Мгновениеи я был возле него. Край нашел меня взглядом, его глаза расширились.
Затем последовал удар.
Моя нога обрушилась на его лицо с противным глухим звуком. Края отбросило на спину, он лежал, раскинув руки в стороны; пальцы слегка подергивались. К струйке крови с головы теперь добавилась еще одна с носа, они соединялись на губах и текли на грудь.
Я отошел назад. Нога немного болела, но это было не важно. Во мне пылало пламя. Все смотрели на меня, перешептывались, но теперь с уважением, и я наслаждался этим. Я был героем.
Внезапно Край пошевелился. Я напрягся. Неужели он поднимется? Но нет: огромный, рыжеволосый айлор только пришел в себя, и, что-то бурча, трогал себя за лицо, размазывая кровь.
Какой симпатяжка! крикнул кто-то из толпы.
Все засмеялись. Конечно, я узнал голос Йеро. В этот момент Край разжал свой левый кулак, и из него выпал небольшой кусок бумаги. Удивленный, я осторожно подошел, и взял его.
Прочитав, я не поверил своим глазам. Любовный стих.
Что там? Снова задорный голос Йеро. Читай вслух! Нам тоже интересно!
В этот момент я понял, что держу в руках оружие, которым можно уничтожить Края и его репутацию. Но имел ли я право так поступать?
Этот вопрос мучал мой опьяневший разум всего мгновение. Затем я услышал свой голос:
Я люблю тебя сердечно,
И даже в ярком свете дня,
Ты придешь ко мне, конечно,
И будем вместе, ты и я.
Толпа взорвалась неистовым смехом. Наверное, для тебя это странно, но я объясню.
Рифмоплетство неофициально считалось абсолютно женским занятием. Да, многие музыканты не обращали на это внимания и сами писали стихи, но так как Край всегда заявлял о себе как о настоящем воине, образце мужественности и силы, то никто даже представить не мог, что он занимается таким делом. Тем более, что стихи были, мягко сказать, не самые лучшие.
И поэтому все смеялись. Край лежал, вымазав уже полностью лицо в крови, а толпа продолжала смеяться, многие тыкали в него пальцем, словно в странного зверя на ярмарке.
А я стоял перед ним, и наслаждался его унижением.
К моему сожалению, представление прервали. Раздался голос из толпы:
Алай! Алай идет!
Толпа мгновенно рассеялась по парку, никто не желал оказаться на Кричалке. Я схватил Тай под руку, вместе мы нашли друзей и поспешно покинули праздник.
«Это тебе за все!»обернувшись, подумал я, глядя на лежавшего в своей крови Края.
Где-то внутри меня, прорывая слой «винного» героизма, словно маленький огонек, тлело странное чувство тревоги.
* * *
Вечер заканчивался великолепно.
Мы отправились в восточную часть Академии, на побережье. Позади нас находилась Гавань, слева вдали возвышался, словно пронзающий небо клин, Маяк; справа приятно шумело море. Черная вода была абсолютно спокойна, посылая на побережье лишь маленькие, почти не заметные волны. Я всегда любил море. Его шум прибоя погружал меня в сладкие мечтания о далеких государствах, новых людях, приключениях, все то, о чем я так мечтал, находясь в клетке.
Но в этот вечер я не думал о мечтах. Это был редкий миг, когда я наслаждался реальностью.
Шлепая босиком по приятному прохладному песку, мы с Тай шли в обнимку, наслаждаясь друг другом: мы были так близки впервые за долгое время, еще перед тем, как она уехала на сборы. Вокруг нас скакал Сейм, возбужденно рассказывая о схватке с Краем, то и дело имитируя мой удар ногой. Йеро клялся всеми Достоинствами, что сочинит балладу про это, он, в отличие от Края, никогда не скрывал своих увлечений стихами и музыкой. Ритар, глядя на них, грустно улыбался, как будто знал что-то, чего не знали мы.
Марс с Илирой шли немного позади, тоже в обнимку. Марс немного прихрамывал, но в целом выглядел неплохо. Рыжеволосая девушка немного поддерживала его, что-то ласково шептала, куском ткани протирала его ссадины.
Да, конечно, я должен был извиниться и поблагодарить его. Но не сделал этого. Тогда это казалось неправильным, не вписывающимся в обстановку и настроение вечера. Тем более, если Марс и обижался, то по его довольному виду было ясно одно: рядом с Илирой ему было явно не до этого.
Нам всем было не до этого. Мы шли, наслаждаясь друг другом, морем, звездами. Наслаждаясь самой жизнью, отгоняя все неприятности.
Йеро уловил музыку первым. Мы остановились, прислушиваясь. Действительно, звук лился с одного из ближайших холмов. Скрипка, без сомнения.
Я знал, что это Орителин. Просто знал, как то, что меня зовут Элорин. Я был уверен, что никто в Академии больше не сможет сыграть такую прекрасную, и в тоже время грустную, полную страдания мелодию. Она пронзала сердце, и выходила из тела потоками слез.
Внезапно я вспомнил главное. Почему вообще приходил на этот Вечер. Орителин. Я должен был извиниться перед Орителином.
Я сделал шаг к нему, к его музыке. И остановился. Это было неправильно.
Остальные зашагали дальше. Я остался стоять, пытаясь принять решение.
Элорин, ты идешь? крикнула Тай, махая рукой.
Я кивнул, и зашагал к ней, отбрасывая все мысли о гармонике. Я легко принял решение.
Это было не время для извинений. Это было время моей славы.
Глава 7«Подобно героям»
На следующее утро я впервые ощутил, что такое похмелье.
Я проснулся со вторым утренним колоколом. Открыв глаза, мне показалось, что я умираю.
Голова жутко болела. Глаза слезились и резали, а во рту было так противно, будто я всю ночь ел навоз. Все тело ныло, но больше всего отчего-то болела левая голень
Левая голень
Я резко выпрямился на лежаке, держась за ногу. Внезапно все воспоминания о вчерашнем вечере отчетливо проявились в моем воспаленном вином разуме.
От резкого движения голова начала кружиться, и я, застонав, снова плюхнулся на лежак. В абсолютной тишинесегодня был последний выходной день перед началом мужских лагерных сборов, так что сидеть в бараке никто не хотел, я глядел в потолок, прокручивая в сознании все, что наделал вчера.
Первым в сознании всплыл образ Марса. Мы стоим у беседки в саду, он пытается мне что-то сказать. Потом я смеюсь, глядя на его скованное судорогами лицо И я даже не извинился!
«Идиот! Идиот! Идиот!»
Затем появился образ Тайлан. Я вспомнил, как мы встретились, как просили прощения друг у друга, как она кинулась ко мне в объятия От этого воспоминания я ощутил в груди приятное тепло, но оно тут же исчезло.
Я вспомнил о Крае. Вспомнил, как я, окрыленный вином, бесстрашно набросился на грозного противника, вспомнил удар, увидел лежащего Края, вымазанного в кровь, толпа смеется Потом вспомнил его стихи
Я напрягся. Я ни капли не жалел о том, что бросился на Краяон сделал больно Тай, и поплатился за это сполна. Я был уверен, что если был бы трезв, то сделал бы тоже самое, но стихи Я понял, что поступил неправильно. Поступил так, как поступил бы Край на моем месте, а я не хотел быть таким, как он.
«Теперь нужно быть осторожным, подумал я. Край, конечно, этого так не оставит».
И я не ошибся. В этот момент в комнату кто-то вошел.
Я повернулся, и увидел Сейма. Он что-то сжимал в кулаке, и был перепуган, словно только что увидел живого магмата.
Они нашли меня на Арене, затараторил он, я не мог ничего сделать, и спросил почему, но они дали мне, и я
Сейм? я нахмурился. Что случилось? Кто тебя нашел?
Он подошел и положил на лежак рядом со мной небольшой скомканный лист бумаги. Я сразу узнал его. Стихи Края.
Они велели передать это тебя, а иначе он тяжело сглотнул.
Я осмотрел бумагу. На одной стороне виднелся знакомый стих Края, а на другойнадпись тем же корявым почерком:
«Сегодня со вторым дневным колоколом. У Алтаря. Край».
Я опустил листок, чувствуя легкий укол страха, то самое тянущее чувство внизу живота. Вчера вино избавило меня от него, но теперь я ощутил его сполна.
Ты не должен идти! воскликнул Сейм. Конечно, он прочитал послание по дороге.
Край ведь убьет тебя! Мы должны сказать Алаю, он все
Но я сразу понял: я не мог не откликнуться на вызов Края. Это разрушит мою жизнь в Академии, а уйти, как оказалось ранее, я не мог.
Сейм, оборвал я его, вставая с лежака. Даже отец Края не сможет замять убийство, так что не думаю, что Край пойдет на такое.
Тогда мы можем позвать Марса, и пойти все вместе!
Я улыбнулся, глядя, как он сжимает свои маленькие кулачки.
Сейм, я пойду один. Я строго посмотрел на него. Краймоя проблема, и я сам должен ее решить. И ты должен обещать, что никому не скажешь. Особенно Тай. Обещаешь?
Он кивнул, и опустил глаза вниз.
Я подошел ближе:
Нет, так не отделаешься, я улыбнулся и протянул ему руку:Друзья навеки, друзья навсегда
Я ожидал, что он пожмет руку и закончит нашу «тайную»как ее любил называть Сеймклятву, но этого не произошло.
Сейм всхлипнул, затем поднял глаза, полные слез. И внезапно ринулся ко мне и обнял.
Удар сердца я стоял, застигнутый врасплох, но потом тоже обнял его. Сейм никогда не врал, называя меня братом.
Пока мир не рухнет, и не высохнут моря, прошептал он. Ты уверен, что Край не убьет тебя?
Уверен, солгал я.
* * *
Я поднялся еще на одну ступеньку и остановился у двери Покосившейся хижины.
Уже был полдень, солнце ярко светило над головой. После ухода Сейма мне понадобилось довольно много времени, чтобы привести себя в чувство. Как раз тогда, тупо таращась в потолок, я вспомнил еще один образ из вчерашнего вечера.
Орителин. Я так и не повидался с ним, не попросил прощения. Я вспомнил ту прекрасную музыку, которую слышал тогда, на берегу, и у меня сжалось сердце. Внезапно все отошло на второй планя понял, что сперва должен увидеть мастера.
И вот я стоял перед дверью его дома, сердце почему-то бешено колотилось. По дороге сюда я перебрал тысячу вариантов нашего разговора, но сейчас забыл их все.
Ничего страшногоОрителин и так поймет, я был в этом уверен.
Я занес руку, чтобы постучать, но в этот момент дверь отворилась. Орителин, в своем обычном сером халате, едва не налетел на меня, но вовремя остановился. Вид у него был не очень: глаза красные, борода взлохмаченная, под глазами круги.
Элорин? удивленно произнес он.
Дверь в хижину оставалась немного приоткрытой, и в проеме я увидел Ритара, сидящего за столом над кипой каких-то вещей.
Орителин проследил за моим взглядом и резко захлопнул дверь.
Ты что-то хотел, айлор? На этот раз удивленность в его голосе прошла, ей на смену пришла сталь. Взгляд мастера стал суровым и холодным.
Я посмотрел ему в глаза:
Я я хотел просить прощения, мастер. За то, что сказал вам тогда в лесу. Я очень сожалею, тогда были неприятности с Тайлан, и от этого я был разгневан, а потом Призрак, и вы я понял, что несу чушь, и остановился. Затем вздохнул:В общем, простите меня.
Гармоник пожал плечами.
Тебе незачем извиняться. Ты сказал тогда абсолютную правду.
Так вы не обижаетесь? Я почувствовал радость, которая, к сожалению, сразу и угасла.
Правда всегда жалит больнее любого вымысла, ответил Орителин, ибо осознание правды двигает нас к переменам, которые нам неудобны; вымысел же просто порождение гнева и ненависти. Он помолчал. Тогда ты сказал именно правду, и я благодарен за это. Но она жалит так сильно, что я не хочу видеть тебя или разговаривать с тобой. Он повернулся, чтобы зайти обратно в хижину.
Я почувствовал раздражение, но крикнул ему вслед:
Мастер, прошу, мне нужен совет.
Он остановился, не поворачиваясь, и я посчитал это разрешением.
Вчера, я выпил лишнего. Край начал приставать к Тайлан и я
Унизил его на глазах всей Академии, оборвал меня гармоник. Я слышал. Тебе повезло, что Край ничего не выдал ректору.
«Край? Не выдал?»
Я опустил глаза.
Это все вино, я бы никогда
Орителин фыркнул.
Вино? Может, гнев? Может что-то еще? Айлор, ты слишком часто ищешь оправдание своему дурному характеру. Он прочистил горло. Но я теряю время. Ты хотел совет?
Меня действительно раздражал такой Орителин: холодный, надменный, не желающий слушать. Что-то внутри меня желало уйти, но я подавил его.
Край хочет разобраться сегодня, он прислал мне записку. Я протянул ее Орителину, но тот только посмотрел. Я хотел спросить, как мне лучше поступить.
Несколько мгновений гармоник смотрел на листок.
Могу поклясться всеми Достоинствами, что вчера ты представлял себя героем из легенд, которые так любишь. Он пригладил бороду. Плитаром? Или Акиасом? Кем-то еще? Я прав?
Я покраснел, но кивнул: это действительно было так.
Тогда ты должен знать, что истинным героем является тот, кто поступает как герой всегда, не только, когда вино предает ему силы. Он посмотрел на меня. Если ты был героем тогда, то будь им и сейчас. Или стань обычным мальчишкой, который вполне естественно боится более сильного противника, и не иди к Краю, но в этом случае больше никогда не примеряй маску героя.
Мгновение я впитывал смысл этих слов. Потом кивнул. Это было именно то, что я ожидал услышать.
Орителин открыл дверь, и шагнул за порог.
Спасибо, мастер, сказал я ему в спину. Надеюсь, в следующий раз мы сможем поговорить.
Орителин остановился, и я услышал его приглушенный голос:
Следующего раза не будет. Я уезжаю туда, откуда меня выгнали, как собаку.
Я застыл. Его слова прошли сквозь меня, и только через мгновение я все осознал.
Орителин уезжает. Из-за меня. Навсегда.
Но вместо горечи и слез я почувствовал разочарование, так чувствуешь, когда красивый с виду орех внутри оказывается пустым. Орителин оказался не тем, кем я думал.
Я думал, вы пришли спасти меня, прошептал я, сжимая в кулаке листок Края и бросая его на землю, а вы оказались таким слабаком.
Орителин резко повернулся, но я уже шагал прочь.
* * *
Я вернулся в барак, чтобы переодеться. Решив, что хитон будет сковывать движения, я надел просторные хлопковые штаны на поясе и рубаху. Сандалии, впрочем, оставилкроме них другой обуви у меня не было.
Вот и все, я был готов к драке. Время уже приближалось к назначенному, и я, покинув барак, направился к Алтарю.
Боялся ли я? Конечнотолько проклятый Пороками дурак не боялся Края. Я не могу сказать, что был далек от борьбы и фехтования, но Крайбоец другого уровня, при этом еще очень хитрый и жестокий. Чтобы понять, просто вспомни, как на Вечере он, пьяный до полусмерти, смог побороть Марса. Невероятно!
Но я собирался что-то придумать. У всех есть слабые места.
Тем более, я не мог отступить. Откажисьи Край уничтожит меня издевками и насмешками. Пришло время выяснить все раз и навсегда.
Я шел, и нужно сказать, что мысли об Орителине донимали меня, немного отвлекая от скорой возможной гибели. Его слова и отношение разжигали во мне пламя, и я злился, но в одном гармоник был точно прав.
Подобно героям вчера, опьяненный вином, я мчался вызволять свою любовь из лап рыжеволосого чудовища.
Подобно героям я должен был действовать до конца.
* * *
Орителин передал айлору увесистый том «Размышлений» Герадима.
первый том Герадима, тихо пробурчал айлор, внося книгу в инвентарный список.
Орителин рассеянно кивнул. Они находились в его доме, которого айлоры называли Покосившейся хижиной, с самого утра занимаясь монотонной и скучной работой.
Орителин выгребал из кучи какую-то вещь, потом передавал айлору, который вносил ее в список. Зачем? Сначала Орителин убеждал себя, что это поможет не забыть ничего из личных вещей, когда он будет уезжать, но на самом деле надеялся так отвлечься от мыслей.
Но ничего не получалось. Сколько бы ни пытался он погрузиться в работу, в голове звучал вопрос:
«Да кто ты такой, чтобы помогать мне?!.».
Слова Элорина, которые преследовали его, словно призраки. Из всех слов, сказанных тогда мальчишкой, именно эти пронзили его насквозь. Это не было похоже на него, разве он будет обижаться на слова вспыльчивого мальчишки? Разве он не хотел помочь ему обуздать свои эмоции? Не слышал ли слов куда хуже, чем эти?
Но потом Орителин понял, в чем дело: это был вопрос, на который он никогда не мог найти ответа.
Действительно, кто он такой? Сын, разочаровавший родителей? Ученик, обокравший своего учителя? Муж, предавший свою семью? Или гармоник, очернивший родной народ?
На протяжении всей жизни Орителин боролся. Родители не верили в негоа он поступил в Великую Академию. Однокурсники насмехались над нима он стал учеником самого Гелионида Даргонского, величайшего человека Эоники. Учитель играл с нима он отомстил ему