Я объяснил, что, возможно, Шелк находится здесь, на Синей, или даже на Зеленой.
Майтера Мрамор покачала головой, сказав, что от этого только хуже:
Бедняжка Бэбби очень расстроен. Он всегда такой, каждый раз, когда Мукор уходит. Он понимает простые вещи, но невозможно объяснить ему что-то подобное.
В глубине души мне захотелось, чтобы кто-нибудь объяснил это мне.
Он действительно ее любимчик. Не так ли, Бэбби?Ее руки, тонкие старушечьи руки, которые она сняла с тела майтеры Роза, стали искать хуза, хотя он был далеко за пределами ее досягаемости.Он любит ее, и я думаю, что она любит его так же, как любит меня. Но им обоим тяжело, очень тяжело здесьиз-за воды.
На мгновение мне показалось, что она имеет в виду море, но потом я сказал:
Я думал, что здесь есть источник, майтера.
Она покачала головой:
Только дождевая вода со скал. Есть маленькие бассейны и лужицы, здесь и там. Моя дорогая внучка говорит, что есть и глубокие расщелины, в которых вода задерживается надолго. Я сама не испытываю сильную жажду. О, иногда, обычную жажду в жаркую погоду. Но не сильную жажду. Мне сказали, что это ужасно.
Я объяснил, что на Торе берет начало ручей, который вращает колесо нашей лесопилки, и признался, что никогда не испытывал такой жажды, какую она имела в виду.
Ему нужна вода. Бэбби должен пить, как и она. Если скоро не пойдет дождь...Она покачала головой.
С опозданием я вспомнил, что неудобно большой предмет в моем кармане был бутылкой воды. Я отдал ее майтере и сказал, что это такое. Майтера горячо поблагодарила меня, и я сказал ей, что на моем баркасе их еще много, и пообещал оставить ей дюжину.
Ты ведь можешь спуститься и забрать их прямо сейчас, Рог? Пока моей внучки еще нет.
В голосе майтеры Мрамор слышалось трогательное нетерпение, и я был глубоко тронут, когда вспомнил, что вода не будет иметь для нее ни малейшего значения. Я сказал, что не хочу пропустить ничего из того, что скажет Мукор, когда вернется.
Ее не будет очень-очень долго, Рог,сказала она своим старым тоном, как в классе.Сомневаюсь, что она уже добралась до нашего старого витка. У тебя еще достаточно времени, чтобы спуститься и забрать воду, и я хочу, чтобы ты это сделал.
Я упрямо покачал головой, и после этого мы сидели в тишине, за исключением нескольких несущественных замечаний, в течение часа или больше.
Наконец я встал, сказал майтере Мрамор, что принесу несколько бутылок с водой, и взял с нее обещание точно передать мне, что скажет Мукор, если она заговорит.
Когда я приехал, было утро, но, выйдя из хижины, обнаружил, что Короткое солнце уже перевалило за зенит. И еще я обнаружил, что устал, хотя твердо сказал себе, что в тот день сделал очень мало. Я медленно пошел по тропинке, которая на самом деле была слишком крутой и опасной, чтобы кто-то мог быстро подняться или спуститься по ней.
На наблюдательном пункте, о котором я уже упоминал, я остановился и некоторое время изучал плоский камень, на котором нашел наших рыб. Теперь он был освещен солнцем, но тогда, когда я не смог заметить рыб, находился в тени; я сказал себе, что они, несомненно, были там, видел я их или нет, но потом вспомнил их энергичные прыжки. Если бы они действительно были там, когда я смотрел вниз на баркас, они, несомненно, сбежали бы прежде, чем я добрался до них.
Продолжая спуск к бухте и баркасу, я понял, что на самом деле не имеет никакого значения, были ли они там или нет, когда я смотрел. И их, конечно, не было, когда я привязывал баркас. Даже если бы я каким-то образом не увидел их, я бы пнул их или наступил на них.
Мукор постоянно была в поле моего зрения с того мгновения, как я встретился с ней возле хижины, а майтера Мраморс того мгновения, как я вошел. Кто же тогда оставил нам рыбу?
Я сполоснул мешок, в котором лежала рыба, положил в него полдюжины бутылок с водой и некоторое время вглядывался в спокойную, прозрачную воду бухты, не видя ничего стоящего описания. Одна рыба вернулась в воду, как сделали бы и две другие, если бы я не поймал их вовремя. Но и эта одна была вынуждена почти сразу прыгнуть обратно на камень.
Почему?
Я не мог себе этого представить и ничего не видел.
Майтера Мрамор ждала меня у входа в хижину. Я спросил, вернулась ли Мукор, и она покачала головой.
У меня здесь вода, майтера.Я тряхнул мешком так, что бутылки зазвенели.Я положу их туда, куда ты захочешь.
Это очень, очень мило с твоей стороны. Моя внучка будет исключительно благодарна, я уверена.
Я рискнул сказать, что они с таким же успехом могли бы жить на материке в каком-нибудь отдаленном месте, и, хотя я был уверен, что их жизнь там будет трудной, они могли бы, по крайней мере, иметь всю пресную воду, какую захотят.
Мы так и сделали. Разве я тебе не говорила? Его Высокопреосвященство дал нам такое место. Мыявсе еще владеем им, я полагаю.
Я спросил, не прогнали ли их соседи, и она покачала головой:
У нас их не было. На суше были леса, скалы и всякое такое, а с другой стороныморе. Я часто смотрела на него. Там было большое дерево, которое упало, но не лежало плашмя на земле. Ты понимаешь, что я имею в виду, Рог?
Да,ответил я.Конечно.
Я обычно поднималась по стволу, пока не оказывалась довольно высоко над землей, и смотрела оттуда на море, высматривая лодки или просто наблюдая за погодой и пытаясь угадать, что нам предстоит. Это была пустая трата времени, но мне нравилось.
Я попытался сказать, что не думаю, что она напрасно тратила свое время, но мои слова прозвучали глупо.
Спасибо, Рог. Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. Смотри на море, Рог, пока можешь. Смотри на него для меня, если не хочешь делать это для себя.
Я пообещал, что так и сделаю, и посмотрел на море. Со скалы открывался прекрасный вид во все стороны.
Там была плохая почва,продолжала майтера Мрамор.Слишком песчаная. Правда, я там кое-что выращивала. Достаточно, чтобы прокормить внучку, и немного сверх того, чтобы отвезти в город и продать, или отдать палестре. У меня был небольшой огород в нашем мантейоне. Ты помнишь? Овощи и зелень.
Я забыл об этом, но ее слова очень живо вернули мне память.
У патеры были помидоры и ягоды ежевики, но я выращивала еще лук и чеснок, майоран и розмарин, красный и желтый перец. Всякое такое. Маленькая красная редиска весной и салат все лето. Я пыталась выращивать то же самое на нашей ферме и преуспела с большинством из них. Но моя внучка уплывала сюда и оставалась здесь по много дней. Это меня беспокоило.
Посмотрев на восток, на материк, я сказал:
Меня бы это тоже обеспокоило. Это очень долгое плавание, и она не может быть сильной.
Тогда я построила маленькую лодку. Я должна была, чтобы приплывать сюда и забирать ее. Я нашла полое бревно, выдолбила все гнилое дерево и сделала затычки для концов. На самом деле это были просто большие деревянные пробки, но они не пропускали воду. Иногда она не хотела уходить, и мне приходилось оставаться с ней. Вот почему я построила этот маленький домик. А потом разразился шторм, ужасный шторм. Я думала, что он сдует наш маленький дом. Он не сдул, но сломал мою лодку. Я не умею плавать, Рог.
Говоря это, она подняла голову так, что солнечный свет ударил ей в лицо, и я увидел, что ее лицевая панель исчезла. Шишки и борозды, которые казались уродствами, были множеством механизмов, которые скрывала эта панель. Стараясь не замечать их, я сказал:
Я могу отвезти вас обеих обратно на материк, майтера. Мы с Крапивой построили баркас, чтобы отвозить на городской рынок нашу бумагу, и он легко перенесет нас троих.
Она покачала головой:
Она не пойдет, Рог, и я не оставлю ее здесь одну. Я только хочу... но я больше не боюсь упасть. Видишь ли, я стучу по камню палкой.Она продемонстрировала, постучав по скале между нами.Человек, который пришел посоветоваться с моей внучкой, сделал ее для меня, так что теперь я всегда могу найти край.
Это хорошо.
Так и есть. Да, это хорошо. Мне было грустно, когда ты пришел, Рог. Временами мне становится грустно, а иногда это длится целыми днями.
Ее свободная рука нащупала меня, и я шагнул ближе, чтобы она могла положить ее мне на плечо.
Как же ты вырос! Ну, ты отвлек меня от мрачных мыслей, просто приехав к нам. Раньше мне никогда не бывало грустно. У меня были хорошие глаза в течение сотен и сотен лет. Большинство людей не видят вещи так долго. Посмотри на всех детей, которые умирают, не успев повзрослеть! Умер в пятнадцать, двенадцать или десять лет, Рог, и я могу назвать тебе мертвого ребенка на каждый год между пятнадцатью и рождением.
Потом она снова заговорила, голосом майтеры Роза:
Мои другие глаза. Они были у меня меньше ста лет, и Мрамор должна была взять их, когда она взяла мои руки и много других частей. Хороший глаз, я имею в виду, потому что второй был слеп.
Но я не взяла. Я оставила ее глаза, потому что никогда не понимала, что мои собственные изнашиваются. Ее процессор, да. Я взяла его, но не глаз. Рог?
Да, я все еще здесь, майтера. Я могу вам чем-нибудь помочь?
Уже, когда принес эти замечательные бутылки воды для моей внучки и ее питомца. Это было очень, очень мило с твоей стороны, и я никогда этого не забуду. Но ты ведь собираешься домой, Рог? Разве это не то, что ты сказал? Возвращаешься в... в тот виток, где мы жили раньше?
Я сказал ей, что попытаюсь отправиться туда, где находится Шелк, и доставить его в Новый Вайрон, и что я поклялся это сделать; и что я думаю, что он, вероятно, находится в Старом Вайроне, и в этом случае я отправлюсь туда, если жители Паджароку позволят мне сесть на их посадочный аппарат.
Тогда я хочу попросить тебя об очень большой услуге. Ты окажешь мне большую услугу, Рог, если сможешь?Ее свободная рука соскользнула с моего плеча и потянулась к своему лицу.Моя лицевая панель исчезла. Я сама сняла ее и куда-то спрятала. Я тебе уже говорила?
Я покачал головой, забыв на мгновение, что она этого не видит.
Мы были здесь, на этой скале, моя внучка и я, после шторма, и один мой глаз просто погас. Я сказала себе, что все в порядке, что второй глаз, вероятно, будет жить еще много лет, и я смогу хорошо заботиться о своей бедной внучке с одним глазом так же, как и с двумя.
Она казалась такой подавленной, что я сказал:
Мы не должны говорить об этом, если ты не хочешь.
Я должна. Обязана. Прошло всего четыре дня, Рог. Через четыре дня после того, как у меня отказал левый глаз, отказал и правый. Я вытащила их и поменяла местами, потому что знала, что, возможно, один из них может заработать, но это не помогло. Именно тогда я сняла свою лицевую панель, потому что каким-то образом почувствовала, что она мешает, что я пытаюсь смотреть сквозь нее. А я не могла этого сделать. Это твердый металл, алюминий, я думаю. Они все такие.
Не зная, что еще сказать, я ответил:
Да.
Это не помогло, но с тех пор я оставила ее снятой. Моя бедная внучка не жалуется, и есть причина, по которой мне удобнее без нее.
Говоря это, она выдернула свой правый глаз из глазницы.
Держи, Рог. Возьми его, пожалуйста. Это плохая деталь, и она мне больше не нужна.
Я неохотно позволил ей вложить его в мою ладонь, которую она обхватила своими тонкими, похожими на человеческие пальцами.
Даже если бы я могла сказать тебе номер детали и все такое, это тебе бы не помогло. Но, имея один в руках, ты сможешь найти другой или узнать его, если натолкнешься на подобный.
Тогда я решил приложить все усилия, чтобы найти два (в чем также потерпел неудачу), и сказал ей об этом.
Спасибо, Рог. Я знаю, что ты постараешься. Ты всегда был таким хорошим мальчиком. Иногда это очень тяжело переносить, но я не должна грустить. Боги дали мне... утешительный приз, я полагаю, ты бы так его назвал. Теперь я могу заглядывать в будущее, как моя дорогая сив майтера Мята. Я тебе говорила?
Мне кажется, я сказал, что всегда полагал, что она может пророчествовать, как и все сивиллы.
У меня это плохо получалось, потому что я никогда не видела образов. Я знала то, что знают все: что означают увеличенное сердце и все эти обычные признаки. Но я не могла видеть образы во внутренностях, как моя дорогая сив и патера. Теперь могу. Разве это не странно? Теперь, когда я ослепла, у меня появилось сокровенное зрение. Я не могу увидеть внутренности, пока не коснусь их. Но когда я это делаю, я вижу образы.
Шелк, я знал, пророчествовал именно так; но я также знал, что он не очень-то верил в подобные пророчества. Он относился ко всей этой процедуре скептически и, одновременно, с восхищением. Помня обо всем этом, я спросил, не согласится ли она сделать предсказание для меня, если я смогу добыть хорошую крупную рыбу, как жертву.
Да, конечно, Рог. Я очень польщена.
Она помолчала, размышляя.
Однако нам нужно зажечь еще один костер, для твоей жертвы. Здесь, снаружи. Я построила маленький алтарь из камней. Я использую его, когда на лодках приплывают люди, которые хотят, чтобы я предсказала им будущее.
Она медленно двинулась вперед, постукивая направо и налево белой палкой, которую держала в руке; и на мгновение я увидел ее, саму скалу и Мукор так, как, должно быть, видели их незнакомцыкак, без сомнения, видели их «люди в лодках», о которых она говорила: место и две женщины, такие жуткие, что я удивился, как у кого-то хватило смелости посоветоваться с ними.
Нет смысла рассказывать здесь, как я поймал рыбу и принес ее в ведре наверх по крутой и утомительной тропинке, или как мы развели небольшой костер для жертвоприношения на алтаре, воспламенив его от другого, горевшего внутри, перед которым неподвижно сидела Мукор, пока молодой хуз жевал ее яблоко.
Я одолжил майтере длинный охотничий нож, который дал мне Сухожилие, и крепко держал свою рыбу. Она аккуратно перерезала ей горло (не через жабры, как обычно убивают рыбу, а так, как если бы это был кролик); повернувшись, она подняла свои тонкие руки к тому месту, где стояло бы Священное Окно, если бы оно у нас было, и произнесла древнюю формулу.
(Или, возможно, я должен сказать, что пустое северное небо было ее окном. Разве небо не единственное Священное Окно, которое есть у нас здесь и в котором мы пытаемся проследить волю богов, если они еще не покинули нас?)
О вы, все боги, примите в жертву этого прекрасного лжеокуня. Но мы просим, поговорите с нами, расскажите нам о тех временах, которые придут. Что мы будем делать? Ваш самый легкий намек стал бы драгоценнейшим откровением. Но если вы, однако, решите иначе
Когда она произнесла эти слова, меня охватило такое необыкновенное чувство, что я не решаюсь написать об этом, зная, что мне не поверят.
Да, моя самая дорогая жена, даже ты.
Я ничего не видел и не слышал, и все же мне показалось, что появилось лицо Внешнего, заполнившее все небо и даже переполнившее его, лицо, слишком большое, чтобы его можно было разглядеть, что я вижу его так, как может видеть его человек, то есть так, как блоха видит человека. Называй это чепухой, если хочешь; я сам часто называл это чепухой. Но разве так уж невозможно, чтобы бог одиноких, отверженных существ благоволил этим двоим, изгнанным на свою опоясанную морем голую скалу? Кто был, кто мог быть более сломленным, изгнанным и отчаявшимся, чем майтера Мрамор? Была ли истина в том присутствии, которое я ощутил тогда, или нет, я упал на колени.
Повернувшись обратно к алтарю и ко мне, майтера Мрамор вскрыла мою рыбу одним быстрым ударом, заставившим меня испугаться за свой большой палец. Я забрал нож, и ее старушечьи пальцы ощупали брюшную полость так, что мне показалось, будто у них на кончиках есть глаза, которых я не вижу.
Правая часть животного для дарителя, для тебя, Рог, и авгура, то есть меня; леваядля паствы и всего города. Я не думаю...
Внезапно она замолчала, полусидя, откинув голову назад, ее слепой глаз и пустая, ноющая глазница смотрели в никуда, а может быть, на заходящее солнце.
Я вижу долгие путешествия, страх, голод, холод и лихорадочную жару. Потом тьма. Потом снова тьма и сильный ветер. Богатство и власть. Я вижу тебя, Рог, верхом на звере с тремя рогами.
(Она действительно сказала это.)
Тьма и для меня. Тьма и любовь, тьма, пока я не посмотрю вверх и не взгляну очень далеко, и тогда придут свет и любовь.
После этого она молчала, как мне показалось, очень долго. Мои колени болели, и свободной рукой я пытался смахнуть мелкие камни, которые их раздирали.
Город ищет в небе знамения, но не будет у него никакого знамения, кроме знамения из рыбьего чрева.
А теперь мне пора в постель, и записывать больше нечего. Хотя майтера уговаривала меня переночевать в их хижине, я спал на баркасе, очень усталый, и всю ночь меня мучили сны, в которых я плыл все дальше и дальше, преодолевая бурю за бурей и ни разу не увидев земли.
Уже очень поздно. Мой дворец спит, но я не могу заснуть. Совсем недавно я зевал над этим отчетом. Если я напишу еще немного, возможно, мне снова захочется спать.