а) стандартной процедуры предупреждения рецидива гинерастии;
б) лишения свободы сроком в 5 лет;
в) поражения в гражданских правах сроком в 10 лет».
Иван завершил чтение, и вдруг ему очень ярко вспомнилось, как они с Мариной в последний раз любили друг друга. Оба знали, что отец Ивана уже несёт заявление в полициютерять было нечего, они были обречены. Как она была тогда умопомрачительно красива! С каким жаром, с каким исступлением она отдавалась ему! Стыд и страх ушли из них, оставив лишь короткое время до ареста. Никто из двоих не заикнулся о побегеони знали, что затея будет бесполезной: над городом парили дроны наблюдения, камеры-невидимки висели на каждом углу, и после утверждения ордера на задержание скрыться от их холодных любопытных глаз было бы невозможно. Так что они и не думали покидать квартиру. Перед рассветом, ещё до восхода солнца, в дверь постучались полицейские. Больше они друг друга не видели.
Так стоило ли оно того? Были ли те редкие нервные встречи и последняя совместная ночь справедливой ценой жуткому будущему, которая им теперь уготована?..
Иван скрипнул зубами. Захотелось швырнуть треклятый информер о стену; он едва удержался от этого бессмысленного порыва. Не стоит делать себе хужев этом Рыков, пожалуй, прав. Лучше сидеть, обхватив голову руками, опустить веки и не думать, не думать ни о чём Ещё час его не тронут, ещё час тишины
Время пролетело слишком быстро. Дверь открылась, и вошла конвоирша. Не та, которая привела его сюда, а другаямолодая, худая как стрела, с короткой стрижкой. Жестом она велела Ивану подняться и выйти из комнаты. Проходя мимо неё, Иван заметил, что на ремне у неё не дубина, а пистолетная кобура. Ничего спрашивать у неё он не стал, покорно пошёл вперёд.
Иван надеялся, что триумвират заседает в другом здании, и ему доведётся хотя бы выйти на улицу, увидеть небо. Но когда на лестничной площадке конвоирша приказала ему подниматься вверх, надежда улетучилась. Они поднялись на три пролёта, прежде чем вновь оказаться в горловине коридора. Всё здесь было, как на других этажахсерые стены, белый потолок, лампы с холодным зеленым отливом.
Наконец, пришли. Перед входом в зал суда были две одинаковые двери. Иван обернулся и вопросительно взглянул на сопровождающую, и та кивком головы указала на дверь справа. Иван с опаской взялся за ручку, будто его могло ударить током. Он ждал, что конвоирша последует за ним, но женщина осталась с той стороны. Иван переступил порог, и дверь закрылась за ним. Щелкнул замок, отрезая ему путь назад.
Иван оказался в тесной решетчатой клетке. Она отгораживала часть залитого белым электрическим светом помещения. Перед клеткой располагалась высокая белая трибуна с изображением государственного герба. За трибуной восседали судьив центре женщина, по бокам от неё двое мужчин. Судьи были облачены в белые рубашки с красным воротом. Перед трибуной справа (и намного ниже) было отдельное возвышение с небольшим столомтам сидел Рыков. До того, как Иван вошёл, судьи что-то негромко обсуждали, а адвокат разговаривал по мультифону, прикрывая рот ладонью. Как только вошёл подсудимый, судьи выпрямились, а Рыков, спешно проговорив: «Ладно, дорогой, до вечера, мне пора», убрал мультифон в карман. Завершая картину последним штрихом, в левую дверь, что была за пределами клетки, вошла конвоирша Ивана и вытянулась по стойке «смирно».
Начинаем заседание суда, громко объявила женщина, устремив на Ивана взгляд сверху вниз. Гражданин, подтвердите, что вы являетесь обвиняемым по уголовному делу номер сто двадцатьсорок дватридцать три Повышевым Иваном шестьдесят пятого года рождения.
Да, это я, отозвался Иван, щурясь от режущего глаза яркого света.
Заседание будет вести судебный триумвират в составе председателя суда Ольги Зузенко, а также членов триумвирата Александра Верхового (судья справа слегка наклонил голову) и Николая Смирнова (судья слева важно кивнул). Согласно распоряжению Высшего судебного совета от двадцать пятого марта восемьдесят четвёртого года, заседание будет вестись по упрощённой процедуре, так как обвинение квалифицировано по статье сто двадцать. Государственный защитник присутствует при заседании, чтобы блюсти ваши интересы. Подсудимый, у вас есть вопросы?
Нет, Иван пытался разглядеть лицо председателя суда, но свет слепил ему глаза, к тому же без линз зрение у него было неважным. Всё, что он мог различитьодно большое белое пятно.
Тогда приступаем к рассмотрению дела. До начала заседания триумвирату было предоставлены все материалы дела, включая обвинительное заключение. Ознакомившись с ними, мы единогласно пришли к выводу, что ваша вина сомнений не вызывает. Подсудимый, у вас есть возражения?
Иван покосился на Рыкова. Тот сосредоточенно изучал взглядом пустую стену напротив.
Наверное, нет.
Что значит «наверное»? недовольно отозвался Александр Верховой. Вы признаете, что совершили преступление?
Да, сказал Иван, но я хочу сказать, что
Подсудимый признаёт вину, констатировала Зузенко. Уважаемые коллеги
Позвольте! воскликнул Иван. Мне нужно высказаться.
Члены триумвирата замолчали. Иван почувствовал, как сверху на него повеяло ледяной волной недовольства. Рыков оторвался от созерцания стены и без выражения посмотрел на своего подзащитного.
Говорите, после паузы ответила Зузенко.
Да, я признаю вину, поспешно заговорил Иван. Я виновен, виновен во всём. Но я хочу отметить, что виноват именно я, а не Марина. Я не знаю, какой ей вынесен приговор, но очень прошунастаиваю! на том, чтобы мои слова учли и смягчили ей наказание. Пусть её судят повторно, учитывая мои показания. Это я я Она даже не хотела со мной я её заставлял силой, угрожал. Она тут ни при чём!
Рыков чуть слышно ударил кулаком о стол.
Гражданин Повышев, здесь и сейчас рассматривается ваше дело, заговорил Смирнов, третий судья. На данный момент это несущественно.
Но как так?! Иван сделал шаг вперёд, почти прижавшись лицом к прутьям решетки. Я же прямо говорю, что она невиновна, что я принуждал её, как это может быть несущественно?
Знаем мы эти ваши уловки, буркнул себе под нос Верховой.
Ну уж нет! Я требую, чтобы вы приняли мои показания к сведению! Это суд или что? Иван схватился за прутья решетки. Он уже слабо соображал, что делает. Вспыхнувший гнев заслонил всё вокруг.
Рыков вздохнул и демонстративно отвернулся от Ивана, обратив круглое лицо к судьям. Конвоирша положила руку на кобуру.
Гражданин Повышев! поднял голос кто-то из мужчин; Иван не различил, кто именно. Проявите уважение к суду, иначе мы будем вынуждены провести заседание без вашего участия!
«Вы уже его провели задолго до того, как я вошёл!»едва не крикнул Иван, но сдержался в последний момент. Он отступил на шаг назад, сложил руки на груди и громко сказал:
В таком случае я отказываюсь от всех своих показаний. Я не признаю вину. Заявляю, что всё, что я сказал на допросах, было получено под давлением. Требую дополнительного расследования!
Рыков то ли фыркнул, то ли едва сдержал приступ хохота. Зузенко приподнялась с места:
Подсудимый, напомню, что заседание ведётся по упрощённой процедуре. Вы не имеете права отказываться от показаний. Не имеете права обжаловать приговор. Собственно, даже ваше присутствие в зале суда необязательно, но триумвират даёт обвиняемым шанс выразить раскаяние перед судом и тем смягчить своё наказание. Скажу сразу, что это явно не ваш случай.
Я не признаю себя виновным, упрямо повторил Иван.
Это ваше право.
Да. И наша с Мариной любовьэто тоже наше право. Мы никому ничего плохого не сделали. Я не понимаю, в чём мы провинились.
Всё вы понимаете, холодно произнёс Верховой. Такие, как вы, гражданин Повышев, подрывают основы общественного порядка. То, чем вы занимаетесь, опасно.
Да бросьте вы! Иван вдруг, к своему удивлению, рассмеялся вслух. Опасно это было во времена Ганимедовой пандемии. С тех пор прошло более полувека.
Если вы не прогуливали школу в своё время, молодой человек, вы должны знать, какую цену заплатило человечество за то, что вовремя не искоренило гетеросексуализм. Миллиарды погибших, и наша задача сегодняне допускать ни малейшего шанса повторения той катастрофы.
Я ходил в школу. Я знаю, что тогда происходило. А ещё знаю, что штамм не обнаруживается в крови людей уже двадцать пять лет. Никакого риска в гетеросексуальном контакте больше нет, и я тому доказательство. Иначе я не стоял бы перед вами, а умер сразу после того, как мы с Мариной
Довольно! прервала Зузенко. Судне место для медицинских дискуссий. Здесь главенствует Закон, и он гласит, что вы, гражданин Повышев, виновны и не намерены встать на путь исправления.
Я
Молчать! Сейчас же!
Иван повиновался, хотя в горле ещё теснились слова, много слов.
Господин защитник, вам слово, обратилась Зузенко. Рыков, не меняя позы, в которой сидел, сокрушенно покачал головой:
Как видите, уважаемый суд, молодой человек не желает раскаяться. Тут уж я ничего поделать не могу.
Благодарю вас, Зузенко сцепила ладони и положила их перед собой. Что ж, думаю, тут всё ясно. Мы увидели наглядное подтверждение того, что подсудимый опасен для общества, и меры, которые предлагает обвинение, я считаю просто необходимыми. Более того, мне кажется разумным увеличить срок лишения свободы до восьми лет, а поражение в правах сделать бессрочным. Коллеги?
Не возражаю, отозвался Верховой.
Не возражаю, эхом вторил Смирнов.
Все трое смотрели прямо на него, будто готовясь насладиться реакцией подсудимого. «Не дождётесь», зло подумал он, не осознавая ещё в полной мере, что услышал. Щеки загорелись, сердце застучало чаще, однако Иван стоял прямо, не отводя взгляда от Зузенко.
Гражданин Повышев, каждое слово женщины отдавалось в ушах гулким эхом. Судебный триумвират единогласным решением приговаривает вас к стандартной процедуре предупреждения рецидива гинерастии, лишению свободы
Ему хотелось кричать, метаться, ругаться, высказать всё, что он думает о нихно что толку? Эти трое напыщенных индюков наверняка сто раз в день видят истерики таких заблудших, как он. Зузенко всё говорила и говорила, но её голос превратился для Ивана в пустой звук, лишённый смысла. Он просто стоял, ожидая, когда всё это кончится. Лишь раз сердце кольнуло, когда он представил, что точно так же в клетке стояла Марина и выслушивала свой приговор, бессильная перед всей этой несуразицей. Потом конвоирша ткнула его в спину, он опомнился и вышел через ту же дверь, в которую вошёл. Разворачиваясь, Иван мельком увидел Рыкова: тот вставал из-за стола и доставал свой мультифон из кармана.
Снова он шёл по длинным хорошо освещённым коридорам, спускался вниз по кажущейся бесконечной лестнице и оказался в знакомых до боли стенах следственного изолятора. Сегодня, должно быть, он проведёт здесь последнюю ночь, а утром его переведут
Дверь камеры гостеприимно открылась. Иван сделал шаг вперёд. Он ждал привычного щелчка автоматически запираемого замка, но за спиной была тишина. Он недоуменно оглянулся. Конвоирша, молодая и бледная, стояла возле открытой двери и смотрела на него большими глазами. Прежде чем Иван успел спросить, в чём дело, она начала быстро говорить, глотая концы слов:
А ты молодец. Мало кто так может.
Как?
А вот так, им прямо в лицо. Все боятся до дрожи, некоторые там в обморок падают, я видела
Ну и что? пожал плечами Иван. Разве это мне помогло?
Нет, она замотала головой. Нет, но
Воровато осмотревшись, она шагнула в камеру и поцеловала ошалевшего Ивана в губы. Пока он потрясённо смотрел перед собой, конвоирша уже отступила назад. Дверь захлопнулась так стремительно, что волна воздуха разметала волосы Ивана. Конвоирша коротко и растерянно улыбнулась через пуленепробиваемое стекло и ушла. Иван вслушивался в звуки её шагов, пока они не стихли, потом сел на койку и прислонился спиной к стене. Поцелуй потряс его своей неожиданностью, но никаких иных чувств не вызваллишь усилил до безобразия желание ещё разок хоть мимолётом увидеть Марину. Иван закрыл глаза и так сидел долго, думая о своей возлюбленной. Постепенно жесткая койка стала мягкой и податливой, а потом и вовсе превратилась в толщу воды, куда он провалился по грудь, прежде чем сумел нащупать пяткой дно. Едва Иван восстановил равновесие, его щеки коснулась теплая рука.
Ну, что теперь? кокетливо спросила Марина, прижимаясь к нему. Идём дальше?
Иван посмотрел вперёд, на кипящую под солнцем золотистую воду, которая могла обжечь, завлечь в водоворот и погубить их навсегда.
Пойдём, сказал он и сделал шаг в бездну.
2014 г.
Анна и вечность
Шестилетняя Анна, услышав в разговоре взрослых неизвестное ей слово, пришла к матери и спросила:
Мама, что такое вечность?
Почему ты спрашиваешь об этом? удивилась мама.
Я сейчас играла у дороги, а наш сосед вышел со своего двора и сказал человеку, проходящему мимо: «Представляете, целую вечность воду не возят». Что такое вечность?
Как бы тебе объяснить, малышка призадумалась мама. Сосед имел в виду, что воду ему долго не привозили.
Значит, вечность просто значит «долго»? Анна испытала смутное разочарование.
Не совсем, сказала мама. Вечностьтак называют то, что никогда не заканчивается. То, что будет всегда, что бы ни случилось.
Девочка пришла в ужас:
Значит, соседу больше никогда не привезут воду? Что же он будет пить? Может, нам поделиться с ним своей водой?
Мама улыбнулась:
Не беспокойся о нём, дочка. Сосед преувеличивает. Конечно, ни о какой вечности речи не идётдумаю, уже завтра у него будет много воды.
И она была праваследующим утром лошади привезли на скрипучей телеге сразу три бочки чистой речной воды. Анна, сидящая в песочнице в тени забора, видела, как сыновья соседа выгружают бочки и заносят их в дом, и у неё стало спокойно на душе. До этого она продолжала беспокоиться о благополучии соседа. Уж слишком мрачным было его лицо вчера, когда он упомянул вечность, а объяснение матери только усилило тревогу, охватившую девочку, когда она услышала странное слово.
Это же чувство появлялось у неё впоследствии, когда при ней произносили слово «вечность». Воображение Анны рисовало что-то не совсем отчётливое, но непременно огромное, страшное и тёмноекак иначе может выглядеть то, что никогда не закончится?.. Анне казалось, что вечность образована из некой плотной, но мягкой материи, которая сложена рулоном в углу большого ангароподобного помещения. Материя всё разматывается и разматывается, но рулон меньше не становится. Это и была вечность в её представлениизаполоняющая пространство ангара чёрная ткань, которая извивается змеёй и не может замереть, успокоиться.
Когда девочка подросла, жутковатый, но наивный образ в разуме поблек. Анна поняла, что вечностьвсего лишь слово, одно из многих, придуманных людьми для обозначения тех вещей, которых в реальном мире не найти и не указать пальцем. А раз внятного содержания у неё не было, то и бояться её было глупостью. Вечность перестала быть её неизречённым страхом, став лишь сочетанием звуков, и Анна с облегчением рассталась с ней наряду с другими детскими фантазиями.
На исходе второго десятилетия жизни Анна покинула родительский дом и ушла в большой мир, чтобы найти в нём свой путь. Ей, до этого не отлучавшейся со своего двора более чем на день, пришлось быть в чужих городах, где жили незнакомые люди и не было надёжного крова над головой. Засыпая по вечерам, она не знала, что уготовит ей завтрашний день, где она окажется по его завершении и какой ужин у неё будет. Хотя дни скитаний нельзя было назвать безмятежными, Анна была заворожена открывшейся ей бесконечностью мира. Иногда, закрывая глаза на топчане в очередной ночлежке, она думала о вечности и понимала, что ошибалась в подростковой категоричности: конечно, вечность существовалаэто была бесконечность дорог, у которых не было истока и конца: выбирай любую, но всё равно ты никогда не изойдёшь их все, не скажешь, что теперь-то ты видел всё на свете.
Дорогам действительно не было конца, но настал день, когда страсть Анны к изучению мира исчерпала себя. Знания и впечатления утомили её, ей больше не хотелось дальних странствий и новых знакомств. Она теперь предпочла бы знать, что вечером рядом будут те же люди, с которыми она встречала утро. И девушка нашла свою тихую гавань в городе у моря, где жили люди гостеприимные и доброжелательные. Здесь было всё, что ей нравилосьдремучий лес, обступающий город со стороны континента, стада гнедых лошадей, пасущихся у опушки, морской бриз и крики чаек, жаркое лето и мягкая зима, синие рассветы и тихие закаты. Но главноеАнна нашла в сонном уголке мира свою первую и последнюю настоящую любовь, и волна чувств накрыла её с головой, не дав шанса опомниться. Неужели она когда-то думала, что её походы за горизонт смогут подарить ей счастье?.. Счастье было здесь, и оно было столь огромно, что Анна чувствовала себя мелкой комаринкой по сравнению с его размерами. Вот из чего соткана вечность, поняла она летним вечером, глядя в голубые глаза возлюбленного. Из любвинет и не было никогда другого строительного материала для бесконечности.