Четверка планировала все в частном порядке. Они дергали за ниточки, управляя «Демократическим единством» и постоянно расширяющимися профсоюзами. Причем делали это на удивление умело. Слваста явно был прирожденным политиком. Тревин даже появился инкогнито на встрече Слвасты с народом в пабе, чтобы лично пронаблюдать за ним. К концу встречи у него не осталось сомнений в искренней приверженности Слвасты идеям улучшения жизни обездоленных.
Вот только методы, которыми его команда пользовалась для достижения цели, вызывали колоссальную головную боль.
Капитан Филиус поднял глаза от папки, доставленной Тревином.
Но Я никогда не подписывал приказ о лицензиях на модов.
Нет, сэр. Это сделал Капитан Эфраим.
Э-э и когда он?..
Две тысячи лет назад. Он был Капитаном в течение семи лет. Не совершил ничего выдающегося ни в какой области. К несчастью, его закон не удалили из книг уложений. Он все еще имеет силу. Просто никто не удосуживался применять его на протяжении веков.
Дерьмо! Филиус бросил папку на стол и откинулся на спинку стула. После минутного размышления восхищенная улыбка тронула его тонкие губы:А Слваста хорош, да?
Да, сэр.
Как жаль, он стал бы превосходным первым спикером при мне.
У Слвасты свои планы. Ни вы, ни я в них не числимся.
Значит, я просто отменю закон бедняги древнего Капитана Эфраима. Уберу ветер, который дует в паруса Слвасты.
Конечно, это вариант, сэр.
Ну-ну. А вы бы предложили что-то другое?
«Демократическое единство»партия протеста, действующая в одном-единственном районе, неизвестная остальной части Варлана, не говоря уже о Бьенвенидо в целом. Если вы отмените закон о лицензиях на модов, это привлечет к ним всеобщее внимание. И сообщит всем, что вы считаете их опасными соперниками «Гражданской зари». Капитан должен иметь репутацию того, кто стоит выше грязной политики.
Филиус озадаченно посмотрел на него.
Советуете никак не реагировать? Взгляните-ка туда.
Капитан махнул рукой в сторону больших окон, выходящих на бульвар Уолтона. На дворе стояла ночь, и с безоблачного неба струился свет туманностей. Их нежное свечение ложилось отблесками на крыши. Светились желтым окна домов.
Не горят уличные фонари. Впервые за тысячи лет улицы Варлана не освещены. И это в мое капитанство! Ваша мерзкая четверка тому виной. Катастрофа! Но онаничто по сравнению с данными в отчетах Казначейства. Цены растут, банки нервничают. Требуются неотложные действия. Нам нужны новые нейты, и гильдия уже договорилась о покупке. И нам нужны моды, которых произведет гильдия. Неограниченное количество модов без всяких лицензий.
Я понимаю. Но обратите внимание, сэр: их хитрый фокус с законом подтверждает то, что я уже говорил. За историей с нейтами стоит та самая четверка. У Слвасты есть слабость: он одержим борьбой с паданцами и с модами. Его пунктик, впрочем, вполне объяснимый. И именно это в конечном итоге стоит за всей нынешней ситуацией.
Ему следовало остаться в полку и лично сражаться с паданцами.
Но он этого не сделал, сэр. И теперь нам приходится иметь с ним дело. Он и его друзья стали публичными фигурами. От них нельзя потихоньку избавиться. Последуют вопросы. Совершенно ни к чему творить из них мучеников.
Что тогда?
Они сделали свой ход. Это открыто брошенный вызов лично вам. Мы должны сделать встречный ход. Заставить понять, что они ввязались в непростую игру. Они должны получить урок: нельзя оспорить власть Капитана и не получить последствий.
Отлично. Отправьте им сообщение, Тревин. И пусть оно будет жестким.
Слушаюсь, сэр.
5
Мы этого добились, сказала Бетаньева. Мы положили начало.
Прошло полчаса после окончания заседания совета, и они вчетвером сидели во дворике кабачка «Беллавью» по другую сторону Тарлтон-Гарденс от их дома. Четыре бокала пива стояли на столе. Четверку окутывал легкий покров, чтобы помешать подслушиванию. В сумеречном небе над головой понемногу сгущались облака.
Хорошее начало, согласился Хавьер. Но сейчас наша самая большая задачапродолжать двигаться вперед.
Все ячейки поставлены в известность, сказала Бетаньева. К концу недели по всему городу будет много мертвых модов.
Шерифы возьмутся за дело, задумчиво произнес Кулен. Они поймут, что за этим стоит какая-то организация. А поскольку все началось с Уэлфилда, они станут шнырять там и совать нос во все.
А может, и нет, сказала Бетаньева. Стоит только зажечь искруи пламя вырвется на свободу. Если все безработные осознают, что мертвые моды означают работу для них, нам не нужно будет отдавать ячейкам приказы убивать модов: это начнет происходить само собой.
Мне это нравится, согласился Кулен. Шерифы могут обвинить совет Налани в том, что искра была брошена, но никак не в убийствах модов. Они не станут интересоваться нами.
Кто-то нами уже заинтересовался, сказал Слваста. И это не шерифы.
Он рассказал им о наблюдателе, которого заметил.
Уракус! воскликнул Кулен. Он действительно стоял так близко от меня на галерее?
Да.
Тебе следовало предупредить меня.
Зачем? Что бы ты сделалобернулся и уставился на него? И толку?
Он сейчас здесь? спросила Бетаньева.
Слваста неторопливо оглядел дворик. Когда-то отсюда открывался неплохой вид, но теперь его загораживала высокая каменная стена, заплетенная лианами вирикоуты, чьи крупные ярко-белые цветы сворачивались, поскольку солнце уже зашло.
Его нет, заверил друзей Слваста, осмотрев все столики. Но если они не дураки, то будут менять соглядатаев, чтобы мы не начали их узнавать.
Одного ты уже узнал, заметил Кулен.
Мне повезло. Или они допустили небрежность. Не стоит на это рассчитывать.
Ты исходишь из того, что за нами следит большая команда, тихо заметила Бетаньева.
Если они следят за нами, значит, у нас проблемы, сказал Хавьер. Они должны были бы следить за Брайаном-Энтони. Он очень убедителен в роли главного радикала. Даже я поверил, будто он главный, так внушительно он вел совещание.
Насчет совещания, сказала Бетаньева. Когда в следующий раз будете выдвигать предложение, убедитесь, что речь лучше отрепетирована. От выступления Джерила уши болели.
Зато он выглядел искренне. Таким и должен быть первый запросбесхитростным и из лучших побуждений. «Демократическому единству» совершенно не нужно производить впечатление профессиональных политиков.
Не надо, чтобы он выглядел профессионально, но мог бы поменьше мямлить.
Мы научимся. Все мы.
Слваста телепнул бармену, прося принести еще пива.
Нам нужно быть осторожными, сказала Бетаньева. Сейчас критический момент. Мы должны обеспечить себе серьезную поддержку. Пока мы всего лишь контролируем один из самых бедных районов Варлана. А следующий тур выборов еще только через восемь месяцев.
А когда-нибудь настанет момент, который не будет критическим? проворчал Хавьер.
Бетаньева подняла бокал и глянула на Хавьера поверх него.
Пока неизвестно.
Второе заседание совета Налани прошло гораздо более бурно, чем первое. Этого следовало ожидать. Кровавое истребление модов (по яркому осуждающему выражению газет) обрело серьезный размах, даже Слваста и Бетаньева удивились и немало обеспокоились. Ячейки получили приказ уничтожать только коммерческих модовиспользовавшихся для получения прибыли, но никто больше не придерживался таких ограничений. Домашних модов истребляли с таким же удовольствием, как связанных с торговлей. В некоторых богатых районах шерифы патрулировали все дороги, ведущие в этот район, и требовали подтверждения, что люди здесь проживают, прежде чем пропустить пешеходов и кэбы. Граждане были полны решимости не пускать нежелательных людейполитика, которая быстро привела к нескольким скверным инцидентам из-за чрезмерного усердия шерифов. Печатные листки и телепатические сплетни обсасывали каждый инцидент по много дней.
Затем возникла проблема трупов. Мертвых модов просто бросали на улицах. Из укромных мест выбрались бусалоры; люди рассказывали об огромных стаях грызунов, пирующих на щедрых грудах падали. Они разъелись и осмелели настолько, что бросались на детей. Мошки татус роились целыми тучами в узких переулках и на широких улицах. Все это угрожало здоровью людей.
Брайан-Энтони открыл заседание заявлением, что районный совет считает первейшей задачей очистку улиц от трупов. Для этого будут наняты двадцать новых работников-людей.
Где вы возьмете деньги на зарплаты? спросил Ориол, один из советников от «Гражданской зари».
Я предлагаю взимать один шиллинг за каждую лицензию на мода, сказал Джерил. Это даст району значительный доход.
Твоя партия перебила всех модов, кретин! крикнул в ответ Ориол. Скоро не останется ни одного мода, для которого нужно будет покупать лицензию. Вы же об этом не подумали, прежде чем все затевать, а?
Прошу вас, советник, выражайтесь вежливо, сказал Брайан-Энтони.
Пять моих модов были убиты вашими сторонниками. Это, по-вашему, вежливо? Я разорен!
Наймите работников-людей! крикнул кто-то с галереи.
Вы преступники! Подонки! раздался ответный крик.
Брайан-Энтони принялся стучать молотком, но крики и обвинения на галерее становились все громче и жарче.
К порядку, прошу вас! К порядку!
За оскорблениями последовали тычки текином, поначалу несильные. Но несильными они оставались недолго. Разразилась полномасштабная драка. Пришлось вызвать шерифов.
Это заняло двадцать минут, но галерея для публики была очищена, и остальная часть заседания прошла без гражданских наблюдателей. Поскольку в Варлане не разрешалось проводить закрытые заседания, все интересующиеся могли видеть и слышать происходящее через чувства одной из районных служащих.
Не ожидал такого поворота, признался Слваста, когда они шли домой.
Нам следовало это предвидеть, сказала Бетаньева. В конце концов, весь смысл уничтожения модов заключался в том, чтобы ударить людей по самому больномупо кошельку. Начните отнимать деньги у привилегированныхи они превратятся в таких же диких зверей, как любое животное, которое бросили на арену Филиппы.
Бетаньева сморщила нос, когда они свернули на Онсло-роудторговую улицу со множеством магазинов и лавок. Мертвые моды громоздились кучей в водосточной канаве, хотя без экстравзгляда трупы было трудно разглядеть. Ни один из уличных фонарей на Онсло-роуд не горел; улица освещалась только сияющими на небе туманностями и случайным отблеском из чьего-то окна на верхнем этаже. Фонарщиками в столице в основном работали мод-гномы, и они оказались легкой мишенью. Телепатические сплетни сообщали, что сейчас в столице по ночам зажигается меньше двадцати процентов уличных фонарей.
Четверка торопливо шагала по мостовой. Темные груды в водосточной канаве шевелилисьэто напоминало рябь на поверхности темного озера. Слышались звуки мягких шлепков по бордюрным камням. Первоначально Слваста подумал, что в телах модов еще сохранились признаки жизни, но брошенный туда экстравзгляд показал ему: трупы покрыты шевелящимся ковром из десятков бусалоров. Твари были здоровенными, в ужасе понял он; ему всегда казалось, грызуны такого размераэто не более чем городская легенда. Но за прошедшую неделю им досталось более чем достаточно пищи, и они отъелись.
Его рука сжала плечо Бетаньевы, и спутники поспешили дальше.
Нам действительно придется с этим что-то делать, сказал Хавьер, зажимая нос рукой в попытках хоть частично избавиться от зловония.
«Еще одно непреднамеренное следствие, телепнула им Бетаньева, стараясь не открывать рот и не вдыхать миазмы. Работникам-людям нужно слишком много платить, чтобы они зажигали фонари по вечерам и заправляли их по утрам. Возможно, нам надо сделать исключения в запрете на выдачу лицензий».
Уже не имеет значения, сказал Хавьер. Компании, заведующие уличным освещением, не смогут позволить себе купить новых модов. Вы видели, за сколько сейчас продается трехмесячный мод-гном? И это при условии, что вы сможете ввезти его в город. Шерифы поговаривают, а не сопровождать ли вооруженной охраной модов, которых стойла завозят в столицу.
На экономике это тоже сказывается, заметил Кулен. Цены на продукты питания растут.
Ну, оно понятно, сказал Слваста. Все лавки Уэлфилда подняли цены. У нас не осталось выбора: люди в работниках обходятся дороже модов.
Должен быть рост заработной платы с учетом этого, сказала Бетаньева. Конечно, никто не захочет поднимать зарплату. Может, нам в Налани следует ввести минимальный уровень заработной платы?
Нет, возразил Слваста. Надо быть реалистами. Даже если мы введем минимальный уровень, любой владелец магазина или предприятия сможет оспорить его в суде. Район просто лишится торговли и производства. Наши трудности лишь возрастут.
Ну что ж, отозвалась Бетаньева, придется подождать до тех пор, пока мы не сможем ввести этот принцип на всей планете.
Хорошая мысль, сказал Слваста.
Он в очередной раз поразился ее преданности делу и даже обеспокоился этим.
Когда Слваста и Эрвин вернулись с фургонами со станции Плесси, на рынке Уэлфилд их встретил отряд шерифов. Пятеро шерифов оцепили лавку Хавьера, и их прочные панцири исключали любую утечку эмоций.
Слваста увидел Хавьера, тот стоял перед главной витриной лавки и был поглощен разговором с сержантом шерифов.
Разгрузите фургоны, пожалуйста, сказал Слваста Эрвину и новым работникам, остановив фургон возле складских помещений. Я узнаю, что происходит.
Хавьер скупо улыбнулся подошедшему Слвасте.
Это сержант Беккер. Он просит нас кого-то опознать.
Опознать? переспросил Слваста.
Прошу вас, советник. Если вы не против, сказал Беккер.
Это был крепкий мужчина лет под семьдесят, с большими моржовыми усами. Его вежливая, но твердая манера держаться сообщила Слвасте, что Беккеропытный шериф, привычный к человеческим крайностям.
Буду рад помочь шерифам, сказал Слваста.
В ответ ему досталось лишь негромкое хмыканье. Трое шерифов из отряда держались позади них, когда все вышли из рынка Уэлфилд к паре кэбов, ожидающих снаружи.
Мы арестованы? спросил Слваста.
Нет, сэр. Мои люди здесь для вашей защиты.
Слваста переглянулся с Хавьером, и все, что мог сделать здоровяк, это пожать плечами.
Улица Дойс находилась всего в десяти минутах ходьбы. Слвасту охватило плохое предчувствие, когда они остановились возле старого дома. Улица Дойс знакомое название, но он не мог вспомнить, с чем именно связанное. И еще больше он встревожился, когда его экстравзгляд выхватил мод-птицу, кружившую высоко над головой. В этом участвовали не только шерифы что бы это ни было.
Два шерифа стояли на страже около одного из домов. Они открыли дверь перед Беккером. Слваста старался держать панцирь и не показывать отвращения, но место действительно выглядело скверно. Голые кирпичные стены, причем скрепляющий кирпичи раствор разрушился до состояния мелкого песка, который высыпался из стен и скрипел под ногами. На стенах там и сям виднелись странные пятна разного цвета. Длинные, плохо освещенные коридоры с рядами дверей на каждом этаже из-за своей однообразности казались отражениями в зеркалах, поставленных напротив друг друга. Одинаковые двери вели в однокомнатные квартирки; общие ванные комнаты в конце каждого коридора были «украшены» протекающими трубами и потрескавшимися раковинами. В прохладном воздухе висела вонь плохо работающей канализации. Все вокруг наглядно напоминало о той жизни, которой Слваста с трудом избегал, деля расходы со своими друзьями, и о том, как важна каждая монета из его заработной платы.
Они последовали за Беккером на третий этаж. То, что в жалкой квартирке, куда в конце концов привел их Беккер, кто-то умер, Слваста понял бы и без экстрачувств. Жуткое ощущение мрака крепко пропитало стены, и Слваста даже задался вопросом, неужели чья-то замученная душа цепляется за этот дом. Стены унылой комнаты были оклеены бумажными обоями, древними и пропитанными сыростью, превратившимися в серую кожуру плесени. Там находилось всего два предмета мебели: кровать с железной рамой и недавно отремонтированный деревянный сундук с одеждой, защищенный от бусалоров. Высокие стопки экстремистских политических брошюр громоздились на полу, их страницы пожелтели и покоробились от влаги.
На кровати лежало мертвое тело. Много крови вылилось из многочисленных ножевых ран. Часть ее впиталась в матрас, часть пролилась на половицы. Помощник коронера принес с собой две яркие масляные лампы и терпеливо ждал, читая экземпляр «Взгляда с холма». Он свернул газету, когда Беккер впустил их.