Шелк не сказал ничего, просто глядел на смутное белое пятно, бывшее на месте лица Гагарки, и на мгновение ему показалось, что он заметил тень морды, как будто невидимое лицо принадлежало волку или медведю.
«Безусловно,подумал он,этого человека не могли звать Гагаркой с рождения. Безусловно, «Гагарка»имя, которое он сам себе присвоил».
Он представил себе, как майтера Мята вводит мальчика Гагарку в класс на цепи, а потом ее предупреждает майтера Роза: он бросится на тебя, когда вырастет. Он опять глотнул бренди, чтобы избавиться от глупой фантазии. Скорее всего, Гагаркой его назвала мать; маленькие гагарки с озера Лимна не летали, и матери, которые дают такое имя своим сыновьям, надеются, что те не бросят их. Но мать Гагарки умерла, когда он был совсем молод.
Но не здесь.Кулак Гагарки с такой силой ударил по столу, что едва не перевернул его.Я приду в мантейон в сцилладень, послезавтра, и там ты отпустишь мне грехи. Порядок?
Нет, сын мой,сказал Шелк.Это должно быть сделано сегодня ночью.
Ты не доверяешь
Боюсь, что ты не понял меня,прервал его Шелк.Я пришел сюда не для того, чтобы исповедовать тебя, хотя я с наслаждением сделаю это, если хочешь, и, я уверен, майтера Мята будет очень счастлива, когда я расскажу ей об этом. Нет, ты должен исповедовать меня, Гагарка, и сегодня ночью. Именно для этого я пришел сюда. Однако не здесь, как ты и сказал. В более уединенном месте.
Я не могу сделать это!
Можешь, сын мой,негромко, но настойчиво сказал Шелк.И, я надеюсь, сделаешь. Тебя учила майтера Мята, и она должна была научить тебя, что любой, кто свободен от глубокой порчи, может принести прощение богов тому, кому угрожает немедленная смерть.
Если ты думаешь, что я собираюсь убить тебя, патера, или Мурсак, там
Шелк покачал головой:
Я все объясню тебе в более уединенном месте.
Однажды мне отпустил грехи патера Щука. Майтера все время гонялась за мной, и в конце концов я сдался. Я рассказал ему кучу того, чего не должен был говорить никому.
И сейчас ты спрашиваешь себя, не рассказал ли он мне что-нибудь из этого,сказал Шелк,и ты считаешь, будто я боюсь, что тебе придется убить меня, когда ты узнаешь, что я передал твои слова кому-то другому. Нет, Гагарка. Патера не только ничего не рассказал мне, но даже не рассказал, что исповедовал тебя. Я узнал об этом от майтеры Мрамор, которая, в свою очередь, узнала об этом от майтеры Мята, а та узнала об этом от тебя.
Шелк опять пригубил бренди, обнаружив, что ему трудно продолжать.
Сегодня ночью я собираюсь совершить преступлениеили попытаться совершить. Меня могут убить; на самом деле я этого и жду. Конечно, я бы мог исповедаться майтере Мрамор или майтере Мята, но я не хочу, чтобы кто-нибудь из них знал об этом. Майтера Мрамор упомянула тебя, и я сразу понял, что ты идеально подойдешь. Исповедуешь ли ты меня, Гагарка? Я тебя прошу.
Гагарка медленно расслабился; спустя несколько мгновений он опять положил на стол правую руку.
Ты не копаешь под меня, а, патера?
Шелк покачал головой.
Если это не туфта, то очень близко.
Не гоню я туфту. Я имею в виду именно то, что сказал.
Гагарка кивнул и встал:
Тогда нам лучше пойти в другое место, как ты хочешь. Жаль, сегодня ночью я собирался слегка поработать.
Он провел Шелка к задней стене полутемного подвала, потом вверх по лестнице в черную пещеру, в которой там и сям стояли пирамиды бочек и тюков, и, наконец, в глухой переулок, вымощенный отходами нескольких улиц, и в заднюю часть того, что казалось пустой лавкой. Звук их шагов вызвал слабое зеленое сияние в одном из углов очень длинного помещения. Шелк увидел койку с мятыми грязными простынями; ночной горшок; стол, который мог попасть сюда из таверны, из которой они вышли; два простых деревянных стула; и, на противоположной стене, все еще работоспособное стекло. Окна по сторонам от двери забиты досками; дешевое цветное изображение Сциллы, восьмирукой и улыбающейся, прикреплено к доскам.
Ты здесь живешь?спросил он.
Я не живу в каком-то одном месте, патера. У меня много мест, и это ближе всех. Садись. Ты все еще хочешь исповедоваться мне?
Шелк кивнул.
Тогда тебе придется сперва исповедовать меня, чтобы я сделал это правильно. Мне кажется, ты знал об этом. Я постараюсь не забыть ничего.
Шелк опять кивнул:
Сделай это, пожалуйста.
Быстро и без лишних движенийудивительно для такого большого человекаГагарка встал на колени перед ним.
Очисти меня, патера, потому что я оскорбил Паса и других богов.
Глядя на улыбающееся изображение Сциллыподальше от тяжелого жесткого лица Гагарки,Шелк пробормотал ритуальные слова:
Расскажи мне, сын мой, и я принесу тебе прощение из колодца его безграничного сострадания.
Сегодня вечером я убил человека, патера. Ты это видел. Его звали Выдра. Морской Петух хотел заколоть Мурсака, но тот его ударил
Кеглей,тихо подсказал Шелк.
Лилия, патера. Но я вынул игломет только тогда, когда Выдра вынул свой.
Он собирался застрелить Мурсака, верно?
Я так думаю, патера. Он работает с Морским Петухом внутри и снаружи. Во всяком случае, работал.
Тогда в том, что ты сделал, Гагарка, нет греха.
Спасибо, патера.
После чего Гагарка надолго замолчал. Шелк ждал и молча молился, вполуха слушая злые голоса на улице и грохочущие колеса проезжавших повозок, его мысли вспархивали и возвращались к спокойным, довольным и слегка печальным голосам, которые он слышал на игровой площадке, к мячу, который он все еще носил в кармане, и к тем бесчисленным вещам, которым хозяин голосов хотел научить его.
Я ограбил несколько домов на Палатине. Я пытаюсь вспомнить сколько. Двадцать, точно. Но может быть больше. И я побил женщину, девушку, которую зовут
Ты не должен называть мне ее имя, Гагарка.
Очень сильно побил. Она попыталась получить от меня больше, хотя я уже дал ей по-настоящему красивую брошь. Я слишком много выпил, и я ударил ее. Разбил ей рот. Она закричала, я опять ударил ее и сбил на пол. Она сказала, потом, что не могла работать неделю. Я не должен был это делать, патера.
Да,согласился Шелк.
Она лучше, чем многие другие, выше, толще и симпатичнее. Понимаешь, что я имею в виду, патера? Вот почему я дал ей брошь. И когда она захотела больше
Понимаю.
Я собирался ударить ее ногой. Я этого не сделал, иначе убил бы ее на месте. Однажды я до смерти забил человека ногами. Это часть того, что я рассказал патере Щука.
Шелк кивнул, заставив себя отвести глаза от тяжелых ботинок Гагарки.
Если патера принес тебе прощение за этот поступок, ты не должен повторять это мне; и, поскольку ты удержался и не ударил ногой эту неудачливую женщину, ты заработал милость боговособенно Сциллы и ее сестерза сдержанность.
Гагарка вздохнул:
Это все, что я сделал с последнего раза, патера. Вскрыл эти дома и побил Синель. И я бы не сделал этого, патера, если бы не знал, что деньги ей нужны на ржавчину. Иначе, мне кажется, я не стал бы ее бить.
Ты понимаешь, что домушничать нехорошо, Гагарка. Ты должен это понимать, иначе ты бы не рассказал мне об этом. Это нехорошо, и когда ты входишь в дом, чтобы ограбить его, тебя легко могут убить, и ты умрешь грешником. А вот это будет очень плохо. Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что поищешь другой способ жить, получше. Ты сделаешь это, Гагарка? Дашь ли ты мне слово?
Да, патера, я клянусь, что поищу. Я уже занимаюсь этим. Покупаю вещи и продаю. Вроде того.
Шелк решил, что лучше не спрашивать, что за вещи он продает и откуда они взялись у продавцов.
Женщина, которую ты побил, Гагарка. Ты сказал, что она употребляет ржавчину. Прав ли я, предполагая, что она безнравственная женщина?
Она не хуже многих других, патера. Она работает в заведении Орхидеи.
Шелк кивнул себе:
Это место того самого сорта, который я предполагаю?
Нет, патера, это самое лучшее из таких мест. Они не разрешают драки или что-нибудь в таком роде, и у них все на самом деле чисто. Некоторые из девушек Орхидеи даже пошли в гору.
Тем не менее, Гагарка, ты не должен ходить в такие места. Ты выглядишь не так плохо, ты силен, и у тебя есть некоторое образование. Тебе не составит труда найти достойную девушку, и достойная девушка сможет принести тебе много добра.
Гагарка зашевелился, и Шелк почувствовал, что стоящий на коленях мужчина глядит на него, хотя он сам не разрешил взгляду оторваться от Сциллы.
Ты имеешь в виду, что должен отпустить ей грехи, патера? И ты бы не хотел, чтобы одна из них имела дело с человеком, вроде меня. Ты бы сказал ей, что она заслуживает кого-то получше. Твою мать, ты бы так и сказал!
На мгновение Шелку показалось, что вся глупость и безмозглость витка обрушилась ему на плечи.
Поверь мне, Гагарка, многие из таких девушек выходят замуж за мужчин намного хуже тебя.Он тяжело вздохнул.В наказание за зло, которое ты сделал, Гагарка, завтра ты должен совершить три похвальных поступка до наступления этого часа. Должен ли я объяснять тебе, что такое похвальные поступки?
Нет, патера. Я помню и совершу их.
Очень хорошо. Тогда я приношу тебе, Гагарка, прощение от имени всех богов. Во имя Великого Паса, ты прощен. Во имя Ехидны, ты прощен. Во имя Сциллы, ты прощенВскоре пришел решающий момент.Во имя Внешнего и всех младших богов, ты прощен властью, доверенной мне.
Никаких возражений со стороны Гагарки. Шелк нарисовал в воздухе над его головой знак сложения.
Теперь мой черед, Гагарка. Исповедуешь ли ты меня, как я исповедовал тебя?
Двое мужчин поменялись местами.
Очисти меня, друг,сказал Шелк,потому что мне грозит смерть и я могу оскорбить Паса и других богов.
Рука Гагарки коснулась его плеча:
Я никогда не делал этого раньше, патера. Надеюсь, я сделаю все правильно.
Расскажи мнеподсказал Шелк.
Ага. Расскажи мне, патера, и я принесу тебе прощение из колодца безграничного сострадания Паса.
Сегодня ночью мне, быть может, придется вломиться в один дом, Гагарка. Я надеюсь, что не придется, но если владелец дома не пожелает встретиться со мной или не сделает то, что некий богВнешний, возможно ты о нем знаешьхочет, чтобы он сделал, тогда я попытаюсь заставить его.
Чей
Если он будет один, я собираюсь угрожать его жизни до тех пор, пока он не сделает то, чего от него требует бог. Но, откровенно говоря, я сомневаюсь, что он вообще захочет видеть меня.
Кто это, патера? Кому ты собираешься угрожать?
Ты смотришь на меня, Гагарка? Предполагается, что ты не должен.
Все в порядке, больше не смотрю. Кто это, патера? Чей это дом?
Я не должен рассказывать это тебе, Гагарка. Прости мне мое намерение, пожалуйста.
Боюсь, что не могу, сын мой,сказал Гагарка, входя в роль.Я должен знать, кто это и почему ты собираешься сделать это. Может быть, риск будет не такой большой, как ты думаешь, сечешь? Я тот, кто может судить об этом, лады?
Да,согласился Шелк.
И теперь я понимаю, почему ты искал меня: я могу сделать это лучше любого другого. Только я должен знать, потому что, если это легче легкого, я должен буду сказать тебе, чтобы после этой исповеди ты обратился к настоящему авгуру, а обо мне забыл. Есть дома и есть Дома. Ну, кто это и где это, патера?
Его зовут Кровь,сказал Шелк и почувствовал, как напряглась рука Гагарки, лежавшая на его плече.Я полагаю, что он живет где-то на Палатине. Во всяком случае, у него есть личный поплавок и он нанял человека, который водит механизм.
Гагарка хмыкнул.
Я думаю, что это может быть опасным,продолжал Шелк.Я чувствую это.
Ты победил, патера. Я исповедую тебя. Но ты должен рассказать мне об этом все. Мне нужно знать, что происходит.
Аюнтамьенто продало этому человеку наш мантейон.
Шелк услышал выдох Гагарки.
Это не принесет ему практически ничего, ты же понимаешь. Доход от мантейона должен был бы компенсировать расходы на палестру; плата за обучение не покрывает наши затраты, и в любом случае большинство родителей вообще не платят. В идеале должно оставаться достаточно, чтобы мы могли заплатить налоги Хузгадо, но наше Окно пусто уже очень давно.
Наверно, у остальных дела обстоят лучше,предположил Гагарка.
Да, и в некоторых случаях намного лучше, хотя прошло много лет с тех пор, как бог посетил какое-нибудь Окно в городе.
Тогда ониих авгурымогли бы дать тебе немного, патера.
Шелк кивнул, вспомнив свои малоуспешные походы в платежеспособные мантейоны.
Временами они действительно помогают, Гагарка. Я боюсь, Капитул решил покончить с нами. Он отдал наш мантейон Хузгадо в зачет за неуплаченные долги, и Аюнтамьенто продало собственность человеку по имени Кровь. По меньшей мере мне так представляется.
Мы все платим бармену, когда приходит тенеподъем,дипломатично пробормотал Гагарка.
Люди нуждаются в нас, Гагарка. Вся четверть. Я надеялся, что ты неважно. Сегодня ночью я собираюсь украсть наш мантейон у него, если смогу, и ты должен отпустить мне этот грех.
Сидящий человек какое-то время молчал.
Город хранит записи о домах и все такое, патера,наконец сказал он.Тебе надо пойти в Хузгадо, дать одному из тамошних клерков сущую мелочь, и они много чего выведут на свое стекло. Я так и делаю. Монитор даст тебе имя покупателя или того, кто напрямую связан с ним.
И я смогу проверить сделку, ты хочешь сказать.
Оно самое, патера. Надо быть уверенным, что ты действительно знаешь правду, прежде чем дать убить себя.
Шелк почувствовал невольное облегчение.
Я сделаю, как ты предлагаешь, при условии, что Хузгадо еще открыто.
Клерки уже ушли, патера. Хузгадо закрывается в то же время, что и рынок.
Он с трудом заставил себя говорить:
Тогда я должен идти. Я должен сделать все сегодня ночью.Он колебался, пока боязливая часть его сознания билась в стены из слоновой кости, которые ограждали его.Конечно, это может быть не тот Кровь, которого ты знаешь, Гагарка. Есть много людей с таким именем. Мог ли Кровьтот Кровь, которого ты знаешькупить наш мантейон? Он должен стоить не меньше двадцати тысяч карт.
Десять,пробормотал Гагарка.Двенадцать, может быть, но только если он заплатил налог. Как он выглядит, патера?
Высокий крупный человек. Злой взгляд, я бы сказал, хотя может быть только потому, что у него красное лицо. Широкие скулы под толстыми щеками, или мне так кажется.
Много колец?
Шелк сосредоточился, вспоминая толстые гладкие пальцы респектабельно выглядящего человека.
Да,сказал он.Несколько, по меньшей мере.
Ты почувствовал его запах?
Ты спрашиваешь, не вонял ли он чем-то? Нет, определенно нет. На самом деле
Гагарка хмыкнул:
Ну?
Я не уверен, но запах напомнил мне пахучее маслобез сомнения, ты обращал вниманиев лампе перед Сциллой, в нашем мантейоне. Сладкий сильный аромат, но не такой острый, как у благовоний.
Он называет его мускусной розой,сухо сказал Гагарка.Мускусэто бык, который работает на него.
Тогда это тот самый Кровь, которого ты знаешь.
Да, он. А сейчас помолчи минутку, патера. Я должен вспомнить слова.Гагарка качнулся вперед и назад. Потом он потер свою массивную челюсть, раздался слабый звук, как будто песок заскрипел на коркамне.В наказание за зло, которое ты готов сделать, патера, ты должен совершить два-три похвальных поступка, о которых я скажу тебе сегодня вечером.
Это слишком легкое наказание,запротестовал Шелк.
Не взвешивай перья со мной, патера, ты еще не знаешь, что это за поступки. Ты их совершишь, а?
Да, Гагарка,смиренно сказал Шелк.
Хорошо. Только не забудь. Все в порядке. Я приношу тебе, патера, прощение от имени всех богов. Во имя Великого Паса, ты прощен. Во имя Ехидны, ты прощен. Во имя Сциллы, Молпы, Тартара, Гиеракса, Фелксиопы, Сфингс, Фэа и всех младших богов, ты прощен, патера, властью, доверенной мне.
Шелк начертил знак сложения, надеясь, что огромный человек сделает то же самое над его головой.
Великан прочистил горло:
Я все сделал как надо?
Да,сказал Шелк, вставая.На самом деле просто замечательно, для мирянина.
Спасибо. Теперь о Крови. Ты сказал, что собираешься обчистить его дом, но ты даже не знаешь, где это.
Я могу спросить, когда окажусь на Палатине.Шелк стряхнул пыль с колен.Надеюсь, Кровь не твой личный друг.
Гагарка покачал головой:
Он живет не на Палатине. Я был у него пару раз, и это приводит нас к одному из похвальных поступков, которые ты мне обещал. Ты должен дать мне провести тебя туда.