«Согласно межрегиональному соглашению корпораций, номер 279,(далее следовал очень длинный список договоров, пактов и прочей формальщины, на которой худо-бедно держался весь мировой порядок), подсудимый признается виновным по всем 23 пунктам обвинений, принимает на себя полноту вины за тройное убийство, и приговаривается к высшей мере наказания».
«23 пункта Высшая мера» мысли нехотя формировались в общий ком, который норовил рухнуть на плечи многотонным гнетом«ОПОЗДАЛ!». Рефлекторно кинув взгляд на хронограф, пилот понял, почему заседание завершилось так внезапно. Его собирались транслировать в записи, когда подсудимого уже уведут и никакого риска протестов со стороны не будет. От осознания этого Рэма захлестнула буря эмоций, которая напрочь лишила его боевого настроя и сил. «Ну, вот и все Я не успел предотвратить трагедию и утратил свой шанс все исправить» неосознанно он преодолел последние метры, отделявшие его от двери, и дернул ручку. И к своему великому удивлению обнаружил за ней пустое помещение размером не больше его каюты на Базе. В этом маленьком кабинете, не считая охраны и пленника, не было живых людей, только экраны, которые висели на дальней стене и транслировали разных членов процесса. Весь суд проходил в порядке телевизионного моста между всеми более-менее важными его участниками.
Развернувшись, Рэм добежал до следующего кабинета, открыл его и увидел аналогичную картинупустую комнату с экраном, с которого испуганно косилась какая-то женщина в странном наряде. Стоило ему только переступить порог, картинка исчезла, а на стене зазвонили колокольчик сирены. Пилот замер, вслух рассыпаясь в ругательствах. Он проклинал себя за то, что не подумал об этом сразу, это же так логичноизбежать скопления чиновников в одном здании и позволить им вещать из тщательно защищенных убежищ. И тут он окончательно понял, что проиграл. В отличие от живого человека, который просто не сможет не выслушать смутьяна, ворвавшегося к нему на прием, работающий удаленно может «выйти» из кабинета простым нажатием кнопки.
Погруженный в свои мысли, Рэм не сопротивлялся чьим-то сильным рукам, которые вцепились в него и тащили назад в толпу зевак. Вяло отмахнувшись локтями, он попытался отыскать того самого парня, наблюдение за которым перевернуло всю его жизнь. Это казалось единственным не лишенным смысла действием, и Рэм изо всех сил таращил глаза, заглядывая то в одно лицо, то в другое. Но он всякий раз натыкался, то на затылок, то на чей-то могучий торс. Удалось осуществить задуманное только тогда, когда прямо перед ним приставы провели по коридору осужденного. Это был совсем еще мальчишка с острыми скулами и большими глазами. Тяготы взрослой жизни уже успели отпечататься на его лице, но они еще не сделали его черты суровыми и грубыми, как это бывает у зрелых мужчин. Таких юных ребят на Базе практически не встречалосьдо достижения 30 человек не покидал учебного центра, приобретая необходимую специализацию.
От увиденного Рэм еще больше стушевался, ощущая в глубине души что-то среднее между тревогой, беспокойством и злостью. И быть может, если бы на арестанте были цепи, наручники, или усмирительный обруч, то это самое чувство разгорелось бы в настоящий пожар, и толкнуло бы пилота на последний необдуманный поступок. Но руки парня, абсолютно свободные от оков нервно подрагивали в последней попытке разума переварить случившееся, и висели как две безвольные плети.
В очередной раз попытавшись локтем отмахнуться о кого-то, кто старался увести его в сторону, Рэм внезапно ощутил резкую вспышку боли между лопаток. Обессилено валясь на пол, и зачем-то пытаясь сопротивляться этому, пилот увидел, что у него за спиной со странной улыбкой замер худощавый мужчина средних лет, а с дальнего конца коридора спешили еще двое таких же в плащах до колен. Вся эта компания ни капельки не походила на полицейских, преследовавших пилота на пути в зал суда. Он попытался что-то выкрикнуть своим ловцам, но последовавший второй, а затем и третий удар, окончательно расставил все точки над «Р»
Глава 4. Изнанка мира
Рэм приходил в себя медленно, с тяжелым боем отвоевывая у подсознания право управлять телом. Ощущения пока отсутствовали, и вся окружающая реальность сводилась к безразмерной черной пустоте. В ней, гонимый страхом погаснуть навсегда, порхал маленький огонек сознания. Практически незримый на фоне окружающего мрака, он отчаянно метался по бесконечности пространства в бесплотных попытках познать себя, и то и дело норовил погаснуть, задавленный каким-то жутким гулом, изредка перерастающим в раскаты грома. Иногда казалось, что эта ужасающая какофонияединственное, что осталось от прежнего мира, и нет ничего такого, за что стоило бы цепляться. Расслабься, потрать последние киловатты души на воспоминание той жизни, которую прожил Но Рэм не сдавался. Борясь с хаосом и сумятицей, он настойчиво лепил свое Я, как скульптор лепит шедевр из грубых кусков неотесанной глины. И «кусок за куском» его свечение вспыхивало все сильнее, все ярче, постепенно разгоняя тьму и разбивая ее на вереницу отдельных обрывчатых теней.
Целую вечность спустя к сгустку сознания добавился другой, более увесистый, который позиционировал себя как «тело». Из этой грубой, и сбитой в один липкий ком массы пришлось долго и упорно вычленять отдельные органы и конечности, и Рэм потратил еще несколько столетий, пока, наконец, смог пошевелить рукой. Совсем не так он представлял себе знакомство с Твердью. Конечно, надеяться на фанфары и оркестр не приходилось, но быть избитым в первый же деньэто уж слишком. Хотя, не все сложилось столь уж печально. Например, горизонтальное положение тела внушало определенную долю оптимизма, ведь гораздо приятнее приходить в себя лежа, чем подвешенным, скажем, головой вниз. А могло ведь выйти и так
Освещение в комнате было непривычным. На Базе мягко светились сами стены, тут же свет исходил откуда-то сверху, имел чрезмерную мощность и точечную направленность. Из-за этого попытки осмотреться вызывали резкую боль, и от них пришлось на время отказаться. Сосредоточившись на внутренних ощущениях, Рэм понял, что досаждает ему больше всеговоздух. Он был слишком чист, и, кажется, содержал чрезмерное количество кислорода. Такая атмосфера могла присутствовать на звездолете с неправильно настроенным рециркулятором, и беглец на секунду испугался, что его отправили в депортацию. Но он быстро пришел в себя, вспомнив, что у жителей Тверди нет космических кораблей, и о его происхождении здешние обитатели ничего не знают. Посмеявшись про себя такому мимолетному приступу страха, пилот попытался вернуть мыслям былую четкость. Он определенно оставался на планете. Вот только где?
Головокружение мешало находить правильные ответы и задавать нужные вопросы, поэтому задвинув все прочее на второй план, Рэм сконцентрировался на дыхании. Посредством непродолжительной борьбы с испуганным организмом ему удалось взять правильный ритм, и выйти на нужную глубину вдоха. С этим голова постепенно прояснилась, а мысли перестали бесплотными призраками мелькать перед внутренним взором. Но затишью не суждено было воцариться на этом поприщес возвращением самообладания вернулась и боль. Словно опомнившись, она впилась в тело сотней каленых иголок, пронизывающих все естество от макушки до пяток. Но и этой напасти Рэм не планировал сдаваться. Головная боль была его давним, и хорошо знакомым другом, с которым он умел договариваться. Немного расслабиться, немного напрячься, отдать противнику на временное пользование макушку, но отобрать виски Вираж за виражом беглец уверенно выводил корабль своего сознания на ровную орбиту, и несколько минут спустя уже был способен к полноценному анализу ситуации, в которой оказался.
По-прежнему не рискуя открывать глаза, пилот аккуратно поерзал на месте. Эта простая проверка показала, что его руки не связанными, и он может свободно ими шевелить. На всякий случай он не стал злоупотреблять такой свободой, ограничившись легким диагностическим сокращением мышц. А вот с ногами дела обстояли иначе. Их в нескольких местах опутывали какие-то ремни, широкой полосой обжигая кожу. Такая ситуация была немного странной. Стараясь иммобилизировать человека, его в первую очередь должны лишить возможности снять путы. Если, конечно, пленители не пустили в ход какие-то иные средства предосторожности. Об этом Рэм постарался не думать, перейдя к анализу обстановки. Он искренне сожалел, что не может сейчас открыть бортовую аптечку и принять зеленоватую капсулу тоника, в несколько раз усилив свой мыслительный потенциал. Хотя, быть может, именно этой аптечке и следовало сказать «спасибо» за все неприятные ощущения. Кто знает, какие последствия удара по затылку? На Базе такого приема не практиковали.
Сосредоточившись на обонянии, Рэм медленно втянул в себя воздух. Запах был весьма характерным, а точнее характерным в нем было отсутствие привычных ноток. Несколько глубоких вдохов понадобилось беглецу, чтобы осознать, чего же не хватаетПЛАСТИК! Современные постройки, созданные из различных пластмасс и их производных, буквально на километр разили различными полимерами. Начиная жизнь в ПЭТ контейнерах, и заканчивая в гробах из облегченного поливинила, люди настолько придышались к этому универсальному материалу, что привыкли не замечать его аромата. Еще вчера Рэм и сам не смог бы ответить на вопрос«чем пахнет пластмасса?». Сейчас же его мучила совсем другая дилемма«как можно было не замечать этого кисловатого и раздражающего амбре, вдыхая его каждый день?».
Чистым воздухом дышать было непривычно, немного страшновато, но все же приятно. В связи с этим Рэма осенило. Это была еще не догадка, а всего лишь беглая тень подозрения. Аккуратно приподняв сначала одно, затем второе веко, он поморгал, привыкая к освещению. Казалось, что глаза кто-то щедро засыпал песком, и его незримые частички больно резали и царапали зеницу при каждом движении. Но беглец не отступал. Работая над фокусом, и усиленно махая веками, он вращал головой из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть детали окружающей обстановки. Вначале удавалось так себемир вокруг больше походил на полупрозрачную работу художника-сюрреалиста, сквозь которую медленно проступали ровные грани реальности. Терпеливо ожидая, пока мутноватая мгла развеется, пилот возвращался к каждой детали снова и снова. И наконец, через несколько болезненных минут он смог худо-бедно рассмотреть помещение, в котором оказался. Это была комната, определенно жилая, хотя ни один человек в добром здравии не стал бы в ней житьвсе вокруг было таким ветхим и старым, что казалось, вот-вот рассыплется в прах. Осунувшиеся стены, оконный проем, почти сравнявшийся с землей и потолок, зияющий черными дырамидом определенно был сооружен еще в Доатомную Эпоху и примерно с тех же пор не видел нормального ремонта. Немногочисленные предметы интерьера вокруг, включая мебель, удачно вписывались в общую картинутакие же старые, изношенные и безликие. Здесь господствовала серость во всех ее вариациях от бледно-коричневого до грязно-белого. От этой монохромной гаммы где-то в глубине души начинала подвывать тоска, а глаза стремились закрыться, чтобы не видеть столь удручающего пейзажа.
Окружающая обстановка немного подтверждала догадку пилота. Именно таким и должен быть пейзаж Вольных Земельсерость, разруха, чеканный отпечаток времени в каждой детали. В пользу этого свидетельствовало и отсутствие пластика вокруг. Вот только зачем кому-то тянуть незнакомца в мир, где господствовало только одно правилоникаких «Ярлыков»? Убить? Но он все еще жив
Пилот поморгал, размазывая проступившие слезы. Дав небольшую передышку глазам, он предпринял еще один «смотровой заход». В этот раз «улов» был обильнее, и к общей картине добавились некоторые отдельные детали. Например, Рэм смог понять, что помещение, судя по всему, совсем недавно занималось совсем другим человеком. Об этом говорила мебель, заваленная всяким бытовым хламом, и стены. То тут, то там на них висели различные детали каких-то механизмов. В некоторых легко удавалось опознать остатки простых орудий труда, другие, похоже, были частями каких-то машин и механизмов. Вся эта рухлядь явно использовалась в комнате как элемент декора, закрывая многочисленные трещины в постройке и создавая невероятный пейзаж в стиле «пост-панк». Такое оформление шло в разрез с представлением Рэма о красоте, но одна деталь в окружающей обстановке все же удивила и восхитила его. В отдаленном углу комнаты, не проявляя к чужаку никакого интереса, дремало маленькое рыжее животное. Периодически вздрагивая, зверек приоткрывал то один то другой глаз, словно боясь уснуть глубоко и по-настоящему. На вид «малец» был безобидным и не представлял никакой опасности, но Рэм не был экспертом-биологом, чтобы судить об этом наверняка.
Охотнику за кометами прежде никогда не доводилось видеть других живых существ, кроме человека, поэтому его захватило любопытство, смешанное со страхом и брезгливостью. Он вспомнил, что, будучи еще совсем юнцом, в одном историческом книгофильме слышал, что в Доатомную Эпоху люди заводили питомцев. В те древние времена жители Тверди еще могли позволить себе роскошь кормить кого-то, кроме себя самих и видели в этом какое-то непонятное удовольствие.
Напрягая память, Рэм попытался припомнить все, что знал о животных. Судя из не очень надежных детских воспоминаний этот зверек вполне мог оказаться представителем вида, который носил название «КО-Т».
В какой-то момент взгляд мутного, заплывшего и полусонного глаза «рыжика» встретился со взглядом пленника. Этой краткой зрительной дуэли хватило, чтобы Рэм понял, что животное совсем недавно познало радости домашней жизниуж слишком явно в его глазах читался подавленный голод и испуг. Неизвестно сделал ли какой-то вывод сам зверь, но лениво отвернув голову, он плавно опустил морду на лапы и на этот раз уснул окончательно и беззаботно.
Беглец испытывал необоримый интерес к пушистому «соседу», и буквально «буравил» его глазами. Он с удовольствием понаблюдал бы за этим милым созданием несколько дней, фиксируя свои мысли в дневник. Быть может, Рэм даже набрался бы смелости потрогать животное, после, разумеется, полной санитарной обработки последнего. Но в данный момент «пушистик» не делал совершенно ничего интересного, а зрение настойчиво требовало отдыха, и Рэму пришлось уступить и закрыть глаза.
Факт присутствия питомца говорил о хозяевах дома больше, чем мебель и стены. Эти люди позволили себе приютить и выкормить бесполезное с практической точки зрения существо. Такое добродушие точно шло вразрез с классическим образом силовиков, дознавателей, бандитов, и всех тех, кто привык бить людей по затылку, связывать и брать в плен.
Мысли в таком русле принесли некоторое облегчение, и Рэм постарался расслабиться и вернуться к анализу ситуации.
«Итак, что мы имеем?» сказал он шепотом, проверяя голосовые связки. И услышав свой тихий голос, с удовольствием ответил«я жив». Некоторое время аккуратно ощупывая и осматривая себя, он отметил что полученные повреждения не критические. От таких ран вряд ли можно умереть, а вот испытать всю гамму ужасающей боли вплоть до потери сознанияэто, пожалуйста, бери, сколько сможешь унести
Большую часть ссадин и кровоподтеков Рэм не мог объяснить. Он помнил только удар сзади и пару царапин, полученных по пути к муниципалитету. Сейчас же его тело явно говорило о другомон без сознания побывал в целой веренице передряг. То тут, то там пальцы находили все новые и новые ушибы и порезы разной глубины и обширности. Обнаружилась даже пара ожогов в труднодоступных местах и зашитая рана в правой нижней части живота. Шов не был профессиональным, но на ощупь казался весьма неплохим.
Лишь некоторые из повреждений отзывались болью на прикосновение, что говорило о том, что не все раны свежие. «Болезненные» ушибы лоснились от какой-то жирной и липкой субстанции без явно выраженного запаха.
Продолжая осмотр, Рэм с волнением обнаружил следы многочисленных уколов на обеих руках. После этого ему перестало казаться, что плохое самочувствиерезультат чрезмерного злоупотребления стимуляторами. Мысли о пытках и каких-то медицинских манипуляциях, совершенных над ним во время его беспамятства напрашивались сами собой.
«Черт!» шепотом выругался пилот. «Где же я оказался?» И тут же поправил сам себя: «не где, а почему?». Для человека чуждого целой планете вопрос местоположения действительно имел вторичное значение.
«Хорошо, почему?» «И почему рядом нет даже простой камеры наблюдения?» беглец, не стесняясь, вел диалог сам с собой. Это помогало заглушить боль и нервный тремор от внезапно открывшейся неприятной картины.
«Почему вместо того, чтобы гнить в какой-то канаве, или ощущать перегрузку полета к Базе я все еще дышу?» «И почему рядом нет никого, кто хотел бы получить ответы на десятки своих правомерных вопросов?»
Едва закончив вопрос, Рэм дернулся и лихорадочно ощупал запястье, выругав себя за то, что не сделал этого раньше. К счастью браслет был на месте и не имел никаких следов повреждений. Устройство легкой вибрацией отозвалось на прикосновение, и беглец, успокоившись, убрал руку, стараясь не делать резких движений. Его копилку вопросов пополнил еще один«Почему с меня не сняли браслет, назначение которого для пленителей должно быть неизвестным?».