Место перспективное, конечно, но сюда далеко от нас ходить, и задолбаешься разбирать обломки, заявил Стас, старший группы, с которой я пришёл к развалинам домов. Ещё и собаки здесь днём могут напасть?
Есть такое дело, подтвердил я. Только вряд ли нападают, скорее всего, они тут в развалинах прячутся днём. Наши девчонки, по всей видимости, рядом с их лёжкой оказались вот те и не сдержали инстинктов.
Хрен редьки не слаще. Так полезешь в щель какую между плит, а там тебя за нос псина схватит.
Можно построить времянку на пять-шесть человек, чтобы ночевать, а днём работать. Как наберётся достаточное количество вещей, переправлять их в несколько заходов в лагерь. Теплом я обеспечу, инструмент укреплю, чтобы не ломался и быстро не тупился. Что-то из обломков могу попытаться быстро разрушить, если потребуется быстро ускорить разбор завалов. Но лучше что-то одно мне делать, так силы не будут уходить быстро, предложил я.
Да, времянкаэто тема, молодец, похвалил он меня. И тепло тоже. Ладно, сейчас помозгуем и решим, как лучше.
В итоге сделали так, как я сказал. Натаскали металлических листов, которые тут встречались повсеместно. Частьэто крыши домов, частьнавесы над автомойками, заборы вокруг детсада и школы, часть«ракушки» и мелкие павильончики, сделанные из профлиста. Целых не было, приходилось рубить топорами смятые ларьки и гаражи, а потом скреплять кусками толстой проволоки и тонкой арматуры, служивших каркасом для перегородок в домах. Особенно плотно подгоняли крышу, чтобы сквозь щели нам на голову не лилась ночью вода. Я нагрел куски фанеры и всяческие деревяшки вроде обломков мебели. Они станут нашими обогреватели в тёмное время суток. Дерево и, так сказать, древесные продукты выбрал по той причине, что духовная искра согревала их быстрее и лучше, чем железо и камень.
Весь день ушёл на строительство убежища и его обустройство. Потом была ночь с собаками, которые с таким грохотом ломились внутрь, что спать даже с самодельными берушами в ушах было невозможно. Свою лепту в шум вносили ветер и дождь со снегом. Под лёгкий мат и проклятья в адрес зверей, просидели до рассвета, гоняя чай, который кипятили в пятилитровом чайнике из нержавейки на самодельной «керосинке», где топливом служил розжиг для мангалов.
Железохерня, вынес вердикт Стас поутру. Нужно ставить что-то капитальное.
Потратим несколько дней, а от нас ждут результатов уже завтра, произнёс один из его подчинённых, вызвав у старшего группы кривую злобную гримасу.
Ладно, сегодня пораньше ляжем, чтобы до прихода собак хоть немного отдохнуть, принял он решение. А завтра будет видно, что по чём.
Что я могу сказать насчёт результативности работы восьми мужиков, у которых кроме лопат, ломов с кувалдами и пары ножовок по металлу с небольшим запасом полотен больше нет ничего? Только то, что в армии не просто так придумали присказку про «два солдата из стройбата заменяют экскаватор». Когда припрёт, то почти голыми руками можно творить чудеса работоспособности. Завал, под которым хранились продуктовые запасы, таял на лазах. Разумеется, весь дом разбирать никто не собирался. Нужно было только убрать несколько плит и кучу домашнего мусора, чтобы добраться до полок и стеллажей, а ещё лучше до склада, где запасов всяко больше.
Пораньше лечь не удалось, так как до залежей ценностейдля нас ценностеймы добрались как раз за час-полтора до темноты. Под нами в воде лежала огромная стопка пачек с гречневой крупой, обмотанная пищевой плёнкой. По очереди, минут по пять, каждый из группы провёл в воде, вытаскивая по пакету из стопки и подбрасывая тот вверх, где его ловили товарищи. Меня эта участь не коснулась, так как я днём сильно выложился, когда своими искрами ослаблял плиты. Научился всего одной искрой превращать стеновую панель в нечто хрупкое, словно созданное горе-бетонщиками по принципу «побольше песочка, поменьше цемента». После этого плиту можно было расколотить кувалдами за четверть часа без особых усилий в мелкую щебёнку.
Пачки с крупой надёжно укрыли под железом, поверх которого наложили тяжёлые бетонные обломки, которые собакам точно не сбросить. Их ещё и по-быстрому проволокой связали между собой на всякий, как говорится, пожарный случай.
Вторая ночь была без собак, но погода и без них дала нам жару. Вновь ревел ветер и грохотал град. Сквозь щели задувал настолько ледяной ветер, что мои доски-обогреватели не помогали. Вернее, спасали от смерти от холода, и всё. Приходилось жечь топливо и греться чаем, что создавало уже свои трудности.
Берём по пять пачек крупы и валим отсюда, приказал Стас утром, когда мы вышли из «времянки». Отсыпаться будем в лагере.
Никто против не был. Две ночи без сна и два дня тяжёлых работ вымотали всех до предела. Тем более, что возвращались мы не с пустыми руками. Того, что мы принесём, хватит всем живущим в лагере минимум дня на три. А ещё через ту дыру можно достать ещё что-то, может, там в метре от первой упаковки лежит в тёмной воде ещё одна, две или больше.
* * *
На, паскуда, один из стрелков спустил тетиву арбалета, направленного на одного из псов, замершего под стеной с оскаленной пастью. Самодельный болт из алюминиевой трубки со стальным черешковым наконечником вошёл зверю точно между лопаток. Скорее всего, был повреждён позвоночник, так как собака рухнула, как мягкая игрушка, сразу и без дальнейшей агонии.
Через несколько секунд разрядил свой арбалет я. Мой выстрел оказался не настолько точным, на месте не убил. Но с болтом в брюхе пёс долго не протянет, каким бы живучим ни был.
Арбалеты, к слову, укреплены мной, так как сделаны из паршивых материалов. И древки стрел тоже обработаны духовными искрами, чтобы мягкий алюминий прослужил дольше, а не сломался или смялся после первого-второго выстрела.
Вот уже третий день псины держат нас буквально в осаде. Если раньше они приходили только с наступлением темноты, то позавчера они остались под стенами и днём. Уходить не собирались, хотя было хорошо видно, что дневной свет доставляет им изрядный дискомфорт, слепит, ослабляет нюх. Ещё до всех нас дошло, что эти звери точно не имеют отношения к земным питомцам, перенесённых вместе с людьми и домами. Слишком они похожи друг на друга и их много. Не поверю, что где-то в городе был огромный собачий питомник, где содержались не меньше сотни взрослых агрессивных псов. Так что, эти животныеместные.
Щёлк!
Сосед успел перезарядиться и ещё раз выстрелить. Увы, но даже не поцарапал никого, болт бессильно царапнул по камню и скрылся в травяном ковре.
«Чёрт, и вот зачем я тратил искры? Чтобы стрелы вот так бездарно терялись?», с досадой подумал я.
Во-первыхнам повезло с местом: благодаря огромному количеству автомобилей у наших мастеров-оружейников было вдосталь материала. Во-вторыхнужно сказать спасибо Платону. Это благодаря его знаниям получилось соорудить удобные арбалеты. Парень подсказал, как и из чего сделать спусковой механизм со стопором для стрелы. У всех остальных знания были только из фильмов и игр. И в-третьиху нас был я, вернее мои укрепляющие искры. Немалое количество народа и инструменты помогли за день сделать четыре простейших арбалета и несколько десятков стрел к ним. И ещё один арбалет был готов сегодня до полудня.
Бамц!
От мыслей отвлёк громкий звук, что-то среднее между мощным хлопком и ударом. При виде кровавых ошмётков, разбросанных по большой площади, я понял, что случилось. Кто-то из арбалетчиков использовал усиленную стрелу. Лиза сделала таких пять штук. Одну использовали в самом начале, проверив её эффективность. И вот сейчас кто-то шарахнул второй такой по псам. Энергии удара болта по зверю, увеличенной в несколько раз даром девушки, хватило на то, чтобы разнести того в фарш.
Это кто там такой умный? раздался яростный рёв Ивана. Витя, ты?
Один из арбалетчиков непроизвольно съёжился. Кажется, нашёлся меткий стрелок и любитель разбазаривать ценное общественное добро.
Я стрелу перепутал, дядь Вань. Случайно вышло, клянусь, торопливо произнёс он.
Ты мне ещё пионерским галстуком поклянись тут. Сегодня вечером в наряд на сортиры идёшь.
Вот же сквозь зубы ругнулся свежесостоявшийся ассенизатор. В лагере было два общественных туалета, для мужчин и женщин. Каждый из них вечером очищался, благо, что всё падало в непромокаемые толстые мешки, уложенные в бочки, поставленые под «очко». А те потом относились дежурными на несколько сотен метров от лагеря. Сейчас, правда, с приходом собак, мешки пока что складывали у баррикады подальше от спальных мест и склада с продуктами.
Собаки отступили на третий день, потеряв две трети стаи мёртвыми. Среди убежавших животных не было ни одного целого. Но и с тяжёлыми ранами никто не ушёл, таких добивали мы или те сдыхали недалеко от лагеря, найдя силы отползти от баррикады на несколько сотен метров.
Вечером того дня, когда собаки ушли, состоялось совещание. И первой была поднята тема ухода с болота.
Торчать здесь не имеет смысла. На припасах с руин мы протянем несколько месяцев, а потом начнём умирать от голода или превратимся в каннибалов, произнёс хмурый Иван. Нужно искать путь подальше от болота и тумана. Такие места должны быть. Женя.
Что? откликнулся я, когда его взгляд остановился на мне.
Ты своего странного знакомого видел ещё раз?
Не видел с момента, как он привёл меня сюда.
Жаль, его знания местности нам бы пригодились, вздохнул он.
Пусть найдёт его, походит по болоту. Записку, что ли ему оставит, предложил Кирилл Сесгин.
Кто? Женёк? зло посмотрел на него Иван. А почему бы не тебя туда отправить, всё равно ты не умеешь ни обогреватели делать, ни укреплять оружие.
И что? Теперь его в жопу целовать? набычился тот.
Вообще-то, я тут сижу и всё слышу, влез я в разговор, ход которого мне не понравился сразу. Последние слова решил адресовать Сесгину, который мне сразу не понравился. Тот, как говаривал старший брат из «Брата»: слащавый какой-то, весь такой одним словомрумын. Режиссёр за кадром оставил слово, что так и напрашивалось после подобного описания:п***р. Вот таким гомосеком мне и показался Сесгин, только не физиологически, а по характеру. Скользкий тип, улыбающийся по-змеиному, с холодком в глазах и завистью ко всем, кто выше его, моложе, сильнее, богаче и так далее. Я уже с ним дважды сходился в споре и один раз чуть до драки не дошло. Нужно будет, то поцелуешь.
Да я с тобой знаешь, что сделаю? поднялся тот со своего места.
Я немедленно последовал его примеру и уже мысленно видел, как пробиваю этому мудаку прямым в нос. И одновременно точно знал, что до такого не дойдёт. Успеют встать между нами этот хорёк знает, когда можно показать гонор и делает подобное только при свидетелях. Причём таких, которые или нейтральны или на его стороне.
Успокоились! Замолчали оба!
А давайте я с Жекой схожу за стену, решила подлить масла в огонь Лиза. Я тоже экстрасенс. Раз одного отправляете, то и второго надо, чтобы всё честно и справедливо, без любимчиков.
Ты-то помолчи, рыкнул Иван на девчонку.
Та хмыкнула и демонстративно отвернулась от стола, скрестив руки на груди и уставившись в окошко.
Сесгин, заканчивай с этим слышишь меня? посмотрел на моего оппонента глава лагеря Колокольцев Юрий Иванович.
Я? возмутился тот. Да меня тут опустили практически и я молчать должен?!
Язык бы свой почаще придерживал, тогда бы и цел оставался. Ты не первый раз уже конфликт начинаешь на ровном месте. А если не можешь сдерживаться, то в управлении тебе делать нечего.
Выгоняешь?
Предлагаю выбор: илиили.
Сесгин несколько секунд смотрел на Колокольцева, потом буквально резанул взглядом по мне и опустил его в стол, за которым мы сидели. Всё совещание он так и просидел, иногда вставляя короткие реплики или коротко отвечая на обращённый к нему вопрос.
Я завтра выйду за забор и похожу по округе, сказал я в самом конце, когда мы собрались расходиться. Может, Проводник покажется на глаза. Я тогда попробую его разговорить. И ещё мне будет нужна бумага и ручка или карандаш. Оставлю записки ему, если не захочет общаться.
Сесгин издал непонятный звук, услышав мои слова. Его можно было истолковать как нечто вроде «я то же самое говорил, так меня же зачморили». И ведь ему не доказать сейчас, что о таком способе связи с неизвестным помощником я уже давно думал. Ещё перед собачьей осадой хотел черкануть несколько строчек и разложить записки на видных местах, на маршруте к району с развалинами. И я совсем не удивлюсь, если Сесгин как-то узнал об этом, тем более что я уже спрашивал у других в лагере про писчие принадлежности. И вот сейчас решил не к месту использовать свои знания, подчеркнув свою находчивость. Ну, или что он там хотел показать, предлагая мне разложить записки для Проводника.
Один пойдёшь? спросил Иван.
Один. Проводник показывается только в этом случае.
Тут в нашу беседу вмешался Колокольцев.
Извини, Евгений, но одного тебя не могу отпустить, сказал он. Опасно снаружи, неизвестно куда собаки могли уйти. А ты очень ценен для нас. С тобой пойдут двое ребят с оружием, они защитят тебя в случае чего.
Спорить я не стал.
На следующее утро я, Иван и ещё один из старожилов лагеря вышли наружу, и пошли по спирали вокруг него. Через пару часов блужданий среди воды по камням и колыхающемуся под ногами травяному ковру, мы разговорились.
Ты думаешь Иваныч тебе нас только для защиты дал? вдруг сказал Иван. Он боится, что ты что-то не то про нас расскажешь своему дружку в чёрном, которого никто не видел.
Ирина с Олей видели.
Они ваши, так что не в счёт.
У твоего Иваныча паранойя цветёт и пахнет, сообщил я ему. В принципе, что-то такое я и подозревал. Только думал, что конвой мне всучили для того, чтобы помешать мне сбежать. О чём и сообщил собеседнику.
Колокольцев и про такое говорил, ответил мне вместо Ивана его напарник, который представился Директором. Так его звали все в лагере, и его подобное ничуть не смущало.
Я и говорюпаранойя, повторил я. Вот тот выступ сойдёт для записки. Пошли туда.
За время блужданий мой таинственный доброжелатель ни разу не показался никому из нас на глаза. Чему я был совсем не удивлён.
Пошли, кивнул Иван.
Вместе с запиской, я оставил плитку хорошего молочного шоколада. Всего три штуки я выбил с большим трудом сначала у Колокольцева, а потом у завхоза лагеря. И тот, и другой пытались всучить вместо них совсем другую продукцию, где натуральный шоколад был лишь в названии.
После четырёх часов блужданий и шести оставленных записок, наша троица повернула к лагерю. Доложившись Колокольцеву о результатах, я был отправлен на изготовление личных обогревателей из лёгких компактных вещей. Я уже обеспечил такими больше половины населения бивуака «У заправки». Но руководство требовало ещё и ещё, желая иметь запас, который, как всем известно, карман не тянет. Не стану хвастаться, но с моим появлением людям стало проще переносить холодные ночи, которые часто сопровождались ледяными буранами. Первый такой пережитый мной на новом месте, прибавил седых волос на голове. Всё дело в грохоте: град и ветер творили чёрте что с автомобильным металлом, заставляя тот орать, стонать и рычать голосами грешников в Аду. Заодно казалось, что баррикада не выдержит и развалится, погребя под собой меня.
Наутро меня к себе вызвал Колокольцев.
Привет, Евгений. Смотри, что охранники нашли утром перед воротами, поприветствовал он меня, а потом указал на синий пластиковый бочонок с красной навинчивающейся крышкой, который стоял на полу рядом с входом. Внутри лежали три крупные тушки каких-то зверьков. В каждой навскидку было три-четыре килограмма. И две крупных рыбы, какая-то смесь между налимом, змееглавом и ротаном. Животные были освежёваны, а рыбы выпотрошены.
Прям в бочонке нашли? поинтересовался я у него.
Нет, лежали на камнях. Сюда их уже потом переложили, ответил он и поинтересовался. Это твой таинственный товарищ подкинул?
А больше некому. Мне он тоже мясо дарил. Сам я его не ел, но в обмен давал ему магазинные продукты. Наверное, шоколадки ему понравились вчерашние, вот и вернулся к своему занятию. Да, а записок не было?
Чего не было, того не было, отрицательно покачал головой он.
Я чуть помолчал, ожидая нового вопроса, а потом спросил сам:
Если выбрасывать будете, то делайте это не на виду, чтобы не обидеть. Я так поступал.
Выбрасывать? хмыкнул он. Свежее мясо и рыбу в мусор? Ну ты даёшь, Женя.
Ну, мало ли чьи они.
Это что-то вроде нашей речной крысы, только крупнее, он подошёл к бочонку и указал на зверька. Да у нас, то есть там, в России, её кое-кто ест и только нахваливает. А уж в наших условиях сам бог велел отправить в котёл. А рыба ядовитой не бывает, если использовать филе.