Она, чтоб хоть немного отвлечься от тяжких мыслей, могла сделать только однозаняться любимым ремеслом. Еще в первый день ей принесли хороший шелк, полотно льняное и шерстяное, тонкое, было даже полупрозрачноес таким нечасто приходилось работать. А нитки ей даливсех цветов и оттенков радуги.
Пояс бы плотным рисунком вышить, мужскойесли хозяин дома и вправду в Столице жил, может, ему понравится. Но работа это небыстрая, если делать сложный узор; хоть что-то показать надо бы поскорее.
Тогда взялась просто расшивать по краям полосы ткани-аньета, годные как женщинам для накидки на голову, так и для того, чтобы держать при себе любомувдруг понадобится завернуть важную вещь? Тут не нужно было сплошного рисунка, больше очертания, контуры, лишь лепесток заполнить цветом, или перышко в крыле.
Знаменуя первый месяц лета, с помощью иглы создавала на бледно-зеленом, теплого тона шелке сплетения водных растенийлилий, ирисов, осоки. Слюдяными крыльями взмахивали стрекозы, выглядывали из домиков ручейники.
Поблагосклонней начали служанки посматривать. Думали, вернопокажет вещицы, а потом они им достанутся?
И даже чар ее ведьминских опасаться вроде бы стали поменьше. А может, просто прошло время и улеглись страсти. Хотя слышала Нээле, кто-то обмолвилсявот, хорошо вышивает девчонка, а на добро линеведомо. Может, какие тайные узлы под нитями вяжет?
И все таки с ней стали держаться теплее
Посиди с нами, окликнула ее полнолицая добродушная женщина, когда за обедом девушка, как обычно, пристроилась с самого краешка большого стола. Хватит уже дичиться.
Думаю, ты здесь и останешься, подхватила другая, похлопала по скамье рядом с собой, место указывая. А почему нет, вышивки твои хороши, работаешь скоро.
Нээле приблизилась неуверенно: может, именно эти две женщины больше всего перемывали недавно ей кости? Да какая, в сущности разница, теперь-то глядят по-доброму. Побаивалась расспросов, но служанки трещали не умолкая, ей оставалось лишь улыбаться.
Всегда ела мало, но здешняя пища вызывала восторг, и, будь ее воля, не раз просила бы еще. Поужинав уткой со сладким соусом и сырными пирожками, выпив имбирно-лимонный напиток, вернулась к себе и вновь принялась за вышивку.
Бросив взгляд на окно, уже залитое вечерней синевой, увиделас карниза сорвалась небольшая птица. Девушка, разглядев черного дрозда, удивиласьвечером и возле жилья такие не появляются. Ну, птахасоздание безобидное, пусть летает, где хочет.
Мелькнула мысльвот такого вышить. У него и песни красивые, а что черное оперение, не слишком любимый в вышивках цветерунда. Очень хорош будет контуром на белом шелке. Его изобразить, и сороку, хорошо сочетаются, а орнамент растительный после сам придет в голову. С радостью взялась за иглу.
**
Кэраи в приметы не слишком верил, но сейчас вспоминал с детства усвоенноеесли наступить на цветок пиона, год будет болеть голова. Кажется, он невзначай ухитрился, да не на один цветок, а на целую клумбу
Аталинец куда лучше знает обычаи Земель, нежели хочет показать. И неудивительнов Столице иначе шагу не дадут ступить чужеземцу.
Что ему нужно? За сладкими словами всегда прячется хищный оскал. Аталин не граничит с Землями. Когда-то правитель северян пытался подружиться с рухэй, но не вышло. Однако вражды между ними нет. Чего хотят добиться сейчас? Говорят о торговле и помощи, но Кэраи не зря так долго жил в Столице. Брата могли бы обмануть подобные речи, но не его.
Говорят, аталинцы горячи и несдержанны, что на уме у них, то и на языке. Этого хорошо натаскали пожалуй, улыбается чаще, чем стоило бы, зубов, как у щуки, все напоказ, но за улыбкой легче прятать любые помыслы.
Не хотелось уходить из сада. Цветы одуряющее пахли, хотя солнце уже растеряло свою дневную силужаркая, душная будет ночь. Как вся эта жизнь
Когда за оконной решеткой мелькнула чья-то фигуркавспомнил. Маленькая вышивальщица, лепесток, брошенный на воду. Испытал некоторое смущениесовсем про нее позабыл. А куда ей деваться?
Опись изъятого у нее очень кстати сгорела в небольшом пожаре. Земельные стражники, которые ее задерживали, самоцвета не помнилиа такой позабыть сложно; но они и остальные ценности толком не могли перечислить, показания расходились. Простой разбойнице этот пожар не устроить, да и не выгоден он. Разве что снова чья-то игра
Вина девушки не доказана, можно осудить, можно и отпустить, пусть идет на все четыре стороны. Только вот деваться ей некуда. По всемукроме него самого, других защитников нет.
Вода переливалась, струилась по камушкам. В Столице любили устраивать для нее вычурные ложа, и фонтаны любили, а тут все больше копировали природу. Хотя вроде бы стоило ждать обратного: где чего не хватает
Струи воды, хоть и не касались человека, снимали тяжесть, прогоняли невеселые мысли. Раз вспомнив про девушку, Кэраи решил увидеть ее. Сначала велел привести ее к себе, но передумал, сам к ней направился. Еще не знал, зачем идетпокоя встреча с ней не сулила. А вот слезы и просьбыне исключено.
Но он так устал разгадывать загадки, что сейчас предпочел бы искренние слезы вежливым двусмысленностям.
Девушка пристроилась на подушке, брошенной на узорную шелковистую циновку. Сидела, поджав ноги, и вышивала, полоса шелка затерялась в подоле, будто стекая. Нээле увидела гостя, вспыхнула и побледнела, испугалась и обрадовалась одновременно. Нетрудно было понять, почему.
А ведь она на редкость мила, осознал он. Сейчас, когда на щеках румянец, блестят глазане то несчастное бледное привидение, которое он приютил в своем доме. И ей, желанной добыче любого злодеяснова бродить меж холмами? А на Нэйен она все-таки походила
Сиди, сказал он. Не вскакивай. Как ты себя чувствуешь?
Хорошо, господин.
Больше кошмары тебе не снились? Выглядишь ты куда лучше прежнего.
За это я должна благодарить вас и не только за это.
Тебя в самом деле никто не ждет и не ищет?
Нээле покачала головой, опуская глаза. Он улыбнулся, глядя на девушку. Та устроилась на полу весьма уютно и выглядела сущим ребенком
**
Наверное, не стоило смотреть на него столь открыто; испугалась, что он сочтет это дерзостью. Но понадеяласьраз он тут, может быть, произошло нечто важное, может быть Но нет, он пришел просто так.
Девушка смутилась, что по-крестьянски сидит на полу, среди косичек разноцветных нитей; так, внизу, было удобней. Быстро подтянула к себе завернувшийся край юбки; ладно хоть та легла довольно прилично.
Когда рассказал ей про украденный самоцвет, бумагу сгоревшую и смерть чиновника, Нээле ощутила, как кровь отлила от лица. Он, видно, заметил ее испуг; пояснил:
От подозрений в краже и связи с шайкой ты свободна.
Начала было благодарить, чувствуя, что слова и мысли выходят на редкость путаными, но господин с улыбкой остановил ее речь:
Я здесь ни при чем.
Что мне делать дальше? спросила, невольно крепче сжав пяльцы с вышивкой, словно сейчас отберут незаконченное.
То же, что и сейчас пока. А куда бы ты направилась, покинув эти стены?
Не знаю. Мне кажется, господин, здесь в городе мне было бы теперь не так просто устроиться. Но ваша провинция велика, я нашла бы приют и работу.
Снова путешествуя в одиночку?
Это не так уж страшно, Нээле осмелилась улыбнуться, хотя внутри все сжалось при мысли о скитаниях в одиночестве. Мне встречалось и много хороших людей.
Бродить по дорогам не подходит для женщины. Может быть, в других землях думают иначесейчас аталинский посол гостит в нашем городе, я слышал, что на его родине женщины больше похожи на мужчин. По-крайней мере, к женщинам-странницам у них относятся без удивления. И просто бродяг куда больше
Почему? робко спросила, но озадаченно.
Не знаю лучшей доли ищут, может быть, не понимая, что человек рождается там, где должен родиться, и бегать за счастьемверный способ его потерять.
Вы были там, откуда он приехал, господин? спросила Нээле.
Нет, это чересчур далеко да и незачем. Они нам чужие. А превыше всего верят в огонь. Может, и впрямь с огнем у них тесная связь. Говорят, по углям они могут ходить, не обжигаясь.
Девушка охнула, прижала ладонь к губам. Хозяин дома улыбнулся ее растерянности:
Я думаю, выучиться этому можно. И не обязательно быть аталинцем.
Но если пламя охраняет их
Их дома горят не хуже, чем наши. И в пламени выжить предок-огонь им вряд ли поможет.
Господин, неужто вы не верите в силы выше человеческих? от изумления она позабыла на миг все свои горести.
Он опустился на стул, единственный в комнатке, смерил девушку внимательным взглядом.
Многие склонны оправдывать собственные страхи или просчеты вмешательством призраков, духов, нежити Я много лет провел в Столицетам куда опасней. Здесь вешают над порогом амулеты и травы, а там вешай, не вешай, не спасешься от удара из-за угланеважно, сталью ударят или доносом.
Вы бы не испугались тори-ай?
Как я могу судить? Могу только надеяться, что не потеряю головы, если и впрямь встречусь с такими. А иначе потеряю ее совсем, он не сдержал улыбки. Затем спросил:
Сколько тебе весен?
Девятнадцать исполнилось в этом месяце.
Я думал, не больше семнадцати Покажи мне свою работу.
Послушно достала из корзины полосы и лоскуты шелка, сразу будто охапку цветов принесли в комнату.
Я не очень много успела
Но ты старалась.
Ему, похоже, и правда понравилось; девушка гордилась своим мастерством, умела и плотно класть стежки один к одному, и вести узорную змейку ровно-ровно, но знала, что учиться ей еще и учитьсяподбору оттенков, тонкости рисунка. Теперь похвалой гордилась, в этот миг позабыв, что он не просто один из ценителей-заказчиков, а она не у себя в мастерской.
Тебе по душе эта работа? спросил он.
Очень, ответила Нээле. Я рада, что росла среди вышивальщиц. Наверное, и другое бы любила, сложись все иначе, но мне трудно представить.
Но ты решила уехать на север, а вдруг не нашла бы работы?
Я бы нашла, горячо сказала девушка, указывая на свои вышивки. И ощутила, как наливаются жаром уширасхвасталась.
Я не собираюсь отнимать у тебя заслуги, его смех не был обидным. Но все иногда складывается не так, как мы хотим. Впрочем, ладно, поднялся, протянул ей платок, который все еще держал в руке. Продолжай.
Что со мной будет? робко спросила она.
Пока живи здесь. Есть еще кое-что
Не уточнил, но она поняла.
Когда затворилась дверь, девушка не сразу взялась снова за вышивку. Она не очень понимала, что чувствует. Господин Кэраи Таэна никак не мог приобрести для нее четких очертаний. С одной стороны, его полагалось бояться. С другойон слишком мягко и почти дружески обращался с девушкой. Испытывала робостьмошка же! но не страх. Смысл мошке бояться ну, скажем, горы?
Только сердце ее заколотилось как бешеное, стоило ему вот сейчас оказаться рядом, и даже не слишком близко.
Домочадцы, увидев хозяина, с веселым улыбкой выходящего от вышивальщицы, выводы сделали. За ужином с ней были еще приветливей, чем за обедом.
Поутруеще розовым было небоеле слышный, чуть скребущий стук раздалсятак могла бы мышь постучаться. Нээле приподнялась, удивленнаяздешние женщины входили, не давая себе труд предупредить о своем появлениивыдавали их шаги или звон бубенчика на запястье.
Войдите, произнесла Нээледверная створка отошла в сторону, и в комнате появилась гибкая девушка лет четырнадцати-пятнадцати, настороженная, но, видно, не робкая.
Меня зовут Айсу.
Гостья бросала на вышивальщицу быстрые взгляды из-под ресниц: жаркий уголек, по странности принявший облик юной девушки в скромном платье служанки, вот-вот и прожжет это платье.
Кажется, я раньше видела тебя. - неуверенно сказала Нээле.
Весь дом говорит про тебя, старшая сестрицапозволишь так тебя называть? а ты все прячешься здесь. Вот я и пришла познакомиться.
Вот неожиданность. Для кого-то в этом доме ее общество может оказаться настолько желанным?
Айсу уже пристроилась рядом на полу и протянула тонкие руки к корзинке с вышивкой.
О, позволь мне, пожалуйста! Я лишь посмотрю, ничего не испорчу!
На миг показалосьу Тайлин могла быть такая сестренка, но нет, та была капризным и беспечным ручейком, а эта пожалуй, именно она первой заподозрила бы опасность в холмах, вот ведь как полыхают глазищи, черные, чуть раскосые. Нээле улыбнулась: шустрая девочка.
Расскажи мне про этот город, попросила она.
**
Так всегда делалось, Айю колыхался виноватой темно-гранатовой тучкой, он, казалось, и пола-то не касается.
Сколько праздников в год? Каждый раз оставлять в округах столько денег лишь на зрелища и украшения?
Не на все, но день середины лета один из главных
За ним будут другие главные, так ведь? Не такие суммы. И потом вы же не думаете, что все это и в самом деле тратится на сам праздник? Кажется, думаете Но очень многие из этих средств окружные главы и чиновники возьмут и себе на наряды, и на обед с заморскими блюдами, и на дорожку в саду, и еще на что-нибудь якобы очень важное для самого округа. А провинция все беднее скоро брату придется идти на врага с деревянными саблями.
Люди не поймут этого. За что их лишат развлечений?
Я никого ничего не лишаю мы говорим о простых горожанах, так ведь? Если местные власти о них заботятся, для них все будет, как раньше. Оставлено ровно столько, сколько необходимо. Цены и расходы я знаю. Если же все деньги по-прежнему осядут в чьих-то карманах а вот и проверим.
**
Для продавца фонариков из округа Эннэрэн обычно столь радостные предпраздничные дни в этом году стали пасмурными. Глава округа заявил, что, раз традиция в этом году нарушена и послаблений в налоге нет, придется всем затянуть пояса, и сборщики дополнительно заглянули в каждую лавку. Поэтому и сам Яо был грустен и потерял аппетиткак же, и вместо ожидаемой скорой прибыли отдать круглую сумму, и горожане раскупать фонарики не спешили, примерно те же чувства переживая. Какой уж тут праздник.
За весь день в его лавку заглянул лишь один покупатель, обычно бывало уже больше пары десятков, и каждый брал не какой-то пяток, а целую корзину фонариков.
А были онизагляденье: из разноцветной бумаги, в форме зверей и птиц, и с цветной свечкой внутри.
Мы так разоримся, печально сказал Яо, высунувшись в окно. Одной бумаги и воска на все это пошло
И другие праздники будут, жена развешивала белье во дворе, унынию не поддавалась, и вообще с ее характером бы в солдаты идти.
И снова обдерут нас до нитки. Знаешь, ведь, что говорят, кому мы всем этим обязаны.
Знаю, что кое-кому пасть бы зашить, мрачно сказала женщина, заходя в дом и останавливаясь подле стола. Если еще раз увижу этого твоего собутыльника
Да мы и не пьем почти, оправдывался Яо. Так, с расстройства душевного И у него убытки сплошные. Мы вот подумали с ним, может, господин Энори бы помог, он, говорят, праздники любит Сейчас-то поздно уже, а если потом к нему обратиться, на будущее
Жена с размаху шваркнула о стол полотенцем.
Постыдился бы! Таэнахозяева этой земли а наш долг подчиняться и служить им. А ты хочешь просить безродного о защите, и от кого!
Но я же не поперек, оправдывался несчастный муж, Я же просьбу предать только, так мол и так, господина Энори-то увидеть проще.
И никого не надо просить, сурово сказала жена. Господин Таэна и так знает все, раз так сделано, значит, нужно. Всяко бывало, и кровь, и слезы, но они защищают нас, иначе не фонарики бы ты здесь мастерил, а навоз за лошадями рухэй убирал. Не уподобляйся тем, кто сплетни разносит сам знаешь о чем.
Здесь торговец был согласен с женой: подслушать чужой разговор мог любой камень, доселе годами мирно лежавший возле забора. За сплетни некоторые уже поплатились, кто-то отделался штрафом, а кто-то и голову потерял.
Глава 4
Женщина где-то в дальнем коридоре смеялась, то размеренно, тускло, то отрывисто, громко. Когда Нээле засыпала, безумный этот смех проникал и в сон, казался птичьими криками. Другие голоса оставались снаружи. Тут пресекали громкие разговоры, но тишины все равно не было. Может, поэтому и темнота не пугала. А во сне тело становилось бесплотным и пыталось обойти соседок по камере, подобраться к решетке и проникнуть сквозь нее