Требовать от вас мы ничего не можем, вдруг вмешался до того молчавший Люсьен. Парень то бросал быстрые взгляды на старшую спутницу, то хмурился, поглядывая на меня. Пойми: мы благодарны тебе за спасение, продолжал он, прервав наконец нерешительное молчание, но вынуждены вновь просить тебя о помощи. Мы остались без лошадей и припасов, сбились с пути, а впереди ещё неблизкий путь. Мы идём на север, к окрестностям Кристара. Если бы ты помог, я я клянусь, мы этого не забудем. И того, кто сопроводит насотблагодарим сразу же, как доберёмся до гильдии. Найдётся ли среди ваших кто-то, кто согласится стать нашим проводником? Есть ли в Ло-Хельме добрые люди?
Я удивился. Парень, хотя маг и брутт, обращением своим, похоже, крепости брал.
Я не могу отвечать за всех, ответил я, обводя взглядом собравшихся. Пусть сами за себя скажут. Есть добровольцы вести магов через ущелье?
Ло-хельмцы заворчали не сразу; поначалу косились то на соседей, то на меня, затем зароптали дружно и слаженно:
Не нужны нам их поганые деньги!
Ничего не дадим!
Ага, мы им лошадей да припасы, а им и понравится, всё отберут! Али возвращаться время от времени станут, да товарищей приведут
А я бы повёлда в снежном буране бы и оставил!
Никто вас не поведёти не надейтесь!!!
Я слушал односельчан безразлично, отстранённо. За долгие годы успел с соседями породниться, так что считал их почти за родственниковно как стал старостой и на советах принялся их выслушивать, чувствами поохладел. Хорошие люди стонгардцы! Вот только гибкости ума да военной хитрости в них редко встретишь
Мы платим хорошие деньги, староста, оглянувшись на Деметру, вновь попробовал решить дело миром Люсьен.
Деньги здесь имеют малый вес, переждав ещё один всплеск отдельных выкриков о поганом золоте, сказал я. Мы привыкли к обмену.
Прошло пару секунд, прежде чем Люсьен меня понял. Деметра сообразила ещё раньше, в то время как для поселян двойной смысл моей фразы остался скрытым.
И что же ты хочешь, охотник? искренне удивилась колдунья.
Хаттон с подносом свежеиспечённых лепёшек замер у моего стула, глядя то на магов, то на членов нашего скромного совета, и я с благодарным кивком взял с большого глиняного блюда горячую оладью.
Не теряйте времени, господа маги, неуверенно предположил наш лавочник. Сибранд скорее удавится, чем поможет кому-либо из вас. Никто здесь не согласится
Медленно и благополучно прожевав лепёшкуответный знак почтения дорогим гостям за написанное на чужом языке посланиея встал. На меня смотрели с предвкушением: как-то отвечу нахальным магам?
Я их поведу.
Ухмылки спали с лиц, гомон утих. Даже Фрол посмотрел на меня со смесью недоверия и отчужденияа уж кузнец-то лучше остальных знал и мою непримиримость к последователям Тёмного, и преданность Великому Духу. Я ни на кого не обращал внимания. Вспыхнувшая в голове мысль, как неожиданный огонь на конце давно потухшего фитиля, ослепила меня на бесконечно краткий и яркий миг. Теперь едва ли чужая неприязнь и переменчивые взгляды могли меня остановить
В абсолютной тишине колдунья Деметра задала свой вопрос:
Что за помощь хочешь, староста?
Услугу, сказал я и улыбнулся.
Дальше распространяться я не стал: довольно и того, что старейшего из собрания вот-вот удар хватит.
Завтра выступить не успеем, продолжал я. Время позднее, а припасы собрать нужно. И двух лошадей ещё у добрых людей выпросить надо
Трёх лошадей, раздался от лестницы мелодичный, хотя и слабый голос. Я еду с вами. За день как раз отдохну
Альдка была красива. Необычно красива для представителей своего народа. И тёмно-серая кожа не смущала взор, и серебристые пряди плащом увивали хрупкие плечи
Эллаэнис! одёрнула девушку старшая колдунья. Ты ранена!
Разбирайтесь между собой, не стал терять времени я, отмахиваясь от магов с их препираниями. А только завтра выступать всё равно не будем. Утром я зайду.
Демонстративно повернувшись к колдунам спиной, медленно обвёл взглядом притихшее собрание. Смотрел на каждого в упор, не обделяя вниманием никого: пусть знают, что не страшны мне пересуды, и что ронять свою доблесть в их глазах не собираюсь.
Гости у нас в деревне, проронил я негромко. Сегодня обсуждать наши дела не будем: не для чужих ушей. Если что срочное, наведайтесь поутру ко мне. Торк, собери на завтра припасов, господа маги расплатятся. И за коней одарят щедро, верно говорю? обернулся я к колдунам.
Деметра скривила тонкие губы; плеснул брезгливостью мрачный взгляд.
Верно. Наградим, как обещали.
Чудно. Тогда совет закрыт.
Не глядя ни на кого больше, не отвечая даже на призывный взгляд Фрола, вышел из таверны прочь. Ночь встретила ледяными объятиями; заскрипел под сапогами снег. Ветер приветливо тряхнул гривой, когда я, отвязав поводья, запрыгнул в седло; фыркнул, как только я потянул его в сторону знакомой тропы.
Домой, друг, пробормотал неразборчиво.
В голову лезли мысли, одна другой сумасброднее, и я никак не мог ухватиться за какую-то из них. Но настойчивым набатом звенело в груди одно желание: снять проклятие с младшего сына. И кто, как не тёмные маги гильдии Стонгарда, знают, как это сделать
У ворот спрыгнул, завёл Ветра во двор осторожно, вновь прикрывая калитку за собой. Зверь коротко тявкнул из своей будки, но встречать не вышел: угрелся у себя на шкурах, поленился. Старым стал когда-то грозный пёс
Привязав коня в стойле, заглянул в загон с Белянкамикозы уже почивали крепким сномплотнее прикрыл дверь в курятник. У сарая пришлось задержаться: вспомнил о тушках зайцев, пожалел добрые шкурки. Захватив с собой, перенёс за огород и приступил к работе.
Губы беззвучно шевелились, выталкивая из груди неслышные слова вечерних молитв, а руки справлялись со своим делом привычно и равнодушно. Много мыслей вертелось в голове, и каждую из них я гнал прочь. Не до пересудов, не до косых взглядов мне, когда на карту поставлен ещё один шанс для Олана. И к своей цели я пойду хоть под обстрелом арбалетных стрел, не то что под недобрыми пожеланиями своих же соседей
С работой я справился быстро: спешил. Ополоснул руки снегом тут же, на заднем дворе, и быстро пробрался обратно к дому. В одной телогрейке коварная ночь уже пробирала до костей, и стучал в дверь я уже с нетерпением, едва не пританцовывая на морозе.
Тьяра открыла скоро: не спала, ждала меня. Я скользнул внутрь тише змеи, охватывая взглядом весь дом: всё ли в порядке. За перегородкой, в своих кроватях, дружно сопели мои старшие сыновьязарылись в одеяла да тёплые шкуры, даже носов не видатьещё тлел горячий очаг, а сразу за лестницей я увидел край колыбели, в которую Тьяра умудрилась уложить маленького Олана. Тонкая бледная ручка свисала с края, и я успокоился окончательно: жив, спит.
Вот, вода свежая, шепнула соседка, коснувшись серебряной мисы.
Я кивнул, бесшумно ополаскивая руки и лицо в ещё тёплой воде: никак, услышала мою возню на заднем дворе, подогрела. Игла стыда и благодарности кольнула сердце, и я в порыве признательности коротко сжал тонкие пальцы.
Спасибо, выдохнул одними губами.
И вместо привычно кроткого ответа вдруг ощутил прикосновение горячей ладони к своему плечу.
Сибранд, шепнула Тьяра, подаваясь вперёд.
Я так и не понялне верил до самого концачто она творит. Лишь когда мягкие губы коснулись моих, вздрогнул, выпрямился, неистово мотнув головой. Великий Дух!..
Тиара, я нет нет! почти в голос вскрикнул я, когда соседка приникла ко мне всем телом, оплетая тонкими руками мою талию.
Вижу, трудно тебе, шепнула ласково Тьяра. Томишься один да скорбишь Позволь, разделю с тобой горе, сниму ношу с твоих плеч Как ни могучи, а и им отдых нужен Разделю судьбу с тобой, Белый Орёл, ничего не попрошу Год скорби прошёлтеперь уж можно
Я лишь мотал головой, удерживая Тьяру за плечи, не в силах подобрать нужных слов. В вопросах с женщинами я никогда силён не былдаже Орле и той пришлось первой заговорить с заезжим легионером, который в третий раз молча помог ей донести воду от реки
Тиара, мучительным шёпотом выдавил наконец я. Ты я благодарен тебе. Но ты мне как сестра. Прости.
Она замерла, вглядываясь в меня жарко, с отчаянной надеждой: вдруг не так поняла?
Прости, повторил я трудно, прерывисто.
Грудь и впрямь ходила ходуномбудто за день пробежал от Ло-Хельма до Рантана. Великий Дух, как всё это сложно! Как не вовремя! Тьяра, добрая, милая, живая, настоящаяпочему не мог я ответить ей взаимностью?
Почему? эхом отозвалась Тьяра, вглядываясь в моё лицо.
Разве мог я объяснить? Вместо внятного ответа помотал головой, неловко высвободился из жарких женских рук.
Не могу, пробормотал неразборчиво. Прости
Глаза соседки погасли, плечи сникли. Тьяра низко опустила голову, и несколько секунд тишины, прерываемой лишь сопением детей за перегородкой, показались вечностью.
Мне не за что винить тебя, Белый Орёл, наконец тяжело выдавила Тьяра. Скорбно поджались губы, плеснул болью прежде ласковый взгляд. Не обещал ты мне ничего. Сама надумала.
Я вспыхнул, нахмурился. Отчего-то меньше виноватым чувствовать себя я не стал.
Прощай, Сибранд, наконец блекло улыбнулась соседка. Подняла на меня глаза, мягко, прощаясь, провела ладонью по лицу. Прости и ты меня: не смогу я завтра за Оланом приглядеть. К чему привязываться, когда
Она не договорила, да я и не ждал ответа: от совестливого стыда не знал, куда глаза девать. И впрямь, сын тем больше плачет за бывшей кормилицей, чем чаще видит. Да и её сердце, хоть и не материнское, а всё же женское, ранимое
Великий Дух, как я запутался
Да, конечно, пробормотал я, глядя, как соседка надевает меховую накидку, завязывает капюшон усталым, подавленным жестом. Я провожу тебя, привычно спохватился я. Ночь на дворе
Недалеко мне, жестом остановила Тьяра. И небо чистое, звёзды путь осветят. Не надо, Сибранд. Не терзай
Прости, в который раз беспомощно повинился я.
Соседка улыбнулась вымучено, безрадостно.
Не виноват ты, произнесла одними губами. Прощай.
Дверь за нею закрылась с тихим скрипомпроклятые петли! захлопнулась снаружи калитка, коротко тявкнул Зверь. Некоторое время я стоял, закусив губу, слушая тишину, затем с силой протёр лицо ладонью. На душе было всё так же пусто, на плечи легли новые заботыбез Тьяры как справлюсь с детьми да заботами, как поведу заезжих магов на север, на кого оставлю Олана? но и неуместное чувство свободы, несмотря на все трудности, закралось в сердце. Устыдившись собственных мыслей, торопливо прошёл в угол, к священному символу, припал на колени, углубившись в молитву. Великий Дух, правильно ли поступаю? Обидел честную женщину, лишил детей материнского тепла из-за своего же упрямстване могу целовать чужие уста, не могу принять её в свой дом как верную спутницу
Молился недолго: веки отяжелели после трудного дня, даже пустой желудок не смущал усталый разум. Поднявшись, тихо прошёл по лестнице в свою спальню, заглянул в колыбель. Олан был по-своему прекрасен: белесые волосы, которые в будущем обещали стать медовыми, как у жены, голубые глаза, прикрытые сейчас бледными нежными веками. Красиво очерченные губы, правильные черты лица не выражавшего никакого интереса к миру.
Горло вновь сжала невидимая рука; я быстро разделся и лёг в холодную постель, устремив взгляд на колыбель. Сына я уже не видел, но его лицо по-прежнему стояло у меня перед глазами. И не исчезало перед внутренним взором даже тогда, когда сон наконец взял своё, погрузив сознание в липкую темноту.
Наутро меня разбудил шум во дворе и бесцеремонный стук в дверь. Стучали не иначе как кованым сапогом; я не успел одеться, как зашевелились разбуженные непрошеным гостем дети. Олан, хвала Духу, ещё спал, и я кубарем скатился с лестницы, стремясь успеть к двери раньше, чем проклятый визитёр растревожит младшего.
Горазд же ты спать, Белый Орёл! насмешливо поприветствовали меня из-за двери, пока я возился с засовом. Я тут уж с час блуждаю у тебя по огороду, жду рассвета! Мне не привыкать, знаешь ли, да только от родственничка хотелось бы большей гостеприимности!
Тётка приехала! радостно взвизгнул за спиной Илиан, мгновенно выбираясь из-под шкур. Тётка!!!
Назар, вставай, толкнул брата в плечо Никанор, впопыхах путаясь в штанах. Тётка Октавия приехала!..
Сестра покойной жены продолжала своё громогласное приветствие, не дожидаясь, пока я открою дверь; рассказывала о том, как гнала всю ночь с юга на север, соскучившись за племянниками, и как ждала тёплого приёма, но не рассчитала и приехала раньше, и за ночь отморозила на ветру все неприличные места, да только к состраданию бывшего легионера взывать всё равно бесполезно
Когда я распахнул наконец дверь, из яркого солнечного утра вместе со свежим морозным воздухом внутрь ворвалась сумасбродная женщина, которую я всегда на дух не переносил, но которой был очень рад сейчас. Выкладывая из походных мешков гостинцы и оставшуюся с припасов снедь, Октавия одновременно обцеловывала подвернувшихся под руку племянников, насмехалась над убранством дома, который я, безрукий легионер, умудрился за год запустить до неузнаваемости и, хохоча вполголоса, рассказывала о происшествиях в дороге. Октавия была старше меня на несколько зим, но обветренное, загрубевшее от битв и приключений лицо выдавало возраст куда более почтенный, что нимало не заботило искательницу приключений. С приходом свояченицы мой сонный, унылый дом оживился и проснулся; заискрился в очаге огонь, настежь распахнулись ставни, уставился стол яствами, которые я всегда старался растянуть на неделю.
Обнимемся, родственник? вроде как спросила Октавия, тотчас смыкая на мне кольцо железных объятий. А ты похудел! Меч-то в руках держать не разучился?
Не дожидаясь ответа, обернулась к племянникам, одновременно стягивая пучком растрепавшиеся бесцветные волосы. Наверху проснулся Олан; свояченица всплеснула мозолистыми руками, взлетая вверх по лестнице, подхватила из колыбели младшего, забрасывая вопросами, как взрослого, и принялась носиться по дому уже с младенцем на руках.
Я тихо сел в стороне, пряча слабую улыбку в давно нестриженной бороде. В моём доме раздавались смех и веселье; радостно прыгали вокруг любимой тётки сыновья; даже Олан, не понимавший, что происходит, улыбался в пустоту. Не слишком-то жаловал я Октавию, но появление её из ниоткуда, сегодня, сейчас, в тот момент, когда я нуждался в помощи больше всего, одному лишь мне было ответом.
Благословением Великого Духа на выбранную мной дорогу.
За лошадей колдуны расплатились имевшимся при них золотомтого оказалось достаточно, чтобы покрыть расходы ещё и на часть припасов; остальное взяли в долг под моё поручительство. Странные взгляды лавочника Торка я игнорировал; не до объяснений мне, когда ещё столько дел впереди.
Куда идём? уточнил я у Люсьена, как только Деметра отошла в сторону.
В окрестности Кристара, с готовностью откликнулся паренёк, внимательно глядя на меня. Глаза его, умные, чёрные, как два угля в печи, вспыхивали и тут же гасли, когда он скользил взглядом то по моему лицу, то по возвышавшимся на востоке горным цепям.
Куда? с нажимом уточнил я.
Люсьен слегка удивился:
Хочешь точно знать? Говорю жекарты в сумках остались. Нужен проводник до Живых Ключей, а там Элла поможет. У неё замечательный дарона чувствует источники
Больше ничего вытянуть из юного брутта у меня не получилось: Деметра Иннара обернулась, меряя нас подозрительным взглядом, и охота расспрашивать у меня пропала. Условились встретиться на рассвете, за деревней, на том и расстались.
Я поспешил домой: столько всего нужно заготовить, облегчить быт детям и Октавии на грядущие несколько дней. До Живых Ключей дорога и впрямь была непростой; без местного проводника и карты рисковали маги застрять среди скалистых холмов и утомительных горных перевалов на долгие недели. Что окончательно сгубило бы безумцев: скоро льды треснут, польётся рекой талый снег с крутых каменистых склонов, схватываясь неумолимой скользкой коркой холодными ночами
Помочь чем? выскочил из дому Никанор, как только я появился во дворе. Отец?
Тётка замучила? понятливо усмехнулся я.
Ну нехотя признал старший. То воды ей истопи, то полы протри, то вздумала шкуры вытряхивать