Одно приносило мне какое-никакое успокоение: хоть я и знал, что демон где-то там, я не мог представить, в какой миг я столкнусь с ним лицом к лицу. И потому я мог убеждать себя в том, что этот день ещё невыразимо далёк, сокрыт за туманами. Но с прохождением времени даже эта отдушина слабела. Всё чаще я просыпался посреди ночи с криками, промокший до корней волос; всё более угрюмым становился я, и когда в толпе издали замечал ту женщину, которую я боялся как огня, то приходил в неистовую панику и бросался прочь, расталкивая прохожих. Мой страх перед местью за свой грех стал патологичным, высасывающим из меня все соки. Я хирел, жизнь потеряла привлекательность, всё существование превратилось в напряжённое ожидание дня суда.
В последнюю осень в наш сонный городок заехал бродячий карнавал, разорвав тишину вечеров музыкой из шатров, грохотом хлопушек и шипящими огнями, прорезывающими тёмное небо. Я не интересовался подобными развлечениямиоднако вскоре после прибытия карнавала моих ушей достигла весть об удивительном гадальщике, который сидел в шатре у самого входа. Говорили, что он знает всё обо всех, о прошлом и будущем; что стоит ему разложить свои карты со странными символами, и те рассказывают ему любые тайны. Многие были в восторге от того, как точно гадальщик рассказывал об их прошлом и как уверенно пророчил будущее. Одному мальчишке с окраины города он сказал, чтобы тот остерегался бродячих собак; но, видимо, юнец не придал значения его словам, и через три дня попал в больницу с укусами голени. Другому человеку он предсказал встречу с любовью всей его жизни в тот же день. И что жетем вечером вечный одиночка встретил на карнавале женщину, от которой совершенно потерял голову, и не прошло и четырёх дней, как он сделал ей предложение руки и сердца.
Мне эти истории показались занимательными; поневоле приходили мысли о том, что этот удивительный человек мог бы рассказать обо мне, о том, что меня ждёт впереди. Может, он смог бы избавить меня от моих страхов, сказав, что я зря страшусь мести демона?.. Конечно, он узнает о моём ужасном грехе, если он так хорош, как о нём идёт молвано я готов пойти на это, если он искренне расскажет мне о будущем. За эти годы гадальщик наверняка знавал истории много хуже. Даже если месть неизбежнатогда я спрошу его, когда мне её ожидать, и буду спокоен до рокового мига. Я смертельно устал нервно оглядываться каждый вечер, выходя на тёмную улицу; мне претило выискивание расплывчатых силуэтов в зернистой мгле за окном.
С такими мыслями я пришёл ранним утром в шатёр гадальщика. К моему удивлению, меня внутри встретил не седовласый старец и не знойный чужестранец южных кровей. Гадальщик был молод и черноволос, превосходно изъяснялся на нашем языке. Лишь глаза его были не такими, как у всех людейпронзительно-голубые, как арктические ледышки, они смотрели в глубины твоего разума, и от этого взгляда я поежился, будто от холода. Гадальщик жестом пригласил меня сесть и, не говоря ничего, стал раскладывать карты. Колода у него была старая, потрепанная, он обращался с ней с искусом истинного факира. Я молчал; слов не требовалось. Наконец, он разложил карты и погрузился в их изучение. Он смотрел на рисунки на картах так долго, что я стал испытывать беспокойство. Что он там видел? Какой рок, какая судьба мечом нависли надо мной? Гадальщик молчал, и в масляном свете жёлтых свеч, которые освещали шатёр, он выглядел восковым истуканом, чем-то неживым и пугающим.
Я вышел из шатра через двадцать минут после того, как вошёл, с бешено бьющимся сердцем, не видя ничего вокруг себя. Всё стало зыбким, всё расплывалось, и я чувствовал, что мой разум балансирует на грани полного сумасшествия. Причиной тому было слово, всего одно слово, произнесённое гадальщиком. «Когда?»таков был мой вопрос, когда он закончил смотреть на карты и поднял на меня свой устрашающий взор. «Сегодня», сказал он бесцветно и мертво, и я едва подавил крик, зародившийся в груди. Как я нашёл выход из шатра, не помню. В голове стучало лишь одно слово, как приговор, как удар по головесегодня, сегодня, сегодня. Гадальщик до сей поры ни разу не ошибсязначит, это было правдой, и расплата, которую я так боялся и от которой пытался укрыться, должна была случиться сегодня.
Весь день я метался, как в горячке, но к вечеру мне удалось взять себя в руки. Я не собирался ложиться спать. Во мне проснулся дух сопротивлениявместе со страхом пришла злость. Пусть мой грех и вызвал эту кару, но жажда жизни во мне ещё теплилась. Я вооружился револьвером, зажёг все лампы в доме, задёрнул шторы на окнах и сел в кресло. За стенами шумел ветер, гоняющий тучи по небу. Вечер был самый обычный, каких прошло тысячи, и карнавал на другом конце города зажигал свои извечные огни. Я напряжённо вслушивался в малейшие звуки, но ничего не было заметно. Так я просидел до полуночи. Потом усталость и нервное перенапряжение стали брать верх, и веки сомкнулись сами собой: я засыпал, сколь бы ни пытался сопротивляться истомепогружался в бессознательное состояние, и сладкая тьма накрыла меня.
Однако мои чувства заглохли не полностью: даже во сне я продолжал слышать. До поры до времени единственным звуком, что ловил мой слух, был непрекращающийся свист ветра под ночными небесами. Но потом к нему стал примешиваться другой звукбудто грохот далёких барабанов, бьющих в такт. Что это? Дождь? Я не был уверенслишком ровным и гулким был шум. Я представил себе неведомое африканское племя, проводящее свой кровавый ритуал под неумолкающий бой барабанов из человеческой кожи, и оттого по телу пробежал холодок. Однако же, проснуться я не мог, и глаза оставались закрытыми. Вот ещё один посторонний звукна этот раз не вызывающий никаких сомнений в своём происхождении: чьи-то шаги возле моего дома, ровные и задумчивые, без чувств, без спешки. Внезапно все огни в доме погасли, и тут я проснулся, вскочил с криком. Но было поздно: в доме царила кромешная тьма, бой барабанов у горизонта продолжался, и неизвестный пришелец уже был в моём домепод его весом поскрипывали половицы на нижнем этаже. Это был тот самый демон, которого я боялся до смерти, демон, рождённый моим грехом, той адской страстью, что бурлила в моей крови тогда, в ночь ущербной луны. Я с придыханием вскинул руку с револьвером и выпустил все шесть пуль, когда дверь моей комнаты распахнулась и из проёма потянуло ледяным воздухом. Но демон не умер. Он был бессмертен, а я не мог видеть в темноте. Оружие со стуком упало на пол. Тёмный силуэт подошёл ко мне без слов, и, будто по мановению руки, ставни на окнах распахнулись, впуская внутрь мутно-жёлтый лунный свет, совсем как в ту проклятую ночь.
Я хотел зажмуриться, но это было выше моих сил. Я увидел егоувидел худое лицо, бледное и с правильными чертами, обрамлённое чёрными волосами. Молодое лицо, красивое лицо, лицо без печати страстей, как воск, и лишь глаза чисто-голубые, цвета льда и океанских вод, без малой искорки теплоты. Я закричал, но крик умер в зародышея узнал его, узнал эти голубые глаза, так похожие на мои собственные, только чище и глубже, эти безжалостно-чёрные волосы, чуть вьющиеся. Не в эти волосы ли я зарывался лицом под той грешной луной, не их ли тонкий аромат я вдыхал, пьянея от собственной власти над немощным телом, тщетно бьющимся подо мной? Плод нежеланного союза, дитё насилия, демонэто был он, тот, кто неотвратимо шёл ко мне все эти годы. Он узнал меня уже тогда, когда я раздвинул шторки шатра. Он сказал мне: «Сегодня», и это действительно было так.
Где он был всё это время? Где она его пряталаа может, бросила в тот же день, когда он вышел из её чрева, в отвращении глядя в его голубые глаза, похожие на мои? Как он провёл детские годы? Что за дьявольский замысел или цепь роковых случайностей привели к этой встрече?.. Все эти вопросы стали неважными в этот миг, когда мыотец и сынсмотрели друг на друга. Грохот барабанов стал невыносимым, он бил раскалённым молотом прямо в мозг, минуя уши, и я понял, что месть уже началась. О нет, не банальное убиение, не боль, не душевные мукиэти бесстрастные, нечеловеческие глаза обещали мне нечто более изощрённое и ужасное. Я содрогнулся в последний раз, прежде чем моё тело рухнуло на пол бездыханным, где его нашли утром и констатировали сердечный приступ. А я сам тем временем ещё мог мыслить, видеть, слышать чувствовать.
Вокруг была тьма, и над тьмой вспыхнули два голубых глаза, как звёзды. Появилась лунатакая же запрокинутая и ущербная, как мне она помнилась. Жёлтое сияние лилось сверху. Ветер пронёсся по чёрному пространству, вырисовывая силуэты деревьев. Я упал на колени, потом на четвереньки. Я узнал этот лес, этот холод, эту осень: та точка пространства и времени, когда я стал проклят. Но теперь подо мной извивалось не беззащитное хрупкое тело, а нечто холодное, отдающее мертвечиной, теряющее формы. В безмерном омерзении я попытался встать, оторваться от этого существа, но это мне не удавалосьпротивоестественное соитие продолжалось, оно высасывало из меня все силы, всю жизнь, остатки моей души. Это был даже не демон, не призрак, не дух; что-то, вызванное из тех областей мироздания, где нет понятий «время», «свет» и «тепло». Я не знал, в какой дьявольской школе обучался мой отпрыск, чем пожертвовал, чтобы мочь обрести возможность вызывать это неименуемое. Голубые глаза наблюдали за моими рваными содроганиями сверху, без усмешки и неприязни, а между тем это продолжалось, продолжалось продолжалось, и я уже догадывался, что в этой изнанке Вселенной отсутствует понятие длительности, и это будет продолжаться вечноубийственный экстаз, леденящая жара, отвращающий восторгневыносимо, чудовищно, бесконечно, превосходя все двадцатипятилетние кошмары. Рассудок уже покидал меня, и меня душил хохот сквозь слёзы, а голубые глаза они всё смотрели и хоть бы призрак какой-то эмоции, знак удовлетворения но нет желедяная пустота в то время как над карнавалом взрывается очередной огонь а существо подо мной всё теснее сливается с телом это месть, это ад, это грех в громадной пустоте, где обитают вселенские тени они вечны, они превосходят все знакомые людям размеры но уж это знание точно не для меня. Я вновь с наслаждением и ужасом ринулся в бездну холодного тела своего мучителяи навсегда потерял себя в нём.
2011 г.
Сердце матери
Эту сказку поведал мне старик, когда мы сидели вместе на берегу реки и ловили рыбу. Клёва не было, ночь выдалась холодной, и мы разговорились. Он оказался очень мудрым, этот старый рыбак. Несмотря на безрыбье, я не жалел о том, что пришёл на этот пустынный берег. Он рассказал мне много историй, странных и смешных, пугающих и жизнеутверждающих. Короткую сказку про сердце матери рыбак рассказал мне за полночь, когда ковш на небе сместился на восток. Почему-то именно её я запомнил больше всего, и хочу сейчас пересказать вам в таком виде, в каком услышал.
В неизвестное время в неизвестном месте жил-был король. Король был очень стар и мучим многими болезнями. Тем не менее, он мужественно противостоял недугам и продолжал заправлять делами своего королевства, как мог. Но ясно было всем, что смерть скоро накроет старого короля своим чёрным крылом. Королевство не осталось бы беспризорнымтрон должен был перейти наследнику, единственному сыну короля, которого в народе называли не иначе как Красный Принц. Красныйпотому что с малых лет принц проявил себя кровожадным и жестокосердным тираном. К достижению совершеннолетия его руки уже были по локоть обагрены кровью. Он любил убивать людей, наслаждался их страданиями. Но пока у него не было королевской власти, он не мог развернуться в полную мощь. Народ с ужасом ждал кончины старого короля, зная: этот миг знаменует начало суровых перемен. Принц же ожидал смерти отца с предвкушением. Когда все бразды правления будут в его руках, он-то наведёт порядок в стране. Единственным залогом порядка был страх, а страх могла порождать только жестокость. А жестоким быть он умел и любил. Так думал принц.
И настал день, когда король не смог подняться утром с постели. Его тело сотрясалось в жестоком кашле, и каждому взглянувшему на него, даже если он не был лекарем, становилось ясно, что грядёт скорая смена власти. Принц торжествовал в своих покоях, примеряя свежесшитую алую мантию. Придворные ходили по дворцу на цыпочках, страшась навлечь на себя гнев будущего властителя. Страх и покорность овладели королевством до окраин.
Но всякое зло рождает новое зло, направленное против негонашлись люди, которые восстали против Красного Принца, желая раздавить хищного птенца в гнёздышкедо того, как он расправит крылья. Во дворце короля организовался заговор, целью которого было убийство принца, пока он не взошёл на трон. Но принц был подозрителен и мнителен, он круглосуточно находился под надёжной охраной, отбираемой им самим, и вкушал только пищу, которую готовили в закрытой королевской столовой. Добраться до него было почти невозможно. Посовещавшись, верхушка заговора решила использовать единственный шанс. Придворные пошли с поклоном к королеве, славящейся своей добротой и тихо оплакивающей умирающего мужа. Она выслушала их страшную просьбу спокойно, лишь плотно сжала губы. Кому, как не ей, не знать черствость души своего сына Она долго думала. Заговорщики ждали ответа с трепетом. Ведь если королева откажет, они обречены на провал, и страна захлебнётся в собственной крови. Даже маятник часов, казалось, перестал раскачиваться в те долгие полчаса, что старая королева сидела, погружённая в тягостные раздумья. Наконец, она заговорила. Она сказала, что понимает, какой грех берёт на душу. Она сказала, что за это она будет вечно гореть в аду. Но она сказала также, что в ней течёт королевская кровь, а долг всех членов королевской семьизаботиться о судьбе королевства. Тяжёлые слова слетели с губ: «Я согласна». Заговорщики вздохнули с облегчением.
План был прост. С детских лет повелось так, что принц каждый вечер перед сном пил напиток, подносимый матерью. Сначала это было тёплое молоко, потомварево из сладких ягод, потомбокал красного вина. Несмотря на всю свою подозрительность, принц полностью доверял матери, которая вырастила его на своих руках. Всё должно было пройти гладко. Заговорщики дали королеве бурый порошок, чтобы в ближайший вечер она высыпала его в бокал вина. Как только принц выпьет вино, его участь будет решена, и грозовые тучи, сгустившиеся над страной, рассеются. Королева согласно кивнула и спрятала пакетик в рукаве. Когда заговорщики ушли, она долго сидела у окна, глядя на серые облака.
Наступил вечер. Над городом кружил ветер, вдалеке гремел гром, то и дело озаряющий окна дворца синими вспышками. Часы пробили одиннадцать раз. Принц в своих покоях поднялся навстречу матери, которая шла, крепко сжимая руками бокал. В бокале искрилось красное вино, отливающее кровью в оранжевом свете камина. Принц взял бокал из рук матери, но не спешил пить: он с удивлением смотрел на её побледневшее лицо и дрожащие губы. Такой он никогда мать не видел
«В чём дело? спросил принц. Тебе нездоровится?».
Королева не отвечала, потом заплакала. Её слёзы тоже имели красноватый оттенок в пылающем свете огня.
«Твой отец умирает, сказала она. Я прожила с ним долгую жизнь, теперь он уходит. Разве я могу не грустить?».
Принц улыбнулсяхолодно и презрительно. От его улыбки веяло льдом.
«Это всё сопли, сказал он. Уверен, никто в королевстве не будет плакать из-за этого старого пня. И ты тоже не должна, потому что я приказываю тебе. Не как твой сын, но как нарождающийся король».
Королева сжала губы, но слёзы не прекратили течь по щекам.
«Хорошо, тихо сказала она. Я не буду грустить».
Принц кивнул и поднёс бокал к губамкак раз в этот момент двери покоев распахнулись, и страж доложил срывающимся голосом:
«Это случилось! Только что сказали лекари король мёртв, его больше нет!».
Принц закинул голову назад и расхохотался в потолок. Вино чуть расплескалось на алый ковёр.
«Да! прокричал он. Свершилось! Наконец-то начинается новое времявек моего правления!».
С этими словами он опрокинул бокал, выпив всё вино до дна, а сам бокал швырнул в камин, где он жалобно звякнул, разлетевшись на осколки. Что касается королевы, она убежала в свою комнату, рыдая и прикрывая лицо ладонями. Принц не обратил никакого внимания на неёон пошёл к себе надевать мантию, которую мог теперь носить по праву. Здоровье его было отменно и таким оставалось, и неудивительно: вино в бокале было приправлено только горькими слезами матери, больше ничем.