Охранники в касках постучали в дверь. Гулкий звук ударов тонул в металле. Железная дверца сверху отодвинулась в сторону, и на нас уставилась широкая, заросшая густой щетиной, рожа.
Мы вам тут новеньких привели, сказал солдат позади меня.
После его слов окошко закрылось, а через секунду щёлкнул замок, и дверь со скрипом открылась.
Меня толкнули внутрь. Здесь коридор уходил в две противоположные стороны. Правая часть была закрыта, а у ворот дежурило двое солдат. Нас повели влево, где стоял один единственный солдат, а железная решётка была слегка приоткрыта.
Двое? удручённо спросил солдат у решётки. Лучше, чем ничего, но так себе.
Ой, завали ебалоулыбнулся сопровождающий нас солдат. Один из тех, что были без каски. Миха внутри?
Да, у себя.
Мы пока клиентов устроим, а ты вызвони сюдапоговорить надо, солдат у решётки кивнул, и, пока нас провожали внутрь, что-то говорил в рацию.
Чего вы такие кислые? хлопнул меня по спине один из сопровождающих. От удара я чуть не упал. Вам тут теперь жить. Быстрее привыкнетебыстрее начнёте наслаждаться, все солдаты сильно расхохотались. Солдат толкнул меня автоматом в спину, Ну же, скажи что-нибудь.
Я молча шёл вперёд.
Скажи что-нибудь, повторил он. Я молчал, но чувствовал, как напряжение росло. Было очень холодно. Я дрожал, но непонятно от страха или от холода.
Молчишь? Гордый, да? Посмотрим на тебя через недельку, он злобно усмехнулся. С дрожью в ногах было тяжелее идти. Солдат это заметил: Что, идти тяжело? Так мы поможем. Да, ребята? У нас же здесь курорт
Тут мне кто-то ударил по ногам, и я упал со стоном, больно ударившись коленом об стену. Солдат рассмеялся. Я кое-как встал, на что солдат презрительно фыркнул.
Ладно, ребят, давайте оставим. Он и так еле ходит. Хилые какие-то они
После этого все замолчали. Через несколько секунд мы прошли в железную дверь, за которой открылось огромное трёхэтажное помещение, где в стенах, за огромными решётками, находились камеры, которые обвивались лестницами по бокам. По этим переходам то тут, то там можно было увидеть патрулирующих солдат.
Нас провели на второй этаж, в небольшую камеру, где вдоль двух стен стояли двухэтажные кровати. Внутри сидело двое бородатых мужчин. Они удивлённо и с некоторым страхом посмотрели на нас.
Добро пожаловать домой, девочки, сказал солдат, запуская нас внутрь, а затем закрыл решётку.
Я помог дойти Толику до кровати. Он тяжело опустился на голый матрас. Я сел рядом.
За что вас? шёпотом спросил темнокожий мужчина с ободком из седых волос вокруг голой макушки. У него была густая борода, а само тело было очень худым, будто высохшим. Он кивнул на меня. Сильно они тебя хорошо поработали.
Да это херня Оказался не там, где нужно.
А что это?
Тюрьма я сам не знаю.
Понятно
А он? спросил темнокожий мужчина.
Не знаю, я пожал плечами. Толик тихо лежал. Я настолько устал, что не мог уже слишком серьёзно что-либо воспринимать. Я мы в камере познакомились сегодня или вчера. Как-то, знаешь, не до разговоров было.
Понимаю-понимаю, он попытался улыбнуться, и я заметил, что у него не было переднего верхнего зуба. Ладно, отдыхайте. Здесь вы надолго. Или нет, если повезёт.
Меня удивило это «если повезёт».
Насколько долго? спросил я.
Насколько хватит у вас жизни, тихо ответил второй мужчина, который до этого лишь молча наблюдал. Несмотря на свою внешнюю немощность, пронзительный взгляд его обжигал. Я нервно сглотнул. Он уловил мою реакцию и улыбнулся. Не бойся. Что-что, а своих собратьев по несчастью не трогаю. Меня все тут зовут Шурикомможешь так же звать. Уже привык.
Костя, представился я.
А меня зовут Борис. Иногда ещё Библиотекарем кличут, сказал темнокожий мужчина.
Библиотекарь? переспросил я.
Он усмехнулся.
Я работал в библиотеке.
За окном всё так же, не переставая и не убавляясь ни на секунду, лил дождь.
Вдруг из общего зала кто-то с силой начал стучать по металлическим прутьям лестницы. Всё крыло будто вымерлоя непонимающе уставился на Бориса.
Снова?.. тихо спросил Шурик.
Они подошли к решётке, а я остался сидеть. Встать всё равно было бы тяжелотело сильно болело.
Сегодня прогулки не будет. Вечером ждите подарок, объявил грубый голос.
Шурик и Борис ещё несколько секунд стояли, а потом прошли к кроватям. Они выглядели напуганными.
Думаешь, нас и в этот раз пропустят? спросил Борис.
Не знаю, не знаютихо ответил Шурик. Он немного постоял у кровати, а потом залез наверх.
Вы о чём? тихо спросил я.
А, ты же не знаешьБорис сделал паузу. Иногда начальник забирает кого-то из камерыи всё
Что?.. переспросил я.
А ты думал, почему тут так мало людей, если каждую неделю привозят новых? спросил Шурик. Сегодня можем быть и мы. Нам давно пропускали.
Внутри всё сжалось. Паника тихо накрывала. Я этого не заметил сразу, но здесь действительно слишком мало места для того, чтобы каждую неделю привозить людей.
А сколько вы здесь уже? спросил яникогда их не видел в Остании.
Бог помиловалответил Борис. Но везениетакая ветреная дама В общем, вечно она тебе улыбаться не будет. А нам она улыбалась очень долго.
После этого я кое-как встал, опёршись на лестницу, поднялся наверх и завалился на пожелтевший матрас. Меня пугала перспектива стать очередным неизвестным. Отчаяние подтачивало сердце изнутри.
«Вот и всё, сказал Голос. Я тебя предупреждал. Теперь, хотя бы, мучиться не будешь. И других тоже. Скоро всё закончится».
Я не хотел мириться с этим, но в голову ничего не шло. Я не мог бесконечно ждать своей очереди, которая, в итоге, всё равно настанет. С другой стороны, не факт, что снаружи безопаснее, учитывая что еле могу стоять
Мысли потоком летали в голове, а я смотрел в потолок, не замечая его и не зная, что же делать. В какой-то момент понял, что мысли закольцевались. Медленно тело тяжелело, проваливаясь всё глубже в иллюзорный мир, и в какой-то момент я окончательно уснул.
* * *
Проснулся через несколько часов от озноба. Одежда на теле была всё ещё влажная, и из-за этого очень холодно. За окном уже было темно, природная буря кончилась.
Я повернулся и посмотрел вниз: Толик сидел рядом с Шуриком, а Борис лежал наверху.
Прямо ножом? удивлённо спросил Шурик.
А что делать, ответил Толик. Он говорил тихим и уставшим голосом. Надо же было её забить. Год тогда совсем сухой был, неурожайный. Дети голодали, а я же не мог смотреть на это всё. В общем, так и порешили.
И много крови было?
А вы как думаете? У свиней вообще её много. Да Было тяжело себя уговорить, но кое-как сделали то хорошо, Толик перевёл взгляд с Шурика на меня и кивнул. Я ответил тем же, а затем слез вниз. Движения отдавались болью в рёбрах.
Ты во сне говорил, сказал Шурик. Не особо понял о чём, но слышал имя «Света» кто-то знакомый?
Я устало сел на нижнюю кровать. После сна, казалось, усталость только прибавилась, а тело ещё сильнее болело.
Света? переспросил я. Это неважно.
Призрак прошлого?.. Понимаю. У каждого что-то было и уже нет. Не будем ворошить твой шкаф, сказал Шурик.
Спасибо А когда здесь дают поесть?
Поесть? с усмешкой переспросил Шурик. Смотри, чтобы ты сам едой не стал.
Я нервно сглотнул. По всему телу пробежался неприятный холодок.
Шучу я, сказал он после небольшой паузы, а затем с уже серьёзным видом добавил. Хотя, никто действительно не знает, куда уводят людей.
А во сколько это происходит?
Стемнело?.. Значит, скоро, тихо ответил Борис сверху, всё так же находясь ко мне спиной.
«Боишься?» спросил Голос.
Шурик с Толиком дальше продолжили делиться воспоминаниями, а я залез на кровать подальше, упираясь спиной в стену. Воображение рисовало самые разные картины, находясь в ожидании неизбежного.
Спустя час нервного ожидания, странных случаев из жизни и тихого похрапывания Бориса, раздался выстрел, а затем кто-то в центре зала разразился мерзким громким смехом, от которого внутри всё говорило «беги», а ноги сами тянулись к земле.
КТО ЖЕ?! громко крикнул человек внизу. Этот был тот же голос, что днём делал объявление.
Шурик смотрел на решётку уставшим от страха взглядом. Толик с опаской тоже смотрел на выход. Борис лишь слегка приподнялся на локтях.
ВСТАТЬ! прозвучала резкая команда твёрдым голосом. Всем арестантам встать к решётке лицом!
Мы все встали и подошли к решётке. Наша камера была на втором этаже. Я заметил оживление ещё в паре камерах.
Несколько минут мы молча наблюдали за тем, как высокая и плотная фигура медленно обходит камеру за камерой с разочарованным фырканьем и лёгким облегчённым вздохом других заключённых. Только это, и ещё бесконечно сильное биение сердца, вперемешку с громким стуком каблуковвот и все звуки, что сейчас были. Стук ещё один стук стук С каждой пропущенной решёткой, с каждым шагом, я всё больше чувствовал холодное дыхание смерти, которая выбирала сегодняшнюю жертву.
Не то всё не тоговорил тихо командир. Он был всего в нескольких камерах от нашей. Его сопровождали двое солдат.
Наконец, он остановился возле нашей камеры и принялся пристально осматривать нас.
Я тебя здесь не видел, сказал командир, смотря на меня. Новенький, да? Открыть камеру, солдат в ту же секунду принялся выполнять приказ. Командир зашёл внутрь и улыбнулся зловещей улыбкой. Замечательно, значит, здесь и будем делать выбор, он достал пистолет из кобуры и начал его наставлять на каждого поочерёдно. Увидев мой страх, он оскалил зубы ещё сильнее: Ты не бойся. Тебя-то я не тронупо крайней мере, сейчас. Мордашка у тебя смазливая, очень нравится.
После этого командир пристально уткнулся взглядом сверху вниз в меня и смотрел так секунд десять.
Что-то есть в твоём взгляде. Нет, точно трогать не буду! Мне нравится. Сейчассказал он, а затем резко развернулся и выстрелил в Бориса, который сразу же упал и, сдерживая крик боли, стонал. Это лишь позабавило командира. Пуля прошла навылет, и теперь пол заливался яркой густой кровью. Сильный, да, сука?! Поднять его!
Двое солдат прошли внутрь и подняли Бориса за руки. Командир, не колеблясь, прострелил ему вторую ногу. Борис не выдержал и истошно закричал. Я еле держался на ногах. Хотел что-либо сделать, но тело просто не слушалось. Я даже не заметил, как начал плакать от ужаса.
За что? спросил Борис, стоная от боли.
А что? Почему нет? просто ответил командир, хватая Бориса за волосы и поднимая кверху. Он внимательно рассматривал её несколько секунд, а затем ударил его кулаком в живот. Рожа мне твоя чёрная не понравилась, наверное. Не знаю Есть в тебе что-то такое, за что убить хочется, понимаешь? Но пока не буду. Пока Уведите его, двое солдат понесли темнокожего мужчину без сознания вон из комнаты. Передо мной был самый настоящий монстр, и сейчас он смотрел на меня с непонятным интересом, который вызывал во мне лишь бесконечный ужас и желание бежать. Его глаза сомкнулись в маленькую щель, а губы растянулись в опасной улыбке. Он медленно и тихо заговорил: Не бойся. Пока что тебя трогать не будут. А о твоём черножопом товарище я позабочусь.
После этого он вышел, а дежурный солдат закрыл решётку за ним.
Вольно! крикнул он откуда-то издали. Ноги подогнулись, и я безвольно упал на пол. Я не мог оторвать взгляд от тёмной лужи возле решётки. Ещё недавно там стоял человектеперь только мокрое пятно. Возможно, он уже не жив.
Голова кружилась, а по лицу огромным потоком неслись слёзы. Тошнило.
Кто-то тронул меня за плечо, я поднял голову. Передо мной стоял Шурик, он с сочувствующим видом смотрел на меня. В его глазах тоже читался ужас, который он пытался скрыть.
Увидел, да? тихо сказал он. Это это наше будущее. Помянем его теперь хоть не будет жить в страхе.
Я медленно отодвинулся к стене и закрыл лицо руками.
Костятихо сказал Толик, но Шурик его остановил.
Не надо. Пусть успокоится.
Я уткнулся лицом в руки, будто закрываясь от всего мира. От мира, в котором до сих пор люди убивают друг друга за то, что им не понравилось, испытывая радость. От мира, в котором всё светлое меркнет и тухнет. От мира, в котором умирают друзья и близкие. От мира, в котором нельзя быть просто Человеком.
«После всего этого ты ещё испытываешь какую-то надежду? Тебе нужно выжить? Так выживай! Не нужно самобичеванияэто бесполезно. Придёт время, и твои руки тоже будут по локоть в крови», сказал Голос.
Я медленно открыл глаза, не сразу поняв, что происходит. Не знаю, сколько прошло времени, когда я вышел из своего вымышленного мира в убивающую реальность. Где-то внутри я понимал, что Голос говорит правильные вещи. Или же мне так просто казалось. Или я просто уже не мог с ним спорить.
Надо бежать, вырвалось с моих губ, почти про себя. Я, пошатываясь, поднялся на ноги и посмотрел с сожалением на кровавую лужицу. Рукой вытер заплаканное лицо.
Я больше не мог продолжать жить так. Во мне разгорелось отчаянное желание выжить. Нужно было что-то делать. Нужно было пытаться.
Пацан, ты как? спросил Шурик, который смотрел в маленькое окошко. Там, за закрытой решёткой окном, висело тёмное пустое небо.
Никак, тихо ответил я, а затем забрался на верхний этаж своей многоярусной кровати. Шурик тяжело вздохнул и продолжил дальше наблюдать за небом.
«Умрёт ещё больше людей, да но я не умру. Я не хочу умирать. Не хочу умереть так. Не хочу кончить как беспомощный пленник, которого, истекающего кровью, умирающего, ведут неизвестно куда и зачем. Нет Нет! Я стану сильнее. Я сбегу, чего бы мне это не стоило», маленький огонёк сожаления превращался в пожар ненависти.
«А готов ли ты на всё? По-настоящему на всё?» Голос смеялся, но я делал вид, что не замечаю его. Хоть это и было глупо, но он подыграл мне и замолчал.
В голове потихоньку выстраивались и рушились планы разного масштаба. Иногда я замечал, что представляю смерть этого командира: молча наблюдая за тем, как он истекает кровью, познавая чужую боль. Образы вереницей проносились в голове, где десятки безликих людей сменяли друг друга в сотнях разных декорациях.
Ближе к утру я уснул тем самым разбитым сном, от которого становится ещё хуже. Во сне я видел что-то тёмное, слизкое, тошнотворное
* * *
Утром вчерашний день всегда кажется сном, но вот ты смотришь на кусочек истории в виде алого пятна на бетоне и понимаешь, что всё было взаправду. Правда, при этом приходит только тоска. Тоска по тому, что это уже стало историей и теперь ты точно бессилен.
На часах было девять. Я лежал и смотрел в потолок, потому что ничего иного, в этой богом забытой камере, делать было нечего. Ближе к десяти часам народ в камерах активизировался. Я удивлённо уставился за решёткусолдат вёз тележку вдоль камер, а другой брал по нескольку тарелок и нёс на верхние этажи.
Разносят баланду чтобы мы раньше времени коньки не откинули, ответил на мой немой вопрос Шурик. Я перевёл взгляд на негоего лицо выражало усталость от жизни. Не просто физическую, а даже жизненную.
Странная у них логика, сказал Толик снизу.
Обычная, людская, ответил Шурик. Мы для них мясо, скот. А скот кормят, пока он выполняет свои цели. Нас даже на пастбище выводят.
В смысле? спросил Толик.
На прогулку выводят, когда погода хорошая. Вчера же про это говорили, Шурик говорил тихо и не спеша. Я смотрю, вы не слишком впечатлены вчерашним
Ятихо сказал Толик и на несколько секунд замолчал. Я видел вещи и пострашнее.
Понимаю. Как мир сошёл сума, пришлось расширить шкаф для скелетов до целой потайной комнаты.
На полу, возле решётки, поставили три миски. Шурик встал и перенёс по одной каждую миску на небольшой металлический столик у стены, рядом с туалетом. Внутри посуды плавала мутная жижа, цвета грязи. Такое не только естьсмотреть на это не хотелось.
М-да, что это? спросил Толик.
Что-то вроде супа, наверное, ответил Шурик и принялся за трапезу, быстро уничтожая содержимое. Я с брезгливостью смотрел на это, чувствуя небольшой приступ тошноты.
Как вы это можете есть? спросил Толик, безрезультатно перебирая ложкой тёмно-коричневую жидкость.
Голодне тётка. Когда жрать нечеготут не до брезгливости. Если через пару дней будете ещё живыпоймёте это чувство.
Как ты можешь есть после вчерашнего? тихо, даже неожиданно для самого себя, спросил я.