Крякнул от досады Алешка, прошлепал к камню, чего уж теперь таиться, и начал ту сторону осматривать, где сидели. Ничем не отличается, как везде, так и здесь. Ощупывать начал, скользнула ладонь, второй упереться не успел и челом в воду!.. Вот уж поистине, не повезло утром не повезет и вечером.
Выпростал Алешка чело из воды, фыркает, головой трясет, а под рукой чует лежит чего-то. Щупает никак, на кольцо похоже. С подкову размером. Запустил пальцы в кольцо, ухватился поудобнее, потянул. Вроде и подается, а вроде и нет. Двумя руками ухватил, так напрягся, что, кажется мало того порты с рубахой затрещали, глаза вот-вот на лоб взлезут. Так напрягся, ровно сам в камень обратился. И чует подается кольцо, только непонятно, то ли оно из земли выходит, то ли самого Алешку засасывает.
И тут, совершенно неожиданно, синий камень стал потихоньку отодвигаться в сторону. Почувствовав движение, Алешка потащил кольцо так, что все перед глазами заволокло красным туманом. Теряя силы, запрокинув голову назад, он уперся ногами в землю и старался распрямиться, ощущая, как сопротивляется, и все же сдается, окаянное кольцо. А еще, сквозь кровавую пелену, видел краем глаза, как отодвигающийся камень обнажает посреди воды темное отверстие
Все, не подается больше кольцо ни на вершок. Выпустил его Алешка и, как ствол порубленный, в воду рухнул. Хоть и не больно холодная, а все ж освежает. Полежал так, пока в глазах не развиднелось, поднялся, чуть присел руки в коленки и в отверстие заглядывает. Воздух не затхлый, не влажный, ступеньки какие-то под землю ведут, в темноту. Что там такое может быть?
И тут Алешку осенило. Ну конечно же, сокровища несметные. Такие, что на них и коня богатырского, и оружие, и все на свете купить можно. Прав он все-таки оказался, когда первый раз сюда с Кузьмой попал.
Спускаться начал, однако ж с опаской. А ну как камень над ним опять захлопнется? Потом рукой махнул, авось, обойдется.
Спустился, и оказался возле двери с замком висячим. Рядом, на полке, ключ. И резы на стене. Прочел на ощупь, что лишь тому дверь откроется, кому Родом написано. Так ведь и я-то не обсевок в поле. Ухватил ключ, вставил в скважину, повернул, замок и открылся. Вынул его Алешка из дужек, ну, была не была! Положил на полку и плечом в дверь!
Та подалась, тяжело, но без скрипа. Алешка чуть приоткрыл, отпрянул и прислушался нет ли там чего. Подумалось, почему-то, что как в сказке окажется там Кощей Бессмертный, прикованный к стенам семью цепями. Тем паче, даже в щель видно, поблескивает что-то, на стене.
Собрался Алешка с духом, не вертаться же с полпути, снова поднажал. Распахнул дверь, смотрит, дивуется.
Оказался он в клети, совсем маленькой. Шагов эдак пять-шесть в длину, и столько же в ширину. На двух стенах оружие развешено, доспех. Лавка имеется, на лавке сбруя. И еще конь стоит. Совсем как настоящий. Только будто зачарованный. Глаза закрыты, ни тебе хоть одна жилка под кожей не дрогнет. Осмелел Алешка, подобрался тихонечко, потрогал. Подалось под пальцами, как живое. Ан по-прежнему бездвижен остался.
Начал вещи осматривать, что в клети имеются. Все будто новое, и размером, кажется, как раз под него. Хоть сейчас в путь-дорогу снаряжайся. Не обманула, девка-то Только откуда прознала?..
Тут Алешка так себя кулаком по лбу хватил искры из глаз во все стороны полетели. Шмякнулся на лавку, уперся руками в колени, головой помотал. Ну и дела Что ж ты, брат Алешка, так оплошал? Все ведь один к одному. Али тебе, неразумному, разжевать да в рот положить надобно? Прознала откуда? Как звать не догадался? В лес, али там из хоровода, увести? Ох, и дурень же ты, Алешка, ох, и дурень!..
Хорошо, дурень. Только делать-то теперь чего?.. Со зверем биться так ведь он, кроме как с Екимкой, ни с кем не воевал. Он чудовищу не супротивник. Может, как раз Екиму все и рассказать, пускай он зверя одолеет? Или вообще, забыть обо всем, будто ничего и не было? Тоже плохо. Девка ведь не зря ему попалась. Правду сказать, даже в мыслях назвать ее побоялся. Ей ведь поперек пойти, тоже что зверю в когти. Неизвестно, что лучше. Вот и выходит Алешке, что куда ни кинь, все клин.
Сидел, сидел, спохватился, не несушка, чай. Вышел, снова замок на дверь повесил, поднялся наверх, как камень на место вернуть не знает. Оказалось просто. Пнул его, тот и повернулся. Пошел было на берег, не дошел к дому свернул. Эх, совета бы у кого спросить!.. Только так выходит, самому решать надобно
Думал, прикидывал, а вечером, присев на лавочку рядом с отцом, неожиданно ему все и рассказал. И про дощечки, в лесу найденные, и про камень, и про зверя, что по ту сторону озера, видать, лютует, и про то, как его Екимка делу ратному обучал, ну и про В общем, про нее самую. Рад бы остановиться, только слова из него будто горох из стручка сыплются. Самому удивительно прежде, когда что выдумывалось, не сыпалось так, как сейчас, когда все как есть выкладывает.
Григорий же за день намаялся, не поймешь по лицу, верит ли, али нет. Вскочил было Алешка, собираясь дощечки притащить, из-за которых переполох на подкровелье устроил, только отец удержал. Сиди, мол. Потому удержал, что давно позабытое вспомнилось. Старец. И слова его: «наставляй, в чем сам дока, ан время придет не препятствуй, пусти, куда сам пожелает» Будто напротив стоит, глаза прищурил, и все повторяет, прежде сказанное.
Не думал, не гадал, что настанет времечко, когда надо будет либо по слову его поступить, либо против. Сказал Алешке до утра погодить, утро вечера мудренее.
Оба не спали той ночью, оба ворочались с боку на бок, тайком на двор выходили, стараясь не разбудить один другого.
Поступай, как сам решишь, сказал наутро Григорий. Препятствовать не буду, и благословение свое дам. Коли правду сказал, оно тебе в подмогу будет, коли нет сам виноват.
Понял, по тому, как глаза Алешка потупил, какое тот решение принял. Вздохнул.
Ступай куда, сказал. Опосля обеда придешь. С матерью поговорить надобно. Постой Ты сюда с конем и прочим не показывайся. Я Пелагее скажу, будто по делу важному тебя князь посылает, за озеро. Мол, испытание тебе устраивает, потому как на службу взять хочет. Еким за тебя словечко примолвил. Сам тоже помалкивай, куда навострился. Вот теперь ступай.
Повернулся, тяжко в избу пошел. Так у Алешки защемило, мало вдогонку не бросился. Ну их, подвиги эти самые, девок синеглазых Живут без них люди, и мы проживем. Тоже, знать, не лаптем щи хлебаем Нет, не бросился. Со двора пошел, нос повесив.
На берег подался. Просидел там без толку, до времени назначенного, и домой вернулся. Что уж там говорить, не хочется Пелагее сына отпускать, ан против слова княжеского не попрешь. К тому же еще и то в толк взять, честь оказана, доверие, какого не каждый удостоится. Да и не на век же едет, туда да обратно. Хотела кое-чего в дорогу собрать, Алешка отказался. Князь, мол, все, что надобно, сам дает.
Вечером к Екиму сходил. Сказал, что отец за родственника беспокоится, за озером живущего, к нему посылает, о здоровье справиться. Это чтобы молодой дружинник случаем домой не пришел, об Алешке узнать. То-то мать переполошится, когда узнает, что князь сына никуда не посылал
Поутру рано, крепко с отцом обнявшись, отправился Алешка к камню. Пока шел, гадал все: а ну как не откроется больше? Может, приснилось ему все? Мало ли, задремал возле камня. Руки болят так это просто прилег неудачно И хочется ему, чтоб сном все оказалось, и колется. Оно, конечно, богатырство, слава, но с другой стороны, чем жизнь мирная плоше? Вон, отец с матерью живут себе без всякого геройства. И большинство у них в городе таких. Не зря ли он так просто на уговоры поддался? Хотя и уговоров-то, собственно, не было
В общем, пока кольцо в воде не нащупал, сомневался. А как нащупал да потянул, тут уж сомнениям места не осталось. Пусть идет, как и идет, что будет то и будет.
Спустился Алешка в погреб, первым делом свою одежку скинул и на лавке сложил на всякий случай. В то оделся, что для него приготовлено было. А что для него так ведь что ни оденет, все на нем, как влитое садится. Коня оседлал, как Еким учил. Вроде, правильно получилось. Там подтянул, здесь подправил, шагнул к лавке, чтоб присмотреться, а тот глаза открыл, фыркнул, потянулся, застоявшись, переступил с ноги на ногу, повернулся, на Алешку глянул, еще раз фыркнул и по ступенькам наружу.
Ему хорошо, Алешка же застыл, рот разинув от удивления. Ждал, конечно, чего-то такого, ан одно дело ждать, а другое своими собственными глазами видеть. Постоял немного, оружием занялся. За спину щит закинул, мечом опоясался, нож боевой прицепил, взял лук со стрелами. Суму пустую переметную прихватил. Булаву и топор оставил кто знает, мало ли, потом пригодятся. Все одно про это место никто не знает. Еще огляделся на полке веточку сухую заприметил, а рядом с ней не пойми что, тоже сухое. Веточку взял, в руке повертел, решил пригодится. Зачем пока неизвестно, но, чует сердце, не зря она здесь оказалась.
Выбрался Алешка наверх, ткнул веточку в кольчугу, чтоб не мешалась, стал сайдак с колчаном к седлу приспосабливать. Потом суму переметную. Приспособил, и спохватился. Как же это на себя, добра молодца, и в воду не глянуть? Каков он, в доспехе-то?
Глянул и залюбовался. Эх, кабы в таком виде да в город. Ни одна девка не устоит. Даже та самая, шально подумалось Ну, Алешка, ты прямо слов таких нету, чтоб соответствовали. Стоит, любуется. И тут сорока рядом застрекотала. Громко так, словно предупреждаючи.
Алешка же, ни с того, ни с сего, как только на ум взбрело? возьми, отломи от веточки листик, да и сунь в рот. Сам понять не понял, что и зачем сотворил.
И тут же на него обрушился поток брани. Самой настоящей, будто с бабой какой на базаре сцепился. Опешил поначалу, а потом озираться начал, кто ж его так костерит, за самолюбование да за то, что покою от него нету, ходит и ходит, а зачем сам не знает. Стоит Алешка, слушает об себе такое, что, чувствует, лицо краской заливаться начало Тут только и дошло, что это сорока верещит. Тьфу ты, окаянная птица! Сплюнул с досады, тут же слова и умолкли, один стрекот остался. Вот оно что! Как листика во рту не стало, так и Постой-постой, да это ж сухой выползок змеиный на полочке лежал!.. Правду люди сказывали, есть на свете травка такая, что положишь в рот, и сразу язык звериный да птичий понимать способен. Жалко, один листочек без пользы потерял. Ладно, с остальными поосторожней надобно. В суму переметную сунул.
Ну, трогать пора, на подвиг богатырский. Взобрался Алешка на коня, потянул поводья и как-то вдруг такую удаль внутри себя ощутил удержу нету. Зверя неведомого одолеть да хоть с десяток! Подать их всех сюда, сколько ни есть Куда ехать не знает, ан это и неважно. Пока к берегу озера, а там по берегу, пока кого не встретит. Так дорогу и отыщет. Язык он до Киева доведет. Только так далеко ему ехать не надобно. Неподалеку где-то Скимен лютует. Ничего, недолго осталось
Поначалу Алешка думал со зверя шкуру спустить, отцу-матери привезть. Потом образумился. В ошейник его, нехай двор сторожит. Еще чуть спустя как-то уже и не об звере думаться началось. Мало того ветки хлещут, так еще и то место, которое в седло упирается, побаливать начало, с непривычки. Слезть пришлось, в поводу коня вести, ан легче особо не стало. В доспехе непривычно, хоть и как влитой. Еще и есть хочется. Он ведь, как из дома пошел, поутренничать не догадался. Квасу хватанул тем и поутренничал. Воды кругом хоть залейся, а ни зверя, ни птицы не видать. Стрелок из него, конечно, не то, чтобы совсем уж аховый, однако ж и не вполне ловкий. В корову с двадцати шагов точно не промажет, а вот в зайца с пяти, даже если за задние лапы к пню привязать, это ведунья надвое сказала Да и какие тут зайцы? От озера особо не уйдешь, чтоб не потеряться ненароком, а местность тут все более болотистая. Не топь, конечно, но все равно, идешь где мнется, а где и хлюпает.
За целый день только и видел, что цаплю. Конечно, не весть, какая добыча, ни один охотник на нее не польстится рыбой отдает так, что мочи нет, ан голод не тетка. Достал Алешка лук, стрелки, подкрадываться стал, на беду мало того, на дерево сухое наступил, ухнуло, подобно грому небесному, еще и нога в мох провалилась, едва удержался, чтоб не упасть. Цапля же, понятное дело, дожидаться его не стала.
Как совсем стемнело, Алешка на дерево забрался, глянуть, не видать ли где огонька. Не видать. Снова слез, прислонился к дереву, уснуть пытается. Сколько ж он за день отмахал? Это только кажется, что много, на самом же деле, лес дорогу скрадывает. А еще, не вспомнил, попросился ли у лесовика. Ежели нет, себе дороже, будет кругами вокруг одно места водить, так до седины и проходишь. Или пока звери не съедят. Хорошо хоть, у дерева попросился. А спал ли, нет, не поймешь. Больно уж голодно.
Поутру, как развиднелось, Алешка больше не за озером следит, а тропки высматривает. Хорошо бы, людьми хоженая, но ежели зверем тоже сгодится. Не лягву же ему ловить. Этих вон сколько вокруг прыгает. Нет, чтобы зайцы То еще удивительно, у них возле города ягодников море разливанное, а здесь пусто.
Солнце за полдень перевалило, когда увидел на дереве карезу. Тоже, конечно, добыча незавидная, ан ты ее попробуй, добудь. Ежели заметит, чтоб близко к себе подпустила такого не бывает. Не заметить же Алешку, да еще коня его, про то и речи нет. Ишь, как головой вертит!.. Ан выбирать не приходится.
Опять Алешка с луком и стрелкой в обход подался. С такого-то расстояния ему хорошо бы в дерево угадать, куда там в птицу. Крадется, дыхание затаив, только и птица не дремлет. Ждет-пождет, а потом, раз! и уже на другом дереве сидит. Недалеко от прежнего, а дистанцию сохраняет. Вернется Алешка обратно, за конем, и птица вернется. То ли у нее гнездо здесь где-то, то ли надсмехается не понять. Махнуть бы на нее молодцу рукой, только ведь выбора особого нету: либо карезу добыть, либо опять целый день голодным оставаться. Потому как иная добыча запропастилась куда-то. Не иначе, все-таки, забыл Алешка у лесовика попроситься, вот он и прогнал зверя-птицу с его дороги.
Не заметил молодец, по кустам лазаючи, как солнышко к закату клониться стало, как темнеть в лесу начало. Упорхнула кареза, а он так ни разу и не стрельнул. Да что там стрельнул тетиву ни разу не натянул. К тому же, озеро, в азарте охотничьем, потерял. Был ориентир один-единственный, и того не стало. Пришлось опять на дерево лезть, высматривать. Не помогло. Не видать сквозь деревья, нужно место, какое повыше, выискивать. Случаем ли, нет ли, подался Алешка в ту сторону, куда добыча его улетела. Сколько-то шел, ни о чем особенно не помышляя, и оказался возле холма лесного. Из земли камень торчит, седой весь, а за камнем дыра, в рост человеческий.
Может, есть там кто? Зверь какой. Не тот самый, который тебя съесть может, а которого, наоборот? Алешке сейчас хоть медведя подавай, слопает, и косточки оближет. Лук со стрелкой изготовил, коня подалее отвел, сам в кустах напротив спрятался, да ка-ак метнет в дыру камень, размером со свою голову. За ним другой, такой же. Лук подхватил, тетиву натянул, стрелка перед глазами дрожит, на дыру направленная. Выходи, ужин, на честный бой
Не вышел ужин. Вообще никто не вышел, потому как, видать, нет там никого. И шуму никакого, кроме как от камней брошенных, тоже не было.
Выждал немного, только лук опускать начал, как вдруг слышит позади себя:
Что ж это ты, молодец, камнями-то бросаешься? Так ведь и прибить недолго
Алешка от неожиданности ажно подскочил и пальцы разжал.
Вот-вот, я и говорю А ежели камнем не попал, так стрелкой
Повернулся Алешка на голос, глянул, старичок перед ним. Аккуратненький такой, ровно гриб-боровик. В одной руке палка суковатая, в другой корзинка с травами.
Нешто тебя так учили в гости захаживать, чтоб наперед себя камни в дом швырять?..
В дом смущенно пробормотал Алешка. Кто ж знал, что это дом? Иду мимо, вижу пещера, думал, может, зверь там какой лютый
Коли средь зверей поискать, так лютей человека, пожалуй, и не отыщешь. Ну, заходи уж, коль мимо шел.
И в эту самую пещерку идет. Только Алешка на всякий случай подзадержался и внимательно его с головы до ног обсмотрел. Мало ли, лапти не так обуты, или другое что Да нет, вроде на человека похож. Волхв, наверное, раз один в лесу поселился, и никого не боится.
Подхватил свою стрелку, что в земле торчала, сходил, коня привел, и только уж потом за старичком прошел.
Думал, пусто в жилище окажется, ан прогадал. Стол, по крайней мере, имеется. А на столе угощенье нехитрое, зато обильное. Чего ж больше тому пожелать, у которого два дня маковой росинки во рту не было?