На этот раз Эл поднял взгляд. На нем не было очков, а волосы свисали до самых глаз. Без очков его глаза выглядели слабыми, лишенными фокусировки; он поглазел туда и сюда полуслепым взглядом, а затем вернулся к торгам. Размашисто и неестественно двигая пальцами, он разорвал чек, разбросал клочки, достал бумажник и начал выписывать новый чек вместо старого.
Старик, хихикая, повернулся обратно к стойке и взял свое пиво. Что за бизнес для Эла Миллера, думал он. Идеальный бизнес. Пес, тычущий носом цветные шарики в барах; а Эл мог бы ходить вслед за ним со шляпой в руках. Значит, подумал он, пес может пойти в колледж вместо Эла.
Эй! крикнул он, снова поворачиваясь. Но его голос затерялся в общем шуме. Он может ходить в колледж вместо тебя и получить ту самую степень.
На этот раз Эл его услышал; он увидел старика и приветственно помахал ему рукой.
Соскользнув со своего места у стойки, старик стал осторожно пробираться через толпу народа, направляясь к кабинке. Расслышать чтолибо и впрямь было трудно; даже достигнув кабинки, он не мог разобрать слов Эла. Держась рукой за стенку кабинки, он наклонился, приблизив свое лицо к лицу Эла.
Я тебя не расслышал! крикнул Эл.
Отправь этого пса в колледж! сказал старик, хихикая над тем, что говорит, над тем, что придумал. Вместо себя! Он подмигнул Джули, но та смотрела мимо него.
Эл сказал:
Черт, я покупаю его, чтобы его убить. Ненавижу эту проклятую тварь. Он омерзителен.
Вот тактак, сказал старик, продолжая смеяться. Он топтался рядом с ними какоето время, но никто не обращал на него внимания; они были слишком увлечены своей сделкой.
Это Тути Дулитл, вскоре сказал Эл, представляя ему негра, который на мгновение поднял взгляд и сдержанно кивнул. Мой родственник.
Старик чтото пробормотал, но руки не протянул.
Я, пожалуй, пойду, сказал он.
Они не пригласили его присесть. Теперь его смех улетучился. Все это не казалось таким уж забавным, и он чувствовал усталость. Мне еще надо пойти в мастерскую и поработать, вспомнил он. Нечего мне здесь торчать, да и какого черта, если они не предложили мне сесть.
Пока, сказал он.
Эл кивнул, и старик пошел прочь.
Я все равно не стал бы садиться, подумал он, толкая дверь и ступая на холодный тротуар. Когда он шагал к своей припаркованной машине, его овевал свежий воздух. Он сделал несколько глубоких вдохов, и голова у него сразу же прояснилась. Черт, подумал он, когда это я садился с неграми?
Он завел машину и, проехав квартал или около того, остановился у своего гаража.
Вскоре он лежал под «Студебеккером», один в сыром полуосвещенном здании, где тишину нарушало только радио на полке. Что такое я здесь делаю, подумал он, начиная снимать поддон картера. Лежа на спине, под машиной один в мастерской, и никто даже не знает, где я. Для чего все это?
Но он продолжал откручивать болты. Трудясь на износ. Это чтобы тот парень смог забрать свою машину завтра? спросил он у самого себя. Чувство долга по отношению к моим старым клиентам? Может, и так. Он не знал. Знал он только одно: у него не было другого места, куда бы он мог пойти, где бы мог находиться. Фактически никакого вопроса и не было, потому что он явился сюда непреднамеренно: он приехал сюда потому, что всегда сюда приезжал. Когда нечего было смотреть по телевизору, или когда Лидии не было дома и не с кем было поговорить, или когда в клубе «ДиньДон» было довольнотаки скучно.
Поработаю с часок, решил он. А потом позвоню домой, проверю, вернулась ли Лидия. Много времени эта работа не займет.
Глава 4
Элу Миллеру казалось совершенно очевидным, что вскоре ему придется распроститься со своей стоянкой. Его участком завладеют с какойнибудь грандиозной целью: новый хозяин снесет автомастерскую и воздвигнет супермаркет, или мебельный салон, или многоквартирный дом. Уже несколько лет в Окленде и Беркли действовали по такому шаблону. Сносили старые здания, даже церкви. Уж если старые церкви пускали под снос, то, конечно, не миновать этого и мастерской Фергессона. И «Распродаже машин Эла».
В подавленном настроении поехал он на следующий день по СанПабло в риелторскую контору, к женщине, с которой имел дело в прошлом. Миссис Лейн была негритянка: он познакомился с ней через Дулитлов. Это она раздобыла для миссис Дулитл несколько ее доходных домов. Она специализировалась на недвижимости в не предназначенной только для белыхи, добавил он мысленно, захудалойчасти Окленда. Он понимал, что не может рассчитывать на нечто лучшее. Чем была стоянка для подержанных автомобилей, как не олицетворением той части Окленда, что не «только для белых»?
С такими мыслями он вошел в «Недвижимость Лейн» и приблизился к лакированному дубовому прилавку. Справа от него, на столе, располагался горшок с каучуконосом, повязанным шафрановым бантом. Рядом с горшком лежала стопка газет «Сатердей ивнинг пост» и стояла пепельница. Все оборудование конторы составляли письменный стол, пишущая машинка и висевшая на стене карта ИстБэя. Миссис Лейн сидела за столом и печатала, но, как только заметила его, встала и подошла, улыбаясь, к прилавку.
Доброе утро, мистер Миллер, сказала она.
Доброе, сказал он.
Чем могу вам помочь?
У миссис Лейн был низкий бархатистый голос. Она была одета в черное платье, а на пальце у нее красовалось большое золотое кольцо. Волосы у нее были зачесаны кверху, и на лице было много косметики; она, как всегда, выглядела очень впечатляюще. Ей, по его прикидкам, было около сорока пяти или пятидесяти лет. Она могла бы быть успешной администраторшей или клубной активисткой где угодно, подумал он, если бы, конечно, не была цветной. И если бы еще не то обстоятельство, что, улыбаясь, она обнаруживала большие золотые коронки на передних зубах: тоже, как и кольцо, драгоценности, на левой из которых была выгравирована бубна, а на правойтрефа.
Я ищу новое место, сказал Эл.
Понимаю, сказала миссис Лейн. На СанПабло? У меня есть участок на Телеграфной авеню.
Она окинула его изучающим взглядом, желая разобраться, чего он хочет.
Мне все равно, где это, сказал Эл. Лишь бы место было хорошим.
Он не мог придумать, как лучше изъяснить свою мысль; напрягал мозг, но более вразумительного выражения не находил. Женщина сочувственно ему улыбнулась; она, вне всякого сомнения, хотела ему помочь. Ее работа в этом и состояла. И она вкладывала в свою работу всю душу. Он это чувствовал.
Думаю, вы не хотите заходить слишком уж высоко, сказала миссис Лейн. В отношении стоимости аренды.
Так и есть, согласился он.
Я могла бы отвезти вас к тому участку на Телеграфной, сказала миссис Лейн. Чтобы вы на него взглянули.
Он мне не нужен сию же минуту, сказал он. У меня около двух месяцев. Спешить не надо. Я хочу быть уверенным, что беру чтото подобающее.
Да, это важно, согласилась миссис Лейн.
Бизнес с подержанными машинами приносит не оченьто большой доход, сказал он.
Должно быть, он похож на бизнес с недвижимостью, сказала миссис Лейн, улыбнувшись.
Может, и так, подумал Эл. Мы с ней в одной лодке. Или, может, я обхожусь с тобой несправедливо, помещая тебя рядом с собой? Такую привлекательную женщину, как ты. Кем бы ты была, если бы родилась белой? Председательницей местного отделения Республиканской партии? Женой какогонибудь промышленника? А кем был бы я, если бы родился негром? Просто ничтожеством. Еще одним ничтожеством без какихлибо перспектив.
Мистер Миллер, сказала миссис Лейн своим глубоким бархатистым голосом, вы сегодня выглядите таким печальным
Так и есть, подтвердил он.
Не печальтесь, сказала она. Взгляните на яркую сторону. Она отступила к своему письменному столу и достала из выдвижного ящика связку автомобильных ключей. Почему бы мне не отвезти вас к участку, о котором я говорила? Я буду рада вам его показать.
Может быть, позже, сказал он.
Почему не сейчас?
Не знаю, сказал он со смирением, слышным ему самому. Мне надо вернуться на свою стоянку.
Вы можете упустить хорошую возможность, сказала она.
Может, и так, сказал он, чувствуя себя усталым и подавленным.
Послушайте, мистер Миллер, мягко сказала она, опуская на прилавок свои оголенные округлые коричневые руки. Вам надо действовать, иначе вы проиграете. За годы работы с недвижимостью я научилась одной вещи: если хочешь чегото добиться, то нужно использовать предоставляющиеся возможности и пошевеливаться. Знаете об этом? Она ждала ответа, но он ничего не говорил; он смотрел в пол, испытывая опустошенность и неспособность чтолибо сказать. Делайили тебя сделают. Я имею в виду, вас обставят. Быть энергичным совсем не дурно. В ее голосе была теплая, нежная терпеливость, он звучал едва ли не наставительно, поматерински наставительно. Вы никому не причиняете вреда. Я думаю, вас именно это смущает: вы боитесь коголибо в чемнибудь ущемить. Потому что вы в таком бизнесе, где каждый так или иначе это утверждает.
Он кивнул.
Я разговаривала с вами раньше, сказала миссис Лейн, и отметила и для себя, и для мистера Джонса, который мне здесь помогает. Вы очень подходите для того, чтобы работать с мистеромкак, бишь, его? мистером Фергессоном. Он тоже абсолютно честен. Я отвожу к нему свою машину Она осеклась. Ну, вообщето у меня имеется свой механик.
Механикнегр, подумал Эл. Она не посмела бы пригнать свою машину к Джиму Фергессону, каким бы честным он ни был. Потому что он, вероятно, не стал бы с ее машиной работать. Может, стал бы, а может, и нет. Но она не может рисковать. Дело того не стоит.
Могу я показать вам этот участок? спросила миссис Лейн, поднимая связку ключей.
Нет, сказал он. Какнибудь в другой раз.
Выйдя из риелторской конторы, он увидел, что она смотрит, как он уходит; она следила за ним, пока торец здания не скрыл их друг от друга.
Вернувшись, он сказал через порог:
Может быть, через пару дней. Когда мои планы более определятся.
Миссис Лейн улыбнулась ему. Сочувственно, подумал он. Сочувственно и понимающе. Тогда он снова пошел прочь. Обратно к своей машине.
Она просто хочет чтото мне продать, думал он. Но он знал, что дело здесь в чемто большем; собственно, совсем и не в этом. В чем же в таком случае? В любви, подумал он. В любви к нему. Крупная и привлекательная деловая негритянка, средних лет и со светлой кожей. Может, хочет меня усыновить. Он чувствовал уныние, но в то же время ему казалось, что от части своего бремени он избавлен. Ему уже не было так плохо, как раньше. Да, подумал он, элегантная женщина, толковая продавщица; уж онато знает свое дело. Настоящая профессионалка. Я вернусь. Ей это прекрасно известно.
Эта деревенщина, пьяный кретин, старая задница Фергессон, это он довел меня до такого состояния, подумал Эл. До состояния, в котором мне не на кого надеяться, кроме как на какуюнибудь женщину, испытывающую ко мне жалость. Из которого у меня нет иной возможности выбраться; у меня нет другого способа выжить, нет своей собственной системы безопасности. Мне приходится взывать к мягким чертам характера какойто торговки недвижимостью.
Надо было бы, подумал он, изгадить его дело, испохабить его дело бесповоротно; мне следовало бы открыть на том участке публичный дом и опозорить все владение. Мне следовало бы превратить его в а что, разве он еще не устроил там стоянку для подержанных автомобилей?
Кто взирает на меня с презрением? спросил он у себя. Каждый? Все без исключения?
Ему не хотелось возвращаться на свой участок. Он завел машину и просто поехал, никуда конкретно не направляясь; он просто ехал, влившись в транспортный поток центральной части Окленда, наслаждаясь чувством вождения. Это был добрый старый «Крайслер», солидный, с обитыми кожей сиденьями. Однако коробка передач не переключалась на задний ход, так что он купил его за семьдесят пять долларов. Но все же это была хорошая машина. Достаточно хорошая для любого разумного человека. Прекрасная шоссейная машина.
На ходу он воображал, как когданибудь продаст именно этот автомобиль; он представлял себе это во всех подробностях, чтобы както себя занять.
Когда он вернулся на «Распродажу машин Эла», то увидел, что большая белая дверь мастерской заперта. Старик закрыл заведение, но не ради ленча, потому что «Понтиака» тоже не было. На старомодной картонной вывеске на двери указатели были повернуты так, чтобы можно было прочесть:
БУДУ В 2.30
Припарковавшись среди машин на стоянке, он увидел еще один автомобиль, почти новый «Кадиллак», который последовал за ним и остановился позади него, рядом с другой его машиной, «Шевроле». Он вышел из машины, и то же самое сделал водитель «Кадиллака».
Здравствуйте, сказал тот.
Эл захлопнул дверцу «Крайслера» и направился к незнакомцу. Тому было немного за пятьдесят, и он щеголял прекрасно пошитым деловым костюмом, галстукомузким, из новомодныхи заостренными, итальянского стиля туфлями, которые Эл видел в рекламах и на витринах магазинов в богатых районах. Незнакомец улыбнулся ему. Манеры его казались довольно дружелюбными. Его волнистые седые волосы были несколько длинноваты, но прекрасно подстрижены. Эл слегка оторопел.
Здравствуйте, сказал Эл. Как дела сегодня? Это было его стандартным приветствием.
На его стоянке ничто, разумеется, не могло заинтересовать этого хорошо одетого и явно преуспевающего господина, приехавшего на «Кадиллаке» прошлого года. На мгновение Элу стало не по себе; может, думал он, это налоговый агент штата или даже федерального правительствацелый сонм предположений пронесся у него в голове, пока он смотрел на этого человека, сохраняя на лице приветливую улыбку.
А потом он его узнал. Это был один из давних клиентов Фергессона. Очевидно, он пригнал свою машину для починки и обнаружил, что мастерская закрыта.
Я ищу Джима, сказал посетитель звучным, внушительным голосом. Однако вижу, что у него заперта дверь.
Подняв руку, он взглянул на часы, обнаружившиеся радом с серебряной запонкой. Эл смотрел то на часы, то на запонку и чувствовал все растущее, сильнейшее желание: это было то, что он всегда хотел иметь, хорошие наручные часы, вроде тех, рекламу которых он видел в «НьюЙоркере».
Вероятно, ищет какуюнибудь запчасть, сказал Эл. Или, может, у когото машина сломалась на дороге. Его вызывают вместо ААА.
И я знаю почему, сказал посетитель.
Если бы у меня было хотя бы три хорошие машины, подумал Эл, я мог бы привлекать клиентов вроде этого. Если бы я мог показать чтонибудь приличное Помрачнев, он сунул руки в карманы, раскачиваясь с пятки на носок и уставившись в землю. Он не мог придумать, что сказать.
Я приезжаю к нему уже четыре с половиной года, сказал посетитель. По всякому поводу, даже ради смазки.
Он продал мастерскую, сказал Эл.
Глаза его собеседника расширились.
Не может быть, сказал он в смятении.
Так и есть, сказал Эл.
Он еще больше помрачнел; говорить было почти невозможно. Поэтому он продолжал раскачиваться взадвперед.
Стал слишком стар? спросил посетитель.
Вроде у него с сердцем неладно, пробормотал Эл.
Что ж, мне, конечно, жаль, сказал посетитель. Понастоящему жаль. Это конец целой эры. Конец старого мастерства.
Эл кивнул.
Я не был здесь около месяца, сказал посетитель. Когда он решился? Должно быть, совсем недавно.
Так и есть, сказал Эл.
Мужчина протянул руку; Эл заметил это, вздрогнул, вытащил свою собственную руку и обменялся с ним рукопожатием.
Меня зовут Харман, сказал посетитель. Крис Харман. Бизнес в сфере звукозаписи. Я руковожу фирмой «Пластинки Тича».
Понятно, сказал Эл.
Значит, вы не думаете, что он вернется, сказал Харман, снова взглянув на часы. Что ж, я не могу ждать. Скажите ему, что я заезжал. Я позвоню ему по телефону и скажу, как мне жаль, что так вышло. Всего доброго.
Он кивнул Элу и, дружески махнув рукой, снова забрался в свой «Кадиллак», захлопнул дверцу, дал задний ход и через мгновение уже выехал со стоянки и влился в транспортный поток на СанПабло. Вскоре «Кадиллак» пропал из виду.
Через полчаса появился и припарковался «Понтиак» старика. Когда Фергессон вылез из машины, к нему подошел Эл.