- Дурак! Ты попробуешь раз и не сможешь отказаться. Ты не знаешь сам, чего просишь. Умереть хочешь?
- У меня есть сила воли, и ее хватит!
- Остынь! Доживи хотя бы до утра и еще раз подумай. Умрешь. Да, не за первый заход, так за десятый, но остановиться не сможешь. Никто не смог.
- Рория смогла!
- Кто это?
- Теперь не важно. Я - смогу тоже.
- Угомонись. Сейчас ты все равно своего не добьешься.
Пока я наблюдала за ней и Бертом, упустила то, как пристально разглядывал меня Красдем. Вернула внимание только после того, как Аверс произнес:
- Что ты хочешь увидеть?
- Я прожил здесь шесть лет, там после Миракулум смог скрываться два года, и за это время любопытство сожрало вернее, чем все пороки нового мира - кто ты такая? При всей твоей избранности, ты ведь земная женщина, Крыса. Смертная. Я же помню! Я ясно вижу это и сейчас!
- Смотри не ослепни. - Многое бы отдала, чтобы увидеть выражение лица Аверса при этих словах. Голос его был на грани глумления и в тоже время так дружески глубок и мягок, что и Крас не разобрал - издеваются над ним всерьез, или так, просто шутят. - Рыс не покажет тебе истинного облика, довольствуйся малым.
Пришлось опустить глаза в пол, чтобы не выдать собственного недоумения. За кого меня принимают эти двое - разбойник и девушка-проводник, и почему оружейник подыгрывает им в заблуждении?
- Ладно, это разговор другого дня. Отдыхайте, здесь все выкуплено, и доброй ночи. Идем, Итида.
Глава четвертая
Миракулум не церемонился с титулами, заражая испытанием и тех, кто был рожден в знатной семье. Сокрушающим ударом для подобных людей оказалось то, что после смерти, в новом времени они стали равными со всеми прочими, а порой и более в низком положении: бывший барон с пробуждением мог оказаться на месте официанта из кофейни, с имуществом в комнату и пустотой в кошельке. После сна и слияния знаний, бывшему родственнику королевской семьи вдруг оказалось невозможным слиться со статусом здешнего горожанина, на которого никто не смотрит с почтением. Дворцы и замки сменили стены квартир, меньше тюремных камер в тех же замках, и абсолютно нищее существование становилось пыткой несчастным вельможам. Работать, добывать пропитание, обслуживать самих себя?
Аверс встретился с Роттери в те годы, когда оба взаимно искали и Миракулум и себе подобных - никто не думал, что стал единственным воскрешенным Алхимика. Аверс лишь по физическим годам был молод, опыт и знания остались при нем, и барон нашел в оружейнике хорошего помощника. Сословная разница стерлась точно также, как и прочая другая, но это оказалось редким исключением - вельможи не желали ничего общего иметь с плебеями. Рыбаки, селяне, бывшие слуги или торговцы - Роттери и Аверс находили и брали их под свое крыло, помогая встать на ноги и освоиться в новом времени. А Полутень... знать находила себя сама, пыталась объединятся, но по-настоящему в одно сообщество она сплотилась шесть лет назад.
Аверс, начав мне и Берту объяснять, сделал вывод - что как раз объединение случилось с появления Красдема, с того времени, как девушка-проводник выудила из давних веков разбойника... Об Итиде прежде доходили слухи, и только. Что она очень молода, на то время ей исполнилось всего шестнадцать, и что она после скоропостижной смерти отца-промышленника стала богатой наследницей. Очень богатой. И Полутень объединилась без всяких расприй только потому, что она частично возвращала им достаток и должное почтение, взамен на преданность и признание ее...
- Избранницей Миракулум. - Пояснял Аверс, лишь на миг запнувшись от какой-то скрытой догадки, что мелькнула в его глазах не озарением, а больше тревожностью. - Итида единственная женщина-проводник. Все прочие, а их наравне с Сомраком, много - мужчины.
- Что тебя обеспокоило?
- Она может воспринять тебя соперницей.
- Какая глупость... Аверс, что поселилось в их головах?
Пока оружейник молчал, тихо ответил Берт:
- Рыжий верзила пытал твое имя и хотел знать, кто я в свите? Он обозвал меня новым лекарем, решив, что я теперь с вами вместо Соммнианса... это что-то объясняет?
- Какая свита? Какая жертва? Кто для них Миракулум?
- Я могу только догадываться. Дождемся беседы и Красдем сам все расскажет. Не хочу, но придется тащить их к Роттери как гостей. Как не вовремя... - Аверс перевел взгляд на парня и сказал о том, что еще волновало: - Берт, прошу, выбрось из головы саму мысль о прошлом. Если Итида отправит тебя, ты станешь зависим от путешествий как наркоман, и не сможешь остановиться. Я разговаривал со многими, и, поверь, голода, холода и боли оказалось много, а путешественники все равно умоляли своих проводников отправить их туда. Тавиар, мальчишка, не знавший нужды, живущий в комфорте и еще ни разу не трудившийся ради куска хлеба, не вылезал из моей шкуры и терпел годами все - возраст, усталость, тоску. Рутину и тяжелую работу с утра до ночи.
- Я хочу по другой причине. Я не жажду подсматривать, я хочу узнать каково было Эске. Я не смогу потерять себя там, я свою судьбу принимаю.
- Ты изменишься.
- А Рория?
- Женская психика крепче. Все остальные - мужчины, а их, повторяю, десятки - ни один не отказался от путешествий.
- Я не они!
Берт зло замолк, а Аверс вздохнул. Он не вправе наставлять, о рисках сказал, но приказывать ему как подчиненному - не имел права. Доводы оружейника я понимала разумом, а желания Берта - сердцем. За столь короткое время я и не могла узнать его хорошо, а отклик сочувствия ощущала и мне хотелось искренне помочь:
- На сколько нам по пути с Красдемом - день или два, эта Итида отправит его раз, а после...
- А после Берт уйдет уже с ними, а не с нами, только бы не потерять связь с проводником, - перебил Аверс.
- Нет. Вы плохо меня знаете.
Оружейник сдался и не стал давить дальше, замолчал. А Берт, наоборот, вскинулся с места:
- Все? Все? Рассказывать больше не о чем? Из вас двоих никто не знает, зачем этот долбанный колдун перетащил сюда столько народу, а они - знают. Похоже, что знают, раз приготовили кого-то на заклание. Все вы чудовища... Пусть Рыс вызовет Миракулум, раз может, и я сам спрошу - где моя Эска! А на остальное плевать, хоть переубивайте друг друга.
Берт не смог больше выносить нашего присутствия. Всколыхнулось в нем многое, и он, едва сдерживаясь, сжав кулаки, вышел из купе. Мы с Аверсом остались одни и я с сомнением спросила:
- Ты думаешь, я смогу это сделать, взять и позвать Рихтера?
- У барона много книг. Они помогут твоим языковым знаниям вернуться... там все должно тебе помочь, как с прошлым, так и с настоящим. И еще Роттери владеет очень старинным фолиантом, ни строчки из которого не смог расшифровать ни один лингвист, ни один языковед и историк. Посмотришь и скажешь - не язык ли Миракулум пришел к нам на этих страницах?
- Аверс... - я вдруг озадачилась внезапным открытием: - а откуда кто-либо в этом времени знает, что я его позвала? Почему эта Итида так смело утверждает? Когда это случилось, ни разбойник не понял, что произошло, ни я сама, ни все, кто был на постоялом дворе.
- Откуда? Из одного фольклорного сказания о демонической собаке Риде, которая воем призывала хозяина черного ветра, или из сказки о Мираклииде - женщине-демонессе, говорящей на языке богов. Еще есть Сонная Чума, девушка со змеиной кожей, которая усыпляла и умертвляла каждого, кого встречала на своем пути, и она также могла говорить на языке мертвых. В одном из эпосов последнюю побеждала воительница Соор. Это сильная и могучая женщина, умеющая обращаться в зверей. Став крысой, она способна проникнуть в любые вражеские крепости и города незаметно, чтобы навредить врагу изнутри и открыть ворота своим. Став медведицей, способна разметать сотню ратников, чтобы защитить свой маленький отряд, попавший в засаду. А если обернется лисицей, то обязательно вызнает тайны, выкрадет карты, и ускользнет от любой погони, даже если за ней пустят стаю самых свирепых собак. Ты, Рыс, дожила до этого века в разных образах, и в двух ипостасях - темной и светлой. Красдем, уверен, узнал в сказках о Мираклииде тебя, это не трудно, и оттуда поверил в то, что ты способна его позвать.
На Аверса я смотрела почти с ужасом, не веря своим ушам! Боги, во что превратило время обычные слухи, воистину переврав, раздув и так напитав магией события... Пророческим оказалось мое желание жизни воительнице Сорс, и ведьме Миракулум! Еще недавно я была рада, что обе маски мне служат и из каждой я черпаю свою выгоду, но они превратились в нечто невообразимое. И, что самое удивительное, - сохранились!
- Не хотел я раньше времени посвящать в это, но приходится. Так ты не удивишься почему на тебя будет пялиться, как на диковинку, любой переселенец, если заметит знак на шее. Красдем, и тот поддался историям, перестав доверять собственной памяти о тебе, как о смертной женщине. Да и барон, сколько я его не убеждал, не верит мне, что ты просто моя Рыс.
- Что же мне делать?
- Не думай об этом сейчас. Не долго у меня получилось держать тебя в спокойном неведении, прости, Рыс. Ложись и постарайся заснуть.
Эта просьба неисполнима. Я послушно легла на своей стороне, не раздеваясь, только сняв сапоги. Все было наполнено тревогой - лежак вне дома, все движется и гудит, пахнет механикой и неживым, непривычным материалом. Воплощение в этом же времени бывшего недруга, Краса, загадочная девушка Итида, истории, злость нашего невольного попутчика... и мысли, мысли, роящиеся в голове, словно осиный улей, по которому ударили палкой. Тревоги мешались с неверием и надеждами. Всплывали вопросы и тут же шли на дно из-за воспоминаний о путешествиях родного времени - стоянках, жестких и колючих лежаках. Порой приходилось ночевать без укрытия, порой вместе с домашним скотом под крышей, но так неуютно и невозможно - никогда.
- Привстань.
Аверс тоже не спал, и заметил, как я все больше и больше сворачивалась клубком от напряжения и жажды защиты. Он сел на край, уложил меня обратно, подставив свои колени вместо подушки и свернув для мягкости пальто, а меня накрыл моей верхней одеждой. Близкий и уже узнаваемый запах сбил железный и пластиковый дух купе, а ладони Аверса вернули мне покой мыслей. Я с благодарностью почувствовала его заботливое поглаживание плеча и головы и тихий глубокий шепот:
- Спи, Рыс. Завтра мы будем почти дома, и в следующую ночь засыпать ты будешь в комнате с камином.
Сомкнув глаза, я все же сказала вслух то, что вдруг поняла через весь сонм раздумий и чувств:
- Я была уверена тогда, в наш последний день того мира, перед смертью, что мы в своей сказке пришли к гибели и несчастью, хотя сказки кончаются совсем по-другому. А оказалось, что завершилась глава, а не вся книга. Здесь мы для Люнберта, Эски, Тавиара и его отца - злодеи. Для Красдема и других переселенцев - свита Миракулум. Для самого Алхимика мы тоже кто-то, возможно, игрушки, за которыми так интересно наблюдать! Но ведь это еще не конец, и, значит, все будет хорошо, правда?
- Правда. Я... мы, Рыс, сделаем все, чтобы история в итоге оказалась со счастливым концом.
Глава пятая
Утром мы чутко проснулись от голосов в соседнем купе, но пока спохватились и вышли - было уже поздно. Итида с равнодушным видом сидела у окна и что-то пила из фляжки маленькими глотками, а Берт лежал ничком на противоположном сидении и был бледен, как бумага. Аверс обреченно выдохнул:
- Ты все-таки отправила его...
- Он так верил и так был согласен, что улетел мгновенно. Пусть его закинет в храбреца и негодяя, Красдему нужны здесь достойные помощники!
- Скольких ты уже так перетащила?
- А ты? - Слегка нетрезвым голосом протянула девушка и прищурила обведенные глаза: - Сколько у тебя было попыток подставить под руку своего проводника несчастных овечек? Кстати, я тоже хотела ее воскресить, пробовала девочек, и все впустую. Они очень верили, но мой дар не работал! А если я...
Итида ощупывала меня взглядом, вся горела любопытством и дальше бы что-то сказала, но на полувдохе ее прервал возглас Красдема:
- Сбежала, хищница? Так и знал, что променяешь меня на мальчишку!
Мы отошли от двери, но к себе не вернулись. Стали ждать пробуждения Берта. По истечению времени его веки вздрогнули, и все лицо следом дернулось, когда он услышал свое имя. Итида позвала его, прикоснулась ладонью к щеке, нажала на плечи и тот открыл глаза. Непонимание сменилось ужасом. Парень вскочил с места, ошарашено шагнул назад и снова упал на то же сиденье, удавившись бедром о бортик стола. Берт походил на рыбу из-за открытого рта и круглых глаз, онемевший и бьющийся, как потерявшее свой привычный мир существо.
- Понравилось? Сладко было? Весело? Ну ка, назови нам свое имя прошлого, паж!
Крас аж потер ладони, но парень молчал. Его взгляд оставался глубоко в себе, вместе с этим осмысленнен здешним присутствием. Ушел ли из сознания тот, в кого он заглянул?
- Люнтберт? Поделись своей фляжкой, Итида. Или воды? - Аверс готов был шагнуть за нашей сумкой, чтобы принести бутылку, но Берт замотал головой:
- Не воды. Выпить...
- Не томи, парень! Кто ты там? Сначала имя, потом коньяк... - но в противовес условию, Красдем перехватил фляжку, сунул в руку и тот сделал хороший глоток, поморщившись. - Ну?
- Это не важно.
Итида засмеялась:
- Ты взбесишь Краса такими ответами, лучше сразу скажи, пока он не вытряс силой.
- Это не важно.
- Упрямец! Не смей отправлять его второй раз, пока не скажет. Ладно... сделала свое дело и пошли собираться. Поезд прибудет через час.
Как же все было странно... Мне казалось, что я уже привыкла к новому миру, но я привыкла лишь к маленькому городу, а теперь скорость поезда перенесла меня в столицу. Она встретила сырым теплом и химическими запахами, раздражавшими обоняние, и звуками, раздражающими слух. Города вечны в двух вещах - смраде и шуме, и я постаралась не обращать внимание ни на то, ни на другое, как прежде не замечала вонь водостоков и брань лавочников. Дороги походили на реки, полные тесно прижавшихся друг к другу лодок с гребцами и пассажирами, а дома - на огромной высоты башни, дворцы или монолитные скалы.
Мы не смогли уехать сразу с вокзала, пришлось добираться до места, где Аверс хотел найти другой транспорт, я оказалась оглушена современностью и жалась к оружейнику, как к единственно верному проводнику - шаг в сторону и меня снесет ход людей. Более дико было видеть рядом Красдема - рыжий разбойник остался при своих внушительных размерах, походил на вулкан - гора с огненной шапкой, но внутренняя мощь, если и осталась, то не была также заметна как прежде. Новый мир пригладил его по шерстке. Красдем не кипел лавой, остепенился, разменяв лихую жизнь на Полутень и избрав одну женщину взамен многих. Но я-то еще помнила его опасность и дикость! От этой разницы мне так и хотелось спросить саму себя - что есть сон? То, что было тогда или то, что есть сейчас?
Аверс нашел стоянку, договорился с двумя людьми и мы разделились на две машины. Они, как лодки среди лодок, взяли нас на борт и влились в поток дороги с такой скоростью, словно это щепу подхватила стремнина. Я понимала, что все естественно и привычно, знания Эски помогали, и я не билась в замкнутой коробке от ужаса. Но холодок от скорости пробирал по спине всякий раз при том, как водитель выжимал газ. И чуть мутило, когда он же останавливался на светофорах. Покинуть столицу получилось не быстро, - город разросся, застопорился, и чуть полегче стало спустя час, - как только потянулся пригород, убавилась ширина дороги и кроме строений в окно стал заметен пейзаж открытых участков. А совсем легко тогда, когда путь вывел в заснеженные поля, потом повел вдоль реки, и человек, управлявший машиной, уже ровно держал скорость.
Далеко забрался барон Роттери. Еще два часа пришлось провести в дороге, прежде чем с шоссе свернули на грунтованную, и природа придвинулась к обочине лесом, холмами и проплешинами маленьких пашен. Или чего-то иного, подо что здесь расчищали землю. Когда впереди увидела постройки, догадалась, что мы на месте - камень и дерево, по-старинному крытые крыши, каминные трубы - все узнаваемо, хоть и не так точно, как в родном времени.
- Это участок охотничьего дома, усадьба дальше. Мы почти приехали. - И более тихо спросил: - Все хорошо, выдержала?
Я ответила ему также шепотом, чтобы ни водитель, ни Берт впереди не услышали:
- Не тревожься за меня, как за ребенка. Это непривычная поездка, но и не самая трудная. Вспомни, что я не неженка, и если рядом с тобой, то выдержу все.
В ответ Аверс кивнул и сжал мою руку покрепче.
Проехав ворота, парк, обогнув пруд и огроженный выгул для лошадей, обе машины втиснулись на подъездную площадку перед усадьбой и выпустили нас из своего плена. Дом сохранил старину, пусть и не нашей эпохи. Я почти бы уверилась, что время иное, если бы не столбы и провода - электричество и, как я догадывалась, телефонная связь. Подпитка современностью все же была нужна и без нее не обходилась даже такая богатая подделка под иной век.