До чего я дожил Собственный сын цитирует мне святые тексты, сказал дедушка. Но в грузовик залез.
Мы ехали в тишине очень долго, как мне показалось. Растения вдоль дороги выглядели жалкими карикатурами на земные деревья. Коричневый цвет их коры и зелёный цвет их листьев были лишь тенями настоящих земных цветов, которые я помнила. Похоже, но совсем не то. То же можно сказать про нашу жизнь на Денеб-7 Семёрке, как зовут её колонисты.
Наконец мы съехали с дороги и спрятали грузовик в кустах. Мы взяли сумки и остаток пути шли пешком через лес. Ночь была безоблачная, а луны Семёрки давали достаточно света.
Хижина оказалась маленькой и пыльной, зато в ней было сухо. Деревянные стены и крыша выдержали испытание временем.
Родители распаковали сумки, и мы, устроившись на скамейке перед хижиной, наблюдали за приземлением ещё десятков и десятков падающих звёзд. Они казались красивыми и совсем не страшными. Страшно мне стало, когда я посмотрела на окаменевшее лицо мамы, на её руки, крепко удерживающие Сару, на папу, закусившего губу.
К моменту нашего пробуждения утром субботы силы Олигархии захватили два из трёх городов Семёрки. Стрельба не прекращалась и в небольших посёлках. Родители не позволили мне смотреть репортажи; сказали, я слишком юна, чтобы видеть, как умирают люди.
Днём посыпались сообщения о тяжёлых боях на военной базе рядом с нашим посёлком и о том, что Союз начал контратаку по всему сектору.
К вечеру информационный поток иссяк. Мы продолжали проверять, но планетарная сеть рухнула. Нас по-настоящему отрезало от мира.
Я провела выходные, играя с Ави, изучая заросли вокруг хижины, лазая по деревьям и собирая местные фрукты, которые выглядели как миниатюрные груши, а вкусом напоминали огурец. Мама волновалась, но папа заверил её, что нам не стоит бояться ядовитых растений или опасных животных. Семёрка была скучным и кротким миром именно поэтому мы когда-то и решили перебраться именно сюда.
Несколько раз я слышала отдалённый грохот, но не знала, звуки ли это стрельбы или грома. Война была слишком далека и нереальна. Я ждала: вот-вот папа объявит, что всё закончилось, и мы вернёмся домой к прежней жизни, а происходящее запомнится всего лишь как странные каникулы.
В понедельник прибыли беженцы.
Около дюжины, в основном молодые мужчины и женщины в изорванной грязной одежде. Были среди них и раненные с кровавыми повязками; у одного сломана нога и наложена шина идти ему помогали товарищи. У некоторых было оружие.
Вы ещё кто такие? вперёд выступил мужчина лет тридцати. Его лицо и шея были исцарапаны, точно на него напал безумный кот.
Мой отец и чужак настороженно смотрели друг на друга.
Мы Шейнсоны, из посёлка, сказал папа.
Это хижина моего дяди, сказал чужак. Вам здесь не место.
Майк Пирсон был моим другом.
Ну, а я вас не знаю. Так что советую убираться. И поскорее, чужак положил руку на кобуру с пистолетом, как бы подчёркивая серьёзность своих слов.
Папа сделал шаг назад и поднял ладони.
Будем благоразумны. У меня здесь трое маленьких детей. Вы действительно готовы их выгнать? Мы ведь можем помочь друг другу. Моя жена обработает и перебинтует ваши раны.
Чужак задумался на несколько секунд, а потом нахмурился ещё сильнее.
Сейчас не время для благоразумия, сказал он. Здесь едва хватит места для моих людей, мы не можем позволить себе быть милосердными. Вы должны уйти.
Беженцы мрачно наблюдали, как мои родители выносят вещи из хижины.
Пока мы с мамой и дедушкой паковали сумки, папа приставил к стене табуретку, чтобы добраться до охотничьего ружья, которое когда-то повесил там Пирсон.
Ты что творишь? спросил дедушка. Те парни явно в курсе, как использовать оружие, а ты едва ли знаешь, какой стороной эта штука стреляет. Это форменное самоубийство.
Папа потянул ружьё.
Я не собираюсь с ними драться. Мне нужно оружие для защиты. Кто знает, с чем мы столкнёмся в пути?
А что, по-твоему, они подумают, когда ты выйдешь из хижины с ружьём? К тому же, здесь нет патронов. Без него будет лучше.
Папе не понравилось сказанное, но он слез с табуретки и помог нам с вещами.
Когда мы вытащили рюкзаки из дома, племянник Пирсона сказал:
Еду оставьте. Наши запасы на исходе, он неловко переступил с ноги на ногу и добавил: Возьмите с собой немного. Для детей.
Погодите, сказал папа, делая шаг вперёд. Одно дело выставить нас вон. Но будь я проклят, если позволю вам украсть нашу еду.
Трое чужаков тотчас вскинули оружие. Они не сказали ни слова, но их дикие, голодные взгляды были очень красноречивы.
А что там, в большом мире? спросил дедушка. Не знаю, пытался ли он разрядить обстановку или ему действительно был важен ответ на этот вопрос.
Всё плохо, отозвалась одна из женщин. Вам бы лучше держаться подальше от главных дорог. Легионеры запросто стреляют в гражданских.
Наши на подходе, сказала другая женщина. Нужно продержаться всего несколько дней.
Когда мы уходили, беженцы смотрели на нас с сочувствием, но никто больше не заговорил и не предложил остаться.
Грузовик был там, где мы его бросили, но уже без аккумулятора. Кто-то украл его, чтобы продолжить собственное путешествие.
Папа ударил кулаком в борт грузовика.
Пришла беда он замолчал. Ладно. Придётся прогуляться.
Куда мы пойдём? спросила я.
Домой.
Я думала, дома опасно
Папа вздохнул.
Безопасных мест не осталось, зайка. Придётся быть осторожными и надеяться, что бои идут где-то в другом месте.
Мы можем разбить лагерь, сказала я, подумав.
У нас нет снаряжения. И лес не лучшее место для младенца. Да и для четырёхлетки, если уж на то пошло.
До посёлка минимум пять часов пешком, сказала мама.
Ничего не поделаешь. Будем делать остановки. Сколько там до заката? Шесть? Семь часов?
Около того, сказал дедушка. Всё равно нам некуда торопиться.
Мы взяли воду и скромные запасы еды, которые нам позволили унести из хижины, заперли остальные вещи в грузовике и двинулись вниз по дороге.
***
Через три часа я впервые в жизни увидела мертвеца.
Мы держались обочины. Ноги мои гудели, несмотря на частые остановки. Каждый дедушкин шаг сопровождался хрипом. Мама несла Сару в слинге на груди. Ави путешествовал на отцовских плечах.
Грунтовая дорога вилась вверх по холму. После очередного поворота мы увидели его. Это был солдат Союза, он сидел, оперевшись о дерево, и смотрел в пустоту блестящими, лишёнными жизни глазами. Насекомые роились вокруг его обнажённых рук и головы.
Мама ахнула, а я обняла её и уткнулась лицом в её бок. Несмотря на крутой подъём, папа ускорил шаг, так что и нам пришлось ускориться. Ави вертелся на его плечах, чтобы получше всё рассмотреть; на солдата он уставился с таким интересом, как если бы тот был всего лишь мёртвой птицей.
Дедушка принялся что-то бормотать. Сначала я подумала, что он снова жалуется, но прислушавшись, поняла, что он читает Кадиш. Дедушка молился за душу несчастного солдата.
Сражение произошло на вершине холма. Чем выше мы поднимались, тем больше тел видели. В основном это были солдаты в зелёной форме Союза. Немногочисленные мертвецы в камуфляже цветов Олигархии (серый, белый и светло-зелёный) были доказательством, что наши получили от сил вторжения хоть какую-то плату за свои жизни.
Папа поднял винтовку, лежавшую рядом с одним из павших солдат. Я хотела последовать его примеру и тоже потянулась за оружием, но тотчас получила за эту инициативу подзатыльник от мамы. Дедушка нахмурился, глядя на оружие в отцовских руках, но ничего не сказал.
Мы добрались до вершины холма. Мертвецов на противоположном склоне было ещё больше. А среди них, словно какое-то механическое пугало, возвышался экзоскелет Олигархии механизированная боевая единица высотой в восемь футов. Броня была обуглена с одной стороны, а неподалёку, лицом вниз, лежало тело оператора.
Ави, который до этого момента держался очень хорошо, хватило одного взгляда на человекоподобную машину, чтобы зарыдать.
Папа спустил Ави на землю, давая маме возможность его успокоить, а сам тем временем подошёл к экзоскелету и остановился прямо напротив. Человек и машина смотрели друг на друга на поле боя. Потом отец приблизился вплотную, чтобы изучить внутреннюю электронику машины.
Мы тоже подошли ближе.
Что ты задумал, Давид? спросила мама. Ави продолжал хныкать, прячась от автоматона за маминой юбкой.
Эта штука кажется вполне сохранной, ответил папа, не оборачиваясь. Они сняли оператора удачным выстрелом, но электронику не задели. Я работал с прототипами таких экзоскелетов ещё на Земле. Думаю, смогу заставить его двигаться.
Дедушка скрестил руки на груди.
Здесь и так опасно. А если напялить на себя эту штуку будет в десять раз хуже. Ты нарываешься на неприятности.
Папа оставил панель, с которой возился, повернулся к дедушке; сделал шаг, так что они оказались лицом к лицу.
Посмотри вокруг, Цви. Мы в зоне боевых действий. Все эти люди мертвы. Встретим ли мы гражданских или солдат Союза они могут быть так же опасны, как легионеры. Молись, если хочешь, Богу, чтобы он охранял нас, но лично я уверен, что с этим ходячим танком у нас куда больше шансов, чем с обычной винтовкой.
Он снял винтовку с плеча и отдал дедушке.
Держи. И не мешай мне работать.
Между прочим, молитвы веками защищали наш народ куда лучше, чем оружие, ответил дедушка, но всё же повесил винтовку на плечо.
Отец не отступал:
Расскажи это евреям, убитым казаками, нацистами и иранцами.
Ты ещё фараонов и римлян вспомни. Наши враги давно стали пылью, а мы по-прежнему здесь.
Отец посмотрел ему прямо в глаза.
Не все из нас, сказал он сквозь зубы. Не Яков.
Дедушка выглядел так, точно ему дали пощёчину. Он отвернулся и уставился на свои ботинки. Отец бросил на него ещё один взгляд, а потом вернулся к работе над экзоскелетом.
***
Папе понадобилось больше часа, чтобы оживить экзоскелет. Он вошёл внутрь, и броня сомкнулась вокруг него. Попробовал пройтись. Экзоскелет двигался с удивительным для своих размеров проворством и почти не издавал звуков.
Увидев автоматон в движении, Ави снова залился слезами.
Ты не должен бояться робота, сказал дедушка. Твой папа сделает так, чтобы он нас защищал.
Ави уставился на машину огромными, мокрыми от слёз глазами.
Ты знаешь историю про голема? спросил дедушка.
Ави покачал головой.
Давным-давно нехорошие люди напали на посёлок вроде нашего. И тогда один мудрый раввин создал машину из глины. Выглядела она не так, как этот робот, но по сути была тем же самым неодушевлённой вещью, созданной, чтобы защищать людей.
Внимательно слушая историю дедушки о том, как голем всех спас и разгромил врагов, Ави прекратил плакать, но страх его не исчез.
Но папочка не раввин, сказал Ави, когда дедушка закончил рассказ.
Это ничего, ответил дедушка. Я знаю один секрет. Знаю, как ребе заставлял голема работать. Он написал на его лбу «Эмет», что переводится с иврита как «правда». Мы сделаем то же самое, и тогда ты перестанешь бояться, верно?
Ави кивнул. Оглядевшись, дедушка нашёл острый камень, поднял его и выжидающе посмотрел на папу.
Папа опустил экзоскелет на колени и склонил голову, приблизив её к Ави. Направляемый рукой деда, Ави нацарапал «Эмет» над забралом. Буквы были едва видны: острая грань камня смогла поцарапать только краску. Но этого было достаточно.
Ну вот, сказал дедушка. Теперь это наш голем.
Ави улыбнулся.
Папа потратил ещё несколько минут, чтобы привыкнуть к костюму: в несколько прыжков обежал поляну; схватил ветку толщиной в мою руку механические пальцы с лёгкостью раздавили дерево.
Папа улыбнулся.
Думаю, я разобрался. Всё устроено очень интуитивно.
Круто! сказала я. Вернёмся в хижину и вышвырнем оттуда этих гадов!
Нет, вмешалась мама. Они всего лишь были напуганы как и мы. Они могли бы поступить с нами куда хуже.
Мы продолжили наше путешествие, но теперь папа управлял экзоскелетом, и Ави широко улыбался, высоко сидя на металлическом плече.
***
Мы прошли уже больше половины пути к дому, когда услышали выстрелы.
Короткая очередь, потом тишина. После бурного спора взрослые решили, что нам следует продолжать движение. Мы поднялись на ещё один холм. Отец, шедший впереди, внезапно остановился, приблизив гигантский металлический палец к лицу экзоскелета.
Внизу были легионеры, их было четверо и они держали под прицелом группу гражданских. Я узнала Марту одну из девчонок, приглашённых на праздник, который должен был состояться в день вторжения. Были там и родители Марты, и ещё несколько жителей нашего посёлка.
Чуть в стороне лежала двоюродная сестра Марты. Она была мертва, под головой её растеклась лужа крови.
Легионер что-то кричал в лицо одному из пленников, но его слов мы расслышать не могли. Солдат многозначительно махнул пистолетом в сторону Марты и других детей.
Отец указал рукой назад, в направлении, откуда мы пришли.
Уходим, сказал он. Быстро.
Мы не можем просто уйти, пап, прошептала я. Их же убьют.
Я видела лицо отца сквозь прозрачную лицевую пластину экзоскелета. Он побледнел, зрачки его расширились, а лоб покрылся испариной. Никогда прежде я не видела его таким испуганным.
Ты можешь помочь им, сказал Ави. Нужно защищать всех как голем.
Нет, ответил отец, но вместо звука его голоса раздался только хрип.
Нет, повторил отец твёрдо. Я не могу рисковать, спасая всех и каждого. Семья на первом месте.
Дедушка положил руку на моё плечо и легонько сжал.
Давид прав. Он должен защищать вас. Я попробую отвлечь солдат. Ждите здесь и заберите остальных, если моя уловка сработает.
Прежде, чем кто-то успел возразить, дед поспешил вниз. Винтовка, болтаясь, била его по спине.
Он сошёл с ума, сказал отец. Нужно уходить, пока нас не заметили.
Но мама уставилась на него тем самым испепеляющим взглядом, который обычно доставался нам с Ави, если мы плохо себя вели.
Мы дождёмся, пока Цви сделает то, что задумал. Что бы он ни задумал, сказала мама, и в её голосе прозвучала сталь.
Время текло мучительно медленно. Мы смотрели, как легионеры избивают наших соседей. Никого больше не застрелили пока. Солдаты спрашивали о чём-то, но их пленники не знали ответа или не желали говорить.
Внезапно в противоположной стороне послышались звуки выстрелов. Пули ударяли в землю рядом с легионерами. Насколько я знаю, дедушка никогда прежде не стрелял. Но привлечь внимание солдат ему удалось. Они дружно прыгнули в кусты, затем трое из них осторожно двинулись в направлении, откуда раздались выстрелы. Четвёртый остался позади прикрывать.
Дед выстрелил ещё раз и отступил за деревья. Трое легионеров шли следом. Через несколько минут все они скрылись в лесу.
Один из пленников решил подобраться к оставшемуся рядом с ними легионеру, пока тот напряжённо следил за лесом. Но солдат был настороже и обернулся раньше, чем смельчак успел сократить дистанцию. Солдат выстрелил, пуля попала в плечо пленнику, и тот закричал. Легионер шагнул к нему, прицеливаясь для добивающего выстрела.
Стойте здесь, рявкнул отец. Он рванул вперёд, и экзоскелет придал его движению нечеловеческую скорость.
Развернувшись в новой угрозе, легионер с ужасом смотрел на приближающуюся военную машину. Он выстрелил несколько раз, но пули не смогли пробить броню. Отец врезался в него на полной скорости, сминая с силой разогнавшегося автомобиля. Через мгновение от солдата осталось только месиво из крови и сломанных костей.
Поселенцы вскочили на ноги. Отец жестом указал им направление, и они побежали к нам, помогая раненному, а отец прикрывал тыл.
Если кто из солдат Олигархии и вернулся на звук выстрела, показаться они не решились.
Спасённые жители посёлка присоединились к нам на холме.
А как же дедушка? крикнула я.
Отец оглянулся на густой лес.
Нет времени, сказал он. Они наверняка вызвали подкрепление. Нужно увести всех как можно дальше отсюда.