дворцу, и ушлые вельможи во главе с его ручным адмиралом устроят нам сладкую жизнь
Ситуацию усложнял тот факт, что сын посла отсутствовал в замке на момент убийства. Глупое нарушение этикета или предосторожность человека, знавшего о готовящемся покушении? Да, между Ильфесой и Империей был мир, но Рубия могла и выиграть от этого дисбаланса. Например, воспользовавшись нестабильной ситуацией нажиться на морской торговле, а может и сделала бы попытку отвоевать Нерсо у авольдастов, чтобы стать ведущей державой моря Упокоя. Может быть, кто-то захотел избавиться от старого посла? Может даже его пропавший сын? Младший Обрадан испарился словно призрак, и это было плохо. У Протектората был неплохой шанс держать Империю в узде, оставив обоих представителей венценосной семьи в заложниках. Сейчас же время играло против Кеана.
Опросив гостей, протектор перешел к прислуге. Он узнал, что в эту ночь на кухне палаццо готовили пришлые кулинары, в том числе и Эстев Соле со своими лучшими работниками. Знаменитый пекарь и один из его помощников в ту же ночь тоже загадочным образом исчезли, что казалось почти невероятным. Палаццо был неприступной крепостью, все входы и выходы прекрасно охранялись. Остальные работники пекарни, грязные, усталые и перепуганные, так и не смогли сказать ничего дельного, даже когда Кеан перешел на допрос с пристрастием. Молодой пекарь был невзрачным толстяком, помешанным на Законе Благодати, а Брэдликонченным кретином. Повара, как правило, не травят господ, которых идеологически поддерживают, но почему тогда Соле сбежал и, главное, как? Не было ли это заговором вельмож? Кто-то изнутри организовал покушение и устроил виновнику фокус с исчезновением? Караул не досчитался и двух стражников дворца. Слишком много сомнительных совпадений.
После допроса всех политически важных фигур и их помощников, Иллиола уверился, что палаццопотревоженное осиное гнездо, в которое лучше даже и не соваться Меньше всего ему понравился архиепископ Черной Маски и по совместительству главный советник, Игнацио Антера. У этого господина были такие ледяные глаза, что даже Кеан ловил себя на крамольных мыслях. Мог ли Антера получить выгоду от убийства бога собственной церкви?
Поскорей, молодой человек, чеканил Его Преосвященство. Вы отвлекаете меня от очередного заседания.
Да, архиепископ был неприятным субъектам, но судя по усталым складкам вокруг глаз и бледным впалым щекам, он, как и Кеан, не спал несколько дней подряд. Антера явно не был готов к произошедшему, и за ледяными словами скрывалась вселенская усталость. Выборы нового сосудадело трудоемкое. Спланируй он смерть старого, у него почти наверняка была бы уже наготове замена.
Вздохнув, Кеан осушил бокал с охлажденным отваром лимонной травы. Протектор в очередной раз вдоль и поперек обшарил дворец. Все сады, стены и кладовые, несколько раз проверил посуду на наличие следов отравы и, наконец, решился спуститься к телу. Хоть его и хранили в прохладном погребе и курильницы нещадно жгли благовония, миазмы разложения витали в воздухе. Кеану было больно смотреть на этот труп неприметного пузатого мужчины, посиневшего от удушья. Редкие сальные волосы, поросячьи глазки и даже член и тот не больше свиного пятака. Жалкое зрелище, и это сосуд бога? Протектору хотелось бы ударить самого себя за такие мысли, но он ничего не мог с ними поделать, они витали вокруг, как и трупное зловоние.
Кеан заставил нескольких лекарей палаццо вместе с имперскими алхимиками, сопровождавшими Линшеха, разбираться, что за яд послужил причиной смерти. Их вердикт был неожиданным.
Ночной Принц, констатировал алхимик, озвучив коллегиальное решение. Очень опасный, но сложный в изготовлении яд, редко встречается в южных широтах
Откладывать похороны и дальше было бы проявлением неуважения к сосуду, и Кеан нехотя дал отмашку готовить тело к погребению. Все равно больше ничего покойник, увы, не мог ему поведать. Кеан ни на шаг не приблизился к поимке виновного. Что-то явно ускользало от его внимания, и утомленный разум отказывался складывать отдельные фрагменты в четкую картину. Он был словно переполненный сосуд, ему срочно нужно было опустошиться.
Ближе к вечеру ноги сами вернули его в Протекторат. С кухни уже доносились запахи ужина и крики главного повара. Рыцарь оставил Гора у коновязи, а сам направился в купальни. В это время здесь было почти безлюдно, и несколько лампадок бросали отблески на потертые мозаичные картины по стенам. Девушки набирали воду в фонтане, собирали апельсины или сидели у воды, румяные, обнаженные, хорошенькие. Кеан находу расслабил шнурки кирасы, скинул одежду, оставив лишь красную маску на загорелом лице.
Он любовался спиной обнаженной девушки, что стояла по пояс в воде, с маленьким кувшинчиком в руках, из которого текло ароматное масло прямо в покрытую мозаикой ванну. Кожа смуглая, словно полированное дерево, точеные формы, небрежно собранные на затылке волосы, изящная длинная шея. Услышав его, она обернулась. Темные выразительные и немного несимметричные брови, под которыми вырисовывались карие глаза, маленькие пухлые губы. Грудь чуть колыхнулась от движения, тихо звякнул железный ошейник на шее.
Кеан не мог оторвать глаз от ее красоты. Она недавно стала Сестрой Отдохновения. Кеан не знал ее настоящего имени. Для него и для всех остальных она была сестрой Настурцией, собственностью Протектората.
Девушка поставила кувшин маслом на пол и медленно вышла из воды, словно желая, чтобы он полюбовался влажным блеском ее кожи, пока она приближается. Маленькие мягкие ладони скользнули по его груди, остановившись на небольшом крестовидном шраме пол правым соскомединственном напоминании о тяжелом ранении. Губы зовуще приоткрылись, и горячая ладонь потянула Кеана в купальню, прямо в надушенную воду. Он погрузился в аромат розового масла и позволил рукам блуждать по утомленным мышцам. Влажное тело прижалось к нему сзади, мягкие холмики скользнули вдоль лопаток, горячие губы обжигали плечи, и ее густые волосы волной рассыпались по груди рыцаря, набухая от влаги. Изящные пальцы посчитали ребра мускулистого торса, такого же смуглого, как и кожа девушки, плавно опустились на плоский сухой живот и ниже, к затвердевшему от желания члену. Как же это было приятно и как же ему этого не хватало. Несколько секунд, и Настурция уже властвовала над его вставшей плотью, гладя, целую и прикасаясь пухлыми губами, пока парень не сграбастал ее и не примял прямо к прохладному мокрому кафелю. Девушка податливо устремилась к нему. Большие карие глаза под густыми ресницами, приоткрытый чувственный рот, в который он впился, гибкие ноги, что переплелись за его спиной, и влажный жар ее лона, в которое он жадно погрузилсявсе это заставляло его судорожно двигаться все быстрей и быстрей, спеша выплеснуть из себя эти утомительные душные дни вместе с семенем. Она таяла под ним смуглой льдинкой, извиваясь и потворствуя его желаниям. Смуглая ладонь погладила Кеана по лицу, пальцы прошелестели по ткани маски
Хм Я не помешаю?
Кеан вздрогнул от неожиданности, отстранившись от девушки. Та ужиком вывернулась из-под него, подхватила кувшинчик с маслом и убежала в один из темных порталов.
Кассий! Кеан прожег мужика, оторвавшего его от удовольствия, недовольным взглядом. Крепкий, с курчавыми волосами на груди и густой черной щетиной, он фамильярно нежился в соседней ванной. Как можно было его не заметить? Все внимание отвлекла на себя Настурция. Кеан шагнул в купель приятеля, скорчив недовольную физиономию. Кассий же наоборот, подрагивая от беззвучного смеха, глотнул из серебряного сосуда.
Что смешного? прорычал молодой протектор. Нельзя было сразу сказать?
Как можно! насмешливо ответил бородач. Пропустить такую иксцену страсти!
Кеан поморщился:
Кас, ты опять пьянствуешь? Что на это скажет отец Симино?
Собеседник бултыхнул жидкостью в кувшине:
Ты ошибаешься, приятель. Я трезв как праведник, а это это масло. Виноградной косточки.
И он раскрепощено заржал.
Кеан снисходительно улыбнулся. Отчитывать этого черного медведятолько попусту тратить время. Одному только Благому известно, как Кассий дослужился до своей багровой маски, учитывая постоянные проблемы с дисциплиной, пререкания и бесконечные пьяные выходки. Почему его оставили, дав эту странную и даже унизительную в чем-то кличку? Это ж надо, чтобы протектора назвали не в честь святого, а в честь любимого пса Благого. Сам Кассий на это не обижался и только с усмешкой повторял, что он и есть пес, только двуногий, и поэтому обязан оправдывать звание животного.
Поосторожней с вином, так и утонуть в ванной можно, фыркнул Кеан. Что за убогая была бы смерть!
Такая же убогая, как и быть застигнутым врасплох голой девкой, внезапно совершенно серьезным тоном ответил чернобородый.
Кеан внимательно посмотрел на приятеля. К чему он клонит?
Я давно отметил, как ты увлекся этой новой бабой как ее там сверх положенного
Парень почувствовал раздражение, но скрыл за напускным равнодушием:
Не понимаю, о чем ты? Разве они не нужны нам, чтобы утолять свои естественные потребности?
Положив локти на край купальни, Кассий хлебнул из кувшина:
Думаешь, это незаметно? Как плывет твой взгляд, стоит тебе взглянуть на нее? Каким ты становишься вдруг шелковым и глуповатым?
Глуповатым? возмутился Кеан.
Ага, Кассий сделал еще один глоток. Ты напрочь забыл о маске, малой. Она могла стянуть ее с тебя шантажировала бы потом
Кеан снова вспыхнул, но крыть ему было нечем. Он действительно так увлекся ею, что позабыл об осторожности. Да как можно думать о чем-то, когда под тобой такая женщина?
Закон Благодати не просит от нас целибата, но требует хранить в своем сердце только священные постулаты, а женщины нужны только для продолжения рода, больше они ни на что не годны, Кассий сделал еще один затяжной глоток и откинул волосы со лба. Это всего лишь две сиськи, щель и гладкое лицо. Не стоит наделять ее душевными качествами, выкинь свои симпатии из головы
Кеану хотелось прямо сейчас набить ему морду, но, во-первых, он не был уверен, что сможет побить здоровяка, а во-вторых, в его словах была горькая правда. Он действительно увлекся Настурцией, и это могло плохо для него кончится. Страницы назидательных романов пестрят историями о том, куда рыцарей заводит любовь к женщине.
Хорошо, я подумаю над твоими словами, выдавил он наконец.
Это хорошо! Кассий размашисто похлопал друга по плечу, создавая шрапнели из брызг. А сейчас расскажи, куда ты запропал так надолго. Что у тебя за дела?
В любой другой ситуации Кеан с удовольствием поделился бы с товарищем деталями, но отец Симино дал понять, что информация все еще секретна, даже для других членов ордена.
Расследую одно убийство, нехотя сказал парень. Но, честно говоря, я зашел в тупик
Он вкратце рассказал о своих успехах, опустив все имена и прочие детали, которые могли бы открыть Кассию секретную информацию. Тот очень внимательно слушал, вставляя между репликами парня редко хм и угу. После повисло непродолжительное, молчание, прерываемое только тихим плеском воды.
Почему ты не пошел в Некрополь? спросил вдруг Кассий.
Что?
Ну в Соколиную Башню. Вряд ли это их рук дело, но лучшего консультанта по наемным убийствам не найти. Я сам ходил к ним однажды, и они навели меня на решение.
Кеан снова внимательно посмотрел в пьяные глаза друга, проверяя, серьезно он или это очередная хохма.
Только тебе нужно успеть до ночи, прибавил Кассий уже порядком заплетающимся языком. Кто знает, может они сами найдут ублюдка, крадущего их хлеб, и порвут на кровавые лоскутки
Через час Кеан уже ехал по мосту, пересекающему Близняшку, в направлении Некрополя. По левую руку виднелся краешек Медного порта, долетали запахи с заморского рынка, но останавливаться было нельзя. Нужно было пересечь весь город поперек до наступления ночи. За рекой он углубился в стройные ряды домов. Через некоторое время над черепичными крышами показалась серая башня, похожая на грозящий небу палец. До нее было еще очень далеко, но Кеан уже напрягся. Он суеверно не любил Некрополь, этот город мавзолеев и склепов, управляемый двумя мрачными гильдиями. Краешек солнца дотлевал на горизонте, когда Кеан, наконец, достиг обнесенного стеной района. Кирпич облупился и побелел от времени. Стража на воротах не стала останавливать его, только отсалютовала копьями и ответила холодной вежливостью. В них не было обычного раболепия серых плащей. Кеан въехал в ворота и погрохотал по брусчатой дорожке, ведущей прямо к башне, мимо рядов гробниц и кипарисов.
Вблизи башня казалась еще более зловещей. Серый камень словно пил закатное солнце, крюки для фонарей хищно щерились черной сталью, вызывая неприятные ассоциации с пыточными инструментами. Над порталом входа замерла пикирующая птицедева, растопырив когтистые лапы. Кехет, богиня убийств. Поговаривали, что в башне был ее храм, и сами вакшами не стеснялись предаваться ереси. Массивные двери никто не охранял. Кеан привязал Гора к коновязи, взбежал по ступеням, схватился за дверные ручки ипочувствовал движение за спиной. Рука тут же метнулась к булаве, а взглядза спину, на две вытянутые серые фигуры, с ног до головы замотанные в какое-то сомнительного вида тряпье. Даже лицо были скрыты плотной тканью, в прорезях для глаз горели две желтые искорки. У Кеана волосы встали дыбом, когда их взгляды пересеклись.
Протектор Кеан Иллиола, выдавил он сквозь пересохшие губы. К главе гильдии убийц.