Отцу это не понравится. Совсем не понравится, особенно если учесть, что Амин укрылся в том же Приюте. Аяртен разгневается.
Но это же не наша вина.
Надо поскорее выставить оцепление. И доложить Аяртену.
И громилы синими тенями скользнули к своим флаерам.
Сифор отдал мальчишку двум братьям в серых одеяниях, уже державшим наготове носилки, и отправился в лазарет. По пути он столкнулся с Амином, выходившим в сопровождении охраны из оружейной. Сифор заметил в глазах разбойника алчный блеск.
Занимательную вы тут собрали коллекцию, сказал Амин. Есть старые добрые модели, каких нынче не делают. И притом немало!
Кто-то умирает в Приюте, пояснил Сифор, кто-то становится сторонним человеком. А кто-то уходит прочь безоружным.
Золотисто-рыжие брови Амина недоверчиво изогнулись. Он хотел было отпустить ироничное замечание, но тут заметил носилки.
Сифор махнул братьям, чтобы заходили в лазарет.
Ты настроен поесть? В трапезной будет ужин, сказал он.
Разбойник расхохотался, будто его развеселило само предположение, что он может быть не настроен поесть. Раненую руку Амина упрятали в повязку, а его походка снова стала по-кошачьи упругой. Сифор повел его по темному коридору в трапезную.
Хочешь стать пособником похитителя? спросил чуть погодя Амин с веселым удивлением.
Он явно не стыдился своей давешней лжи.
Мальчик попросил убежища, ответил Сифор.
Вернись он домой, и отец бы успокоился. Теперь же Повезло вам, что Аяртена сейчас отвлекает приграничная война с Левенси из Уолса. Хотя, может, и не сильно отвлекает. Амин пожал здоровым плечом.
Впереди в коридор вышел пожилой мужчина. На нем была зеленая форма старинного покроя, выцветшая, потрепанная, но безупречно чистая, с эмблемой командующегонесколько зеленоватых металлических дисков.
Президент Четвертой всемирной республики, ответил Сифор на вопрос Амина. Живет здесь, в Приюте, уже год.
Ого! В голосе разбойника прозвучало сомнение. Тогда ему, должно быть, лет двестидвести пятьдесят.
Вовсе нет. Последний законно избранный президент, умирая, назначил преемника, который должен был править, пока не закончится чрезвычайное положение и не пройдут новые выборы. Обязанности президента поочередно исполняли несколько членов кабинета министров. Последний из них перед смертью передал полномочия своему верному подчиненномусекретарю или телохранителю. Так с тех пор и шло.
Амин расхохотался:
Хочешь сказать, этот старик все еще верит, что у нас всего лишь чрезвычайное положение? И благополучное развитие славной Четвертой всемирной республики прервалось лишь на время? Может, он и сам готовит себе преемника-секретаря?
Он явился сюда один, покачал головой Сифор, когда совсем состарился. Решил перед смертью передать свои полномочия мне.
Хохот Амина зазвучал прямо-таки оглушительно:
Вот вам еще одна никчемная традиция! Еще одна безделушка в полном всяческой дряни сундуке Великого наследия! Разбойник присмотрелся к идущему впереди старику. У него бластер. Это же против ваших правил?
Он главнокомандующий вооруженными силами Земли, и мы предоставили ему определенные привилегии, спокойно объяснил Сифор.
Амин пожал плечом, давая понять: ему не расхохотаться достаточно громко, чтобы отдать должное этой шутке.
Они нагнали старика, и Сифор представил Амина:
Ваше превосходительство, это разбойник Амин.
Старик вежливо кивнул:
Всегда приятно познакомиться с товарищем и гражданином. Хотя, сударь, вынужден предупредить: когда восстановится мир, мне придется со всей суровостью взяться за вас. Во взгляде президента мерцал мрачный огонек. Но не будем сейчас об этом. Быть может, вы расскажете мне, что творится за стенами этого маленького уголка республики? Разбойники уж точно путешествуют. Его голос сделался задумчивым. В наши дни все сидят на местевероятно, потому, что перемещаться стало так легко.
Амин, казалось, забавлялся, отвечая старику в той же велеречивой и вежливой манере. Сифор оставил их за дружеской беседой и отправился в лазарет.
Врач в сером одеянии вправлял сломанную лодыжку. Несмотря на его резкий оклик, мальчишка сел на койке.
Сифор, можно мне остаться? с тревогой спросил он.
Да, кивнул Сифор. По крайней мере, пока. А теперь не дергайся.
Он стоял рядом, пока врач не закончил свою работу. Потом посмотрел на влажное от пота личико и спросил:
Аятен, почему ты хочешь остаться? Почему не желаешь вернуться домой?
Его бледные тонкие губы тронула улыбка.
Врач ушел.
Мальчишка нахмурился, подбирая ответ. В глазах промелькнул страх.
Я не хочу домой, потому что потому что это не людиотец, его женщины, все они. Это животные.
Все людиживотные, тихо возразил Сифор.
Когда я был маленьким, считал их богами. Верил, что все мыбоги. Да и как иначе? Машины поднимают тебя в небо, стоит лишь шевельнуть пальцем, трансмутаторы синтезируют еду, одежду, дома, оружие стирает в порошок, ленты с картинками показывают, что и как делать, сколько у нас всего! Но постепенно я понял: что-то не так. Все эти прекрасные приспособления не вяжутся со скученностью, в которой мы живем, с бесконечными сварами, завистью, убийствами. Ни у кого не появляется новых идей. Никто ни о чем не думает. Никто не может ответить на мои действительно важные вопросыи ленты с картинками тоже. Там не объясняется, почему мир должен заканчиваться на границах Росселя, почему к нам никогда не являются чужаки, а если являются, мы их убиваем, и почему, несмотря на все эти чудесные дары, мы живем, словно звери в пещере!
Лицо мальчика горело от волнения и облегченияон наконец-то смог выговориться. Сифор положил руку на его худое плечо.
Долгое время я убеждал себя, что это лишь проверка, продолжил тот. Что они смотрят, достоин ли я Росселя. И однажды я докажу, что достоин. Тогда откроется дверь в настоящий мир, большой и гостеприимный, который, я был уверен, где-то существует. Теперь я знаю, что такой двери нет. Настоящего мира нетразве только у сторонних людей, но я толком не понимаю вас. Вы отреклись от всего, чем владеем мы. Он схватил Сифора за запястье. Почему? И почему, несмотря на все эти дары, мы живем как звери?
Сифор немного помолчал и ответил:
Настоящий мир был. Кое-что от него осталось, и когда-нибудь он вернется. Цивилизация появилась, потому что люди нуждались друг в друге. Они осознали, что жизнь станет проще и лучше, если обмениватьсяне только жизненно необходимыми вещами, но и тем, что не измерить и не взвесить, чему нет конкретной цены: красотой песни, радостью от танца, возможностью понять надежды и беды другого. Цивилизация развивалась и усиливалась, взаимная зависимость росла. Жизнь и счастье индивидуума создавались трудом миллионов людей. Но в мире действовали и противоположные силы. Люди научились синтезировать разные материалы, использовать альтернативные источники энергии. Войны ускорили этот процесс, ведь из-за них прекращались поставки важнейшего сырья. Все это достигло высшей точки, когда люди довели до совершенства атомную энергетику и изобрели многоцелевые трансмутаторы, способные где угодно производить вещи, необходимые для жизни. В любой другой момент эти изобретения стали бы великим благом, позволили бы направить силы человечества на решение социальных задач. Но над Четвертой всемирной республикой все еще висела тень Второй всемирной империи. Республику подточила межпланетная война с марсианскими и венерианскими колониями. Началась великая миграция, бесконечное и с виду бесцельное перемещение людей между тремя нашими планетами, сопровождаемое бессмысленной бойней. В конце концов наступил застой. Всех охватило недоверие к тем самым силам, которые породили цивилизацию. Человечество обратилось внутрь себя, умственно и физически. Вокруг самых энергичных и целеустремленных лидеров сформировались небольшие сообщества. С отщепенцами расправлялись, или же они прибивались к одному из таких сообществ. Человечество охватила усталость. Люди хотели одногопривязать себя к какому-нибудь месту, к земле. Эпоха перемещений сменилась эпохой пассивности. В любое другое время голод и нужда нарушили бы этот нездоровый баланс. Но теперь каждое маленькое сообщество не зависело от торговли, если речь шла о жизненно важном. А без всего, что не имело конкретной цены, разуверившиеся люди научились обходиться. Главным в жизни сделались зависть, соперничество и подозрительность, свойственные мелким сообществам. Чужаки подвергались гонениям. Каждое сообщество почти непрерывно воевало с соседями, но эти мелочные, злобные свары не могли привести к масштабным завоеваниям и созданию национальных государств, потому что для этого не было долгосрочных экономических оснований. Вот в таком мире, Аятен, ты и появился на свет.
Мальчик молчал. Сифор продолжил:
Некоторые сознавали, что́ именно утрачено. Они видели, как культурное наследие Земли уходит в небытиекроме самой малости, необходимой для новой, самодостаточной жизни. К примеру, не было больше надобности в умении читать и писатьлент с картинками хватало для минимального образования. Эти люди понимали, что не смогут изменить жизнь в маленьких сообществах, оставаясь внутри их и подчиняясь немилосердным законам. И тогда они порвали с прежней жизнью. Отреклись от атомной энергии, от ценного имущества. Лишь заплатив такую цену, они смогли добиться хотя бы призрачной неприкосновенности. И образовали свои крошечные общины, посвятили себя сохранению культурного наследия и идеалов братства, человеческой чести и достоинства. Стали сторонними людьми.
Я хочу стать сторонним человеком, прошептал Аятен.
Сифор нахмурился и кивнул.
Вот что я тебе скажу наконец промолвил он. Поживи с нами год как послушник. Учись, работай. Потом, если решимость тебя не покинет, мы снова поговорим об этом.
Аятен улыбнулся.
В трапезной, среди серых одежд сторонних людей, сидевших рядами вдоль длинных столов, ярко блестели пестрый, коричневый с золотым, наряд Амина и одеяния других чужаков, скрывавшихся в Приюте.
Сифор остановился возле Амина и спросил:
Как тебе наша еда после синтетической?
Конечно, не такая вкусная, обернулся к нему разбойник. Но я не первый раз в Приюте. Где вы берете эту гадость? весело поинтересовался он.
По большей части выращиваем в неглубоких емкостях на крыше.
Значит, это болотные растения?
Нет. Изначально они росли в земле.
Губы Амина чуть изогнулись, демонстрируя легкое, окрашенное иронией отвращение. Раздался звон колокольчика над дверью в Приют.
Как там мальчишка? вдруг спросил разбойник. Он ведь не сильно ранен?.. Так я и думал. Ты, конечно же, отошлешь его к отцу?
Нет. Он решил стать послушником.
Амин, прищурившись, поглядел на Сифора.
Странную ты затеял игру, сказал он наконец. Похищение сделал обращением! Выходит, я твой пособник! Ты понимаешь, на что нарываешься? Сторонних людей, знаешь ли, и так едва терпят.
Хочешь сказать, мне следовало дать убежище тебе, а ему отказать? загадочно глядя на него, спросил Сифор.
Один из братьев вошел в трапезную и приблизился к Сифору:
У порога стоит Аяртен из Росселя. Он желает говорить с тобой.
Вот видишь, усмехнулся Амин. Судя по тому, как идут дела, скоро просьбы об убежище не многого будут стоить. Сообщи мне, какие условия он выдвинет.
Сифор вышел. Остальные братья тоже отправились по своим делам, и трапезная быстро опустела. Двое сторонних людей остались, явно желая побеседовать с Амином. Разбойник, однако, не дал втянуть себя в беседуон безостановочно вышагивал между скамьями и прислушивался, но не к тому, что происходило в трапезной, а к тому, что творилось снаружи. Его движения казались хаотическими, но когда вернулся Сифор, Амин встретил его у двери.
Дал нам времени до восхода, сообщил Сифор. Мы должны вернуть мальчика.
А если откажетесь?
Грозится показательно расправиться с Приютом на Унылом холме.
Вот видишь, хмыкнул Амин. Он все-таки не отвлекся на приграничную войну с Левенси.
Я на это и не рассчитывал. Хотя, думается мне, неразумно было отрядить столько людей для блокады Приюта.
И ты не выдашь ему мальчишку? В голосе Амина послышался гнев.
Я дал Аятену слово, ответил Сифор. В эпоху великих цивилизаций люди могли порой пренебрегать моральными устоями, потому что общий прогресс был достаточно сильным и затмевал частные случаи предательства. Но сегодня вера в данное словочасть почти забытого наследия. Если мы не сумеем сохранить ее, все труды сторонних людей пойдут прахом.
Амин рассмеялся, но этот смех был неприятным.
Прекрасно, сказал он. В таком случае я, очевидно, вынужден покинуть Приют на Унылом холме, чтобы сохранить себе жизнь.
Аяртен выставил очень плотное кольцо, предупредил Сифор. Тебе не уйти.
Об этом уж мне судить. Прикажи, пожалуйста, вернуть мне оружие. Я ухожу, и немедленно.
Ты наш гость, покачал головой Сифор. Мы не можем отпустить тебя так скоро.
Собираешься выдать меня Аяртену?
Нет. Ты попросил убежища. И получил его.
Сон сменился дрожащей темнотой, полной угроз. Кто-то тряс Сифора за плечо. Сифор сел:
Явился Аяртен?
Нет, но Амин сбежал. Сбил нас с ног, шмыгнул в боковой коридор. Мы не можем его найти.
Сифор узнал голос Хиосикса, одного из братьев, которых отрядил для охраны разбойника. Торопливо одевшись, он поспешил за Хиосиксом.
Растревоженный Приют походил на полный серых обитателей муравейник, в который забрался паук. Сифор отправился в лазарет. Как он и ожидал, юный Аятен исчез.
Откуда-то спереди послышалось шипениебластерный выстрел. Сифор поспешил к выходу.
Амин стоял, прислонившись спиной к двери. В здоровой руке у него был бластер, другую он вытащил из повязки, и на бинтах алела свежая кровь. У ног разбойника без сознания лежал Аятен. Лицо Амина исказилось от боли, но он улыбался через силу.
Сифор подошел. Когда до разбойника оставалось несколько футов, тот поднял бластер:
Первый выстрел был предупредительным. А сейчас стреляю на поражение.
Сифор остановился.
Я собираюсь обменять свою жизнь на жизнь Аятена. Потом ты поймешь, что я делаю это и для вашего блага.
Молчаливые братья в сером, стоявшие полукругом позади Сифора, расступились, давая дорогу старику в выцветшей зеленой форме.
Кто смеет творить насилие в Приюте на Унылом холме? Голос президента Четвертой всемирной республики дрожал, но в нем звенела железная решимость. Здесь распоряжаюсь я. Брось оружие, разбойник! Старик трясущейся рукой потянулся к висевшему на поясе бластеру.
Его пронзил ослепительно-яркий луч. Амин захохотал.
И тут Сифор бросился в атаку. Луч дернулся, мазнул по серому одеянию и с шипением ударил в каменный пол. Амин упал на раненую руку и взвыл от боли. Сифор вырвал у разбойника бластер и отшвырнул подальше. Оружие завертелось на полу.
Амин прекратил сопротивляться.
Ты лишил всех последнего шанса на спасение, сказал он.
Сифор уперся коленями ему в грудь:
А ты совершил убийство. У нас есть закон, хотя действует он лишь в этих стенах. Наказание за смертьпожизненное заключение.
Оглушительно зазвонил колокол.
Несмотря на боль и слабость, Амин улыбнулся:
Уверен, вместо заключения будет немедленная казнь. И не только меня убьют, но и всех вас. Уже рассвет. Ты знаешь, кто за дверью.
Дверь открылась. На пороге стоял злобный Аяртен из Росселя, облаченный в золотые одежды. Вот только он едва держался на ногах; в лице ни кровинки, а одежды порваны.
Он не заметил собственного сына, лежавшего перед ним на полу.
Убежища! воскликнул Аяртен. На нас напал Левенси из Уолса. Он захватил мои владения. Мои люди, оставшиеся в живых, переметнулись к нему. Прошу убежища!
Дневник на снегу
6 января. Уже два часа минуло с моего прибытия на Пик Одиночества, а я все сижу перед камином, впитывая тепло. В такси было чертовски холодно, и довольно утомительный полумильный переход через сугробы вместе с Джоном окончательно завершил мое превращение в сосульку. Таксист из Террестриала говорил, что здесь одно из безлюднейших мест во всей Монтане, и это очень похоже на правдуна многие мили вокруг лишь безжизненные искрящиеся снега с загадочными радужными пятнами и призрачными лучами, проблескивающими с севера, прекрасное, пусть даже и пугающее поначалу зрелище.
Но я даже холод поставлю себе на службу! Мне пришло в голову, что своих чудищ я поселю на какой-нибудь жутко холодной планете, из тех, что вращаются вокруг потухающего или уже потухшего солнца. Это даст им вполне убедительный мотив для стремления вторгнуться на Землю и захватить ее. Отлично!
Ну вот я и на местебезработный человек с еще не написанной книжкой. Мои друзья (кто себя таковыми считает или считал) никогда не верили, что я решусь на подобный шаг, а когда поняли серьезность моих намерений, в один голос пытались убедить, что я спятил. И ближе к концу я действительно заподозрил, что у меня какие-то нелады с психикой, но тогда будто кто-то другой, а не я собирал чемодан, бросал оскорбительные замечания шефу и покупал билет. Весьма приятная иллюзия после стольких недель колебаний и растерянности!