Впереди, чуть западнее, белели стены Города Элуа, моего родного дома. Жослен выдохнул облачко пара в морозный утренний воздух и забросил наши припасы на плечи. Мы оставили себе немного вещейбольшая часть досталась семье Таави. Я сохранила свою накидку из шкуры и кинжал Трюгве, а Жослен сунул в сумку одеяние Белого Брата, немного еды от щедрот Данель и пару мехов с водой. Вот и все, чем мы могли подтвердить рассказ о том, где так долго пропадали.
Спокойствие, которое мы ощущали, путешествуя с иешуитами, испарилось по мере приближения к Городу. Мы отсутствовали несколько месяцев. Кто теперь сидит на троне Элуа? Насколько далеко протянулись щупальца заговора, погубившего Делоне? Кто в нем участвовал, а чьи руки чисты? С нарастающей тревогой я осознала, что нас ожидает немало ловушек. Что там сказал Алкуин? Доверяй Руссу, Тревальону, Телезис де Морне, дофине, но не королю.
Вряд ли Квинтилий Русс сейчас в Городе; скорее всего, он зимует с флотом. Тревальон вот он, возможно, здесь. Но живет, вероятно, во Дворце, как и королевская поэтесса Телезис де Морне и, конечно, Исандра де ла Курсель. А я слишком хорошо помнила, чем обернулась наша попытка разыскать дофину во Дворце.
«Благословенный Элуа,истово взмолилась я,прошу, пусть Мелисанда Шахризай будет в отъезде».
Но даже если в Городе ее нет, я не представляла, кто у нее в союзниках и насколько широко предательница раскинула свои сети. И не видела способа добраться до кого-нибудь из особ, перечисленных Алкуином, минуя череду заслонов во Дворце, а больше я никому довериться не смела.
За исключением Гиацинта.
Я поделилась своими мыслями с Жосленом. Он меня выслушал, но ничего не ответил.
Тебе это не по душе?
Кассилианец шагал, глядя на горизонт. С оглядкой на зиму дорога мало-помалу оживалавсе чаще мимо проезжал экипаж, и его пассажиры с любопытством на нас смотрели. Усталые после тяжких испытаний, грязные, в грубых шерстяных одеждах и накидках из шкур, перевязанных бечевками и застегнутых на бронзовые фибулы, к тому же за плечами Жослена торчала рукоять кассилианского мечаничего удивительного, что мы обращали на себя внимание. От этого мне стало не по себе, и с каждым шагом беспокойство усиливалось.
Больше у тебя на примете никого нет, к кому можно пойти?наконец спросил Жослен.Поклонники, друзья Делоне?
Слишком рискованно.Налетел ветер, и я поплотнее закуталась в накидку.Мы же не о простой встрече со старым знакомым говорим, Жослен. Придя к кому-то, мы тем самым вложим в его руки нити наших жизней. Свою я согласна доверить Гиацинту и никому другому.
Принц Странников известен своей ушлостью даже среди тсыган,иронично протянул кассилианец.Как думаешь, сколько золота он выручит за твою жизнь?
Не задумавшись, я отвесила ему пощечину. Мы остановились, пристально глядя друг другу в глаза.
Чем бы он ни прославился среди тсыган и всех остальных,тихо произнесла я,Гиацинт всегда был мне другом, даже когда со мной никто больше не дружил, и ни разуслышишь?ни разу не выпросил ни сантима. После казни Бодуэна де Тревальона Гиацинт даже дал мне денег, чтобы принести искупительную жертву в храмах в память о принце. Ты знал, что я была прощальным подарком Мелисанды принцу Бодуэну накануне ее предательства?
Нет.Обветренное лицо Жослена побледнело, на щеке алел след от моей пощечины.Прости.
Если у тебя есть идея получше,мрачно продолжила я,давай, выкладывай. Но не смей наговаривать на Гиацинта.
Жослен посмотрел на городские стены. Уже можно было разглядеть покрывающий их иней.
Я могу обратиться к капитану королевской гвардии. Он тоже кассилианец и обязан дать мне аудиенцию. Он связан клятвой, и поэтому ему можно доверять.
Уверен?Я подождала, пока он снова на меня не посмотрел.Ты точно уверен, Жослен, без всяких сомнений? Сам подумай, ты исчез из города заодно со своей подопечнойскандально известной служительницей Наамах, дорогущей игрушкой развратных богачей,оставив позади перебитых домочадцев Анафиэля Делоне, которому клялся в верности. И как, по-твоему, это можно истолковать, а, мастер клинка? Представляешь, какие слухи тут распространялись в наше отсутствие? Уверен, что Кассилианское Братство примет тебя с распростертыми объятиями?
Мои слова сыпались на Жослена как удары; я видела: ему даже в голову не приходило, что его кассилианскую честь могут подвергнуть сомнению.
Никто бы не посмел ничего такого предположить!ахнул он.А если бы чей-то черный рот и изверг на меня подобную хулу, ни один кассилианец в это бы не поверил!
Никто не посмел бы? Ни один кассилианец не поверил бы?устало повторила я.Но эта мысль напрашивается, если связать бесспорные факты, и не сомневайся, она многим пришла на ум, ведь люди склонны думать о других самое худшее. Что же до веры Во что поверить легче? В примитивное убийство из похоти и жадности или в широкий, тщательно продуманный заговор с целью сдать трон Земли Ангелов скальдам, в предательский заговор, о котором известно только нам с тобой?
Помолчав, Жослен резко кивнул, выпрямился и вновь взглянул на Город.
Хорошо, сделаем по-твоему. Молись, чтобы твое доверие к тсыгану себя оправдало. Да и все равно нам нужно еще пройти через ворота.
Я посмотрела на высокие стены и поежилась.
Несмотря на наши опасения, проникнуть в Город оказалось самым легким из ожидавших нас испытаний. Два усталых стражника остановили нас в воротах, глянули на лохмотья и вяло приказали назваться. Я сказала им выдуманные имена и коротенько изложила историю про селение, где жили Таави и Данель. Стражники задали еще несколько небрежных вопросов, в основном о здоровье, и попросили высунуть языки.
Мы смущенно повиновались. Один из привратников подошел, рассмотрел нас поближе и пропустил в Город.
Раз такой пристальный досмотр, значит, здесь и правда мор,шепнул мне Жослен.
Я ничего не ответила, ошеломленная тем, что вновь нахожусь под защитой родных стен. Для Жослена Город мало что значил, он не был ему домом. Кассилианец не родился и не вырос здесь, как я. От памятной красоты вокруг мне захотелось заплакать: мощеные улицы, обсаженные высокими деревьями с голыми ветвями А люди, о! Несмотря на холод и лихорадку, люди по-прежнему ходили по улицам, все как на подбор ангелийцы, и их певучие голоса ласкали мне уши, словно музыка.
Смеркалось. Мы пешком отправились в Сени Ночи, петляя по районам победнее, где наш потрепанный вид не бросался в глаза. От запахов готовящейся в домах и трактирах еды у меня потекли слюнки: настоящая ангелийская кухня! Мы добрались до Сеней Ночи как раз вовремя. Уже зажглись уличные фонари, и на променад вышли первые гуляки. Их было меньше, чем я помнила по прежним временам, но они все равно роскошно смотрелись в шелках, бархате, парче и мерцающих в свете фонарей драгоценностях.
Жослен, внутрь нам нельзя,прошептала я, пока мы стояли в тенистом переулке через дорогу от «Петушка».Нас заприметят, и к полуночи слух о нашем возвращении дойдет до Дворца. В Сенях Ночи языками треплют быстрее, чем ты моргаешь.
И что тогда делать, есть предложения?
Думаю, да. Слушай,и я выложила ему свой план.
В конюшне Гиацинта было тиходля его делишек еще слишком рано. Лошади дремали в стойлах, пахло хорошим сеном. Двое мальчишек лет двенадцати-тринадцати на дежурстве играли в кости. Мы застали их врасплох. Один ойкнул, увидев Жослена с обнаженным мечом, и оба съежились от страха. Неудивительно: даже без волчьей накидки Белого Брата в варварской одежде и со спутанными грязными волосами он больше походил на скальда-налетчика, чем на кассилианца.
Работаете на Гиацинта?спросила я, и ребята кивнули.Хорошо. Ты,я указала на того, который не ойкнул.У меня к тебе поручение, и только от тебя зависит жизнь твоего товарища. Найди Гиацинта и скажи ему, чтобы срочно шел сюда. Только тайно, чтобы никто не заметил. Передай, что старый друг нуждается в его помощи. Если спросит, кто именно, скажи, что тот, с кем он ел тартинки под мостом на перекрестке Терция. Все понял?
Мальчишка быстро кивнул и задыхающимся голосом повторил:
Старый друг. Тартинки. Перекресток Терция. Да, ми да.
Хорошо.Я и сама не обратилась бы к себе как к благородной даме, учитывая мой потрепанный вид.Если скажешь кому другому хоть одно словечко, или если кто-то тебя подслушает, имей в виду, твой приятель умрет, как если бы ты сам перерезал ему горло. Ясно?
Да!Он закивал так быстро, что челка упала на глаза.Да, клянусь, я все сделаю путем, только не убивайте его!
Хорошо,повторила я и зловеще добавила:И заруби на носу, если ты сваляешь дурака и мы тебя не прикончим, будь уверен, это сделает Гиацинт. Ступай!
Он стремглав выскочил за дверь, и до нас донесся топот бегущих ног.
Жослен убрал меч в ножны.
Если твой приятель сдержит слово, ты в безопасности,обратился он ко второму пареньку, который вытаращенными от ужаса глазами смотрел на нас.Но не вздумай пытаться удрать.
Мальчишка в страхе замотал головой.
Мы ждали, напряженные, как туго натянутые струны арфы. С того самого момента, когда я очнулась от дурмана Мелисанды в накрытой рогожей повозке с тошнотой и болью во всем теле, я постоянно прислушивалась к приближающимся шагам. И эту поступь узнала мигомлегкую походку Гиацинта, танцующий стук его подошв по брусчатке.
А затем он вошел в конюшню, закрыл дверь, и вся его деланная непринужденность испарилась. Он повернулся к нам, и на его лице я увидела одновременно надежду и недоверие.
Федра? Ты?!
Сделав два шага вперед, я бросилась в его объятия.
Жослен снова обнажил меч и встал на стражу у двери, чтобы никто не вломился, а подручные Гиацинта не сбежали. Мальчишка, которого мы посылали за тсыганом, вернулся и теперь замер с круглыми глазами и с прижатым ко рту кулаком. К стыду своему, я совершенно расклеилась; неделями сдерживаемый ужас наконец прорвался наружу, и я зарыдала, уткнувшись лицом в плечо Гиацинта. Друг крепко меня обнимал и шептал слова утешения дрожащим голосом. Наконец я взяла себя в руки и отступила, вытирая слезы.
Успокоилась?Гиацинт вопросительно приподнял брови, и я, кивнув, глубоко вдохнула. Тсыган подманил мальчишек и порылся в кошеле.Так, слушайте сюда, вы двое. Сегодня вы здесь ничего особенного не видели. Поняли?Оба молча кивнули.Вот.Он дал каждому по серебряной монете.Вы отлично отдежурили. Берите деньги и держите рты на замке. Даже друг с дружкой чтоб не смели трепаться. Если распустите языки, клянусь, я призову дромонд и нашлю на вас такое проклятие, что пожалеете, что на свет родились. Усекли?
Мальчишки явно усекли. Гиацинт их отпустил, и они припустили прочь, напоследок бросив пару испуганных взглядов на Жослена.
Сам Гиацинт его не сразу рассмотрел, но приглядевшись, пока Жослен убирал меч в ножны, недоверчиво моргнул:
Кассилианец?
Жослен криво усмехнулся и склонил голову:
Принц Странников.
Благословенный Элуа, я-то думал, тебе нельзя обнажать мечГиацинт встряхнулся, словно пытаясь пробудиться ото сна, и решительно сказал:Идемте. Отведу вас в дом. Вы правы, показываться на улицах вам небезопасно.
Я обреченно закрыла глаза.
Неужели все думают
Да. Вас судили и приговорили заочно,неожиданно тихо ответил Гиацинт.За убийство Анафиэля Делоне и его домочадцев.
Глава 56
Гиацинт жил все в том же доме на рю Куполь, но теперьувы!один. К моему сожалению, пресловутая лихорадка унесла жизнь его матери. Тсыганка сжалилась над семьей соплеменников с больным ребенком, пустила их на постой и заразилась; сейчас в доме уже не было жильцов и Гиацинт не намеревался сдавать комнаты до окончания эпидемии. Мы узнали от него, что первыми признаками болезни являлись белые пятнышки на языке; очевидно, именно поэтому городские стражники у ворот велели нам показать языки и только.
Знакомый дом ощущался странно пустым без матери Гиацинта, что-то бормочущей у плиты. Гостеприимный хозяин подогрел воду для ванны и отправил одного из своих посыльных в «Петушок» за едой, сказав, что проведет вечер дома.
Возможность вымыться и переночевать в тепле показалась невиданной роскошью. Мы расселись вокруг кухонного стола и набросились на тушеных с розмарином голубей, запивая их неплохим красным вином. Жадно поглощая ангелийскую пищу, мы с Жосленом наперебой рассказывали Гиацинту о том, что пережили. К его чести, тсыган ни разу не перебил, внимая неаппетитным подробностям испытаний, выпавших на нашу долю. Услышав об измене дЭгльмора и о грядущем нашествии скальдов, он аж побелел.
О нет,выдохнул Гиацинт,герцог не мог!
Еще как мог! Он же хочет победить, хочет сесть на трон.Я отхлебнула вина и поставила бокал на стол.Но даже не представляет, какое огромное у Селига войско. Нам нужно с кем-нибудь поговорить, Гиацинт. С дофиной или с кем-то еще, имеющим к ней доступ.
Погоди минуткупробормотал друг, беря свой кубок.Если кто-то узнает, что вы заявились в город, можете распрощаться с жизнью. Вас уже приговорили к смертной казни.
Но как почему? Почему вдруг решили, что это мы?Жослен тоже выпил вина, отчего слегка разгорячился.Какая нам-то с этого выгода?
Могу рассказать самую распространенную версию.Гиацинт покрутил кубок, глядя, как плещется темно-красная жидкость.Ходят слухи, будто Баркель лАнвер отвалил вам кучу денег за то, чтобы ты, красавица, предала своего хозяина, а ты, кассилианец,свою клятву, за то, чтобы вы, впустив в дом аккадианскую гвардию лАнвера, позволили ему наконец поквитаться с Делоне. Отомстить за Изабель. А впоследствии вас обоих якобы увезли в Хеббель-им-Аккад. Конечно, доказательств тому нет никаких и герцогу не было предъявлено официальное обвинение, но толки об убийстве Доминика Стрегацца отнюдь не обеляют его репутацию.
Я бы никогданачала я.
Знаю.Гиацинт поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.Я знаю, что это все неправда, и твержу это всем, кто готов слушать. Кстати, у вас и помимо меня нашлись защитники. Каспар Тревальон и Сесиль Лаво-Перрин. А префект Кассилианского Братства особым письмом отстаивал невиновность своего ордена в твоем лице,тсыган кивнул Жослену.Но Парламент жаждал поскорее найти и осудить преступников. Сами понимаете, никуда не годится, если люди вдруг начнут думать, что можно вот так внаглую убить ангелийского лорда и не понести наказания.
А Мелисанда?спросила я, уже предвидя ответ.
Гиацинт встряхнул смоляными кудрями.
Если она за этим и стояла, ей удалось остаться в стороне.
Ну конечно. Роль безвинной свидетельницы она уже разыгрывала на суде над принцем Бодуэном; Мелисанда слишком хитра, чтобы пользоваться одной и той же схемой дважды.Я рассеянно повертела в пальцах бриллиантовую подвеску и кисло добавила:Ее прямое вмешательство выглядело бы подозрительно.
Гиацинт принялся молча убирать со стола, складывая тарелки в лохань для мытья.
Все, что моетвое, Федра,наконец сказал он, вернувшись за стол и подперев руками подбородок.Поэты и игроки вхожи повсюду и водят знакомство со всеми; через них я могу передать твою весточку кому угодно. Вот только не могу поручиться, что у них не развяжутся языки.
Я невольно посмотрела на хмурого Жослена.
Говоришь, префект ограничился письмом?спросил он у Гиацинта, который в ответ кивнул. Кассилианец покачал головой и неохотно сказал:Нет, я в нем не уверен. Если он защищал невиновность ордена, а не мою если прислал письмо, а не приехал лично Нет. Не исключу, что префект может наслать на нас королевскую гвардию. Лучше я для ясности обойдусь без курьеров и сам наведаюсь к нему на поклон.Жослен снова глянул на Гиацинта:Одолжишь коня?
Да, конечно.
Нет.Я прижала пальцы к вискам.Это небезопасно и отнимет драгоценное время. Должен быть какой-то другой путь, покороче.Внезапно меня осенило, и я подняла голову:Гиацинт, сможешь найти кого-нибудь, способного доставить письмо Телезис де Морне?
Да раз плюнуть,ухмыльнулся тсыган.Любовную записку? Послание от почитателя? Нет ничего легче. Единственное, не могу обещать, что печать по прибытии окажется целой и невредимой.
Неважно.Мысли приходили в голову одна за другой.Бумага есть? Я напишу то, что действительно важно, на круитском. Если кто-то из твоих знакомых поэтов и игроков умеет читать на языке пиктов, я съем этот стол.
Покопавшись в комоде, Гиацинт принес мне бумагу, чернильницу и перо, кончик которого очинил своим острым ножом. Я быстро набросала игриво-любезную двусмысленную пустышку по-ангелийски и добавила несколько строк на круитском, расположив их так, чтобы сошли за стихи.