Нам туда, показала в тёмный коридор Ольга.
Надписи на дверях были русскими, стены украшены скучными портретами неизвестно чьих административных рыл, индустриальная символика на декоративных панно смотрелась вполне привычно. Весьма похоже на мой родной срез лет этак тридцать назад скучновато, но внушает уважение системностью подхода. Так что, когда в конце коридора обнаружилась длинная лестница в подвалы, то я ничуть не удивился. Сходные обстоятельства порождают сходные решения. Поэтому, увидев тут двойник Установки, я тоже не был поражён. Поработав м-оператором, я уже привык к такой картине чуть ли ни в каждом технологическом срезе мы натыкались на устройства аппаратного взаимодействия с реперами. Люди науки, похоже, везде думают примерно одинаково. Уверен, в Мультиверсуме достаточно наполненных морозом и смертью фрагментов с теми, кто наступил на те же грабли. Не всем повезло выжить, как Коммуне.
Отсюда нам на В12, сказала Ольга, и я потянул из сумки планшет.
Происхождение этих артефактов до сих пор оставалось для меня загадкой, как и многое другое в истории Коммуны. Тонкая прямоугольная пластина чёрного камня похожа закруглёнными гранями на модные электронные девайсы моего среза. Кажется, что такой предмет должен быть хрупким но нет, даже обладающие фантастической дульной энергией скорострелки агрессоров их не пробивают. Этот шелковисто-матовый на вид, но странно-скользкий на ощупь материал, не холодный и не тёплый, сродни тому, из которого сделаны реперы и пластины пустотных резонаторов «Тачанки». Профессор Воронцов отвечал на мои вопросы об их природе неохотно, но как-то проговорился, что этот камень вовсе не камень, а некая «первосубстанция», которая даже не материя, а просто имеет вот такую проекцию на нашу убогую трёхмерную точку зрения. Не могу сказать, что мне стало понятнее, но концепция внушает уважение масштабностью. Не всякому удаётся вот так подержаться за сиську Мироздания.
Имея определённые способности, можно было увидеть в плоскости пластины глубину, в которой постепенно открывалась сложная структура белых точек и серых линий. Немногих, имеющих сомнительный талант к работе мультиверс-оператора, натаскивали вычленять из этой мешанины ключевые точки реперов, а что собой представляет всё остальное, лично я до сих пор понятия не имею. И не уверен, что остальные операторы Коммуны в курсе. Нас учили только одному несложному трюку хвататься за точку одного репера и тащить её на другую, как на тачскрине планшета. Не сразу, но они начинали слушаться, реперы отзывались резонансом, и после этого ты уже, можно сказать, полноценный м-опер. Даже если тебя не отпускает ощущение, что это копание земли привязанным к палке «айпадом». Остаются, знаете ли, смутные подозрения, что он годится на что-то ещё
Итак, В12. Как я и ожидал, репер в базе Коммуны то есть, в моей шпаргалке, конечно, обозначен серым, то есть, неисследованным.
«С тех пор всё тянутся передо мною,
Кривые глухие окольные тропы»
Впрочем, уже были случаи убедиться, что в базу во всяком случае, в ту её часть, к которой имею доступ я, попадает далеко не всё.
Мы ожидаем комитет по встрече? спросил Борух.
Нет, коротко ответила Ольга.
Она была непривычно мрачной. Мне показалось, что обелиск наверху напомнил ей о чём-то личном. Но я, разумеется, не стал спрашивать, а поставил указательный палец на светлую точку текущего репера и потащил его на В12. Структура внутри камня слегка дрогнула, чуть посопротивлялась, как будто была умеренно эластичной, потом Мироздание неохотно решило принять новую реальность, в которой мы
Да вашу мать! Какого
с лихим всплеском навернулись в холодную тёмную воду.
Под весом оружия и снаряжения мы сразу пошли ко дну. Если бы не тренировки, где действия вбивались до безусловного рефлекса, я бы, наверное, потонул. Высвободиться из ремней разгрузки мне бы вряд ли удалось. Но спасибо тем операторам, которые попадали в такие ситуации до нас, и тем, кто учёл их опыт при подготовке снаряжения.
Я выдернул чеку спасательного пояса, и баллончик со сжатым воздухом моментально его надул. Плавучесть стала положительной, и вскоре я превратился в поплавок, дрейфующий в полной темноте. Судя по нарастающему шуму воды, меня куда-то тащило течением, и мне это совершенно не нравилось. Мне уже было достаточно мокро и холодно, усугублять это падением в какой-нибудь подземный водопад совершенно не хотелось.
Сбоку замелькали лучи фонариков, послышалась жизнеутверждающая матерщина Боруха мои спутники тоже, разумеется, имели спасательные пояса. Я включил свой фонарь и убедился, что мы в каких-то залитых водой технологических подвалах, и нас действительно быстро куда-то несёт. Нагруженный пулемётом и боекомплектом к нему Борух оказался на пределе плавучести спаскомплекта, и над водой торчала в основном его изрыгающая эмоциональную нецензурщину борода. Ольга и Андрей выглядели более оптимистично, погрузившись чуть ниже плеч.
Хватайте его! скомандовала Ольга, и мы, подплыв, подхватили майора за ремни разгрузки, дав возможность нормально дышать.
Давайте выбираться отсюда, сказал он, отплёвываясь и фыркая. Слышу нездоровый шум впереди
К счастью, до потенциального водопада нас донести не успело Андрей заметил перспективный пролом в стене, мы зацепились за него и вылезли в помещение, где уже можно было стоять по пояс в воде, а потом, поднявшись по наклонному тоннелю, и вовсе оказались на сухом месте. Правда, это не сильно улучшило нам настроение промокли мы полностью, основательно и насквозь.
Ты знала, что тут такое? сердито спросил майор, вытряхивая воду из ПМС-а.
Ну, разумеется, нет! ответила Ольга. Откуда?
Обсушиться бы тоскливо сказал Андрей, глядя на растекающуюся под ногами лужу.
Да как? буркнул Борух, оглядываясь. Здесь и костёр-то развести не из чего
Вокруг были пустые пыльные подвалы вполне современного вида бетонные, с кабелями и трубами по стенам. Дров для костра никто заготовить не потрудился, и разломать тоже было нечего. Я сориентировался по планшету. Мы, хлюпая и капая, побрели примерно в сторону так коварно расположенного репера.
Покружили по коридорам и обширным пустым помещениям, несколько раз зашли в тупики, но выбрались быстро по воде нас не успело далеко унести, и я вскоре начал чувствовать репер. В середине большого подземного зала, куда мы вошли, зияла здоровенная, ощетинившаяся по краям перекрученной арматурой, сквозная, сквозь пол и потолок пробоина. Вверху над ней светили звёзды на ночном небе, внизу шумела вода.
Наверное, тут он и был сказал растерянно Андрей.
А теперь где? поинтересовался майор.
Где-то далеко внизу, сказал я, осторожно подойдя к провалу, Слишком далеко.
В свете фонаря метров на десять ниже быстро текла вода. С моего рукава в неё капало, но повторить опыт с купанием не тянуло. Кстати, зал, в который мы вышли, был заметно более окультуренным, чем остальные подземелья круглый, в виде купольной ротонды, он выглядел вполне парадно. Красивый пол из полированной каменной плитки, поддерживающие свод белые пилястры, облицованные чем-то похожим на мрамор стены, покрытая ковром широкая лестница, ведущая наверх. Разумеется, дыры в куполе и полу несколько портили пафос дизайна, но видно было, что задумано неплохо. В бессмертном стиле античной классики.
Видимо, тут репер и стоял, задумчиво кивнула на центр зала Ольга.
Удачное попадание, прокомментировал Борух, интересно, чем они так?
Да мало ли, отреагировал Андрей, меня другое интересует. Вам не кажется, что всё довольно свежее? Не сто лет как брошено, а буквально вчера?
Ну, так-то да неуверенно сказал майор, пробежавшись фонариком по стенам и полу. Но из-за пробоины бетонной крошкой засыпано, не поймёшь.
Мы поднялись наверх по широкой парадной лестнице. После слов Андрея мне тоже показалось, что ковёр на ней, хотя и замусоренный обломками, какой-то слишком новый. И всё же, увидеть на улице горящие фонари и редких, но совершенно обычных прохожих, было определённым шоком. Мы застыли, оглядываясь, на пороге симпатичного здания, похожего на миниатюрную версию Капитолия. В две стороны шла улица, перед нами раскинулась украшенная рядами изящных фонарей площадь с фигурными клумбами. В центре её возвышалась подсвеченная скульптурная композиция с какой-то стелой и каменными фигурами людей вокруг неё. Люди то ли что-то кидали в небо, то ли ловили оттуда. Если бы не напряжённые до героизма лица скульптур, это было бы похоже на рекламу NBA.
Улицы были почти пусты, и проходящий мимо человек покосился на нас с удивлением. Впрочем, я, увидев на улице четырёх мокрых, грязных и увешанных оружием людей, отреагировал бы куда активней. Этот же посмотрел, даже не задержав шага, и пошёл себе дальше, не оборачиваясь. Человек как человек, европеоидный тип, средний рост, в штанах и куртке. Мне показалось, что вид у него был невесёлый и какой-то отмороженный, но здесь была глухая ночь. А ночью по улицам редко ходят счастливые и полные энтузиазма люди.
И что нам делать? спросил растерянно Борух.
Обсушиться, отдохнуть, поесть, подумать, перечислила последовательность Ольга. Пошли куда-нибудь, поищем место поукромнее.
Город производил впечатление большого и современного широкие улицы, многоэтажные здания, фонари, подсвеченные витрины магазинов. Надписи непонятны, но догадаться несложно: вот гастроном, вот одежда, вот обувь, вот какие-то велосипеды, почему-то сплошь трёхколёсные и со странной посадкой. Встретилась и пара заведений, которые не могли быть не чем иным, кроме как барами открытые даже ночью, они предоставляли приют немногочисленным посетителям с бутылками и стаканами. В них плавал клубами дым почти все курили маленькие короткие трубки. Пахло чем-то незнакомым.
При этом половина домов имели вид заброшенный пыльные окна, грязные стены, потухшие пустые витрины. В нескольких фасадах зияли дыры, пробитые как будто пушечными ядрами, такие же следы довольно часто встречались на дороге и тротуарах улицы глубокие, разного размера ямы, некоторые с обожжёнными краями. Часть из них были старыми, полузасыпанными, часть производили впечатление свежих. Возле некоторых стояли металлические треножники с табличками, надписи на них были, разумеется, непонятны. На каких-то треножниках висели маленькие цветочные венки из пожухлых лиловых цветов где совсем засохшие, а где и совершенно свежие.
Бомбят их тут, что ли? неуверенно спросил майор.
Город вовсе не выглядел находящимся на военном положении те дома, которые не были заброшены, светились огнями разноцветной иллюминации. Люди, попадающиеся нам навстречу, не выглядели встревоженными. Где-то вдали глухо хлопнуло, и раздался гулкий удар. Земля дрогнула под ногами. Ночной прохожий впереди непроизвольно втянул голову в плечи, но больше никак не отреагировал, даже шаг не ускорил.
Звук повторялся регулярно, с интервалом в десять-пятнадцать минут, то ближе, то дальше. Вздрагивала земля, но больше ничего не происходило: не завывали сирены, не мчались машины МЧС, а сидящие в барах горожане даже головы не поворачивали.
И правда, кажись, бомбят с сомнением сказал Борух. Чем-то баллистическим? А почему взрывов нет?
Мы ушли с центральных улиц, и заброшенных зданий стало больше. Быстро светало, мне было холодно и очень неуютно в мокрой одежде.
Давайте сюда, сказала Ольга, показав на приоткрытую дверь трёхэтажки, которая выглядела нежилой. Хватит по улицам шляться.
Внутри оказалось пыльно, темновато из-за грязных окон, но уютно. Несмотря на открытые двери, дом не был разграблен. В комнатах неплохая солидная мебель, в шкафах книги, на вешалках одежда, в ванной текла из крана вода. Кухни я не увидел, зато в большой гостиной был камин, рядом с которым нашлась полная дровяная корзина.
Через несколько минут мы уже сидели, завернувшись в найденные в ванной полотенца, а наша одежда сушилась на расставленных перед горящим камином вешалках. Андрей кипятил воду для чая в походном котелке, Борух присматривал за входом и улицей, стоя у окна.
Поели, попили чай, обсушились и только тогда вернулись к главному вопросу дня что же делать дальше?
Наша задача, соизволила сообщить Ольга, найти базовый срез агрессоров, разведать его по мере возможности и по результатам принимать дальнейшие решения.
Она, разумеется, соврала. Ольга не была бы Ольгой, если бы сказала правду. Не знаю, что думали по этому поводу остальные, но я был совершенно уверен действовать в режиме «а там посмотрим» совершенно не в её стиле. Давно всё продумано, расписано и спланировано. И знает она всегда больше, чем говорит. Играть партнеров «в тёмную» это её фирменный modus operandi.
Возможно, мы сможем установить, с кем вести переговоры, продолжала она. Возможно, вычислим их ключевые реперы и устроим контрблокаду. Возможно, присмотрим объект для диверсии они должны понять, что война всегда приходит к вам домой
Последняя идея показалась мне наиболее в Ольгином стиле, но то, что она её озвучила, означает, наверное, что на самом деле всё не так. Или она специально её засветила, чтобы мы так подумали. Или тут что-то вообще третье, что мне и в голову не придёт.
Это хорошо сказал от окна Борух, а сейчас-то что делать? Как я понимаю, наш маршрут накрылся мохнатой шапкой вместе с утонувшим репером? И как мы будем выбираться отсюда?
Посмотрите на это! позвал нас из коридора Андрей, обшаривавший этаж.
В соседней квартире, расположенной зеркально той, где мы расположились, тоже был вполне обычный интерьер. Шкафы были раскрыты, ящики секретеров выдвинуты но это уже Коллекционер отрабатывал своё прозвище в поисках чего-нибудь необычного или ценного. Интереснее было другое в сумрачной, отделанной резными деревянными панелями спальне стояла большая, почти во всё помещение кровать. И это массивное ложе было посередине пробито чем-то, пролетевшим сквозь крышу и все перекрытия верхних этажей и ушедшим куда-то вниз, в подвалы. Если заглянуть в пробоину под правильным углом, то вверху было видно небо. Внизу ничего видно не было, но сама кровать заскорузла от почерневшей засохшей крови, а рядом с ней стоял чёрный металлический треножник с двумя словами на неизвестном языке и значками, вероятно являющимися цифрами. Скорее всего датой. Сверху на этом лёгком раскладном сооружении висел высохший пыльный веночек осыпавшихся цветов.
Вот оно что удивлённо сказал Борух. Так это кенотафы?
За окнами снова что-то хлопнуло и грянуло во вздрогнувшую землю. Мы уже привыкли к регулярности этих звуков и не обращали внимания, но тут переглянулись и посмотрели на дыру в потолке.
Кажется, я что-то слышал про этот срез задумчиво сказал Андрей. Сюда добирался кто-то из этих, «Метросексуалов»
Метро кого? переспросила Ольга.
Да, команда контрабасов, которая ходит через кросс-локусы метро. Сами они себя называют «Метрострой», но прозвище прилипло. У них специфические маршруты, потому что подземка есть не везде, но зато они иногда попадают туда, куда не заходят другие.
И что это за срез?
Я буквально краем уха слышал. Якобы, вышли они в рабочем метро среза, где всё время что-то падает с неба. Камни не камни, метеориты не метеориты, но летят они с такой скоростью, что даже в метро сквозные дыры в тоннелях, ничего не спасает.
Да ладно, засомневался я, тогда бы они в атмосфере сгорали
За что купил за то и продаю, пожал плечами Андрей, я им тоже не поверил. Проводники те ещё сказочники. Рассказывали, что местные от этой напасти ударились в какой-то религиозный фатализм, и им теперь вообще всё пофиг.
Бумм! под пол ногами опять слабо вздрогнул.
Когда тебя в любой момент может в брызги размазать, задумчиво сказал Борух, это меняет восприятие мира. Тем более если от тебя ничего не зависит голая вероятность.
Да, припомнил Андрей, как раз вероятность. Вроде бы местные посчитали, что для каждого конкретного человека вероятность попадания этой фигнёй точно в макушку не больше, чем под машину попасть, от рака помереть или из окна выпасть, и не стали ничего с этим делать. Ну, или не придумали защиты и так себя успокоили. Чинят критичную для жизни инфраструктуру, а на остальное забили и живут себе.
Как-то невесело они живут прокомментировал Борух.
Ну да, статистика статистикой, а голове не прикажешь согласился Андрей.
Хлопок, удар. Пол на этот раз дрогнул сильнее видимо, близко легло. Я поёжился действительно, цифры не сильно успокаивают. Люди вообще не умеют оценивать вероятность в житейском, а не математическом смысле. Кокосовые орехи убивают сто пятьдесят человек в год, а акулы всего пять. Но никто не снимает фильмы ужасов про кокосы.