Согласен, миссис Евенко, ответил пастор.
Они разговорились, и Макс скользнул прочь. Делать здесь больше было нечего, оставалось лишь надеяться, что Обермейер или кто там еще получит его послание и расшифрует его. Он толкнул боковую дверь; солнце ослепительно сверкало на металлических крышах, и он заморгал.
В шею ему уперлось дуло пистолета.
Как мне хочется тебя пристрелить, произнес чей-то голос. Только дай мне повод.
Макс в третий раз за сегодня поднял руки, и сейчас бежать было некуда.
В этом нет необходимости.
Пистолет сильно ткнул его в голову, едва не сбив его с ног.
Это я здесь решаю, в чем есть необходимость, а в чем нет. Солдат сунул руку в карман Максу и извлек оружие. А теперь иди к Кавалерийскому парку.
Слушаюсь, сэр, ответил Макс, повинуясь. Он еще раз напомнил себе: эти люди на его стороне, они все служат Разведке, они все служат Иисусалиму. Он бы прямо сейчас сказал, кто он такой, если бы не возможность прихода к власти Костигана.
Макс шел, стараясь не раздражать солдата, не быстро, но и не медленно. Когда они достигли площади, он заметил, что туда сгоняют других людей, и не только мужчин. Какая-то женщина поправляла чепчик грудному ребенку. За ее юбку держался мальчик, стараясь не отставать. В этом районе жили сотрудники Департамента политического образования и их семьи. Значит, хватают всех, даже гражданских. Полная зачистка.
Солдат подталкивал дулом ружья двоих мужчин. Один из них был в футболке, как и Макс, на цепочке рядом с солдатскими жетонами болтался крест. Второй был майором из Департамента.
Можешь взять у меня этого? крикнул охранник Макса.
Солдат кивнул и махнул оружием, приказывая всем троим стать у глухой бетонной стены.
Идите туда и стойте смирноа ну пошли!
Прекрасная стена для расстрела, подумал Макс, прислоняясь к ней спиной. Полно места для отметин от пуль и кровавых пятен, чтобы напугать горожан и привести их к повиновению на много лет вперед. На Иисусалиме было много таких стен, но большая часть их была старыми.
Солдат принялся говорить с кем-то по рации, а новые пленники зашептались. Тот, что с крестом, зашипел, обращаясь к Максу:
Эй, это я. Узнаете меня?
Звук этого голоса заставил Макса вздрогнуть. Это честный, но глупый охранниккак же его?
Василий?
Ага. Ну и дела. Что это такое творится?
У майора было на уме другое.
Если мы трое разбежимся в разные стороны, он не сможет поймать нас всех.
Василий нервно потер крест.
Ага, а что будет с тем, кого он поймает?
Слушайте, прошептал Макс, прикрывая рот рукой и делая вид, что чешет нос. Этот солдат просто притворяется, что разговаривает. Он наблюдает за нами, ждет, что мы побежим.
Наверное, даже надеется на это. Тогда он сможет просто пристрелить их и пойти по своим делам. Вообще-то, он и так может их расстрелять, подумал Макс, и без попытки к бегству.
Я побегу первым, налево, отвлеку его, шептал майор. А вы двое разбегайтесь по сторонам.
Максу было безразлично, прикончат этого идиота или нет, но сам он не хотел поймать шальную пулю. Когда майор пригнулся, готовясь сорваться с места, Макс швырнул его на стену.
Стоять!
Ты, сын свиньи!
Только пошевелись, и я вас всех грохну! заорал охранник, подбегая к ним с оружием наготове.
Макс взглянул ему прямо в глаза, поднял рукиэто движение уже становилось привычным.
Послушай, я ваш
Заткнись!
Охранник явно не знал, что делать. Ему, похоже, еще не приходилось убивать людей, может, даже и избивать не случалось. Возможно, Дрожин понял, что в этом состоит проблема с молодыми солдатами, и попытался дать им «боевое крещение». Это, конечно, если Дрожин еще жив. Такого от него вполне можно ожидать. Сейчас любая возможность могла оказаться реальностью, и это сводило Макса с ума. Ему нужно лишь продержаться, пока о нем не вспомнят и не освободят его.
Охранник прислушался к голосу у себя в наушнике, махнул ружьем.
Туда. Автобусы стоят в Кавалерийском парке.
Автобусы? повторил майор. Куда нас
Удар прикладом помешал ему закончить, и он, захлебнувшись кровью, растянулся на мостовой.
Я что, разрешал тебе говорить? Охранник, на шее у которого билась жилка, отскочил от пленников и снова направил на них оружие. Встать!
Макс напрягся. Этот человек пытается заставить себя убить жертву. Очевидно, трое пленных для негослишком много. Он нервничает, он не уверен в себе.
Майор попытался подняться, но рука его соскользнула, и он снова упал. Охранник дернул ружьем, целясь во всех троих по очереди.
Я сказал, встать!
Да вставай ты! прикрикнул Василий.
Макс продел руку под локоть майора и, кряхтя от натуги, рывком поставил его на ноги. Он подумывал о том, чтобы толкнуть майора на солдата и броситься бежать
За углом завизжали тормоза, и военный фургон, направленный специально для перевозки пленных, остановился в двух шагах от Макса. Из него выпрыгнули двое солдат, и момент был упущен. Майор вырвал руку, шатаясь, поднялся. Ему тоже никогда не приходилось бывать в перестрелках, поэтому он и решил, что сможет сбежать.
Что здесь, твою мать, происходит? рявкнул один из солдат. Они казались Максу детьми, хотя были старше, чем он сам в начале революции.
Я просто выполняю приказ, ответил охранник.
Да просто дерьмо какое-то творится, твою мать, сказал новоприбывший. Что, твою мать, нам теперь делать с этими, мать их
Отвезем их в Кавалерийский Парк, к остальным.
Да пропади они все пропадом, мать их. Иисусе, Голден.
Трое мужчин, подталкиваемые ружьями, вскарабкались в машину. Новый солдат схватил майора за руку.
Я только что вычистил здесь все, так что не вздумай заляпать сиденье кровью, твою мать.
Рядовой, вы говорите со старшим по званию
Его снова оборвали; раздался треск, от которого мороз пошел по коже, запахло озоном и паленым мясом. Майор сжал обожженное током плечо, но не вскрикнул.
Еще есть вопросы, предатель? крикнул новый солдат. Нет? Отлично. Он запихнул раненого в фургон и захлопнул дверь.
Ну что ж, боевое крещение совершено.
На единственном пассажире фургона была штатская одежда. Наклонившись вперед, он спросил:
Это что, из ружья его так? Что произошло?
Василий сглотнул ком в горле и прижал к губам крест, а майор, мрачно стиснув зубы, уставился прямо перед собой. Макс тоже ничего не ответил, и грузовик поехал прочь. На повороте арестованные чуть не повалились друг на друга, и пустой желудок Макса подпрыгнул.
Да что же это такое? воскликнул Василий. Ведь мы же все на одной стороне. Я ничего не понимаю.
Я слышал, они убили Мэллоува, негромко произнес майор. Выстрелом в голову.
Макс размышлял, что этопросто ответ на вопрос или ловушка. Посмотрел на пол, посмотрел в окно.
Нет, все произошло не так. Я был там, когда это случилось.
Всеобщее внимание сосредоточилось на нем, даже солдат, сидевший впереди, за решеткой, повернул голову.
Мэллоув, его помощник, Анатолий, начал Макс, и еще один старший офицер выходили из здания. Да, там стреляли, но сначала их троих запихнули в машину и увезли.
Майор и охранник уставились на Макса.
Как вы думаете, что бы это значило? спросил штатский.
Это значит, что Дрожин, скорее всего, мертв, объяснил майор. И Костиган, наконец, получил в свои руки Разведку. А те трое, которых запихали в машину как только следователи закончат с ними, они тоже умрут.
Штатский нервно засмеялся.
Дрожинмертв? Да у него больше жизней, чем у Лазаря. Мне кажется, он вообще никогда не умрет.
Эй, вы там, заткнитесь, прикрикнул охранник, и фургон остановился. Они с водителем вышли.
Они удовольствуются тем, что расстреляют всех офицеров, сказал майор, бросив унылый взгляд на свои знаки различия. Максимум, что вам, низшим чинам, грозитэто допросы, пара недель в камере, затем новое назначение. Ничего страшного.
Заговорил штатскийскорее всего, какой-нибудь подрядчик, схваченный в здании Департамента.
Так они нас везут в тюрьму? Мне сказали, что это срочная эвакуация. Голос его прозвучал резко и хрипло.
Не волнуйтесь, на всех камер не хватит, сказал Макс. Майор пристально взглянул на него, словно пытаясь угадать, кто он такой.
Послушайте, я вот чего не понимаю, начал Василий. Почему мы друг друга убиваем, сажаем в тюрьму? Нам же еще нужно освоить планету. Черт побери, да ведь вся галактика перед нами!
Да, вот в чем вопрос. Здесь трудились уже три поколения, а планета была суровой. Как и люди, она яростно сопротивлялась попыткам изменить себя.
Штатский ткнул в него пальцем.
Да как вы можете сейчас говорить о планете
Кто-то постучал кулаком в стенку фургона.
Заткнитесь вы там, мать вашу.
Они смолкли. Макс сложил руки на коленях и откинулся назад, вдыхая запах антисептиков, смешанный с запахом пота. Эти парни пусть делают и говорят что хотят. Ему сейчас нужно лишь избегать всяких глупостей, выполнять приказы и остаться в живых до тех пор, пока кто-нибудь из людей Разведки не найдет его и не вытащит отсюда. Нужно лишь верить, что это случится.
Майор пошарил во рту языком и сплюнул кровь на пол.
Эй ты, прошипел Василий. Не делай этого. Охранник сказал так не делать.
Майор размазал кровь ногой, испачкав весь пол. Он уже готовился сплюнуть еще раз, когда задняя дверь распахнулась.
Вылезайте, приказал солдат и ружьем подтолкнул их к большой толпе мужчин, шумевшей и толкавшейся внутри наспех сооруженного ограждения. Ворота, щелкнув, закрылись за ними. Снаружи, за натянутыми цепями, расхаживали нервные охранники в форме солдат Разведки и армии.
Макс обошел загородку по периметру; по его оценке, здесь было около ста тридцати пленных, большая часть из нихмелкие чиновники из Департамента или штабные вроде Василия. Только мужчиныследовательно, семьи отправлены в другое место. Он попытался сосчитать часовых, но их число постоянно менялосьодни уходили, другие приходили. Знакомых лиц не попадалосьхотя это неважно, его узнали бы только Дрожин или Обермейер. Он задавал окружающим вопросы, пытаясь выяснить, что им известно, но толку в этом не было: задав вопрос на одном краю толпы, он слышал, что через несколько минут его повторяли как подтвержденный факт на другом.
Когда он отправился по второму кругу, кто-то схватил его за локоть.
Послушайте! Это оказался штатский из фургона, от него еще пахло туалетной водой и мятными леденцами. Ведь это вы видели, как Мэллоув спасся. Как вы думаете, он сейчас ведет переговоры о нашем освобождении? Что происходит?
Макс уставился на человека тяжелым взглядом и смотрел так до тех пор, пока тот не выпустил его руку.
Думаю, сейчас Мэллоув делает все, что в его силах.
Пусть понимает это как хочет. Макс пошел прочь, а штатский, услышав какой-то шум у ворот, увязался за ним.
У входа появился лысый полковник в песочной форме регулярной армии; за ним следовала группка солдат и несколько медиков в зеленых костюмах из жесткой ткани. Он пинал цепь, загораживавшую вход, пока все не обернулись в его сторону. Затем поднес ко рту мегафон.
Нам известно, что во время сегодняшней поспешной эвакуации некоторые из вас были ранены
Жаль, что среди вас мало раненых, крикнул кто-то. Макс постарался отойти подальше от того места, откуда раздавался голос. Он хотел только одногопоменьше неприятностей; все остальное к дьяволу.
поэтому сейчас мы проведем быстрый медицинский осмотр, результаты которого будут отражены в ваших документах, а затем вывезем вас отсюда. Постарайтесь не задерживаться, содействуйте медикам, и все будет в порядке. Сейчас построиться в очередь, по одному, начало у ворот. Строй-ся!
Эта команда нашла отклик у молодых солдат, которые совсем недавно слышали нечто подобное в лагерях военной подготовки, и успокоила недалеких людей вроде Василия. Солдаты и чиновники, готовые подчиниться, принялись пробиваться в начало очереди. Макс нашел себе место примерно в середине хвоста, что давало ему возможность скрыть сильное волнение. Для медицинского осмотра раздеваться было не обязательно, но подчинение не слишком разумному приказуэто первый шаг к подчинению преступному приказу. Уж ему, как комиссару, это было прекрасно известно.
Пока люди, стоявшие впереди, перешучивались с солдатами и пытались выудить у них информацию насчет освобождения, Макс разделся, сложил одежду в стопку и поставил ботинки сверху.
В начале очереди послышалась какая-то возня, раздался протестующий возглас:
Эй, вы чего? Таму меня никаких ран нет!
Надо привыкать, прокаркал кто-то за спиной Макса. Разве ты не знаешь, что Разведка всегда была занозой у нас в заднице?
Очередь продвинулась вперед на шаг, вокруг раздались смешки. Макс постарался придать лицу скучающее выражение. Если лучшие люди Департамента Политического Образования в подобных обстоятельствах шутят и подчиняются, как овцы, то они либо не знают своей истории, либо полные идиоты. Или и то, и другое.
Когда подошла его очередь, он отдал солдатам вещи и зашел за складную ширму. Один охранник держал его на мушке, второй, с ружьем помощнее, сторожил очередь, третий обыскивал одежду. Он оторвал карманы, распорол швы, ища тайники. Форму Максу выдали в тюрьме, и потайных карманов там не было. Четвертый человек, в зеленом костюме медбрата, быстро ощупал его в поисках подкожных имплантатов и оружия.
Нагнитесь, велел он. Ничего личного, это просто моя работа.
Макс закряхтел. Обыск был произведен быстро и профессионально, как осмотр простаты.
Ему вернули одежду, превратившуюся в лохмотья. Охранник бросил отпоротые карманы и петли для ремня на складной стол, к другим конфискованным вещам. Макс был очень худ, и одеваться оказалось непросто: из трусов выдернули резинку, и они все время сваливались, а брюки без ремня повисли на бедрах.
Неожиданно раздавшийся грохот заставил Макса резко обернуться. Около детской площадки, напротив загородки с арестованными, агрегат, оснащенный отбойным молотком, начал рыть канаву. Пока Макс пытался сообразить, для чего это делается, за ширмой у медработников началась какая-то суматоха.
Нагнитесь!
Нагнитесь вперед!
Свободные охранники ринулись туда, прижали сопротивлявшегося человека к земле, затем угрозами и пинками заставили смолкнуть тех, кто, как им показалось, собрался протестовать. Макс, придерживая спадавшие брюки, подобрался к столу с конфискованными предметами. К бритве и перочинному ножу он не притронулся, а вместо этого схватил два батончика растительного белка, единственную замеченную им пищу. Рванул обертку и запихнул один из них в рот, а второй спрятал в складках брюк на поясе.
Эй, ты! Пошевеливайся!
Макс прекратил жевать, покорно кивнул охраннику и прошел мимо упрямца, которого придавили к земле трое солдат. Поскольку шнурки у арестантов тоже отбирали, ботинки постоянно сваливались с ног.
Прошедшие осмотр арестованные толпились у ограждения; большинство, подобно Максу, держалось за штаны. Они присмирели, были напуганы и в то же время разозлены; внимание их было сосредоточено на механизме, работавшем в саду. Отбойный молоток выдолбил широкую яму в породе, скрытой под тонким слоем почвы. Перед этим дерн аккуратно разрезали на полосы и сняли, чтобы его можно было положить обратно.
Неплохая могила получится, заметил кто-то.
Ничего себе, «неплохая», откликнулся другой арестованный, но Василий, покачав головой, возразил:
Это наверняка для уборных.
Идиот! крикнул кто-то, если бы они собирались поставить уборные, то привезли бы биотуалеты.
А может, биотуалетов не хватает, настаивал Василий.
Его наивность и способность находить всему разумные объяснения были очаровательны. Макс старался держаться от него подальше. Офицер с мегафоном, суетившийся за забором, взмахом руки приказал рабочим остановить молоток и спустился в яму. Из нее торчали только его плечи и лысая голова. Он прокричал что-то, указал нужную глубину и выкарабкался наверх.
Большинство людей склонялось к мысли, что это могила, но в такую яму не могли поместиться десятки тел. Макс, стараясь слиться с толпой, пробрался подальше от ограды.
Эй, осторожнее, вы мне на ногу наступили, воскликнул кто-то.
Простите.
Вам еще повезлоотняли только шнурки, продолжал человек. А у меня ботинки отобрали. Похоже, боятся, как бы мы не покончили с собой.