Не так ли, кстати, погибла прежняя, допотопная цивилизация? У одних было все, у других постепенно не осталось ничего, кроме долгов.
В результате не осталось ничего. И никого. Потоп, говорят. А можетновый виток отягощенного сребролюбием человеческого самомнения, считающего, что уж теперь-то идет в правильном направлении, не обращая внимания на явные следы кем-то заасфальтированной дорожки к обрыву? Не за то ли Высшие силы покарали всех скопом, что люди забыли о главном? Не на том ли пороге стоим сейчас, когда чтятся не заповеди, а биржевые сводки? Банкирвместо святого отца, прибыльвместо любви. Когда-то сумели же извести язычество, как кровожадное, с человеческими жертвами, так и не очень, не запретом, а постепенным замещением, вытеснением, воспитанием. Что мешает продолжать в том же духе? Настоящий правитель не отдаст приказ, который его подчиненные исполнить не могут. Солнце взойдет лишь по указке того короля, который заранее осведомился о времени восхода.
Согласно циничному правилу, известному всем политикам, если безобразие нельзя запретить, его надо возглавить. И если возглавить правильно, реформировать действенно и запрещать постепенно, только те пункты, которые на определенном этапе действительно запретить можнотогда можно справиться с любой бедой, с любой болезнью, которая поражает теряющее способность к защите общество. В который раз восхищаюсь девизами мира, где довелось очутиться: «Слабое обществомертвое общество». «Удар в ответ на ударбеспросветная глупость. Зашита и оборонаотсроченная смерть». «Победасплав опыта, ума, смекалки, воли и подготовки. Недобор в любой из составляющихсмерть». И главный: «Я беспощаден с преступниками, ибо преступивший закон сознательно поставил себя вне обществаобщество обязано ответить тем же». Не потому ли Каиново племя выжило?
Гм, Авель? Да, Авель. Учитывая перевод имен из текста первоисточникабасня «Стрекоза и муравей». Повод для размышлений.
Голова разрывалась. Одна часть категорически не принимала происходящего в новом мире, вторая голосовала за него обеими руками.
В любом случае, я благодарен миру, в который меня занеслоздесь я встретил Зарину. В отличие от покинутой Земли здесь постоянно что-то происходит. Жизнь кипит. Что показательноне чья-то там, а конкретная моя. И пусть не все складывается удачно, не все приключения приятны, но некоторые
Марианна ворочалась на моем плече. Мы лежали в гнезде, построенном мной на одном из огромных развесистых деревьев. Ее голова покоилась у меня на ключице, неведомым образом воспринимая ее как удобную подушку. Лицо уткнулось посапывающим носом в мою диафрагму, клякса волос расползлась от щек до живота, местами щекоча до невыносимости. Руки царевны обнимали мой торс, закинутая ножка прекрасно чувствовала себя поверх моего бедра. Сонная, теплая, сейчас дремотно-мягкая соседка ничуть не напоминала то деревянное создание, которое я волоком втащил сюда, на высоту.
Вчера мы не смогли идти долго. После еды, бессонной ночи и всяческих треволнений неудержимо клонило в сон. Марианна на ходу клевала носом. Когда мы нашли еще одну вероятную стоянку судов с кострищем, я выбрал дерево неподалеку, чтобы видеть тропу и каменистый причал плоскодонок. Вдруг повезет встретить возвращающегося Селиверста? Думаю, он не откажет в просьбе доставить нас на другой берег.
Судя по всему, собако-волки здесь не водились. Лая не слышно даже вдали, никто нас не беспокоил некоторое время. Хотя, не факт, что мы видели все, так как отключились сразу, едва тела вытянулись горизонтально. Но к утру я проснулся от шума: вдоль реки вверх по течению невидимые мне люди тянули на канатах торговое судно. Они иногда переговаривались, хотя членораздельных слов не долетело. Голова у меня была невыносимо тяжелая, изможденные мышцы просто не дали бы спуститься без увечий, и я снова заснул. Через пару часов, на рассвете, так же на канатах проволокли еще одну торговую ладью, очень похожую на Селиверстову. Эти тоже не остановились. Сильно высовываться я не рискнул, лишь залез повыше и привстал на ветках. Знакомых фигур не видно. Да и ладья оказалась другая, просто похожая. Видимые члены команды неплохо и привычно вооружены, лица у всех мрачные, скучные: то ли подневольные, то ли плохо наторговавшие. Не хотелось даже попадаться им на глаза.
Солнце показывало часов примерно десять, когда царевна зашевелилась, ее глаза открылись, в них взорвался салют:
Ой, не сон!
Привет, сказал я. Как спалось?
Как никогда!
Готова к новому переходу?
Уже? А можно еще полежать?
Ну, полежи, только совсем немного.
Марианна лизнула меня в плечо и расхохоталась:
Полизала!
Сущий ребенок. Она снова уткнулась мне в грудьдовольная, упругая, бессмысленно улыбавшаяся.
Шалунья. Я легонько пихнул ее бедром.
Если не я, то кто?
Надеюсь, ты о шалости в смысле юмора, а не в смысле шалости?
Якак ты. Как скажешь. Сильный выдох сбил мне с живота налипшие листики.
Казалось, первое, что сделает царевна, когда проснетсязамкнется в кокон и заявит, что стесняется. Посколькусвет. И я. И вообще.
Не тут-то было. Открыв глаза в моих объятьях, она чувствовала себя рыбой в воде, зайцем в поле, мокрицей под плинтусом не знаю, кем еще. Короче, сейчас, при ярком свете дня, она ничуть не комплексовала. И это меня напрягало. Ведь праща с вечера опять заняла место на моей щиколотке. Изобретенное Марианной облаченье не выдержало испытания жизнью, а на изготовление какого-нибудь другого не было ни сил, ни времени. В гнездо мы свалились в одежде первых библейских персонажей.
Ты тоже знаешь своего истинного папу? Любопытство пересилило баловство. Или первый эмоциональный всплеск иссяк. Теперь царевне хотелось поговорить. Ты обычно так тепло о нем отзываешься. Именно о нем, не упоминая других четверодителей.
Тоже? То есть ты понимаешь, что отец у тебя только один?
Разве ты не видел отца Изяслава? Он вылитая я. Нет, правильнее сказать, явылитый он, только в штанах. Она машинально почесала оттопыренную ягодицу.
В штанах? чисто рефлекторно пошутил я.
Чуточку сконфузившись, Марианна быстро возвратила руку на место, то есть на мою грудь:
Если не брать наш исключительный случай, то да, в штанах.
Тогда я согласен, онэто ты в юбке.
Жалко, некому оценить шутку юмора.
Марианна кивнула:
Именно. Внешностьего, точь-в-точь. А характеротца Остапа. А мозги отца Гавриила. Мама так говорит.
А напористость и упрямствооднозначно мамины.
Тоже заметил?
Моя напарница повозилась, устраиваясь. Шуршащие листья подкладки разворошились, смялись, частично просыпались вниз. Вокруг моих поясницы и живота сошлись и захлопнулись ласковые челюсти капкана из рук и ног. Ветвяной каркас опасно зашатался.
Тесное присутствие обжигало. Нога поверх моих коленей казалась невесомой. Даже немного желанной. Даже не немного. Приятная тяжесть волновала и успокаивала одновременно. Левый бок сладко ныл под облипшей плотью. Нижние ребра нежились в упругом плену и были не прочь втиснуться еще сильнее. К сожалению и восторгу, облегающие тиски их в этом поддерживали. Ощущения кожи передавались внутрь: острые, знойно вязкие, непередаваемые, грозно зовущие. Кровь заявила о суверенитете от разума, и пришлось ограничить ее бесконтрольное распространение плотным накрытием рук. Пора вставать.
Не хотелось.
Надо.
Еще чуть-чуть и встаем.
И еще немножко.
Капельку.
Неуместно вспомнилось вчерашнее мытье царевны. Еще секунда, и либо я не выдержу и что-то натворю, либо судьба подкинет очередную гадость. Я ее знаю. Судьбу. «Если ты обманул меняпозор тебе. Если ты обманул меня дваждыпозор мне». Судьба обманывала и наказывала меня намного чаще.
Но ведь и одаривала. Как быть с выводами из этого урока диалектики?
Тихо раздалосьпрямо в грудь, отчего услышали не уши, а, казалось, все тело разом:
Расскажи, как зовут твоих отцов.
Гм. С возвращеньицем в безумное настоящее, господин Василий.
Давай, назову только истинного папу, ага? Иван.
Редкое имя.
Солнце, минуту назад нестерпимо яркое, решило поиграть с кем-то в прятки, его заволокло рвано-ватными подушками облаков. Что-то упало мне на лицо. И царевне. И еще. Еще. Еще-ще-ще-ще-щещщщщ
Ой!
Дождь. Просто дождь. Переживем. Каким-то бездумным, чисто машинальным жестом я прижал к себе соседку. Ничего личного. Обычный дружеский знак внимания. Спутник беспокоится о спутнице и заботится о ней.
Марианна поняла правильно.
Переживем, повторила она и с удовольствием затихла.
Дождь?! Ливень! Шикарный водопадоподобный ливень, про какие говорят, что льет как из ведра. Ливень внезапный, недолгий, всеочищающе-свирепый. А по количеству и мощи хлынувшей водыне из ведра, а из многих пожарных брандспойтов.
Вот бы так всю гадость и мерзость мира, как и низость людскуюпотоком воды, чтобы стало чисто и хорошо
Остатки солнца исчезли даже по краям мироздания. Небесные воды захватили мир, дырявя его пулеметными очередями и накрывая ковровыми бомбардировками. Вспенившаяся серость окуталась миллиардами маленьких взрывчиков. Шелестяще-ударный шум затекал в уши, бил и стекал вниз по работавшим водопроводами волосам. Волосы набрякли, стали тяжелыми и непослушными. Вода поглотила реальность, вывернув наизнанку, словно вернув назад, в околоплодное пространство, из которого планетеи нам, как ее неотрывной частитолько предстояло родиться. И выйти новыми и очищенными. Правда, очень и очень мокрыми. Ну, хоть где-то отсутствие одежды помогло. Иначе
Вспомнились мои мучения под дождем в лесу, когда поймали Пиявку. Тогда я ей завидовал. Дозавидовался. Впрочем
Молчу, больше не буду искушать судьбу. У нее странное чувство юмора.
Если понадобитсявсе переживем, еще раз вымолвила царевна с неистребимой искоркой во взгляде.
Если, то да, глядя на заштрихованные дождем силуэты дрожащих ветвистых великанов, согласился я. Но лучше не надо.
Боишься трудностей? уколола царевна словом и грудью.
Просто не люблю их.
Я чуточку отстранился.
Ветвяной навес потяжелел от хлещущих потоков, но стоически укрывал нас, низкий и гибкий, как накидная крыша кабриолета. Домик стал совсем уютным.
У нас появилась легальная возможность понежиться в ветвях еще немного. Не месить же грязь под низвергавшейся мокрой лавиной. Чем не оправдание?
Да-а, разверзлись хляби небесные.
Я поразился:
И здесь разверзлись?
Разве нет?
Еще как разверзлись, спешно согласился я.
Все же, надо почитать местные книги, если они есть. Откуда-то вылезают же хляби и акопалипсы? Не все на ангелов сваливать.
Мысль про ангелов, видимо, оказалась слишком громкой.
Наверное, верхним ангелам пришло предписание замочить кого-то из здесь присутствующих, хитро предположила Марианна, с радостью укрывая меня единственным, чем могла. Собой.
«Замочить», тут же отметил мозг. В каком смысле? В стране башен и криминальный сленг известен?
Вряд ли. Наверное, я стал слишком мнителен.
Просто сливают неликвиды, внес я другой вариант, тоже логичный.
Одно другому не мешает.
Марианна вдруг посерьезнела. Опять чего-то надумала.
Помнишь ночь нашего знакомства?
Вопрос риторический. Еще бы не помнить. Я молчал, и Марианна продолжила:
Говорю об ее окончании. Варвара провела занятие с твоим участием.
Ага. Проснулся спеленутый, руками-ногами не пошевелить, мне заявляют: «Молчи и не двигайся, тыучебное пособие».
От раздавшегося вздоха качнулось убежище:
А я охраняла вас и пропустила урок.
Так-так. Что это было: констатация факта, давление на жалость для сочувствия, или хитромудрая напарница куда-то клонит?
При следующих словах по мозгам с грохотом ударило: «А ведь клонит!»
Скажи, ты сможешь повторить урок для меня?
Не в том дело, смогу ли. Я угрюмо умолк. Не стоило говорить об уроке. Стадо мурашек-мутантов проснулось и разбежалось по коже, в нервы впились жвала воспоминаний. Организм вспух от смеси позора и удовольствия. Мне стыдно.
Я не врал. Царевна поняла. Но увидела только одну сторону медали.
Глупости. Это же просто урок. Перед врачевателем тебе стыдно?
Не сравнивай.
А вот буду. Врачеватель помогает телу, учительголове. Он учит жизни. Что может быть важнее?
Но я не учитель. Зубы заскрипели, прежде, чем выдавить следующее: Япособие.
Совершенно не важно в каком качестве, но ты присутствовал на уроке от начала до конца.
Урок был прерван.
Тоже не важно. Урок был. Его провела Варвара, а она тоже не учитель. Всех устроило. Главное жерезультат?
То есть, цель оправдывает средства? Нетушки, эти грабли не по нашим лбам. Не оправдывает.
Вот именно. Ну и логика у царевны. Поэтому я хочу, чтобы урок для меня провел именно ты.
Я хмыкнул, припомнив:
Почти слово в слово. Они говорили точно так же.
Кто? Ноздри спутницы раздулись, как у взнузданной кобылицы, глаза ушли в монголоидность. Ярослава? Антонина? Сама Варька? Или Кристина?
Ясно, мне только что предоставили таблицу ревности в убывающем порядке. Но это был еще не весь список.
Майя, значит. Нет? ТогдаАмалия?
Я молчал.
Александра? Тоже нет? Ну, ты интриган. Соврал, что ли? Не могут же это быть мелкие Фроська, Фанька, Софийка или Любава. Про Клару вообще не говорю.
А зря. Клара сформулировала так: «Лучше изучать предмет на достойном материале, чем абы как, с кем и где».
Лицо Марианны спряталось в меня еще глубже, и оттуда тихо раздалось:
Клара, значит. Понятно. Ты ей нравишься, знаешь?
На безТьфу, как выкрутиться, не продолжая непонятной местным поговорки «На безрыбье и ракрыба»? На безлюдье и палецмужик.
Казалось, у меня кожа побурела от того, что брякнулось, но Марианна высказанную «народную мудрость» восприняла нормально:
Не скромничай. Заслужить внимания хоть какой-то царевны не просто сложно, а почти невыполнимо. У тебя получилось. Именно у тебя. Причем, даже не у одной царевны, что равносильно подвигу. Значит, в тебе есть нужные для выживания качества. Именно они ценятся в мужчине, какими бы одеждами и словами не прикрывали главного. Я тоже хочу изучать предмет на достойном материале, чем абы как, с кем и где, и я готова. Говори.
Я опешил:
Что говорить?
Ну, показывай. Что делала и говорила Варвара, то и повтори. Неужели сложно?
Не поверишь насколько.
Ты сильный. Нежная ладонь обернулась вокруг моего бицепса и с восхищением пожала. До бодибилдеров мне, конечно, как табуретке до самолетного трапа, но после жизни со зверями выгляжу достойно. Лесть оказалась своевременной, я растаял, а Марианна, воспользовавшись моментом, добила: Неужели я не заслужила того, что было сказано и показано даже более мелким?
Голосок жалобный, тельце скукоженное, напряженное ну что с ней поделаешь. К тому же, некоторые знания могут пригодиться при неблагоприятном развитии событий.
Не о «коварном и вероломном» себе говорю. Хотя, кто знает, до чего может довести парня путешествующая с ним девушка. Я имел в виду намного худшеевнешние обстоятельства, с которыми царевна может столкнуться вместо быстрого возвращения домой в моей чудесной компании.
Ладно, выдавил я.
Марианна засияла лицом и настроением. Она не поняла мотивов моего решения, что, конечно же, хорошо. Пусть остается в блаженном неведении.
Сначала строчка из молитвы, которой Варвара предварила урок, сурово остановил я детские восторги и прилагавшиеся к ним телячьи нежности. «Береги честь и репутацию, потом они сберегут тебя». Не забывай!
А ты: «Я помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне».
Обменявшись мнениями и взглядами, мы поняли друг друга.
Заранее прошу прощения за свой организм, вынужденно прибавил я. Не воспринимай как личное.
Обещаю! налилась она краской и надеждой.
Впервые я ощутил себя в роли репетитора. И какого.
На полноценное занятие ученица пусть не рассчитывает. Если один из нас не выдержит, то второй тоже. А оно мне надо, если я собираюсь вернуться?
А если бы не собирался? А если завтра нас поймают и четвертуют как вражеских лазутчиков? А если сегодня? А если
Марианна испугалась моего лица:
Чапа, что с тобой?
Прости. О чем я?
Еще ни о чем.