Внимание! прокашлявшись, сказал настенный динамик голосом Палыча. Всем, кроме службы охраны, немедленно собраться во внутренних помещениях. Повторяю всем, кроме службы охраны, проследовать во внутренние помещения
Ольга, проигнорировав это распоряжение, рванула в противоположном направлении к командному бункеру. Навстречу бежали растерянные люди, но их было немного условной «ночью» большинство спали, а общие спальни и так относились к бомбоубежищу.
Да, задраивайте гермодвери! командовал Палыч в микрофон селектора. Кто не успел тот не успел. Да, лучше так, чем если они прорвутся вовнутрь, к детям и женщинам
Кто прорвётся? спросила Ольга.
Ты здесь? удивился директор. Ну, может, и к лучшему Мантисы. Снесли двери складского коридора. Их засекли, когда они попытались вломиться в реакторный зал, но там взрывозащитный тамбур, его танком не сломать. А куда ещё они успели просочиться никто не знает
Ничего себе
Матвеев начал установку гонять они как взбесились пожаловался Палыч. Мне постоянно докладывали, что они наружную вентсистему ломают. Но в железных каналах узко, им не пролезть, бетонные рассчитаны на взрывную волну, их не вскрыть. А вот про двери погрузочного терминала мы не подумали. Они стальные, конечно, но не бронированные.
Мы готовы!
Ольга скептически оглядела собравшихся. Несколько человек из охраны, вооружённые карабинами, какие-то мужики с ломами и баграми с пожарного стенда и даже двое подростков с ножами, привязанными к ручкам швабр.
Это что ещё за фольксштурм? спросила она у директора.
Да, уж согласился тот, не впечатляет. Но нам не надо охотиться, просто локализовать прорыв, заблокировать их в каком-нибудь помещении
Если двери сломаны, то во внешних коридорах ваши ополченцы просто помёрзнут. Может, если остановить Установку, мантисы сами уйдут?
А если нет? возразил Палыч. Работа Матвеева самое важное сейчас. Это наш единственный шанс.
Их порвут без всякой пользы, кивнула Ольга на топчущихся у входа охранников. Давайте я этим займусь.
Ты? изумился директор.
Ну, не одна, конечно поправилась девушка. Мы уже убили двух мантисов, у нас есть опыт. И скафандры.
А, эта твоя гоп-компания Оленька, я надеюсь, тобой движут не личные мотивы? Мы все тебе сочувствуем, но мстить неразумным тварям
Не волнуйтесь, товарищ директор, твёрдо ответила Ольга. Я знаю, что делаю.
Палыч внимательно посмотрел ей в глаза, что-то для себя понял, и махнул рукой:
Действуй!
Будем двигать это перед собой, объясняла Анна, показывая на нечто вроде средневекового штурмового тарана, только без бревна.
Зачем? не понял Мигель.
Смотри, она устроена так, что легко катится вперёд, но, если её толкнуть назад, то упирается в пол и не едет, пока не поднимешь за дышло
«Гуляй-город» это раньше называлось, засмеялся Андрей. Мобильное укрепление.
Главное задержать мантиса, чтобы он нас с наскока не порвал, а дальше уже моё дело Анна показала двустволку с укороченными стволами.
Ольга непроизвольно взялась за кобуру там был пистолет Ивана, который она взяла с собой. Просто с ним было как-то спокойнее. Андрей нёс на плече свой карабин, а Мигелю выдали невесть откуда взявшийся маузер. (Надетая поверх скафандра портупея с деревянной кобурой-прикладом выглядела довольно необычно).
Посмотрите на себя! засмеялся испанец, бывший большим любителем научной фантастики. Мы похожи на шайку космических пиратов!
Сверяясь с план-схемой расположения коридоров, они медленно продвигались вперёд. Осматривали сектор. Убедившись, что в нём никого нет, задраивали за своей спиной двери и снова шли, толкая перед собой защитную конструкцию на колёсах. Сложнее всего было выстроить маршрут так, чтобы никто не мог выскочить сзади. Если никак не получалось не спешили, вызывали инженерную группу, и те ставили временные перегородки, заваривая проходы редкой, но толстой решёткой. Человек мог протиснуться даже в скафандре, а вот мантис уже нет. В холодных секторах задача усложнялась тем, что приходилось возвращаться назад для перезарядки баллонов.
Дело шло небыстро пустых коридоров и неиспользуемых складов под землёй хватало. Первого мантиса взяли только на исходе третьего дня. Он выскочил из-за угла и с разгону врезался в защитную конструкцию. Она заскрежетала, расклиниваясь в узком коридоре, но выдержала. Стремительный удар руки-копья, нанесённый сквозь редкую решётку, чудом не достал вовремя отскочившего Мигеля. Хладнокровная Анна выпалила дуплетом, но мантис мотнул головой, и одна пуля выбила глаз, а вторая ушла в потолок. Андрей дважды выстрелил из карабина не попал, а потом затвор застрял в среднем положении и патрон заклинило. Ольга, неловко держа толстыми перчатками пистолет, подошла сбоку и трижды выстрелила в пустую глазницу почти в упор. Чудовище тяжело повисло на заграждении. Мигель так и простоял, раскрывши рот, и даже не вспомнил про свой маузер.
Чёрта с два эта зимняя смазка помогла, уныло констатировал Андрей, дёргая затвор. А обещали-то
Ничего себе, сказал испанец. Какой он Быстрый. Ух.
Вы молодцы, товарищи, похвалила их Ольга. Будет Лизавете новый биоматериал.
Она вдруг с удивлением поняла, что ледяная пустота внутри, кажется, больше не растёт. Ей стало легче.
Вызывайте людей, пусть тащат трофей в лабораторию, а мы на перезарядку баллонов и вперёд!
Оля, проснись, Оля!
Взволнованная Лизавета трясла её за плечо.
Да проснись ты!
Ольга с трудом вытащила себя из продавленной раскладушки, села на табурет, протёрла глаза и спросила:
Что случилось, Лизавета Львовна?
Мне надо, чтобы ты на это посмотрела.
На что?
Вот!
Биолог сунула ей под нос клетку с белыми мышами. Мыши были довольно милые, с розовыми тонкими ушками. Но пахло из клетки не очень, и девушка невольно отстранилась.
Мыши, констатировала она, белые.
Живые и здоровые! странным тоном сказала Лизавета.
Ну да. Ещё вы мне дохлых мышей в нос не совали
Женщина поставила клетку на лабораторный стол, вздохнула и села на табурет напротив Ольги.
Мы не успели спасти всех лабораторных животных, сказала она. Времени было мало, суеты много. Эти мыши контрольная группа для моих исследований по радиационной онкологии. Они не получали лечения, опухоли выросли с полтуловища размером. Давно должны были умереть.
Но живы.
Вот именно. И опухолей нет. Но даже это не самое важное. Два самца были очень старые. Двадцать шесть и двадцать пять месяцев, глубокие мышиные старцы. Облысели, почти не двигались А теперь, смотри!
Лизавета опять сунула ей под нос клетку. Ольга поморщилась.
Они бегают, как молодые, восстановился волосяной покров, и ещё Они опять начали спариваться!
Ну, совет да любовь откровенно зевнула Ольга. Я посплю ещё, ладно?
Ты не понимаешь покачала головой Лизавета. После трансмутации в поле Установки, вещество, и без того бывшее сильнейшим метаболическим агентом, стало мифическим магистерием, эликсиром жизни. Я просто алхимиком каким-то себя чувствую.
Ну, люди не мыши глубокомысленно ответила Ольга. Пойду умоюсь, раз уж поспать не удалось
Подожди, остановила её биолог, ты знаешь, мне уже за сорок. Голодное детство, война, тиф, два ранения, здоровье не очень
Она зачем-то оглянулась, как будто кто-то мог её подслушать, наклонилась к Ольге и сказала тихо:
Я приняла новый препарат.
И начали спариваться? не удержалась невыспавшаяся Ольга.
Тьфу на тебя! рассмеялась Лизавета. Было б с кем Нет, у меня исчезла седина мне больше не надо подкрашивать волосы. Пропали старые болячки, началось рассасывание шрамов. Я уже лет двадцать так хорошо себя не чувствовала!
Знаете, Лизавета Львовна, подумав, сказала девушка, вы не спешите об этом объявлять. Если у вас и вправду есть эликсир жизни, то не все это воспримут правильно
* * *
В «тёплой» части убежища жизнь шла своим чередом. Люди жили скудным аварийным бытом, ели однообразную, выдаваемую строго по нормировке еду. Учёные, чьи лаборатории удалось хотя бы частично эвакуировать вниз, продолжали по мере возможности свои исследования. Хозяйственная и инженерная группы, используя материальные ресурсы подземных складов, поддерживали функционирование систем Убежища. Очень угнетала скученность, ограничения и бытовые сложности. Постоянные очереди в туалет и душ, проблемы со стиркой тех немногих вещей, которые были у людей с собой, это морально утомляло и провоцировало мелкие конфликты. В основном среди тех, кто не имел прямого отношения к науке и не мог отвлечься в работе.
Тем не менее, жизнь продолжалась. Одна вновь образовавшаяся пара даже сыграла свадьбу смущённый директор как высшее должностное лицо коллектива зафиксировал заключение брака, неловко поздравил их с началом семейной жизни и выделил литр спирта на «погулять». Ольга отдала молодожёнам свой чуланчик, поставив себе раскладушку в лаборатории Лизаветы. Там резко пахло химикатами, биохимик имела привычку работать ночами, бормоча под нос и звякая стеклом, но ей было наплевать. Она так выматывалась, что падала и засыпала без снов.
Ночью основное освещение гасло, зажигались аварийные фонари, и помещения наполняла еле уловимая неприятная вибрация включалась в режим сканирования Установка. Днём Матвеев обрабатывал результаты, отмахиваясь от теряющего терпение Куратора.
Я работаю, раздражённо говорил он на совещаниях, торопить меня бесполезно. Резонансы штучные. То ли мы в очень изолированной части Мультиверсума, то ли это особенность нашего закапсулированного положения.
Воронцов, отвечавший за техническую часть Установки, только разводил руками и кивал на Матвеева мол, он решает, а я только рубильники дёргаю
И вот, наконец, он сообщил, что момент настал.
«Приборным модулем» оказалась освободившаяся от перевозки бочек колёсная тележка с приваренным к ней длинным железным дышлом. На неё водрузили несколько автомобильных аккумуляторов и смонтировали всевозможные регистраторы, включая 16-миллиметровый киноаппарат с пружинным заводом.
Зачем это всё? злился Куратор. Заглянули бы и сразу назад, если что
Матвеев его игнорировал, настраивая самописцы приборов и заводя кинокамеру.
Вы всё поняли, товарищ Курценко? спрашивал он строго. Нажимаете вот здесь и здесь, переключаете этот тумблер и задвигаете модуль в портал.
Да чего там не понять, отвечал Андрей. Вы уж раз восемь повторили
Тогда всем, кроме вас, предлагаю покинуть рабочую зону Установки и перейти в аппаратный зал. Мы готовы к рабочему пуску.
Ольга подошла к стеклянной перегородке и встала так, чтобы не заслонять обзор учёным. Рядом недовольно сопел Куратор. Андрей, стоящий возле арки, помахал ей. Куратор засопел громче.
Ольга замечала определенное мужское внимание со стороны Андрея, но та её часть, которая должна была реагировать на такие сигналы, умерла вместе с Иваном. Навсегда или на время кто знает? Она была просто благодарна, что это внимание очень ненавязчивое и деликатное. В отличие от претензий Куратора.
Несколько дней назад он без приглашения пришёл в лабораторию Лизаветы, и попросил биолога выйти на минуту. Та, с большим неудовольствием, но подчинилась авторитет Куратора как представителя партии и правительства был велик. Все надеялись, что вскоре вернутся на Родину, и тогда не миновать разбирательства как ни крути, а неудачный эксперимент нанёс большой материальный ущерб и повлёк человеческие жертвы. Результаты будут во многом определяться точкой зрения Куратора.
Ольга, сказал он почти равнодушным тоном, мне жаль, что так вышло с вашим мужем и ребёнком. Но теперь ничто не мешает вам принять рациональное решение. Я снова предлагаю вам
Заткнитесь. Просто заткнитесь, девушка сказала это так, что Куратор моментально осёкся. Ещё слово, и я вас пристрелю. Плевать на последствия. Я просто сделаю это.
Она взялась за кобуру пистолета, где-то даже желая, чтобы он продолжил. Она смотрела на этого невзрачного, но опасного мужчину сквозь ледяную пустыню в душе. Она не злилась, не испытывала возмущения или отвращения. Ей просто очень хотелось выстрелить.
Куратор молча развернулся и вышел прочь. Больше они не разговаривали.
Минутная готовность! громко объявил Матвеев. Всем занять свои места! Мигель, мощность!
Испанец защёлкал переключателями.
Готовность!
Есть готовность!
Реактор?
Шестьдесят, семьдесят, семьдесят пять
В аппаратной нарастал тяжёлый гул, пол неприятно вибрировал.
Ну, Игорь Иваныч, не подведи, нервно сказал директор.
Сто! Мощность в эмиттер! Разряд!
Есть, есть прокол! завопил восторженно Мигель.
Курценко, ваш выход, сказал Матвеев в камеру селектора, и все взгляды устремились к стеклу.
Андрей взялся руками в толстых перчатках за дышло тележки, и, поднатужившись, закатил её в арку эмиттера. Ольга замерла загроможденная приборами повозка, пересекая невидимую линию, как будто стиралась моментальным ластиком, пока не осталась только торчащая в пустоту стальная труба дышла. Андрей закрепил её за крюк в полу и отошел в сторону.
Две минуты! провозгласил Матвеев. Идёт измерительный цикл!
Сто двадцать секунд прошли в полном молчании. Гудела Установка, вибрировал пол, все молча смотрели на арку с торчащей из пустоты железякой.
Готово! объявил учёный. Товарищ Курценко, вытаскивайте модуль!
Андрей отцепил дышло, взялся за него и потянул. Ничего не произошло. Он расставил ноги пошире, уперся ими в пол, крепко взялся за трубу обеими руками и потянул на себя изо всех сил но тележка не шла.
Лебёдку, товарищ Курценко! сказал в селектор Матвеев.
Андрей бросил железку, подошёл к специально сваренной стальной раме, где была установлена электрическая, позаимствованная со складской кран-балки, лебёдка, вытянул металлический трос с крюком и зацепил его за дышло.
Готово? спросил Матвеев. Отойдите к стене, пожалуйста!
Лебедка загудела почти неслышно всё давил глубокий звуковой тон Установки, трос натянулся и задрожал. Секунду или две ничего не происходило, потом раздался глухой удар. Ольга сначала подумала, что трос лопнул но нет, это резко, как пробка из бутылки, вылетела из-под арки тележка. Но в каком она была виде!
От резиновых покрышек колёс остались только верхние части, аккумуляторы полопались, вздувшись ледяными валунами замёрзшего электролита Приборы остались на своих местах, но на глазах покрывались снежной шубой моментально нарастающего инея. Андрей отступил ещё на пару шагов и обхватил плечи руками температура в помещении стремительно падала.
Выключаем! скомандовал Матвеев. Курценко, уходите оттуда немедленно!
Гул и вибрация начали стихать. Андрей, отдраив гермодверь, вышел из рабочей камеры в аппаратную.
«Заглянули и назад», да? зло сказал он Куратору. Сами так-то заглядывайте!
Куратор его проигнорировал, обратившись к профессору:
Как вы объясните случившееся? требовательно спросил он.
А что вас не устраивает? искренне удивился тот. Установка сработала великолепно, мы сделали первый в истории науки резонансный прокол в другой срез Мультиверсума. Это крупнейшая научная победа, товарищи! Я предложил бы открыть шампанское, но у нас нет шампанского, так что просто поздравляю всех! Ура!
Ура! поддержал его Мигель.
Какая победа? Какое шампанское? разозлился Куратор. Что случилось с тележкой?
С приборным модулем? уточнил Матвеев. Он выполнил свою задачу, показав, что срез, открытый этим резонансом, непригоден для жизни. Возможно, это такой же закапсулировавшийся фрагмент, как наш, но уже достигший своего энтропийного максимума. Хотя, конечно, кинокамеру жалко, она предпоследняя. Да и аккумуляторы В следующий раз начнём с термометра на палке.