Любопытно, сказал Игорь. Особенно интересно внеземное происхождение и полуорганическая природа.
Да уж, согласился я. Загадочная штука.
Интересно, что вы там найдете? В пещере, проговорила Лена, греясь на вечернем солнце. Может быть, дневник космического корабля? Или скелет астронавта?
Скорее уж скелет царского геолога.
Никто не слышал погоду на завтра? спросила Лена. Искупаться бы. Такое озеро пропадает.
Вода холодная, заметил Виктор Анатольевич.
Это ничего.
Не имея никаких конкретных результатов, убаюканные внешним спокойствием поселка, мы расслабились. Расследование начало казаться обыкновенными каникулами. Мы потеряли бдительность, и это было ошибкой.
14 июня 2005 года
Ночью дул сильный ветер, который помешал злобным комарам до меня добраться. Я проснулся свежим и готовым к свершениям. Во время завтрака Федор Петрович посетовал, что не сможет сопровождать нас на островплохо слушались ноги.
Всегда так реагирую на смену погоды, сказал он. Ничего не болит, а ноги как чужие.
Мы к вам Игоря пришлем, сказал я. Пусть посмотрит.
Вот спасибо! Мне к врачам ходить не с руки, но ваш докторэто совсем другой вопрос.
Погодка не ахти, сказала Лена. Плакало купание.
К обеду стихнет, заверил ее Федор Петрович. Всегда так бывает.
Будем надеяться.
Камеру от дома старика я решил взять с собой и задействовать в штольне. Здесь от нее мало толку. Жуликстариковская дворнягавидимо так к ней привык, что защищал, как хозяйскую собственностьносился вокруг и оглушительно лаял. Старику пришлось прикрикнуть, чтобы он успокоился.
Когда мы пришли в лагерь, Игорь еще спал. Виктор Анатольевич завтракал бутербродами и слушал радио.
Ну как? спросил я. Что в мире нового?
Ничего нового. Все одно и то же. Сегодня футбол транслировать будут, вот это важно.
Кто играет?
Химки с Зенитом.
Пока он заканчивал трапезу, я занялся сбором вещей, которые понадобятся на острове. Багаж получился внушительный. Ветер понемногу разгонял облака, выглянуло солнце. Лена устроилась с книжкой возле трейлера и погрузилась в чтение, изредка давая ценные указания по поводу упаковки. Покончив с завтраком, Виктор Анатольевич положил радиоприемник в общий тюк.
Не забудь сказать Игорю насчет старика, напомнил я Лене.
Она кивнула, и мы отправились к Гене. Возле его дома собралось небольшое общество, человек пять местных. С нами поздоровались и поинтересовались, как продвигается расследование. Узнав, что ничего важного не найдено, они закивали и стали желать нам удачи.
Все-таки Гена разболтал о пещере на острове. Наивно было ожидать, что в таком маленьком поселке можно что-то скрыть. Я не стал выговаривать его, все равно сделанного не воротишь, а портить хорошие отношения с теми, кто нам помогаетглупо.
Что это там за делегация была? спросил я, когда лодка отчалила от берега.
Общественность, ответил с улыбкой Гена. Интересуется.
А они в штольню не полезут? Нам жертвы не нужны.
Не полезут. Они знают, что там опасно.
Я ничего не ответил, только покачал головой.
Мы дотащили вещи до штольни и стали держать совет. Ни Виктор Анатольевич, ни Гена не горели желанием спускаться под землю, что вполне меня устраивало. Мы решили, что я сделаю пробный спуск без фотоаппарата и камеры, осмотрюсь на месте, а по результату уже будет видно, что делать дальше. Надев каску и включив фонарь, я открыл вход в штольню и заглянул внутрь. Со вчерашнего дня никаких изменений не произошло, все оставалось, как было. Я взял смотанную лестницу и полез в темноту.
В ярком свете фонаря провал был заметен метра за два. Я осторожно продвинулся немного вперед, тщательно ощупывая каменный пол, и вытащил металлические костыли, на которых предстояло крепить лестницу. Камень поддавался довольно легко, и через четверть часа все было сделано. Я вытащил из кармана маленькую рацию и сказал:
У меня все готово. Спускаюсь вниз. Прием.
Давай. Мы на связи.
На заднем плане тихо вещал радиоприемник. Наш химик явно изготовился слушать трансляцию матча. Чувствуя себя спелеологом из фильма ужасов, я скинул лестницу вниз и стал осторожно спускаться.
Провал вскрыл огромную пещеру. В подвешенном между полом и потолком состоянии было трудно судить о ее точных размерах, но, не удержи меня веревка при первом посещении, мне бы пришлось падать с высоты метра четыре, не меньше. Стены вокруг были черными, гладкими и блестели от влаги. Воздух холодный и спертый, без посторонних запахов. На стенах толстыми венами бугрились минеральные отложения. Светло-желтого цвета, они не отражали свет фонаря и сложными переплетениями расползались во все стороны, образуя причудливый, похожий на паутину рисунок. Я мало знал о пещерах, однако такая конфигурация минеральных отложений показалась мне странной. По моим понятиям эти наросты должны стремиться вниз отвесно. Или почти отвесно. А эти раскинули свою сеть во всех направлениях одновременно, причем, в некоторых местах, они явно росли вверх. Удивительно.
Я включил рацию и рассказал об увиденном Виктору Анатольевичу. Он тоже не смог объяснить мои наблюдения и ограничился пожеланием проявлять максимальную осторожность.
Я продолжил спуск. Внизу меня ожидало новое открытие.
Пол пещеры, гладкий и скользкий, оказался подозрительно ровным, что сразу навело меня на мысль о его искусственном происхождении. А стоило мне оглядеться, как эта мысль превратилась в уверенность: посреди пола возвышалось странное каменное сооружение, при взгляде на которое по спине у меня побежали мурашки. Направив на него фонарь, я несколько раз обошел вокруг.
Передо мной был прямоугольный каменный постамент со сторонами метр на метр и высотой в половину человеческого роста. Все грани ровные, гладкие, словно отшлифованные, с вкраплениями все тех же бледно-желтых минеральных отложений. На постаменте стояла фигура, образованная двумя вытянутыми эллипсоидами, соединенными друг с другом тонкой перемычкой. В отличие от постамента, они имели грубую поверхность со множеством каверн и глубоких борозд, расположенных хаотично. Я внимательно осмотрел основание каменной глыбыникакой щели, словно он вырос прямо из пола. То же самое было и с геометрической композицией на нем.
Я включил рацию.
Виктор Анатольевич, я кое-что нашел. Сейчас поднимусь за фотоаппаратом. Прием.
Ждем. Осторожней там.
Напоминание было излишним. Мрачное черное сооружение насторожило меня и, честно говоря, напугало. Сам не знаю, почему. Даже если оно рукотворное, то в его появлении нет ничего из ряда вон выходящего. Просто много лет назад кто-то спустился в пещеру и изваял это нечто. Но зачем? И откуда такие странные формы? Никогда раньше я не слышал ни о чем подобном. Зачем мог понадобиться каменный монумент под землей?
Я подошел к лестнице и стал поспешно подниматься, инстинктивно стараясь производить как можно меньше шума. Благополучно добравшись до штольни, я еще раз осветил фонарем пещеру. Что-то в очертаниях монумента показалось неуловимо знакомым, но, как я ни силился вспомнить, озарение не приходило. Я погасил фонарь и полез вперед, к свету.
Мой рассказ заинтересовал Виктора Анатольевича настолько, что он даже на минуту отвлекся от приемника.
Постамент, говоришь. Странно, странно.
Сейчас я его сниму.
Отродясь о таком не слышал! заявил Гена. А ведь я, считай, сторожил.
Я взял фотоаппарат и опять полез в штольню. Лаз уже успел наполниться свежим воздухом, но стоило спуститься в пещеру, как атмосфера снова сделалась густой и душной. Слабый характерный запах казался знакомым, я где-то уже сталкивался с таким, причем совсем недавно. Чуть сладковатый, тошнотворныйзапах головной боли и бессонной ночи. Воспоминание вертелось где-то у самой поверхности. Я закрыл глаза и вспомнил. Точно! Стоило только отрешиться от пещеры, как воспоминание пришло само собойтак пахло в доме у Федора Петровича в первые две ночи, которые я провел с закрытыми окнами.
Открытие так взволновало меня, что я даже позабыл о загадочном постаменте, который собирался фотографировать. Между стариком и пещерой явно наметилась связь, и связь волне материальная. Но Федор Петрович утверждал, что ничего не знает о подземелье. Любопытно. Очень любопытно.
Я закончил спуск, вытащил фотоаппарат и заглянул в видоискатель. Луч фонаря, который я положил на пол, направив вперед, осветил постамент и небольшую часть стены за ним с отчетливо видимыми желтоватыми отложениями. Я сделал пробный кадр без вспышки с большой выдержкой. Очертания предметов немного смазались, здесь требуется штатив, но цвета получились очень хорошо. Это может оказаться полезным. Теперь нужна четкая картинка. Я выдвинул вспышку, прицелился и нажал на спуск.
На долю секунды пещера наполнилась ярким светом, и в это мгновение мне показалось, что фигура на постаменте двинулась. Внезапно навалилась жуткая головная боль, ноги ослабли и подогнулись, я прижал к себе фотоаппарат и медленно сполз по стене.
Наверное, на какое-то время я потерял сознание. Когда я снова открыл глаза, то увидел Виктора Анатольевича. Он смотрел испуганно.
Ты где был? спросил он, увидев, что я зашевелился.
Со мной все в порядке, произнес я, стараясь подняться на ноги. Просто
Где ты был? настойчиво, тщательно выговаривая слова, повторил Виктор Анатольевич.
Вопрос показался мне возмутительно неуместным, а нажим, с которым Виктор Анатольевич повторил его, заставил меня разозлиться.
Здесь я был! Вот тут, где сейчас стою!
Меня мутило, ныли мышцы. Больше всего на свете хотелось выбраться отсюда и вдохнуть свежего озерного воздуха. Виктор Анатольевич не ответил. Он еще несколько секунд настороженно меня разглядывал, потом кивнул, обхватил меня за плечи и повлек за собой к веревочной лестнице. Какая-то мелкая тварь скользнула возле ноги и громко зашипела. Я отпрянул, но Виктор Анатольевич потянул вперед.
Давай, иди, не останавливайся. Ты по лестнице сможешь?
Тварь исчезла в темноте, но теперь я боялся ступать на пол. Несмотря на настойчивые тычки нашего химика, я упрямился и медленно, насколько это было возможно, опускал и поднимал ноги.
Мне показалось, что в пещере стало гораздо темнее.
Фонарь погас, сообщил я.
Мне не ответили.
Геннадий! закричали где-то рядом. Он не поднимется. Тяни! Я буду страховать.
Мне сдавило живот. Чьи-то руки обхватили меня, пытаясь смять, вывернуть наизнанку. Я вцепился в них и, рыча, принялся отрывать от себя. Они оказались сильнеерванули вверх так, что перехватило дыхание, и ноги оторвались от земли. Я наугад лягнул темноту и снова потерял сознание.
Почувствовав холод, я открыл глаза. Виктор Анатольевич усердно поливал меня водой, бормоча под нос какие-то причитания. Это выглядело так забавно, что я затрясся от смеха.
Ну слава Богу! облегченно вздохнул Виктор Анатольевич. Я уж думал всетруба.
Что со мной случилось? проговорил я. Язык слушался плохо, челюсти с трудом двигались, сильно кружилась голова. По мне будто машина проехала.
Пить хочешь? спросил он.
Я кивнул. Налив мне чая из термоса, он спросил:
Ты что-нибудь помнишь?
Что помню?
Что там с тобой стряслось?
Я нахмурился, пытаясь совладать с бардаком в голове. Очень трудно было сосредоточиться. Едва я ухватывал какое-нибудь воспоминание, как оно выскальзывало и присоединялось к чехарде мыслей и образов. Впервые в жизни я испытывал что-то подобное. Пустая, гулкая, совершенно непригодная голова.
Я спустился в пещеру
Так.
Сфотографировал камень
Так.
Я посмотрел на Виктора Анатольевича с недоумением.
Это все.
Гена и химик напряженно переглянулись.
Да в чем дело-то? Что вы друг на друга коситесь?
Продышался, сказал Гена. Это очень хорошо.
Виктор Анатольевич поднес руку к моим глазам.
Смотри на часы.
Я посмотрел. Цифры на маленьком экране показывали 16:39. Мысли путались, пришлось обхватить голову руками, чтобы сосредоточиться.
На остров мы приплыли утром и оказались на поляне около одиннадцати часов. Еще примерно час ушел на приготовления. Значит, во второй раз я спустился в пещеру около половины первогочаса. А это значит, что я пробыл там три с половиной часа.
Не может быть!
Вот и мне так кажется, отозвался Виктор Анатольевич.
Но я не мог пробыть там столько времени! Я ясно помню, как нажал на кнопку фотоаппарата, потом была вспышка, а потом я увидел вас! Вот и все.
Виктор Анатольевич воздержался от комментариев и поведал мне о том, что творилось наверху, пока я был в пещере. Слушая его, я не верил собственным ушам.
Спустя несколько минут после того, как я во второй раз спустился к монументу, наверху перестал работать радиоприемник. Трансляция вдруг прервалась, и из динамиков полился громкий шум помех. Раздосадованный этим обстоятельством, Виктор Анатольевич трудолюбиво прочесал весь диапазон, на который была способна простенькая машинка, но так ничего и не добился. Пришлось коротать время за беседой: поговорили о погоде, о рыбалке, о политике, потом Гена вытащил газету, разделил на две части, и некоторое время они читали.
Обо мне забеспокоились спустя полчаса. От рации не было толку, не помог и сотовый. Вся электроника будто взбесилась и отказывалась работать. Гена заявил, что в поселке иногда такое бывает, даже телевизори тот ничего не показывает.
Может быть, что-то в атмосфере, сказал он значительно. Вихрь.
Время шло, но от меня не было никаких известий. Тогда Виктор Анатольевич принял решение самому спуститься в пещеру и посмотреть все ли в порядке. Он надел вторую каску, взял фонарь и полез в штольню. А дальше начинается та часть его рассказа, которая показалась мне совершенно невероятной.
Спустившись к монументу Виктор Анатольевич не нашел там никого. Ни одной живой души.
Я осмотрел каждый угол, каждый камушек приподнялнет тебя и все! Пропал. Я до сих пор не понимаю, откуда ты приполз.
Затем началась форменная паника. Не обнаружив меня в пещере, они осмотрели несколько сот метров прилежащего к штольне леса, а потом Гена отправился в лагерь, выяснитьне там ли я.
Естественно, меня там не было. Лена с Игорем не на шутку всполошились и хотели срочно плыть на остров, но потом одумались. Существовал шанс, очень маленький, но шанс, что я каким-то образом выберусь к лагерю. В таком случае, кто-то должен был встретить меня. Игорь с Леной остались, а Гена отправился в поселок проверитьне появился ли я там. Таким образом, весть о странной пещере и моем исчезновении очень скоро стала всеобщим достоянием. Меня искали по всему Щукнаволоку, но безрезультатно.
Тем временем Виктор Анатольевич снова обшаривал пещеру. В ее атмосфере он ощутил что-то тлетворное, что-то подавляющее, как бывает возле высоковольтных линий. Почти сразу же после спуска начала болеть голова, пересохло в горле, возникли проблемы с координацией. Чувствуя неладное, Виктор Анатольевич не задерживался внизу дольше, чем на пять-десять минут и вел поиски короткими сеансами, периодически выбираясь на поверхность, к свежему воздуху. Пещера, по его словам, оказалась неожиданно большой, и прошло довольно много времени, пока в одной из ходок он не обнаружил меня, лежащего в небольшой нише почти у самого пола. Я не помню, как забился туда и зачем. Виктор Анатольевич говорит, что мне повезло. В темноте он мог пройти мимо и не заметить меня. Бог знает, чем грозило длительное пребывание в пещере. Думать об этом не хотелось.
Обнаружив искомое тело, Виктор Анатольевич предпринял энергичные попытки привести меня в сознание, и это оказалось непросто. Он провозился не меньше пяти минут и уже начинал чувствовать на себе разрушительное влияние пещеры, когда я очнулся.
Мы провели около входа в штольню около часа, пока я медленно приходил в себя. Свежий ветер, долетавший с озера, постепенно прочистил голову, унялась дрожь в руках и ногах. Я словно воскресал, вновь обретая возможность мыслить и чувствовать.
Около половины шестого Виктору Анатольевичу удалось связаться с Игорем по сотовому. Он коротко обрисовал ситуацию и сказал, что везет меня в лагерь. Пока они говорили, я поднял приемник и включил его. Передавали прогноз погодыобещали ясный безветренный день без осадков. Никаких помех, никаких посторонних звуков. Что бы тут ни происходило, это уже закончилось.
В лагере Игорь и Лена подвергли меня перекрестному медицинскому допросу. По всем показателям я был в порядке: помнил маму и папу, домашний телефон и кличку кота. Только текущую дату назвать затруднился. Но кто же помнит такие вещи в нашем сверхскоростном мире? Осмотрев меня с ног до головы, они вынесли вердиктпрактически здоров.