Ничего, прошептал Ивар. Еще есть время.
Он произнес это с такой пугающей уверенностью, что Настасья даже перестала плакать. Что-то в его интонации было не то. Какой-то в ней прятался подтекст. Но какой именноей некогда было думать.
Она еще раз огляделась по сторонам, и тут её осенило. Ивар-то висел на частично оторвавшемся фрагменте огражденияи этот фрагмент уперся теперь нижней частью в принесенную ею бочку. То естьпревратился почти что в лестницу.
Настасья ступила на первую перекладину, потомна вторую, и псевдо-лесенка заскрипела, закачалась пол ней. На миг девушка даже уверилась, что ограждение сейчас полностью оторвется, а сама она рухнет спиной вниз, на асфальт проезжей части. И Настасья замерла, не двигаясьно ненадолго. Едва убедившись, что импровизированная лесенка по-прежнему упирается нижним краем в пустую бочку, она полезла дальше. Железная конструкция ныла и дрожала, но Настасья игнорировала это. И скоро её лицо оказалось на одном уровне с лицом Ивара, который снова открыл глаза. И заговорил.
Та колба, что была у Сюзанныя видел, ты её подобрала. Она всё еще при тебе? спросил он.
Настасья сперва опешила, но потом, крепко держась за огражденье одной рукой, вторую сунула под ветровку и проверила карман кардигана.
При мне. Она даже представить не могла, зачем Ивару понадобилось это знать.
Тогда слушай. Не пытайся меня отцепить. Я намного тяжелее тебя, и ты меня не удержишь. А если я упаду, то могу разбить себе голову. Так что лучше оставь меня так.
Но как же?..
Погоди, дай мне сказать. Я хочу, чтобы ты дождалась момента, когда всё со мной будет кончено. Думаю, это случится скоро: я уже не чувствую ни рук, ни ног. Не перебивайу меня мало времени. А когда я когда я уйду, ты должна произвести экстракцию. Я хочу, чтобы ты это сделала. Время у тебя будет: процесс можно осуществить в течение тридцати минут после смерти объекта. Я читал об этом. Засеки время по часам
Он закашлялся, и только тут, увидев огромные кровавые пузыри у него на губах, Настасья вспомнила о том, что у Ивара еще и сломаны ребра. И всё жепризнавать неизбежное она не желала.
Нет, она замотала головой, я даже слышать этого не хочу. Сейчас я придумаю, как мне освободить твою левую руку. И ты ни за что не упадешь, если будешь правой рукой
Она хотела сказать: держаться за ограду. Но, даже и без сломанных ребер, как бы он стал держаться, если руки его и вправду ничего не чувствовали? И главное: как ей было снять его с арматурного прута, на котором он висел? Чтобы отцепить Ивара, ей пришлось бы его приподнять. И не имелось даже призрачных шансов, что ей удастся это сделать.
А её названный жених между тем продолжал:
Мне всё равно не выжитьс такой кровопотерей. Но капсула с моим экстрактомона поможет выжить тебе. Этотвой билет в Новый Китеж. Твой дедушка хотел, чтобы я отвез тебяОн снова закашлялся, и кашлял целую минуту кряду; кровь двумя струйками потекла у него по подбородку.
Настасья отдала бы всё, что у неё осталось: и пустую капсулу, и даже загадочный дедушкин подарокза возможность просто расплакаться. Если бы она могла заплакать прямо сейчас! Нотогда бы она точно ничего не сумела разглядеть в окружавшей их с Иваром темноте, едва подсвеченной тусклыми фонарями на мосту. А она так хотела наглядеться на него! Пусть лицо его было бледным и в крови, пусть фиалковые глаза покрылись красноватыми прожилками, пусть вьющиеся волосы сбились и торчали патламион всё равно был самым красивым парнем на свете. Лучшим парнем на свете.
Не умирай, Ив, прошептала онаненавидя себя за то, с какой жалкой, беспомощной интонацией выговорила это. Я люблю тебя. Никогда прежде она не говорила ему этого. Не умирай, ладно?
Он поглядел на неё так, словно был перед ней в чем-то виноват. Потом сказал:
Мы еще встретимсякогда-нибудь. Я тебе обещаю. Ты не веришь в реинкарнацию, а яверю. И я к тебе вернусь. Я тоже тебя люблю. Всегда тебя любил. И всегда буду.
Настасья не сдержалась и всё-таки заплакала. А, чтобы слезы не застилали ей глаза, потянулась левой рукойвытереть их. В тот же миг её левая нога потеряла точку опоры, и девушка не сумела сохранить равновесиезаскользила по ржавому огражденью вниз.
5
Она всё-таки не упала на асфальт. Какая-то острая кромка вспорола ей штанину джинсов и глубоко пропахала левую икру, Настасья ободрала об ограду обе ладони, но смогла извернуться и спрыгнуть на крышку пустой бочки.
Всё хорошо, Ив! крикнула она. Я уже лезу обратно.
Ответа не последовало, но она тут же принялась перебирать руками по перекладинам ограды, отталкиваясь правой ногой. Левая её нога болела так, что казалось: боль ввинчивается, как штопор, прямо в мозг. И Настасья старалась не смотреть внизчтобы не увидеть, насколько быстро её джинсы краснеют. Однако она не сомневалась: эта травма, в сравнении с теми, какие получил Ивар, может считаться пустяшной. Да и потом, по крышке бочки больше не стучала кровавая капель. Выходило, что и её рана не так уж сильно кровоточила, и повреждение на руке Ивара закрылось само собой.
Ив, я уже здесь!
Она попробовала улыбнуться, всматриваясь в его широко распахнутые фиалковые глаза; и ей показалось, что Ивар тоже улыбается перепачканными в крови губами. Но кровотечение из его руки и вправду прекратилось. Так что, вероятно, никакая артерия всё-таки не была повреждена.
Ив, кровь уже не идет! воскликнула девушка радостно. Может быть, ты попробуешь упереться ногами в ограду, а после этого мы с тобой вместе
Настасья осеклась на полуслове: улыбка её жениха выглядела бесчувственной, застывшей. А его глаза Она могла бы поклясться: во взглядах чуди белоглазной, проплывавшей под мостом, и то просматривалось больше выражения, чем в теперешнем взгляде Ивара.
Ив, что с тобой? Настасья почему-то перешла на шепот. Ив?..
Он ей не отвечал. И только теперь она поняла, что его чудесные глаза всё это время глядели на неё, не мигая. Рискуя снова сорваться, Настасья протянула руку и коснулась его щеки. Кожа юноши показалась ей холодной и какой-то резиновой.
Настасья переступила на шаг ближе к Иваруи конструкция под ней, как ни странно, даже не вздрогнула. Секунду или две девушка держала руку на весу, но потом всё-таки прижала пальцы к его шее. И держала их прижатыми целую минуту. А потом, поменяв руку, снова попыталась нащупать пульс. Но биения не было. И раскрытые глаза Ивара так ни разу и не моргнули за это время.
Настасья испытала такое чувство, будто на неё свалилась громадная груда камнейкаждый размером с человеческую голову. И с каждым её вдохом численность этих камней прибывала, как если бы их всё сбрасывали и сбрасывали на неё.
В этой груде имелись камни старые: воспоминанья о её маме и папе, о гимназии, в которую они с Иваром ходили и об их прежнем городе. Но такие камни составляли только нижний слой груды; они давили на Настасью, но давление это не грозило ей смертью. Иное делосвежие камни: её дедушка, вступающий в горящую квартиру Озолсов; горящий мертвец на асфальте двора; безликая девочка, нянчащая свою куклу. Однако и это давление Настасья могла пережить. Знала, что могла.
Но вот камень, который всю эту пирамиду увенчал Это было уж чересчур. Ну, не мог же, в самом деле, Ивареё Ивар: всегда храбрый, всегда оптимистичный, всегда знающий, что нужно делать, умереть вот так? С какой стати ему было умирать? Им было только по восемнадцать. И разве не для того дедушка прятал их от колберов целых девять лет, чтобы они могли прожить счастливую и долгую жизнь? А её дедушка был мудрее всех людей на свете! Почему же он тогда не предвидел, как всё закончится?
Почему, дедушка? Настасья даже не заметила, что говорит вслух. Почему ты не придумал другой план? Почему полез в огонь? Почему позволил Ивару умереть?
Ей пришло в голову: никто даже не сможет её несостоявшегося жениха опознать. Никто не поймет, кто он, когда его тело найдут. Теперь, когда их дом сгорел, а приготовленные дедушкой биогенетические паспорта потеряны вместе с сумкой, ни у кого на свете не осталось их изображений: ни Ивара, ни самой Настасьи. Ноона ведь не уйдет отсюда, не оставит его одного, правда?
Я не уйду, Ив? Настасья с удивлением поняла, что задает вопрос.
Да мало того: она была уверена, что услышала ответ! Губы Ивара, конечно, не разжались, но в своей голове она ясно услышала его слова: «Тридцать минут. И пятнадцать из них уже прошли».
6
Я не могу этого сделать, жалобно произнесла Настасья. Прости меня, Ив, но я просто не могу.
Он больше не отвечал ей. Да он, конечно, вообще не отвечал. И не стал бы он её заставлять делать такое! Он же видел, как это происходит: видел, что сталось с Кариной.
Не стал бы, если б только было, из чего выбирать. Настасья сказала это самакак и сама напомнила себе про тридцать минут.
Какая-то её часть с самого начала знала, что она исполнит последнее желание Ивара. Но толькоон не должен остаться неопознанным безликим. Настасья сунула руку в маленький кармашек для часов на своих джинсах и осторожно, двумя пальцами вытянула оттуда малюсенький предмет. Это был кусочек янтаря, который Ивар нашел на взморье в тот самыйпоследний счастливыйдень. Она поднесла ладонь к самым глазам и всмотрелась в эту пустяковину, которую все последние девять лет носила с собойкакая бы одежда на ней ни была надета. Овальное тельце с маленькой головкойбожья коровка, сама собой слепившаяся из смолы много веков назад.
Вот, Ив, Настасья прямо поглядела в мертвое лицо своего несостоявшегося жениха, это твоя карамелька. Ты отдал её мнене пожадничал. А теперь я возвращаю её тебе. Сладких тебе снов, Ивар Озолс!
И она, рискуя снова свалиться, протянула руку и вытянула у Ивара из-под ветровки цепочку медальона Святого Христофора. И слегка заостренной головкой божьей коровки процарапала на обратной стороне медальона фамилиюОзолс. А потом, упрятав золотую вещицу обратно, Настасья чуть приоткрыла рот Ивара и положила ему под язык маленькую янтарную каплюперепачкав пальцы в его крови.
«Десять минут!» прокричал голос у неё в голове.
Но Настасья всё еще всматривалась в лицо Иваразная, что видит его в последний раз. А потом её вдруг осенило: может, и не в последний? Может быть, он вернется к ней именно тактаким диким, чудовищным, но вполне реальным образом?
Ты вернешься, но это будешь уже не ты, сказала Настасья. И зачем тогда всё это?
Она подалась назад и уже изготовилась лезть по ограждению вниз, когда вспомнила слова дедушки: Китеж-град. И вспомнила про предмет у себя в кармане. А потом тяжело, медленно потянула из кармана кардигана зеркальную колбу.
Прощай, Ив, прошептала Настасья и вдавила кнопку на капсуле.
Острие, которое сразу же выскочило из зеркальной поверхности, показалось ей похожим уже не на жало насекомого. Она решила, что больше всего оно походит на шип какого-нибудь средневекового орудия пытки. Вроде тех, какими была утыкана внутренняя поверхность Железной Девы.
Но теперь Железная Деваэто я. Настасья издала то ли смешок, то ли всхлипона сама не поняла. Вот так-то, Ив.
7
Уже рассветало, и Настасья смогла, наконец, прочесть надпись, сделанную на злосчастной бочке: Ночьюмаски, днемшляпы. Берегись их! Что это могло означатьу девушки даже не было сил подумать. Припадая на левую ногу, она поковыляла к противоположной стороне моста. Ей нужно было попасть на другой берег Даугавыгде всё ещё работал госпиталь, и она могла бы получить хоть какую-то помощь. Ивараеё Иварабольше не было. Мертвое тело осталось висеть на арматурном пруту под пешеходной дорожкой моста. Но оно так же мало походило на её красавца-друга, как истаявшая на солнце восковая фигура из музея мадам Тюссона свой оригинал. Настасья думала, что захочет еще проститься с ним, прежде чем уходить. Прикоснуться к нему в последний раз. Однако ноги сами понесли её прочькак только она сунула под ветровку, в карман вязаной кофты, заполненную капсулу.
Один только раз девушка обернуласькак Орфей, пытавшийся вывести из царства мертвых Эвридику. И тут же пожалела об этом. По пешеходному мосту шли люди. Даже не шлифланировали. Сперва Настасья не поняла, почему они идут так медленно, а потом до неё дошло: они аккуратно обходят провалы, сквозь которые безликие падали в Даугаву. Так что спешить им и вправду не пристало.
Лица всех идущих прикрывали уже знакомые Настасье черные маски. Все эти люди (только мужчины, ни одной женщины) являлись, конечно же, добрыми пастырями. И Настасья решила: они сами и проделали дыры в мосту, чтобы сподручнее было топить безликих. Прятатьв прямом смыслеконцы в воду.
И теперь пастыри, конечно же, высматривали её. Девушка метнулась вправок самому основанию пешеходного настила, молясь, чтобы люди в палаческих масках не успели её разглядеть. Поначалу она никак не могла понять, почему они медлили так долгоне сразу пошли её разыскивать? А потом посмотрела вперед и увидела: у другого берега Даугавы, возле входа на противоположную часть пешеходной дорожки, дежурит другая группа мужчин с зачерненными лицами.
Медленно, почти ползкоми вовсе не из-за хромотыНастасья стала продвигаться к противоположному берегу вдоль опор пешеходного моста. Она просто не знала, что еще могла бы сделать. Люди наверху шли, переговариваясь на латышском языке, и она улавливала только, что они поминутно призывают друг друга к осторожности.
И тут до неё донесся звук, который она даже не сразу сумела идентифицировать. Слишком уж давно ей не доводилось его слышать: по асфальту шуршали шины приближающегося электрокара. Люди на пешеходной дорожке умолкли все разом. И Настасья почему-то была уверена, что они не просто затаились, но еще и попадали ничкомчтобы их невозможно было разглядеть даже в рассветных сумерках. А когда Настасья рискнула выглянуть из-за опоры моста, то обнаружила: у противоположного его конца тоже больше никто не стоит.
И она решилась: выскочила на проезжую часть.
Водитель черного седана затормозил при виде неё так резко, что на асфальте даже остались темные следы от его шин. Он опустил окно со стороны водительского сиденья и воззрился на девушкукак-то очень уж пристально, словно бы выискивая что-то в её лице.
Уставилась на него и сама Настасья, пытаясь найти ответ на один-единственный вопрос: кто опаснее для неё? Пастыри или этот человек: немолодой, с коротким ежиком седых волос, одетый в дорогой элегантный костюм?
Вам нужна помощь? Водитель седана задал вопрос по-латышски, но потом, заметив непонимание, повторил его по-русски, с легким немецким акцентом.
Д-даНастасья не очень уверенно кивнула.
Ей показалось, что этого человека она уже видела прежде, хотя и довольно давно.
Вы одна или с кем-нибудь? задал между тем водитель новый вопрос.
Одна, честно ответила Настасьяхоть и понимала, как рискует.
С вами приключилась какая-то беда?
И девушка на одном дыхании выдала:
Я возвращалась от подруги, и около моста натолкнулась на целую толпу этих ну, вы понимаете. Они сбили меня с ног, я упала и потом долго не могла поднятьсяони всё шли и шли Но потом я всё-таки вырвалась и побежала на мост.
Новое выражение возникло при этих её словах на лице пожилого мужчины. Словно бысмесь сочувствия и осознания собственной вины.
Я вижу, вы ранены. Он кивком указывал на её голень. А я как раз еду в больницу. Так что садитесья вас подвезу.
В последний момент Настасья заколебалась было. Но потом бросила короткий взгляд назад, и увидела: один из людей в масках приподнялся над пешеходным настилом и глядит прямо на неё. А водитель уже открыл для неё заднюю дверцу своего электрокара. И Настасья поняла: она просто не может больше бояться. Страх вытянет из неё последние силы, какие еще остались. Она коротко вздохнула и села в машину незнакомца.
Часть вторая. Добрые пастыри
Глава 6. Хозяин черного пса
28 мая 2086 года. Утро вторника. Рига
Общественный госпиталь Балтийского союза
1
Максу предстояло дежурить еще полтора часа, но он думал, что теперь, когда ночь почти позади, новых пациентов уже не будет. Их вообще становилось всё меньше день ото дня. И обычных пациентов, и особых, которым отвели отдельное крыло. В городе-то они появлялись с прежней частотой, но кое-кто решил, что не стоит тратить на безликих дорогостоящие ресурсы. Через год-другой все они, так или иначе, отправятся в лучший мир. Так отчего бы ни ускорить этот процесс? Макс числился в больнице всего лишь волонтером, но даже с ним исподволь проводили беседы: выясняли, не желает ли он пополнить ряды пастырей добрых.