Тём, а посмотри тут есть ещё репер? неожиданно спросила Ольга.
Мне стало стыдно вообще-то, я как оператор должен был сам догадаться. Покрутил в планшете структуру, прикинул Это не так-то просто, на самом деле, понять, в одном срезе реперы или нет. Между ними может вообще не быть прямого резонанса, а именно резонансные связки были первичны для создателей планшетов кто бы они ни были. Но я хромаю в теории. Я и практик-то так себе.
Да, с высокой вероятностью есть. Возможно, даже несколько. Но определил пока один, и он далеко.
Насколько далеко?
Не знаю. Встроенного дальномера в этой штуке нет. Но направление покажу.
Мы шли по улицам, вздрагивая от периодических хлопков и ударов. Прохожим было на нас плевать, нам на них, в общем, тоже. Один раз увидели, как возле свежей дыры в земле какой-то человек в оранжевой униформе смывает шлангом брызги крови и плоти, а потом устанавливает раздвижной, как фотоштатив, треножник, пишет на его табличке что-то маркером и уходит. Венок вешать не стал. Наверное, это не входит в его обязанности. Может быть, не дождавшись к вечеру пропавшего, родные побредут по ежедневному маршруту, вглядываясь в свежие таблички кенотафов. А найдя, зарыдают и пойдут плести веночек. А может, и не зарыдают. И не пойдут. Может, пожмут плечами и станут жить себе дальше, пока очередной хлопок сверхзвуковой каменюки с неба не превратит в облако красных брызг уже их.
Через час, поняв, что до репера дальше, чем можно было бы надеяться, мы спустились в метро, определив его по характерному пассажиропотоку в дверях станции. Сориентироваться в схемах и названиях на стенах было невозможно, но один из тоннелей шёл в нужном нам направлении. На платформе стояла будочка с каким-то мужиком в униформе, люди подходили к нему и что-то передавали в окошко. Возможно, деньги за проезд. Мы пренебрегли, и нас никто ни о чём не спросил. Может, решили, что у нас проездной.
Поезд, вытолкнув из тоннеля горячий ветер, застыл у платформы. Он не был похож на наши цилиндрический в сечении, с обтекаемым носом, без кабины машиниста спереди и разделения на вагоны. Двери уехали вверх, пассажиры вышли, пассажиры вошли ну и мы с ними. Внутри оказались пары стоящих лицом друг к другу кресел с каждой стороны длинного салона, гнутые окна, светильники на потолке. Никто не стоял, все сели, мест хватало. Вообще, поезд был полупустой, да и на платформе народ не толпился то ли время не пиковое, то ли от перенаселения этот город не страдает.
Двери опустились, коротко прошипел воздух, заложило уши. Такое впечатление, что вагоны тут зачем-то герметичны. Никто не объявил следующую станцию, поезд тихо тронулся, очень быстро набирая скорость, и втянулся в тоннель. Новые пассажиры достали из сумок газеты и книги, развернули их и погрузились в чтение. Наверное, эпоха телефонов тут не наступила. На нас по-прежнему никто не обращал внимания, хотя мы, мягко говоря, сильно выделялись. Впрочем, друг друга они так же игнорировали. Возможно, не видели смысла заводить лишние знакомства. Чтобы потом не переживать, когда брызги от нового приятеля смоют шлангом в канализацию. Кстати, я до сих пор не видел тут ни одного ребенка и даже молодого человека. Все окружающие выглядят на тридцать лет и старше, одеты в неяркую, практичную и лишённую признаков моды одежду, у женщин не видно косметики и украшений. И у всех какое-то общее печальное равнодушие на лицах. Похоже, людям не стоит постоянно напоминать о том, что они смертны. Даже если статистика благоприятна.
Поезд летел в темноте тоннеля, и мы понятия не имели, куда. Но направление нас устраивало, ехал он прямо, так что мы немного расслабились. Я вытянул натруженные ноги, сгрузил с себя автомат и рюкзак. Кресло оказалось удобным, и я уже почти задремал, когда свет погас, прекратился ровный гул моторов, и поезд стал замедляться, двигаясь по инерции. На потолке вагона зажглись тусклые аварийные огни, читать стало темновато, и пассажиры зашуршали своей макулатурой, сворачивая её и убирая. Никто не паниковал, и даже, кажется, вовсе не волновался. Вагон остановился, за окнами была темнота туннеля. Постепенно стало душно и жарко, но люди продолжали спокойно сидеть, и мы следовали их примеру, поскольку не могли придумать ничего лучше.
Вагон дёрнулся, свет зажегся, поезд быстро набрал скорость и помчался дальше, пассажиры вернулись к чтению.
Починили, видать, сказал Борух.
Внезапно в окна хлынул яркий солнечный свет, а вертикальное ускорение вдавило в кресла поезд выскочил из тоннеля и теперь, как вагонетка в «русских горках», стремительно взлетал по дуге на высокую решётчатую эстакаду. Мы поднимались всё выше и выше, и перешли в горизонталь на высоте метров, наверное, пятидесяти. Отсюда открывался широкий, но довольно скучный обзор внизу развернулась практически пустая равнина, кое-где размеченная прямоугольниками сельскохозяйственной деятельности. Разнообразила его только такая же конструкция, идущая рядом. На наших глазах по ней просквозил встречный состав.
Смотрите, смотрите! Андрей показал вниз, и я разглядел валяющийся на земле под параллельной эстакадой разбитый всмятку поезд.
Это не добавило оптимизма, но деваться было некуда. Тем более что наш вагон летел ровно, не раскачиваясь, с тихим ненавязчивым гулом моторов и очень, очень быстро. Я смотрел в окно и видел периодически вспухающие на земле облачка выбитой вверх земли. Сами метеориты или что это там такое падает разглядеть было невозможно, слишком быстрые. Странно, что от них не оставалось следов в атмосфере, как будто они возникали сразу у земли. Хлоп и только брызги.
Эстакада пошла вниз, вызывая внутри неприятное чувство падения, и вскоре поезд с лёгким хлопком влетел в тоннель. За окнами снова стало темно, а пассажиры завозились, готовясь к выходу.
Кажется, куда-то прибыли сказал Борух.
У меня же нарастало чувство близкого репера, похожее на Да ни на что не похожее, не знаю, с чем сравнить. Просто я в какой-то момент понял, что он вот там, не очень далеко, и становится ближе, о чём и сообщил остальным.
Поезд, замедляясь, вкатился на платформу станции совершенно такой же, как та, с которой мы выехали. Прошипели двери, уезжая вверх, часть пассажиров вышла, часть осталась видимо, не конечная. Мы, конечно, вышли. Судя по ощущениям, до репера оставалось с полкилометра, не больше.
Мы поднялись наверх по длинной широкой лестнице, вышли из стеклянных раздвижных дверей и просто пошли по улице. Редкие пешеходы, ещё более редкие машины довольно скучного утилитарного дизайна и неярких цветов. На мой беглый взгляд, этому срезу вообще присуща блёклость и невыразительность. Одежда, интерьеры, архитектура всё спокойное, однообразное, очень умеренно и унитарно украшенное. Вот и помещение с репером оказалось точно таким же, как и то, в которое мы попали в начале. Только без дырки в полу и крыше. Вписанная в большой зал купольная ротонда, посередине которой стоит обрамлённый невысоким бордюрчиком чёрный цилиндр.
Здесь нас ждали.
Если судить по моему скудному и достаточно специфическому опыту, в большинстве срезов догадывались, что репер это не просто чёрная цилиндрическая фигня из странного камня. Где-то их засекречивали и прятали, ковыряя в меру развития местной науки в тайных лабораториях, где-то выставляли как религиозные символы, где-то ставили в музеи, как неведомые артефакты, где-то подбирали тот или иной ключик к технологии резонанса Трудно сказать, как к ним относились здесь. Зачем они поставили его в специальном зале или, как вариант, построили зал вокруг него.
Вокруг репера собралась странная компания трое стариков, десятка два детей и три беременные женщины средних лет. При виде нас старцы шагнули вперёд, встав между нами и репером. Если они хотели нас остановить, то просчитались я спокойно дотягивался до него там, где стоял, и мог запустить резонанс, не приближаясь вплотную. Так что я на всякий случай достал планшет и активировал его, прикидывая структуру. Седой дед, которому на вид было лет тысяча, сделал шаг к нам и заговорил на неизвестном языке.
Извини, дедуля, покачал головой Борух. Нихрена не понятно. Не говорим мы по-вашему.
Деды переглянулись, перекинулись парой слов, покивали и вперёд вышел другой старикан, чуть моложе.
Вы быть Коммуна? сказал он с чудовищным акцентом.
Да, кивнула Ольга.
Мы важный просьба, требование, дело.
Говорите.
Опуская дедову косноязычность, странный подбор слов и сильный акцент, резюмирую он хотел, чтобы мы забрали с собой детей и женщин, поскольку этот мир обречён. На логичный вопрос «почему именно этих?» дедуля ответил, что других нет. Местные не то верования, не то законы, не то традиции я так и не понял не приветствовали размножение как дело в глобальной перспективе безнадёжное. Зачем плодиться, если всё равно все умрут? А дедуганы эти члены деструктивной секты, отрицающей доминирующую идеологию путем интимной практики с соответствующими последствиями. Мне даже показалось, что все эти детишки лично их, хотя, конечно, в таком возрасте это уже героизм. Дети толкались и шушукались, глядя на нас с живым интересом, чем выгодно отличались от индифферентности остальных здешних аборигенов.
Во-первых, мы не можем взять с собой больше двоих, ответила ему Ольга. Наши возможности ограничены группой в шесть человек, а нас уже четверо. А во-вторых, мы направляемся туда, где им не место.
Но другие вы брали много люди! запротестовал дед.
Другие? Нам надо посовещаться, ответила она, и мы отошли в сторону.
Похоже, наши антагонисты тут уже отметились констатировал Борух. И они умеют побольше нашего.
У нас разведка, вы не забыли? раздражённо сказала Ольга. В том числе, чтобы понять, что они умеют и почему.
Мы всё равно в тупике, поспешил разочаровать её я. С этого репера нет резонансов туда, куда нам надо. Придётся возвращаться и заходить с другой стороны.
Ну и как мы выберем тех двоих, которых можем взять в группу?
Слышь, старый, обратился к деду Андрей. Я видел, тут есть машины. Машины, ферштейн? Ну, транспорт, повозки, средства передвижения. Сможете показать нам их гараж? Место хранения, транспорт, машины, понял?
Тот закивал. Что-то понял.
Ну вот, технически проблем нет. Не напрямую, но выведем.
Мы не можем взять этих детей упиралась Ольга. Они же не такие, как Они слишком взрослые для
Для чего? спросил я.
Для того, чтобы влиться в наше общество!
Я знаю, куда их пристроить, сказал Андрей. Без проблем. Ну, почти
Да чёрт с вами, зло ответила Ольга. Через задницу пошло Проще заново начать. Где там ваш гараж, дедуля?
В гараже было просторно, чисто и пусто. Совершенно не похоже на гаражи, которые мне доводилось видеть раньше. Детишки заворожено смотрели, как Андрей подошёл к задней двери, положил на неё руки, долго о чём-то думал, а потом резко открыл. В проёме крутилась чёрное пыльное ничто. Я в первый раз видел, как проводники это делают. Надо признать впечатляет.
Андрей решительно загонял в проём нервно хихикающих детей и по-коровьи равнодушных беременных. Деды коротко нам поклонились, ничуть, кажется, не беспокоясь о том, куда мы отправили их потомство. Странные они тут все.
За проходом нас ждало солнце, море, башня и громкий крик:
Да какого хуя опять!
Бородатый Сергей по позывному «Зелёный» стоял перед нами, уперев руки в бока, и в бешенстве орал на Андрея:
Да ты охуел совсем! У меня тут что, блядь, сиротский приют? Что я с ними делать буду? У твоих подкидышей говённая статистика выживаемости!
Послушай
Нет, это ты послушай! Я даже знать не хочу, где ты их на этот раз спиздил! Да ещё детей! Да ещё такую толпу! Тебя за йири до сих пор альтерионцы разыскивают, каждый раз спрашивают, не объявился ли ты. И у меня большой соблазн быстренько их сюда вызвать
Да не ори ты!
Не орать? Да я тебя сейчас ещё и в грызло отоварю! Киднеппер сраный!
Уважаемый э Зелёный! попыталась привлечь его внимание Ольга.
И вы ещё тут! переключился на неё бородатый. У меня нет лишнего костюма, акка или машины. Проваливайте в свою Коммуну, тут скоммуниздить больше нечего!
Сергей, сказал я. Это не то, чем кажется.
Ну да, ну да, скептически ответил он. А то я вашу компанию в первый раз вижу!
Ну, хоть орать перестал.
Это беженцы из гибнущего среза, я несколько упростил картину, но, по большому счёту, так оно и было.
И я единственный лох, которому их можно впарить на передержку? Они не выглядят способными прокормить себя сами, а я не смогу заработать на прокорм всех сирот Мироздания. Забирайте их на хер в свой коммунизм, у вас харч бесплатный!
Никто не требует от вас взять их себе! сказала Ольга.
И потому вы притащили этот детский сад именно сюда?
Да послушай ты начал Андрей.
Тебя? Я тебя как-то уже послушал! Даже я не наступаю на одни грабли больше двух-трёх раз! снова начал заводиться Зеленый. Ты мне за УАЗик должен!
Да заткнитесь вы! рявкнул Борух. Детей напугали!
Я обернулся на жавшихся плотной кучкой в углу каменного сарая детей. Девочки уже рыдали, мальчики были к тому близки, и только три беременные тётки смотрели тупо и спокойно. Языка они, конечно, не понимали, но догадаться, что им тут не рады, было не сложно.
Да вашу ж мать тоскливо сказал бородатый, разглядывая детишек. Что ж вы, сволочи, делаете? А то у меня без вас проблем мало Работа, дети, альтери эти чёртовы
Дети? переспросил Андрей. Родила твоя?
Мальчик.
Поздравляю.
Спасибо.
Тебе уже сделали толстый намёк, что он урожденный альтери, а твои права птичьи? невесело усмехнулся Андрей.
Такой толстый, что за щеку не влезет. Пока ещё мягко стелют, но край кровати уже виден
Мне ли не знать. У меня там жена и ребенок. Про материнский долг и славный путь молодых твоей уже поют?
В оба уха!
А ты думал, в сказку попал?
Я с удивлением смотрел на Андрея. Он женат? У него ребенок? А как же Ольга? Ну, то есть, конечно, в жизни такое сплошь и рядом бывает, но как-то у меня это не вязалось с персоналиями. Не тот Ольга человек.
Не думал. Но тогда это казалось меньшим злом
Мне тоже казалось
Не плачьте, дети! сказал бородатый таким опытным родительским тоном, что они немедленно перестали реветь и вытаращились на него с надеждой. Я понятия не имею, что с вами делать, но что-нибудь придумаю. Вы голодные?
Дети смотрели и только глазами лупали.
Они не понимают, пояснила Ольга.
Вообще заебись, покачал головой Сергей, а что вы их к себе не заберете? Приняли бы в пионеры, или что вы там с ними делаете
По ряду обстоятельств это невозможно.
Ну охуеть теперь
Пойдёмте все в башню. Да, женщины и дети тоже, он сделал приглашающий жест, детишки с беременными засеменили за ним. На их счастье, я только что из магазина. Ты, рыжая, готовить умеешь? Или только врать и стрелять?
Он открыл багажник стоящей рядом машины и показал на пакеты с логотипом супермаркета.
Давно не практиковалась, но справлюсь.
Хватайте, что смотрите? Надеюсь, жена меня простит У альтери ни гречки, ни фасоли, да и помидоры какие-то сладкие
В подвальной кухне башни он достал самую большую кастрюлю, выдал продукты, и Ольга засуетилась у плиты. Я, кажется, ни разу не видел её в такой ипостаси в Коммуне мы питались в столовых, а походная костровая еда не в счёт. Даже не думал, что она так умеет.
Бу-бу-бу Альтерион, бу-бу-бу дети обсуждали что-то Андрей с Сергеем.
Я прислушался.
Альтери согласятся!
Да они-то согласятся
Да брось, им там будет хорошо В Альтерионе детей любят.
Странною любовью
А куда их ещё девать?
Я подумаю. Но ты мне должен.
У меня есть для тебя шикарное
Я перестал прислушиваться стало как-то неловко. Не мое это дело. Но всё же расслышал слово «дирижабль».
Коммунары. Темнота перед рассветом
Ольга подскочила на топчане в своём чуланчике тесном, зато отдельном и не сразу поняла, что из тяжелого сна её выдернул тревожный звук сирены ГО. Быстро одевшись, она выскочила в коридор.