Пятый «Б»! дети содрогнулись от её грозного голоса. Вас слышно даже с улицы! Можете забыть о поездке в зоопарк!
Класс испуганно смотрел на эту властную женщину, не зная, что ответить в своё оправдание. Но Каледина никогда не ждала мольбы о пощаде.
Алоян, вы ответственный за дисциплину! Я начинаю сомневаться в том, что назначение вас старостой было правильным решением! наша классная предпочитала обращаться к ученикам на «вы».
Акулина Анатольевна, я п-приношу и-искренние и-извинения от всего нашего классазаикаясь, пролепетал староста.
На моих уроках тишина и порядоктак было и будет всегда. А от своего класса я требую дисциплины вдвойне! зарычала учительница, пропустив робкие оправдания Алояна мимо ушей. Окинув пронзительным взором весь класс, сердитая женщина села за стол.
Садитесь. Проведём перекличку, затем я начну спрашивать стихотворение, которое вы должны были выучить наизусть.
Открыв классный журналопрятную тетрадь в тёмно-синем переплёте, она принялась отмечать присутствующих. Абрамова, подавляющим тоном промолвила Акулина Анатольевна, не отрывая от государственного документа глаз.
Здесь, мгновенно отозвалась девчушка с весёлыми косичками, которые подскочили в воздух вслед за хозяйкой.
Алоян, продолжала Каледина, а ребята старались не смотреть на её короткую шевелюру, крашенную в лиловый цвет. Староста поднял руку и, открыв учебник, принялся повторять стихотворение, ощущая, как лоб покрывает испарина. А я продолжала жевать жвачку и глядеть в окно со скучающим выражением на лице. Сонно всматриваясь в переплетение ветвей, я заметила странную птичку, замершую по ту сторону стекла. Крохотуля с зелёным пятнышком на правом крыле. Она как будто бы уловила мой взгляд и, сверкнув черными горошинами-глазками, улетела.
Воробьёва! голос учительницы заставил моё сердце ёкнуть, а меня живо проглотить жвачку, чудом не подавившись. Резко вскочив с места, я проголосила с не меньшим вызовом:
Полина Воробьёва здесь!
Класс заполнился глухим хихиканьем, но вскоре все вновь затихли, смирённые одним взором Акулины Анатольевны, после чего Каледина вспомнила обо мне.
Повторяйте стих, Воробьёва, я начну спрашивать с вас!
Вернувшись за парту, вместо того чтобы принять во внимание предупреждение учительницы и повторять стихотворение, я продолжила лениво смотреть по сторонам. Мне хотелось приключений, таких, чтобы аж дух захватывало! А не заучивать занудные строки. К тому же тогда я не понимала, сколько сил и терпения затратил на каждую строфу поэт.
Каледина отметила почти всех учеников и, дойдя до буквы «я», произнесла:
Ярилов! ответа не последовало. Тогда женщина оторвалась от журнала и, бегло окинув взглядом кабинет, громко повторила:
Виталий Ярилов! вновь тишина. Что же это такое?! Он что, посмел заболеть?
Впервые за столь долгий срок мне подвернулась возможность отомстить одиозному мальчишке, который так и не поделился со мной тайной фокуса с огнём. Я подняла руку и выкрикнула на весь класс:
Ярилов был сегодня в школе! Он удрал до того, как начался ваш урок! я говорила правду, ведь он действительно куда-то ушёл перед литературой. Но послышались знакомые шаги, и, стоило лишь мне замолчать, как под натиском мальчишеской ладони дверь в кабинет отворилась, и перед нами предстал Виталий.
Его серая водолазка, тёмно-синие брюки, протёртые на коленках, и старые кедыпомимо самого факта его появления, любая мелочь вызывала у меня неприязнь. Ярилов не сильно изменился с нашей первой встречислегка вытянулся и теперь ростом был на сантиметр ниже меня. По-прежнему не было и дня, чтобы он явился в школу без своей старой зелёной банданы или снял её при нас. А я лишь гадала, зачем, и почему учителя позволяют Виталику присутствовать на уроках в головном уборе, когда другим детям это запрещено. В нашем классе за Яриловым осталось прозвище Зелёная косынка. Ребята из пятого «Б», в отличие от «ашек», руки не распускали, но с Виталиком никто не дружил.
Мальчишка неловко почесал затылок, застыв возле порога. И произнёс спокойным голосом:
Простите за опоздание. Я был в медкабинете. Можно зайти?
Конечно, Виталий, заходите, ответила Акулина Анатольевна. Произошло чудоэта суровая женщина ласково улыбнулась ему. Но вскоре голова учительницы повернулась в мою сторону, улыбки уже не было и в помине. Каледина сделала страшное лицо и строго сообщила:
А вы за ложь будете наказаны, Воробьёва! Испишите десять листов следующими словами: «Я трижды подумаю, прежде чем что-либо сказать» к завтрашнему занятию!
Класс снова залился смехом, на этот раз мои одноклассники похохотали от души, а я отказывалась верить ушам. Машинально привстав с места, я не успела заметить, как рот открылся сам собой, глаза полезли на лоб: я напоминала рыбу, выброшенную на сушу.
Но, Акулина Анатольевна! Я же тольконе успела я договорить и слова в своё оправдание, как она перебила.
Никаких «но»! Не потерплю в классе ябед! Напишете как миленькая. Или же не видать вам положительной оценки по моему предмету как своих ушей.
Хорошосдалась я, с досадой опустившись на место, и нервно подумала: «Да она не имеет права! Это же урок литературы, а не чистописания! Не собираюсь я ничего писать! Из-за какого-то неудачника? Ну уж нет! злость кипела внутри, но, на миг представив разочарованное лицо матери, я попыталась смирить задетое самолюбие. Придётся написать. Клянусь, Ярилов за всё ответит!»
Весь день был непоправимо испорчен. За неудачную попытку рассказать стихотворение Каледина мне поставила «неуд». Любка в школе так и не появилась. Мне предстояло выполнить несправедливый наказ учительницы: исписать десять листов бессмысленной ерундой. Но главной задачей было найти способ, чтобы подлый мальчишка получил по заслугам. Впрочем, к концу четвёртой перемены мою голову посетила идея, которую я решила осуществить, несмотря ни на что.
После уроков я не пошла домой. Я решила проследить за Яриловым и, выяснив, где он живёт, рассказать его родителям, какой их сын прогульщик. «Наверняка его строго накажут! думала я, растягивая губы чуть ли не до ушей. Такой будет моя беспощадная справедливость!»
Пока я ликовала, разрабатывая стратегию, Виталик покинул здание школы и, поправив лямки рюкзака, зашагал к остановке. Я тут же поспешила за ним, стараясь держаться на расстоянии, дабы мой враг не заметил слежки. Мне всё время казалось, что Ярилов догадался о моём присутствии, но вскоре я убедилась, что это не так. Около остановки, где нам впервые «посчастливилось» повстречаться, он достал из кармана кошелёк. Порывшись в нём, мальчишка обнаружил несколько вальстонских монет, которых в лучшем случае хватало на простую карамель на палочке, но никак не на проезд. Убрав бумажник обратно, Виталик смирился с тем, что придётся идти до дома пешком. Мне же ничего не оставалось, как только вздохнуть и пойти за ним следом.
* * *
Наш путь продолжался уже чуть ли не час, а объект моей слежки шел все так же быстро, как и вначале. Я же от усталости мечтала растянуться на асфальте. Да и улочка, как назло, вильнула и пошла в гору. Я подумать не могла, что этот противный мальчишка и в самом деле живёт так далеко!
Оставив позади страшные гаражи и пригорок, пробравшись вглубь частного сектора, мы наконец приблизились к дому Виталика. Его жилище, одноэтажное здание с низким угрюмым забором, вероятно, было ровесником покойного профессора Стратогорского. Оно единственное в этом квартале не было заброшено. На остальных участках стояли полуразрушенные строения или не было ничего. Я поражалась, как Яриловых угораздило поселиться в таком месте! Тогда я не знала, что раньше они жили почти в центре города, а сюда переехали год назад, поскольку мать Виталика сменила работу, и предыдущее съёмное жильё стало им не по карману.
Виталик вошёл в калитку, закрыл её за собой и, вздохнув, поправил сползающую лямку рюкзака. Я же притаилась возле ограды. Взглянув сквозь щель в заборе во двор, я заметила ту самую молодую женщину, которая пришла с Виталиком в школу сентябрьским днём полтора года назад. Её звали Анной Никитичной Яриловой, как выяснилось позже. А я по-прежнему не могла дать ей больше двадцати пяти, и в голове никак не укладывалось, что это и есть его мать. На сей раз она была в полинявшем домашнем халате, а её длинные соломенно-жёлтые волосы были собраны в небрежный пучок.
Почему ты задержался? раздался строгий женский голос, заставив меня прислушаться. Я же велела после уроков сразу вернуться домой.
Прости, тихо ответил Виталик и, опустив голову, невесело добавил:
Мальчишки из параллельного класса попросили меня поделиться монетами на проезд. Пришлось добираться «на одиннадцатом трамвае».
Ты вновь не дал им отпор? Сколько можно позволять этим существам использовать тебя вместо боксёрской груши и забирать деньги на обед и автобус! продолжала Анна Никитична, не в силах скрыть разочарования.
Я никогда не стану причинять вред окружающим, даже если они хулиганы, серьёзно промолвил Виталик, посмотрев в бледно-васильковые глаза матери.
Наивное дитя с чистой душойнегромко произнесла Анна Никитична, приблизившись к сыну, и крепко обняла, а он почувствовал биение её обеспокоенного сердца. Мне так тревожно за тебя.
Я не пропаду, вот увидишь, мам!
Завтра будет худший день в моей жизниАнна Никитична разжала дрожащие пальцы и слегка отдалилась от него.
Тридцать дней пролетят, и мы снова будем вместе! Я уже вижу, как ты встречаешь меня с гордостью и угощаешь в честь праздника своим фирменным яблочным пирогом! уверенно сказал мальчик и попытался взбодрить маму доброй улыбкой.
Ох уж это Великое Сражениепечально вздохнула она, боюсь, что другие двести девяносто девять участников ни перед чем не остановятся. Как же ты собрался выживать?
Не беспокойся, мама Аня Уверен, я найду способ, ответил он.
«Что они несут?» промелькнуло в моей голове, и я с большим усилием сдержала эмоции, чтобы не залиться громким смехом.
Ты ещё мал, Виталя, и не прошёл курс подготовки, который помог бы тебе полностью овладеть своей силой к двадцати годам. Да и борьба за Сапфир Мирона Тихого должна была начаться только через десять лет! пояснила мать всё тем же тревожным тоном.
Яблэквим огня. Людине соперники пламени, но на пути к Сапфиру я встречу равных. Поверь, я смогу за себя постоять и никогда не сдамся!
Хватит ли тебе храбрости и терпения?
Справлюсь! Я не собираюсь просто сидеть сложа руки и ждать, когда исчезнут все блэквимы, кроме одногопобедителя! на этой оптимистичной ноте Виталик и Анна Никитична скрылись в доме, а я застыла на месте, поражённая услышанным.
«Не может быть! Неужели Яриловблэквим?! Это невероятно! удивление стало понемногу проходить, но сердце продолжало биться в восторженном ритме, и от ликования мне хотелось пуститься в пляс. Для меня блэквимы были любимейшими из сверхъестественных созданий, о которых я читала в книжках. Хоть общество не поверило пророчеству Стратогорского, мифические твариблэквимы, о существовании которых заявил опальный профессор, стали популярной темой для многих вальстонских писателей. И вдруг я встретила этих созданий наяву. Вот почему у Виталика такие глаза! А «фокус» с огнём, значит, не просто мои фантазии!»
Я млела от радости, а когда опомнилась, уже стемнело. Оглянувшись вокруг и не заметив ни единой живой души, я решила уйти отсюда от греха подальше, но вскоре заблудилась. К горлу подступил ком; на глаза навернулась солёная пелена. Сквозь слёзы я уловила, что за мной из кустов следит пара сияющих жёлтых точек. Испугавшись пуще прежнего, я поторопилась прочь. А подозрительная тень покинула кусты и зашагала вслед за мной.
К-кто ты?.. Не приближайся! воскликнула я и рванула со всех ног без оглядки. В ответ раздался недобрый смех. Это напомнило мне кошмарный сон Теперь меня пугало всё: дома, деревья, кусты, любые случайные звуки. Из борца за справедливость я превратилась в жертву собственного упрямства. Как же я жалела обо всём
* * *
Вроде убежалапроизнесла я, переводя дух, и, впервые обернувшись назад, никого не заметила. Однако стоило мне повернуться и посмотреть перед собой, как мои глаза ошеломлённо расширилисьиз мрака навстречу мне выступила пара тяжёлых шнурованных мужских сапог. Я судорожно подняла голову и благодаря свету моргающего фонаря смогла разглядеть недруга лучше. Парню в синей куртке из плащёвки, из-под которой виднелись футболка и рваные джинсы, было пятнадцать лет. Короткий ирокез, выкрашенный в алый цвет, и злые янтарные глаза внушали ужас. Мне навсегда запомнились его чумазое насупленное лицо и сморщенный носнеприятнейший образ. Он грубо схватил меня за руку и потянул к себе. А я закричала настолько пронзительно, насколько было возможно, но незнакомец заткнул мне рот пятерней в кожаной перчатке и леденящим душу тоном заявил: «Тебе уже никто не поможет!»
Не будь так уверен, раздался третий голос, невероятно спокойный в сравнении с тем, как говорил напавший, и моим паническим визгом. Мне показалось, что я его уже где-то слышала. Очень знакомый и безумно раздражающийголос Виталика. Впрочем, в сложившейся ситуации я была рада слышать его.
Ты ещё кто? прорычал похититель, сжимая моё запястье каменной хваткой. Хотя Этот взгляд, гранатовый цвет глаз Блэквим огня? Вполне сойдёшь за легендарного, о котором говорилось в пророчестве.
Отпусти её, невозмутимо отозвался Ярилов. Раньше я никогда не слышала в его голосе подобных нот: уверенных и сильных.
Онамой улов, сказал враг, сделав хищную гримасу; Виталик же поднял с земли большую сломанную ветку, провёл по ней левой ладонью, и дерево покрыло пламя, чудесным образом не причиняя вреда самой палке.
Моё имяВиталий Ярилов. Я вовсе не популярен С другими блэквимами, кроме мамы, не общался Но я не допущу, чтобы такие, как ты, вредили людям. Если не отпустишь её, мне придётся заставить тебя это сделать силой! грозно воскликнул мой одноклассник.
Не скромничай, легендарный. Нас так немного на Земле. Можно сказать, мы почти что семья. Великое Сражение начнётся завтра, давай сбережём силы для него? В глазах людей мы всегда будем монстрами. Так позволь мне доставить девчонку в Школу Щукина, а сам забудь о ней! твердил парень с алым ирокезом.
Кто такой этот легендарный? Я не понимаю тебя. Если ты мне не враг, отпусти мою одноклассницу по-хорошему. В противном случае пеняй на себя! всё тем же уверенным тоном обратился к нему Виталик, картинно взмахивая палкой. В его взгляде чувствовалась внутренняя сила и непоколебимость.
Ты мне правда поверил? Глупец! Все блэквимывраги и соперники! заявил недруг, срываясь на злой смех, затем его лицо стало серьёзным. Она нужна моему боссуДракону-Златояру. Я не могу её отпустить, но даже если бы мог, не отпустил бы. А раз ты такой настырный, придётся разобраться с тобой до Великого Сражения. Тут он толкнул меня вперёд, прибавив: «Погрузись!» я пикнуть не успела, как оказалась по пояс в земле.
ЯЗемляной червь, блэквим земли, принимаю твой вызов! враг поднял руку вверх, множество камней высвободилось из почвы и взлетело в воздух.
«Это всёстрашный сон» мысленно твердила я самой себе, но только больше расстраивалась, понимая, что всё происходит в реальности.
Не бойся, Поля, я помогу тебе! крикнул Виталик, встретившись взором с моими испуганными глазами. Его слова вселяли надежду, хотя блэквим огня был намного меньше противника ростом, а в плечах уже чуть ли не вдвое, и шансы на спасение, казалось, были невелики.
Ты не оставляешь мне выбора, Земляной червь, промолвил он, точно не замечая превосходства моего похитителя, и, сосредоточившись, атаковал противника пылающей палкой.
Вокруг врага образовалась стена из земли и отразила удар. Убрав защиту, коварный противник ударил Виталика, который уже успел подскочить для повторной атаки, коленом в живот и швырнул мальчишку так, что тот ударился спиной о дерево. Ярилов только тряхнул головойнечеловеческая выносливость позволила ему мгновенно подняться на ноги. Стащив с себя прорванную суком водолазку и отбросив её в сторону, он поправил бандану. Виталик сжал палку в руках, покрыл её огнём и повторил попытку.
Блэквим земли нанёс моему однокласснику десятки синяков и ссадин и, видя, что тот с трудом может защищаться, вновь толкнул к дереву, да с такой силой, что от столкновения листья и ветки посыпались Виталику на голову.
Слабак! воскликнул Земляной червь, скривив губы.
Не спеши с выводами, отозвался Ярилов, поднимаясь и крепче сжимая ветку. Бандана слетела с его головы. Я впервые увидела, что скрывалось за ней: вьющиеся смоляные волосы и пять залысиншрамов от ожогов, что рассыпались от макушки до затылка. Пламя, покрывшее палку Ярилова, стало расти, вторя гневу в душе мальчика-блэквима. Его оппонент заинтересованно взглянул в сторону взмыленного и мрачного мальчугана, но тут же язвительно цыкнул. Неконтролируемый огонь взвился полуметровым столбом, превращая нижние ветви дерева в угли, заставив Виталика закричать от сильной боли. Горящие языки погасли, а ветка выпала у него из рук.