Хорошо, хорошо, Лизанька, закивал директор. А что ж ты орала-то так?
А как мне не орать? вскинулась женщина. Уж не знаю, что вы там учинили на своей установке, но как свет мигнул, так у меня весь запас препарата скис.
Скис?
Ну, не буквально скис, а сменил состояние. Был как бурая непрозрачная жидкость, а стал опалесцирующий белый. И что теперь с ним делать? Кто знает, как изменились его свойства? Это же заново все исследования А если поранится кто?
Если поранится бинтом замотаешь! решительно ответил Палыч. Иди уже, я распоряжусь, чтобы тебе притащили добычу этих горе-охотников.
Так я продолжу? сказал с облегчением Матвеев. Пока только один резонанс нащупали, даже странно. С Загорска-то их десятками за один прогон брали.
Ещё полчасика погоняй и делай перерыв до ночи, распорядился директор. А то всю энергию забрал, температура на три градуса упала в помещениях.
Историограф. «Кривые окольные тропы»
Потому что они плохие! крикнул кто-то из аудитории, и многие его поддержали.
Ничего подобного, покачал головой я. Есть общий принцип мышления: когда мы пытаемся понять причины поступков других людей, мы склонны относить их на личные качества, а когда оцениваем свои то на обстоятельства.
Это как? спросила белобрысая Настя.
Если человек поступил с нами плохо, мы в первую очередь думаем, что это потому, что он плохой. А если мы кому-то сделали плохо то это потому, что вот так получилось.
Дети задумались, переглядываясь, явно примеривая это на себя.
Поэтому мы можем называть их «агрессорами» и считать злодеями, но это не приближает нас к пониманию причин конфликта. В истории человечества нет примеров, когда люди бы воевали из-за того, что с одной стороны все были плохие, а с другой хорошие, хотя все войны описываются именно таким образом. Войны происходили потому, что одним было нужно то, что есть у других. То есть, в корне проблемы всегда какие-то ресурсы территория, ископаемые, торговые пути, рынки сбыта
Они на нас напали! настаивал сторонник простых ответов.
Когда на нас нападают, мы должны защищаться, согласился я. Но пока мы не понимаем, что именно напавшему надо, война не закончится.
Борух, ожидавший меня за дверью аудитории, оценил мои потуги скромно:
Опять пораженческая пропаганда?
Отчего же пораженческая?
Потому что когда война началась, рефлексировать поздно. Теперь всё должно быть просто: они плохие, мы хорошие, убей врага, спаси Родину. Остальное интеллигентские сопли, вредные и ненужные. За такое в штрафбат надо посылать. В целях коррекции мировоззрения в сторону окопной правды.
Я пожал плечами не всегда могу понять, где у майора заканчивается армейский юмор и начинается военный психоз.
Не строй планы на вечер, добавил он. Наш выход.
Куда?
Куда пошлют, как обычно. Твоя бывшая как раз с Председателем на сей счёт собачится. Весь стол слюнями забрызгали.
Чего-то ты сегодня злой какой-то заметил я. Случилось чего?
Не видел ты меня злым, сердито буркнул Борух.
Ну, не хочет говорить и не надо. Дядька взрослый, сам разберётся.
С Ольгой и Андреем встретились в парке. Она была сердита, он чем-то недоволен, и все пытались сделать вид, что это не так.
Ждать, пока нам сделают персональный транспорт, некогда, сходу рубанула Ольга. Цех номер один загружен, и всё такое важное, что ради нас не подвинется.
Ага, вот из-за чего она бесится. Не удалось, значит, нагнуть Председателя.
Нас забросят на «Тачанке», мимо реперной сети, напрямую.
Андрея аж перекосило. Ну, с этим тоже понятно у него с экипажем тамошним какие-то давние тёрки. Я не вникал, но краем уха слышал. Не любят они его, вишь ты. Небось, есть за что. Да и вообще кто его любит? Уж точно не я.
Так мы обойдём те точки, которые контролируют агрессоры, и окажемся в нужном секторе. Дальше своим ходом, а обратно нас снова подберут.
А можно узнать, что мы собираемся делать в этом «нужном секторе»? спросил я без особой надежды. И где он?
Нет! предсказуемо ответила Ольга. Я уверена, что у нас «сквозит». В Коммуне точно есть их крот. Возможно не один.
Но не среди нас же! возмутился Андрей.
Что знают двое знает и свинья, отрезала она.
«Тачанкой» среди операторов и прочих посвящённых в операции внешней разведки называли загадочный электромобиль, который Матвеев оборудовал пустотными резонаторами. Теперь я знаю, с чего он их отковырял, но это не делает ситуацию более ясной. Потому что я понятия не имею, откуда они взялись там и вообще что это за место. Что, впрочем, не помешало нам пойти по его стопам, открутив ещё один комплект, который нам теперь должны установить на какой-то транспорт. Будет «Тачанка-2», наша личная, но не прямо сейчас, потому что какой-то цех номер один кстати, что это? занят чем-то очень важным. Интересно, чем Зато потом, надо полагать, мы будем как настоящие чапаевцы. Или махновцы? Отвратительное чувство, что в этой ситуации я не понимаю куда больше, чем стоило бы.
Выход был через два часа, я успел только поесть и переодеться. Когда пришёл на точку сбора, «Тачанка» уже стояла, и сидевший там человек неприятно смотрел на мрачного Андрея.
И почему я опять должен тащить с собой это говно? спросил он Ольгу. У нас Маринка за штурмана натаскалась, он больше не нужен.
Потому что есть такое слово «надо»!
Не боишься, что я выпихну его на Дорогу, отъеду и посмотрю, как этого говнюка сожрёт Холод?
Мак, оставь козла, сидящая рядом с ним девушка положила ему руку на плечо. Если бы он стоил того, чтобы марать руки, я бы давно сама его прикончила. Может, ещё и
Слышишь, Коллекционер? обратилась она к Андрею. Я не Криспи, я ничего не прощаю. Ты не всегда будешь нужен Ольге, помни это!
Запомню, не сомневайся, буркнул проводник. У меня тоже память хорошая.
Двое на «Тачанке» многозначительно переглянулись, и я в очередной раз подивился, как ловко Андрей умеет заводить себе врагов. Как жив-то до сих пор?
«Тачанка», на которой мне довелось как-то прокатиться, с тех пор сильно изменилась. Из открытой всем ветрам вездеходной тележки она превратилась в натуральный гантрак: борта нарощены бронещитами с откидными лючками бойниц, лобовик толщиной с ладонь, вместо потрёпанного тента крыша с пулемётной точкой. Чего не добавилось так это комфорта. Наоборот из-за кое-как встроенного в центр поворотного гнезда пулемётчика внутри стало очень тесно. Меня усадили за руль, сказав: «Езжай прямо, держи скорость, тут и дурак справится». Ну, раз и дурак Слева от центрального водительского места уселась девушка Марина, которая была за штурмана, а справа тот злой на Андрея мужик, которого все почему-то звали «Македонец». Что-то я такое про него слышал не помню, что. Борух, кряхтя, с трудом влез на тесное место пулемётчика. Ольга с Андреем уселись сзади, пассажирами.
Давай, Марин, как я тебе объясняла, сказала Ольга. Ты должна помнить это место.
Ей, значит, объясняла А нам, значит, нет. Ну ладно.
Да уж, такое не забывается, нервно хмыкнула девушка. Уверена, что вам туда надо?
Уверена.
Надо же, она уверена. А я вот нет. Но кто ж меня спрашивает-то?
Как там тебя, Артём? Давай, поехали, снисходительно сказал мне Македонец.
Куда?
Прямо, по дорожке, а там увидишь
Я нажал на правую педаль, машина медленно и почти беззвучно покатилась, с трудом набирая скорость видимо, динамика разгона тут была не в приоритете. Ещё бы, столько брони навешать Дорожка начала терять чёткость, и я чуть было не потянулся протереть бронированный лобовик, но вспомнил, что это просто визуальный эффект. Мы выезжали в странное межсрезовое пространство, для нас имеющее форму дороги. На самом деле, если верить профессору Воронцову, это просто причуды нашего восприятия, никакой дороги там нет. Но, с другой стороны, если верить Матвееву, недавно обретённые записи которого цитировала мне Ольга, наше восприятие и есть мироформирующая сила. Как это между собой сочетается спросите у кого-нибудь умнее меня. Я лучше рулить буду, раз с этим «и дурак справится».
И нет, я не обиделся.
К моему удивлению, Марина не использовала планшет для навигации.
А как ты ориентируешься тут? спросил я девушку. Я как-то раз проехался, но даже с планшетом было очень сложно
Потому и сложно, что с планшетом ответила она неохотно. Он для реперов, тут только мешает.
Марин, расскажи, сказала сзади Ольга. Ему можно.
Ну, спасибо, блин. Польщён доверием. Интересно, это в расчёте на то, что я буду штурманом на новой машине, или чтобы Андрей послушал? Если бы она попросила рассказать непосредственно ему, небось, Марина бы её, при всём уважении, послала подальше
Это просто, призналась девушка, если хоть раз был на Дороге выедешь на неё без проблем. Планшет для этого не нужен, машина сама вывезет, достаточно включить резонаторы и поехать. А вот найти конкретное место назначения Ты не работал с нами на штурмовках?
Нет, помотал я головой.
Я знал, что «Тачанка» несколько раз обеспечивала поддержку прорывов на сложных реперах, но сам на такие рейды не попадал.
Там операторы давали нам наводку, через маячки.
Да, точно, мне показывали, припомнил я, но не пригодилось.
Если сигнал виден, ты просто едешь в его сторону. Дорога приведет тебя, куда надо.
А если некому подать сигнал?
Надо просто чётко знать, куда тебе надо. Дорога и туда приведёт. Скорее всего.
«Скорее всего»? А если нет?
Значит, не приведёт. Или приведёт, но не туда. Или тебе туда не надо. Попробуешь поймёшь.
Марина замолчала и отвернулась, глядя в боковую бойницу.
На Дороге странно. Как будто всё, кроме неё самой, сильно не в фокусе. Настолько, что за обочинами сливается в какую-то муть, через которую видны силуэты. Иногда зданий, иногда пейзажей, чаще всего, впрочем, развалин. Не Мультиверсум, а руины Колизея. Иногда на обочинах чудилось какое-то движение, тогда все, кроме меня, напрягались и начинали тыкать в ту сторону стволами, а Борух громко жужжал над моим ухом электроприводом поворотной станины пулемета. Я же рулил себе прямо, поддерживая постоянную скорость: пострелять тут и без меня любителей хватает. Так что, когда что-то выскочило из тумана впереди и с разбегу шмякнулось о массивный передний отбойник, я даже испугаться толком не успел. Тяжёлая машина качнулась на больших колёсах, переезжая тело, и мы покатились дальше.
Резвый какой сказал Македонец.
Ага согласилась Марина.
Кто это? спросил я.
Да чёрт их поймёт ответила девушка. Живут они здесь. Или не живут Может, они и не живые вовсе.
Сзади! громко сказал Борух и снова зажужжал, разворачивая ствол.
Слева! Справа! откликнулись Андрей и Ольга. Чёрт, да сколько ж их! Артем, дави тапку!
Я ни черта не видел зеркал заднего вида тут не предусмотрено, а обзор в стороны перекрыт бронещитками. Сидишь, как в танке. Выжал педаль тяги до пола, но машина разгонялась так медленно, что толку от этого было немного. Загрохотал пулемёт, и я ещё и слышать перестал. Македонец, встав на колени на переднем сидении, развернулся лицом назад, откинул заслонку бойницы, выставил туда руку с пистолетом и быстро выстрелил несколько раз подряд. Перезарядился, пострелял ещё. Я по-прежнему ничего не видел, кроме дороги впереди, только надеялся, что они там справятся.
Тормози! внезапно крикнула мне Ольга. Тормози, чёрт тебя!
Мне это не показалось хорошей мыслью, но командиру виднее. Я нажал на левую педаль, и машина, так же неохотно, как разгонялась, начала останавливаться. Стрельба, впрочем, тоже прекратилась.
Ты чего, Оль? спросил Борух.
Кажется, не только мне идея остановиться показалась странной.
Сдай назад! Давай, ну!
Я задёргался, пытаясь сообразить, где тут задний ход. Коробки передач-то нету Македонец, развернувшийся лицом вперёд, щелкнул массивным переключателем, и мотор-колёса дали реверс.
Эй, там, сзади! Я вслепую еду, если вы не поняли! я пытался ориентироваться по обочинам, чтобы хотя бы в кювет не скатиться.
Не торопись Ещё, ещё Стоп! Борь, посмотри на них
Ольга, откинув на петле бронещиток, вылезла из машины. Матерясь и цепляясь разгрузкой, вывернулся из пулемётного гнезда Борух. За ними полезли остальные, ну и я, за компанию.
Они склонились над лежащими на дороге трупами. Майор перевернул один из них и присвистнул.
Вот это история
Я подошел поближе. Покойный выглядел так себе перекошенное серое лицо, оскаленные зубы, драная в лоскуты одежда, сквозь прорехи которой проглядывало такое же неестественно серое тело, аккуратная тёмная дырка от пули во лбу. Мне зрелище не показалось достаточно привлекательным, чтобы из-за него останавливаться там, где на нас только что напали.
Ты знал его? спросила Ольга.
Не близко, ответил майор, из группы Карасова, стрелок. Не помню, как зовут звали. Михаилом, что ли. Они караван сопровождали, с которым Олег ушёл.
А этот? Я его в лицо узнала, но не помню, кто он.
Из той же команды. Жорик, точно. Анекдоты всё время травил Что с ними случилось? Ни оружия, ни обмундирования, обноски эти Тут все наши?
Караванщики. Но Олега среди них нет, уточнила Ольга. Их холодом вывернуло.
Типа как зомби?
Не совсем Но что-то вроде, да.
Твари изнанки, спокойно сказал подошедший Македонец. Мы их встречаем тут иногда. Пытаются сожрать всё живое и тёплое. Вот если этого говнюка, он показал стволом пистолета на Андрея, тут оставить и уехать, то он, наверное, таким же станет. Придёт, так сказать, в гармонию со своим внутренним миром.
Андрей ничего не ответил, но посмотрел так, что мне стало не по себе. Македонец и внимания не обратил. Отличная мы команда, загляденье просто, с такой и врагов не надо.
Когда мы, наконец, доехали, покрытие дороги, по пути периодически менявшееся, стало асфальтовым. По обочинам смутно замаячили какие-то строения.
Поверни здесь, сказала Марина.
Когда она это сказала, я увидел поворот. Повернул руль, и мир вокруг начал быстро обретать цвета и резкость. Через несколько мгновений мы уже катились по городской улице.
В этом небольшом городке было что-то неуловимо напоминающее Загорск-12, базовый фрагмент Коммуны провинциальная низкоэтажная застройка, разбавленная втиснутыми в старый центр административными и производственными корпусами в имперском пафосном стиле 50-х. Город был цел, но очень давно заброшен проросшие сквозь асфальт деревья закрывали грязные фасады зданий, на газоне выросли густые кусты, на дорожках завязался слой травяного дёрна. На беглый взгляд выглядело даже романтично, учитывая царящую тут золотую осень в её лучшей цветной поре. Этакий винтажный постап, тихое торжество природы над уставшим жить человечеством.
Останови здесь, сказала Марина.
Я плавно затормозил возле невысокой кирпичной ограды небольшого и заросшего пожухшей осенней травой сквера. Девушка выпрыгнула из машины, обошла её слева и вытащила из багажного ящика большой букет кроваво-красных гвоздик.
Какая ты молодец, сказала Ольга. А я и не подумала
Ничего, неважно Марина прошла сквозь полуоткрытые створки ржавых кованых ворот к сваренному из металла пирамидальному обелиску с пятиконечной звездой и положила цветы на усыпанную опавшей листвой траву перед ним. Гвоздики красиво легли россыпью красного на буро-оранжевом. Ольга подошла и встала рядом. Они, склонив головы, помолчали пару минут.
Дальше мы сами, сказала Ольга. Действуй, как договорились.
Удачи вам.
Марина пошла обратно к машине, а мы, собрав оружие и снаряжение, двинулись сквозь сквер к стоящему в глубине зданию. Проходя мимо обелиска, я заметил вырезанные на металлической табличке длинным столбиком русские имена и фамилии, которые мне ни о чём не говорили.
Кто там похоронен, Оль? спросил я.
Наши ребята, ответила она таким тоном, что я не стал выяснять подробности.
Мы подошли к входу. Массивная, обрамлённая портиком, деревянная дверь была жестоко исклёвана пулями. С колонн, обнажив кирпичную кладку, обвалилась сбитая штукатурка. Выбоины успели потемнеть и затянуться пылью бой случился давно. Внутри было тихо, пыльно и сумрачно. Под ногами звякнули старые тусклые гильзы. Борух пошевелил их носком ботинка, приглядываясь, но ничего не сказал, головой покачал только.