И снова, хотя бы на мгновение, стать молодым. Чего бы я только не отдал, чтобы опять стать тем мальчиком, каким я был, с молодой Крапивой рядом со мной?
Время для суда. Больше, надеюсь, сегодня вечером.
Трудный случай, и я должен улаживать каждое дело, которое предстает передо мной, на основе обычаев и здравого смысла, не имея ни знаний закона, ни юридических книг, хотя, конечно, законы Вайрона здесь силу не имеют.
Я собирался написать о своем отъезде и о том, как Сухожилие пришел поговорить со мной, когда я шел к Хвосту,он прыгал с одного плавающего бревна на другое с энергией и ловкостью, которым я мог только позавидовать. Тяжело дыша, он добрался до меня и спросил, по-прежнему ли я раздумываю об отъезде. Я сказал ему, что мне больше не нужно думать о том, пойду ли яя думаю о том, как идти, что взять с собой и когда уходить.
Он усмехнулся и даже потер руки, как лавочник:
Я так и думал, что ты уйдешь! Я думал об этом в постели. Знаешь, как ты это делаешь? Внезапно я понял, что даже удивляться не имеет смысла. Ты уже решил и просто пытаешься облегчить это для Мамы и меня. Хочешь знать, как я узнал?
Потому что ты видел, как я давал клятву. Как и все остальные, я полагаю.Обещания очень мало значили для Сухожилия, как я имел основания полагать, но я знал, что он понимает, насколько серьезно к своим обещаниям отношусь я.
Ты знаешь, что я читал вашу книгу?
Я сказал, что знаю, потому что он об этом говорил.
Вы с Мамой прилетели сюда только потому, что так вам сказал Шелк. И хотя он сам не ушел, вы все равно улетели. Я вспомнил это, и, как только я это сделал, я понял, что ты действительно уходишь.
Это совсем не одно и то же.
Да, это так. Ты должен был прийти сюда, потому что этого хотел какой-то бог, бог-босс Витка длинного солнца. Старый Пролокьютор и эта ведьма хотят, чтобы ты привел его сюда. Это и есть настоящая причина, а не кукуруза или даже иглометы. Ты сейчас точно такой же, каким был там, наверху, как и мам.
Я покачал головой:
Главноенайти Шелка и заставить его править Новым Вайроном, если он еще жив. Кукуруза, а также умения, необходимые для изготовления стекол и иглометова также многого другого,очень важны, хотя и не являются центральными. Что касается мысли привести сюда Великого Паса... никто даже не упомянул об этом. Если бы кто-то это сделал, над ним бы посмеялись. Было бы гораздо разумнее поговорить о возвращении озера Лимна.
Но именно к этому все и сводится.Все еще ухмыляясь, Сухожилие подошел ближе, так близко, что я почувствовал его дыхание на своем лице.Шелк стал частью этого Паса, не так ли? Его пригласила подружка Паса, Киприда.
Я этого не знаю, как и ты.
Ну, он ушел с летающим человеком и не позволил тебе пойти с ним. Так вы с мам сказали.
Я пожал плечами:
Именно это мы и написали, потому что это было все, что мы знали. И сейчас я знаю не больше, чем тогда.
Конечно, стал! Ты знаешь, что стал. А кто бы отказался? Так что, если ты приведешь его, у нас будет босс, который является партнером этого очень могущественного бога наверху. Ты говоришь, что не можешь вернуть бога, и, естественно, не можешь. Но если этот бог Пас действительно бог, он может сам прийти сюда в любое время или пойти в любое другое место.
Я ничего не ответил.
Ты же знаешь, что я прав. Ты берешь баркас? Нам придется построить еще один, если ты это сделаешь. Старая лодка никогда не была достаточно большой.
Да,сказал я.
Вот видишь, ты уходишь. Я так и знал. Что ты собираешься сказать за завтраком? Поднимите руки?
Я вздохнул, имея всего лишь мгновение, прежде чем окончательно решить взять баркас:
Я намеревался спросить каждого из вас в отдельности, что мне следует делать, начиная со Шкуры и заканчивая твоей матерью. Я надеялся, что все вы к тому времени придете к выводу, что я должен идти, как обещал, должен, независимо от того, насколько сильно я нужен здесь.Я отвернулся с чувством облегчения и продолжил свой путь вдоль Хвоста.
Он побежал вприпрыжку рядом со мной, как плохо воспитанный пес.
А если она скажет, что ты должен остаться?
Не скажет, и, надеюсь, никто из вас не скажет. Но если бы кто-то из вас это сделал, я бы снова объяснился с ним и попытался убедить его. Я говорю «ним», потому что это наверняка был бы Шкура, Копыто или ты. Только не Крапива.
При свете звезд я видел его удовольствие:
Мне это нравится. Мам уедет к тете Хмель. Я и мелюзга сможем позаботиться обо всем здесь.
Твоя мать останется здесь, чтобы позаботиться обо всем, включая тебя. Тебе придется управлять фабрикой и делать любой ремонт. Я думаю, она справится с большей частью покупок и продаж, если ты и она будете действовать с умом.
На мгновение мне показалось, что он будет яростно возражать, но он этого не сделал.
Ты знаешь механизмы и процесс,сказал я ему,или, по крайней мере, у тебя было достаточно возможностей изучить их. Отбеливателя у нас хватит на полгода или больше, если ты будешь аккуратно его расходовать, и я надеюсь вернуться до этого. Не трать его впустую. Будьте также осторожны с предоставлением кредита и вдвойне осторожны с отказом от его предоставления. Никогда не покупайте бревно, которое не видели, или ветошь, которую не держали в руках.Я рассмеялся, притворяясь, что чувствую тепло, которого не чувствовал.Я дорого заплатил за это знание, но я отдаю его тебе ни за что.
Отец?..
Если тебе нужно что-нибудь знать о фабрике или о различных видах бумаги, которые мы делаем, спроси меня сейчас. Утром времени не будет.
Вместе мы дошли до кончика Хвоста, где я давал клятву, и остановились на том месте, где земля, камни и последний крупнозернистый гравий совсем исчезлиостались только песок, ракушки и бревна плавника, выброшенные неутомимыми волнами. В конце концов я достал игломет и протянул ему, сказав, что в нем осталось всего пятьдесят три иглы и что он будет благоразумен, если не станет тратить их впустую.
Сухожилие не взял его:
Он понадобится тебе самому, отец, когда ты поедешь в в
Паджароку. Это город, но никто не знает, где он находится. Возможно, в глубине континента, хотя я надеюсь, что нет. Они говорят, что переоборудовали посадочный аппарат, могут снова пересечь бездну и высадиться на Витке. Они призвали жителей Нового Вайрона отправить с ними пассажира.
Тебя.
Я знал Шелка лучше, чем кто-либо другой.Честность вынудила меня добавить:За исключением майтеры Мрамор, или Магнезии, как ее теперь называют.Я снова предложил ему свой игломет.
Оставь себе, я сказал. Тебе он понадобится.
Они сказали, что майтера Мрамор не в состоянии совершить это путешествие. Она была уже очень стара, когда мы приехали, двадцать лет назад.В течение нескольких секунд я пытался сформулировать аргумент; затем я вспомнил, что ни один из моих аргументов никогда не изменял его мнение, и сказал:Если ты не возьмешь игломет сейчас, я брошу его в море.
Я вскинул руку, словно собираясь выполнить угрозу; он набросился на меня, как снежный кот, и ухватился за игломет. Я позволил Сухожилию взять его, встал и стряхнул с себя песок:
Когда его не было при мне, я хранил его на фабрике. Так как вы, мальчики, никогда не заходите туда без разрешения, это казалось безопасным. Так и было. Возможно, ты захочешь сделать то же самое. Ты же не хочешь, чтобы Копыто и Шкура добрались до него.
Он нахмурился:
Хорошо. Я так и сделаю.
Я мог бы показать ему, как заряжается и стреляет игломет, но опыт научил меня, что попытка научить его чему-либо только вызывает у него негодование. Вместо этого я сказал:
Мне это может понадобиться, как ты и сказал. Но может и не понадобиться, а мне бы очень хотелось знать, что ты, твоя мать и братья в безопасности. Кроме того, путешественник с таким оружием может быть убит из-за него, если кто-нибудь узнает, что оно у него есть.
Сухожилие задумчиво кивнул.
Сопряжение через два года. Ты помнишь последнее, штормы и приливы. Любые бревна, которые у вас есть здесь, будут опасны для вас. И, конечно же, там будут...я поискал слово.Незнакомцы. Посетители. Иногда очень правдоподобные.
И тогда на него, казалось, обрушилась реальность сопряжения:
Не уходи, Отец!
Я должен. Не только потому, что я поклялся; я был бы не первым человеком, нарушившим свою клятву. И, конечно, не из-за Кабачка и остальныхя причинил бы им гораздо больше боли, чем они причинили бы мне до того, как все закончилось,но потому, что я не смог бы жить с самим собой, если бы этого не сделал. Ты и твоя мать можете управлять фабрикой не хуже меня, и ни у кого другого нет такого же хорошего шанса убедить Шелка присоединиться к нам. Сегодня за ужином мы согласились, что здесь, на Синей, мы дичаем и скоро будем отбиваться от инхуми с помощью луков и копий, которые теперь используем для охоты. Быть может, ты уверен, что мы могли бы выжить как дикари и... даже вернуть то, что мы потеряли, со временем. Без сомнения...
Упрямое покачивание головой, которое я так хорошо знал.
Я тоже так не думаю. Здесь и раньше были люди, или что-то очень похожее на людей. У них была цивилизация выше нашей, но что-то уничтожило их. Если это были не инхуми, то кто?
Это другая тема, на которую я также хотел с тобой поговорить.Последовала пауза, возможно, Сухожилие собирался с мыслями, пока облизывал рот.Ты пытаешься вернуть Паса и всех богов Длинного солнца.
Нет,ответил я.
Он проигнорировал мой ответ или не услышал его:
Это хорошо, потому что боги могли бы помочь нам, если бы захотели. Но у них были свои боги, у Исчезнувших людей, которые были здесь первыми. Они тоже могли бы нам помочь. Есть одно местечко на Главном, на склоне Воющей горы, немного ниже границы, до которой произрастают деревья. Я нашел его почти год назад. Может быть, мне следовало сказать тебе.
У меня было три причины не сопровождать наших пятерых гостей, как они предлагали. Во-первых (как я уже говорил), я хотел попрощаться со своей семьей и заставить их согласиться на мой отъезд, насколько это возможно. Я был уверен, что Крапива согласится, потому что любит меня, а Сухожилиепотому что ненавидит; и с их поддержкой я надеялся убедить близнецов, что это необходимо.
Во-вторых, я хотел плыть на своей собственной лодке в поисках Паджароку, а не на той, которую предложил мне Кабачок, какой бы хорошей она ни была. Я не собирался пренебрегать его предложением, как он, возможно, думал; это было щедрое предложение, и Кабачок понес бы значительные издержки, если бы я принял его. Когда я разговаривал с ним в городе, он показал мне эту лодку, «Морскую лилию», и я предположил, что она почти такая же быстрая, как моя, и гораздо более вместительная и мореходная.
Я никогда не плавал по воде, пока мы не спустились сюда,сказал мне Кабачок,да и здесь плавал только дважды. Если бы ты пришел ко мне в лавку или в киоск на рынке и сказал, что когда-нибудь я построю для себя лодки, я бы подумал, что ты спятил. Я думал, что Гагарка-пророк треснул, выжил из ума, когда разговаривал с ним там, и подумал бы то же самое о любом, кто бы сказал, что когда-нибудь мне понадобятся лодки. Ты не упомянул это в своей книге, насчет Гагарки. Что я думал, будто он треснул, как старые яйца. Но так и было.
Я сказал Кабачку, что Гагарка проломил себе череп в туннелях.
Обычно я видел его на жертвоприношениях,сказал Кабачок, тяжело опираясь на свою большую резную трость.Мантейон старого патеры Щука. Мы с женой ходили туда время от времени, потому что он покупал у нас, он и его сивиллы. Там были майтера Роза и молодая майтера Мята, но они посылали за покупками майтеру Мрамор. Сорокопут не ходил в мантейон, просто посылал свою жену. Но сивиллы все равно покупали у него, потому что она все время ходила. Теперь их обоих нет. Я думаю, ты помнишь мантейон Щуки?
Я помнил. И помню. Простые стены из коркамня и раскрашенная статуя лорда Паса (с которой облупилась краска) останутся со мной до самой смерти, всегда немного окрашенные тем удивлением, которое я испытал, когда маленьким мальчиком увидел черного петуха, бьющегося в руках старика после того, как тот перерезал ему горло; крылья отчаянно бились, бились так, словно они все-таки могли жить, жить как-то и где-то, если бы только могли обрызгать все это место кровью, прежде чем потерпят неудачу.
Моя собственная птица улетела. Только это одинокое черное перо остается со мной, порхая над этим листом (листом, который, насколько я знаюи все здесь знают,был сделан на моей собственной фабрике), опыляя Синюю черными чернилами, которые сделали так много добра и принесли так много вреда. Если бы не наша книга, Кабачок и остальные выбрали бы кого-нибудь другого, вне всякого сомнения. А так наша книга«Книга Шелка», или, как другие называют ее, «Книга Длинного солнца»распространилась по этому витку быстрее, чем мы с Крапивой смели надеяться. Шелк...
«Шелк стал почти мифической фигурой»,начал я писать. Правда в том, что он стал мифической фигурой. До меня доходят слухи об алтарях и жертвоприношениях. Ученики, которые никогда не видели его, проповедуют его учение. Если бы не наша книга, Хари Мау и все остальные выбрали бы кого-нибудь другого или вообще никого.
Боюсь, что до сих пор я писал все, что приходило мне в голову. В будущем я постараюсь предоставить вам (кем бы вы ни были) связное повествование. Однако позвольте мне с самого начала сказать, на каких читателей я надеюсь.
Прежде всего, на Крапиву, мою жену, которую я любил с детства и всегда буду любить.
Во-вторых, на моих сыновейКопыто и Шкуру. Если книгу увидит Сухожилие, то будет читать только до тех пор, пока не поймет, что ее авторя; тогда, если он не сильно изменится, он ее сожжет. Горящая «Книга Рога» будет дурно пахнуть, но, если она уже горела, я этого не почувствовал. В любом случае Сухожилие на Зеленой и вряд ли ее увидит. (В течение стольких лет я боялся, что он попытается убить меня, но в конце концов именно я убил бы его. Он может сжечь мою книгу, если захочет.)
В-третьих, на наших потомков, сыновей и дочерей наших сыновей и их детей. Если прошла дюжина поколений, будь уверен, что тыее единственный читатель; после дюжины поколений иначе и быть не может.
Как трудно достучаться до этих людей, хотя я сомневаюсь, что они хуже других. Два фермера поссорились из-за полоски земли. Я поехал с ними и увидел ее, и она не имеет никакой ценности, кроме как для рубки дров, да и то чуть-чуть. Каждый сказал, что он претендовал на нее с момента приземления, и каждый сказал, что его требование было бесспорным еще несколько месяцев назад. Я попросил каждого из них назвать мне цену, которую он назначит другому за аренду на десять лет, а затем отдал землю тому, кто назначил меньшую цену, и приказал ему сдать ее в аренду, тут же, за указанную им цену. Поскольку цена арендатора была бы более чем в два раза больше, он заключил выгодную сделку, и я сказал ему об этом. Он, казалось, не согласился.
Однако это временная мера, в лучшем случае. Вся ситуация в отношении собственности на землю запутана или еще хуже. Она должна быть реформирована, и должна быть создана рациональная система, максимально защищенная от коррупции.
Это я и собираюсь сделать. Мои принципы: нужно только зафиксировать то, чем владеют давно и что никто не оспаривает; неиспользуемая собственность является собственностью города. А теперь начнем.
Я уже рассказал больше, чем следовало бы, о нашем разговоре за ужином. Я больше ничего не скажу об этом, хотя, когда я закрываю глаза и откидываюсь на спинку стула, мне кажется, что я чувствую запах коричневых булочек, только что из печи, вижу мед, окрашивающий темным золотом глиняное блюдо, и чувствую в вине вкус исчезнувшего лета. В тот вечер я резал мясо и ел, как делал много лет, но если бы тогда я знал то, что знаю сейчас, если бы позволил своему воображению перенести меня дальше, чем на несколько дней вперед, я бы прижал к себе жену и обнимал ее до тех пор, пока не пришло бы время уходить.
Надеюсь, к этому времени она найдет себе другого мужа. Хорошего человека. Она всегда была разумной женщиной. (Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, почему Его Высокопреосвященство инхуму так говорил о Молибден.) Я желаю им обоим добра, и желаю ему больших успехов в отношениях с Копытом и Шкурой, чем было у меня с Сухожилием.
Он был моей правой рукой в посадочном аппарате, так же как и на Зеленой, и он бросил мне свой нож. Я вижу, что еще не написал об этом.