Это и есть мой план. При таких обстоятельствах разве я могу планировать что-то большее? Самое ужасное, что эти люди очень сильно нуждаются в ком-то вроде меня, и я, в некотором смысле, ответственен за собственное похищение.
Как и они. Они сделали меня своим правителем, как номинально, так и практически по существу, и я принял эту должность. Я, у которого есть только одна жена, по которой я отчаянно тоскую, теперь обладаю еще пятнадцатьювсе достаточно молодые, чтобы быть моими дочерьми. Пятнадцать грациозных и очаровательных девушек, которым я иногда позволяю в качестве особого одолжения петь и играть для меня, пока я сижу, мечтая о доме.
Нет, не о Старом Вайроне, хотя я всю жизнь называл «домом» именно Старый Вайрон. Мечтая о бревенчатом доме у подножия Тора, который мы построили, когда были молоды, о спальном шатре из ободранных и засаленных шкур зеленого оленя на берегу и о нетерпеливых объяснениях процесса изготовления бумаги, сделанных для Крапивы ииногдадля ветра. Мечтая о Ящерице, о бурлящей воде и стучащих молотках моей фабрики, о размеренном лязге большой шестерни, о подъеме нагруженной проволочной сетки и о золотом сиянии Короткого солнца, погружающегося в море за забитым первоклассным хвойным деревом Заливом Хвоста.
Когда-то я планировал напечатать нашу книгу на сделанной нами бумаге. Но я уже писал об этом. Что толку было быили могло бы бытьв том, чтобы писать об этом еще раз?
Глава третьяСИВИЛЛА И КОЛДУНЬЯ
Тот Кабачок, которого я знал в детстве, был дородным, в хорошем смысле слова, толстым человеком, его объемистое тело обещало силу и придавало ему определенный командный вид. Он уже плохо держался на ногах и передвигался, хромая (как когда-то Шелк), при помощи трости; его лицо покрыли морщины, а оставшиеся волосы побелели. И все же я мог сказать ему, совершенно искренне, что он почти не изменился с тех пор, как мы вместе сражались с Тривигаунтом в туннелях. Он все еще был толстым, хотя и несколько менее энергичным, чем когда-то, и еще более властным.
Он был тем же самым человеком.
Мне не нужно ничего говорить тебе,сказал он.Я знаю тебя, Рог, и знаю, что ты сделаешь все, что в твоих силах. Это все, что мне нужно знать. Но, может быть, тебе нужно поговорить со мной. Если есть что-то, что я могу тебе сказать, я скажу. Если тебе что-то надо, я тебе это предоставлю, если смогу, или найду того, у кого оно есть.
Я сказал ему, что приехал сюда главным образом за провизией и чтобы узнать дорогу, что мне пришлось оставить большую часть еды, которая у нас была, с моей семьей; и я напомнил ему, что он обещал попытаться найти кого-то, кто был в Паджароку и мог бы предоставить информацию из первых рук о лучших маршрутах.
С едой проблем нет.Он отмахнулся.Я дам тебе бочонок яблок, немного сушеных продуктов, кукурузную муку и сухие дрожжи.Он помолчал, задумавшись.И ветчину тоже. Ящик вина и бочонок маринованной свинины.
Я сомневался, что мне понадобится так много, и сказал ему об этом.
Лучше иметь еду и не нуждаться в ней, чем нуждаться в ней и не иметь ее. Как прошло путешествие?
Я пожал плечами:
Я потерял свой гарпун.
Я достану тебе другой, но это может занять день или два.
Мысли о левиафане не выходили у меня из головы, и я спросил, может ли он одолжить мне карабин, добавив, что я не могу позволить себе купить его.
Его кустистые брови взлетели вверх:
Не игломет? У тебя был один в старые времена. Все еще есть?
Я покачал головой.
Я достану тебе один.Он откинулся назад, цыкая зубом.Это может занять больше времени, не знаю сколько. Если другого выхода не останется, я отдам тебе свой. Сомневаюсь, что он мне когда-нибудь понадобится.
Я бы предпочел карабин. Я слышал, что сейчас кто-то здесь делает их и патроны к ним.
Он поднялся с помощью трости, сказав:
У меня есть пара в соседней комнате. Я покажу их тебе.
Это был гораздо больший дом, чем наш, хотя, по-моему, не такой крепкий. В комнате, куда он меня привел, стояли шкафы, несколько хорошо сделанных стульев и большой стол, заваленный бумагами. Я наклонился, чтобы посмотреть на них.
Он посмотрел на меня и поднял лист.
Твоя работа. Почти все они. Купцы иногда продают бумагу, в основном с посадочного аппарата, если ты спросишь меня. Они были удивлены, узнав, что мы делаем собственную здесь, в Новом Вайроне.Он усмехнулся.На этот раз мы имеем в виду тебя. Я говорю им, что мы можем сделать карабины, и имею в виду Кречета, и мы можем сделать бумагу, и имею в виду тебя.
Он протянул мне лист и достал ключ:
Мы можем сделать еще пару вещей, которые значат гораздо больше. Мы можем сделать бумажную фабрику, а также токарный и фрезерный станок для металла, которые достаточно хороши, чтобы позволить нам скопировать карабин. Но я им этого не говорю. Нам нужны продажи, а не конкуренты.
Я возразил, что он не получает никакой прибыли, когда я продаю свою бумагу.
Он улыбнулся:
Иногда ты продаешь ее мне.
Да, и я тебе очень благодарен. Тыхороший клиент.
А потом я продаю им пачку-другую. Я ничего не зарабатываю, когда Кречет продает свои карабины, во всяком случае не напрямую. Но это приносит сюда деньги, и рано или поздно я получаю свою долю. Как и другие. Ты ведь сам обрабатывал дерево, когда строил свою фабрику?
Я так и сделал и сказал об этом.
А как насчет металла? Ты тоже это сделал?
Другие сделали это для нас. Им пришлось продлить нам кредит, но мы погасили его некоторое время назад.
Ключ повернулся в замке, и дверь шкафчика распахнулась.
Благодаря этому, ты мог изготовить бумагу, которую Кречет и его рабочие могли использовать, когда рисовали детали для этого карабина. Все взаимосвязано, Рог.
Мне кажется, ты сказал, что они скопировали части карабина, который кто-то принес из дома.
О, они так и сделали. Но лучше один раз измерить и нарисовать, чем продолжать измерять. Я не буду просить тебя рассказать мне, какой из них был сделан на старом месте, а какой здесь. Ты довольно легко можешь это сделать, как и любой другой человек, у которого мозги на месте. Но я хочу, чтобы ты взял их обоих в свои руки. Посмотри на них и скажи мне, думаешь ли ты, что один должен стрелять лучше, чем другой, и почему.
Я так и сделал, вначале открыв затвор каждого, чтобы убедиться, что он не заряжен.
Новый немного жестковат,сказал я.Старый более гладкий и немного легче. Но я не понимаю, почему они не должны стрелять одинаково хорошо.
Они действительно стреляют одинаково хорошо. Они оба мои, и я сочту за честь отдать тебе один из них, если ты этого хочешь.Кабачок сделал паузу, его лицо стало серьезным.Город должен тебе заплатить. Мы не можем, или почти не можем заставить тебя захотеть идти ради денег. Вопрос в том, будет ли Новый Вайрон через несколько лет богаче или беднее? И я не знаю. Но в этом все дело, а не в той болтовне о морали и тому подобном, которую несет старый Пролокьютор. Нам нужен Шелк по той же причине, по какой нам нужна лучшая кукуруза, и мы просим тебя привезти его сюда задаром.
Я выбрал только что сделанный карабин и сказал Кабачку, что для него мне понадобится какой-нибудь ремень.
Ты не собираешься спорить со мной? Кальде Шелк поспорил бы, если ты спросишь меня.
Не собираюсь,ответил я ему.Если родители достаточно бедны, дети голодают. Этого было бы достаточно для Шелка, и этого достаточно для меня.
Что ж, ты прав. Если они достаточно бедны, родители тоже голодают. Этот твой парень сказал бы мне, что люди могут охотиться, но ты думал о том, что будет, если наполнять каждый живот здесь, год за годом, охотой. Им придется распределиться, и, когда они так сделают, каждая семья будет охотиться сама по себе. Больше не будет ни бумаги, ни книг, ни плотницких работ, потому что они будут каждые несколько дней переносить лагерь, а столы и прочее слишком тяжело нести. Очень скоро у них не будет даже вьючных седел.
Я сказал, что это не имеет значения, так как те, у кого есть лошади или мулы, съедят их через год или два, и он мрачно кивнул и опустился в кресло.
Тебе нравится этот карабин?
Да. Очень.
Он твой. Возьми его на свою лодку, когда будешь возвращаться. Возьми вон ту зеленую коробку на нижней полке. В ней патроны из посадочного аппарата; она никогда не открывалась. Наши новые работают, но они не так хороши.
Я сказал, что все же предпочел бы новые патроны, и он указал на деревянный ящик, в котором лежало пятьдесят. Я рассказал ему о бумаге, которая была у меня на шлюпе, и предложил ее ему, чтобы компенсироватьпо крайней мере частичностоимость карабина и еды, которую он мне обещал.
Он покачал головой:
Я отдаю тебе карабин и все остальное. Патроны, гарпун, яблоки, вино и так далее. Это самое маленькое, что я могу сделать. Но если ты дашь мне эту бумагу, я отдам все, что получу за нее, твоей жене. Ты хочешь, чтобы я это сделал? Или я могу придержать деньги для тебя, пока ты не вернешься.
Отдай их Крапиве, пожалуйста. Я оставил ей совсем немного, а ей и Сухожилию скоро придется покупать ветошь и древесину.
Он посмотрел на меня исподлобья:
Ты взял свою лодку, хотя я собирался отдать тебе одну из моих.
Сухожилие построит новую, я уверен. Ему придется и, я думаю, для него будет хорошо иметь еще какое-то занятие, помимо управления нашей фабрикой, что-то такое, что будет расти под его руками. Это важно, особенно вначале.
Ты глубже, чем кажешься. Это показывает и твоя книга.
Я сказал, что, надеюсь, достаточно глубок, и спросил, нашел ли он кого-нибудь, кто действительно был в Паджароку.
Пока нет, но каждые несколько дней в гавани появляется новый торговец. Хочешь подождать?
По крайней мере, день или два. Я думаю, что это стоит того, чтобы получить информацию из первых рук.
Хочешь еще раз прочитать их письмо? Там нет ничего, что говорило бы, где этомне, во всяком случае. Но ты можешь увидеть там что-то, что я пропустил, а на своем острове ты едва взглянул на него.
Мне принадлежит только южная часть, треть или около того. Нет, я не хочу читать его снова, или по крайней мере не сейчас. Не мог ли ты попросить кого-нибудь скопировать его для меня, более четким почерком? Я хотел бы иметь копию, чтобы взять с собой.
Никаких проблем. Мой клерк может это сделать.Он снова пристально посмотрел на меня.Почему тебя беспокоит мой клерк?
Не беспокоит.
Я знаю, что беспокоит. Я хочу знать, почему.
Когда мы были в туннелях и на посадочном аппарате, и в течение многих лет после того, как мы приземлились, я думал...слова не вышли из меня, и я отвернулся.
Ты думал, что мы все здесь будем свободными и независимыми? Как ты?
Я неохотно кивнул.
У тебя была ферма, у тебя и у твоей девушки. Твоей жены. Вы не смогли добиться успеха. Не смогли даже вырастить достаточно, чтобы прокормить себя.
Это слишком болезненно. На витке и так достаточно боли, стоит ли мне причинять себе еще больше?
На Зеленой я встретил человека, который не мог видеть инхуми. Они были там, но его разум не принимал их. Можно сказать, что его зрение в ужасе отшатнулось от них. Точно так же мое внутреннее зрение отказывается фокусироваться на вещах, которые я нахожу мучительными. В «Горностае» мне приснилось, что я убил Шелка. Возможно ли, что я действительно пытался однажды, выстрелив в него из игломета Крапивы, когда он исчез во мгле? Или что я на самом деле не отдал ему свой?
(Я должен был сказать Сухожилию, что игломет, который я оставил ему, принадлежал его матери, которая забрала его у генерала Сабы и отдала мне у входа в туннели; я никогда не видел лучшего. Позже, конечно, я так и сделал.)
Еще больше боли, но это я должен подавить. Ради самого себя я намерен сделать рассказ как можно более краткимпараграф или два, если получится.
Когда я вернулся на баркас, то обнаружил, что меня ограбили: взломали мои сундуки с грузом, бумага исчезла, вместе с большим количеством снастей и несколькими другими вещами, которые я привез с Ящерицы.
Перед тем как отправиться к Кабачку, я попросил владельца лодки, пришвартованной рядом с моей, человека, с которым я ходил в палестру, присмотреть за баркасом. Он обещал, что сделает. Теперь я пошел поговорить с ним. Он не мог встретиться со мной взглядом, и я понял, что он сам меня ограбил. Я набросился на него и избил, но так и не вернул свою бумагу.
После этого, весь в синяках и крови, я обратился за помощью к Кречету, Лиатрис и Струпу, но так и не получил ее. Струп уехал на одной из своих лодок. Кречет и Лиатрис были слишком заняты, чтобы увидеть меня.
По крайней мере, так мне сказали их клерки.
Я получил небольшую помощь от Теленка, который поклялся, что это все, что он может дать, и ничего от других моих братьев; в конце концов мне пришлось вернуться к Кабачку, объяснить ситуацию и попросить одолжить три карты. Он согласился, взял мое долговое обязательство на эту сумму плюс восемь процентов, а затем разорвал его на моих глазах. Я должен ему гораздо больше, чем три карты, и это слишком короткая благодарность.
Переоснастив баркас, я отправился на юг вдоль побережья в поисках места, которое мне описали как скалу со стогом сена на ней.
Еще до того, как меня ограбили, я разговаривал с Кабачком и размышлял, как бы мне узнать у него то, что Его Высокопреосвященство не пожелал мне сообщить, когда мы беседовали в тот день, когда я вошел в порт. В конце концов я понял, что Кабачок более чем достаточно проницателен и видит меня насквозь; единственным выходом для меня было спросить его прямо, что я и сделал.
Девочка еще жива,сказал он, поглаживая подбородок,но я уже давно не видел старую сивиллу и ничего не слышал о ней.
Как и я,сказал я ему,но должен был. Она была здесь, в городе, а я по большей части на Ящерице, и мне всегда казалось, что я когда-нибудь наткнусь на нее, когда привезу бумагу на рынок.Полный самобичевания, я добавил:Наверное, я воображал, что она будет жить вечно, что она всегда будет здесь, если я захочу ее увидеть.
Кабачок кивнул:
Мальчики всегда так думают.
Ты прав. Мои, по крайней мере. Когда ты так молод, что в твоей жизни мало что меняется, ты считаешь, что никаких изменений никогда не произойдет. Это вполне естественно, но это ужасная ошибка и чаще всего неверно, особенно с моральной точки зрения.
Я ждал его комментария, но он ничего не сказал.
А теперь... Ну, я пойду искать Шелка, а он далеко, если вообще жив. И мне кажется, что будет неправильным уехать, не повидавшись с Мэгги. Кстати, она больше не сивилла.
Нет.Кабачок почти извинялся.Наш Пролокьютор снова сделал ее сивиллой.
Он мне этого не сказал. (На самом деле он наотрез отказался рассказывать мне что-либо о ней.) Ты знаешь, что я с ним разговаривал?
Кабачок кивнул.
Вот то, что я хотел узнать, или самое главное. Я хотел узнать, что случилось с ней и Мукор, но он не сказал мне и даже не объяснил, почему не сказал. Ты должен знать, где они, и даже он признался, что они все еще живы.
Я слышал разговоры людей, с которыми веду дела, вот и все. Я не слежу за всеми, что бы люди ни думали.Кабачок сложил обе руки на своей трости и долго смотрел на меня, прежде чем заговорить снова.Я сомневаюсь, что знаю столько же, сколько он, но она хотела помогать здесь, обучая детей, как раньше. Вот почему он снова сделал ее сивиллой, и она убиралась и готовила для него. Но сумасшедшую девочку он не пускал в дом.
Я улыбнулся себе. Не так-то легко не пустить Мукор.
Во всяком случае, с ней были какие-то неприятности. С этой сумасшедшей внучкой.
Он ждал, когда я заговорю, так что я кивнул. Мукор часто бросала еду и тарелки в Крапиву и меня, когда о ней заботились мы.
Говорили, что она сводила с ума и других людей. Я в это не верю и никогда не верил, но так говорили. Однажды они исчезли. Если вы спросите меня, толчок им дал старый Пролокьютор. Он никогда не признавался в этом, насколько я знаю, но думаю, что, вероятно, он это сделал. Может быть, он и немного помог им с переездом. Это было,Кабачок закатил глаза к потолку,пять лет назад. Где-то около. Может быть, шесть.
Он раскачивался взад и вперед в своем большом, крепко сколоченном кресле, одной рукой держась за трость, а другойза подлокотник кресла, где его хватка сделала вощеное дерево более гладким и более темным:
Я не совал в это свой нос, но кто-то сказал мне, что он нашел для них ферму. По правде говоря, я думал, что какое-нибудь дикое животное схватит сумасшедшую девочку, внучку, и майтера вернется.
Я так понимаю, что этого не произошло,сказал я.Я рад.