Мы знаем дорогу в лагерь Союза, сказал отец Марты. Именно эту информацию ублюдки и пытались из нас вытрясти. Их спутники слежения не справились с защитой, которую настроили наши, так что им пришлось работать по-старинке.
Отец кивнул.
Я никуда не пойду без дедушки! крикнула я и стала колотить кулаками по металлу экзоскелета.
Мама оттащила меня от него и крепко обняла.
Нужно идти, Ривка, сказала она. Цви рискнул жизнью, спасая этих людей. Нельзя, чтобы его усилия пропали даром.
Отец Марты повёл нас в глубину леса. Я плакала всю дорогу.
***
Мы жили в лагере Союза. Солдаты приходили и уходили продолжалась партизанская война против захватчиков. Гражданские делали всё возможное, чтобы быть полезными.
Через неделю меня навестил майор Лау, комендант партизанского лагеря. Раньше он жил в четырёх домах от нас.
Он вошёл в палатку, которую выделили нашей семье, и присел на край койки.
Привет, малышка, сказал он. Можем поговорить?
Я кивнула. Отца не было он помогал ремонтировать лагерную электронику. Мама присматривала за младшими детьми.
Слышал, ты по-прежнему не разговариваешь со своим стариком, сказал Лау.
Он трус, ответила я. Из-за него пропал дедушка. Он там совсем один в лесу, потому что папа испугался солдат даже одетый в броню!
Лау вздохнул.
В том числе и об этом я хотел с тобой поговорить. Одна из наших поисковых партий нашла тело Цви. Я подумал, тебе лучше узнать об этом от меня.
Я сжала кулаки, стараясь не плакать, но слёзы всё равно потекли по щекам.
Он был немолод, и против него было трое профессиональных солдат, сказал Лау. Ты большая девочка и наверняка сразу поняла, как сильно он рисковал. Но если бы не он, Марта и её родные скорее всего были бы мертвы, а ваша семья не нашла бы дорогу в лагерь. И кто знает, с чем вам пришлось бы столкнуться.
Это нечестно. Все благодарят отца за спасение этих людей. Но их спас дедушка! Папа просто стоял там и до последней секунды боялся сдвинуться с места.
Майор Лау подвинулся ближе и осторожно положил руку мне на плечо.
Это вторая вещь, о которой я хотел поговорить. Все здесь помогают военным кто как может. Твой отец добыл экзоскелет и помогает его обслуживать, твоя мама помогает готовить еду и поддерживать порядок в лагере. Все чем-то жертвуют ради общего блага Могу ли я рассчитывать и на твою помощь тоже?
Я посмотрела на Лау, едва видя его лицо сквозь слёзы.
Что я должна сделать?
Союзные войска высадились на Семёрку сегодня утром. Они надерут задницы легионерам, и очень скоро мы все сможем разъехаться по домам. Я официально объявлю об этом вечером.
Я неуверенно кивнула. Мне нравилась перспектива попасть наконец домой, но деда это не воскресит.
Все обрадуются возможности вернуться домой, но после всех этих смертей и разрушений моральный дух крайне низок, Лау повернул меня к себе и поднял мой подбородок указательным пальцем так чтобы я смотрела ему в глаза. Нам нужны герои, Ривка. Живые герои из плоти и крови, которых союзные медиа смогут показать всей галактике. История про то, как твой отец отремонтировал экзоскелет и спас нескольких пленников, то что надо.
Я стиснула зубы.
А как же дедушка? Вы хотите сказать, они оба были героями?
Пропагандисты не будут разбавлять историю. Её героем станет только Давид. Он, кстати, не хочет этого, но готов выполнить свой долг. А ты готова?
Я сидела и смотрела в пустоту. Это продолжалось долго, но Лау не торопил меня.
Наконец я кивнула.
***
Следующие месяцы я помню смутно. Нас с отцом таскали по всей Семёрке. Отец должен был выступать с речами и разрезать красные ленточки на проектах по реконструкции. Говорят, это помогало поддержать моральный дух граждан.
Я смогла простить ему тот момент слабости на вершине холма. Гораздо сложнее было принять необходимость всюду его сопровождать и улыбаться в то время, когда я хотела только горевать отсидеть Шиву по деду, укутавшись в уютное одеяло наших традиций.
Теперь я понимаю их куда лучше; их предназначение вовсе не в том, чтобы помешать мне веселиться в субботу.
Но я буду сильной ради семьи и ради нашей новой родины в любой день недели.
***
Прошло сорок лет. Экзоскелет с надписью «Эмет» по-прежнему здесь занимает почётное место в военном мемориале и музее нашего города. Они просили отца выступить на церемонии открытия, но он отказался и пресса в очередной раз назвала его «скромным героем войны». Отец так никогда и не переступил порог этого музея.
Сара, Ави и я никогда не обсуждали события тех дней. Ни с родителями, ни между собой. Только сейчас я решилась записать свои воспоминания о войне родители уже умерли, а наши дети и внуки должны знать правду.
Папе было нечего стыдиться. Кто сказал, что сомнения и страх сделали его поступок менее героическим? Как бы то ни было, сам он героем себя не считал. Мне кажется, он согласился на роль образцового гражданина в том числе и потому, что это стало для него чем-то вроде искупления. Он ненавидел быть в центре внимания и все же выполнил свой долг.
Но я считаю, что дедушка Цви заслуживает, чтобы кто-то рассказал наконец его историю.
Поисковая группа похоронила его тело где-то в лесу. В течение многих лет правда о его смерти была скрыта этого требовали обстоятельства и политика. Даже я в конце концов стала сомневаться. Я хотела верить, что произошла ошибка; что на самом деле ему удалось сбежать от солдат, что он жив.
Родители были куда более прагматичными. Они зажигали свечу и читали Кадиш каждый год в этот день.
Со временем и я приняла Эмет правду и после смерти родителей взяла на себя ежегодное чтение Кадиша.
Поминальная свеча йорцайт должна гореть двадцать четыре часа. В день смерти дедушки я зажигаю свечу у ног экзоскелета. Я воображаю дух деда, который присматривает за поколениями нашей семьи невоспетый защитник Денеб-7.
Вместо пепла и плача (автор Игнат Коробанов)
Куда слетаются «дикие гуси», где жируют? Капитан утверждал, что у него чуйка на харчевни и таверны, засиженные толковыми наемниками. Враки, считаю, ему время от времени просто везло. Меня он выцепил прямиком из толпы на деревенской ярмарке, а Левша нам вообще повстречался случайно, в сумерках, посреди заросшего бурьяном проселка.
Мы волочились в эту глухомань по разграбленной, вымершей стране дней десять. Пробирались окольными тропами сквозь леса, пожарища и пустоши, избегая встреч с остатками разбитых армий, беженцами и озлобленными местными. До войны наверняка добрались бы за пару дней тогда и коней меняли в ямах повсеместно, и широкие дороги были проезжие даже ночью.
Кормил нас Капитан честно, на лошадях не экономил, разговаривал мало и всегда по делу. За эти дни я привык к нему, казалось, мы давно знакомы и путешествуем вместе. Ни Левша, ни Горбун с Баламутом не понравились мне, а вот Капитана я сразу зауважал, признал за своего, что ли.
Где-то через неделю до меня наконец дошло, что двигаемся мы согласно заранее проложенному маршруту и строго по часам. Чудно! Никогда не думал даже, что по суше можно перемещаться подобным манером. У Капитана обнаружились при себе подробные карты местности, колода вычислительных таблиц и куча диковинных инструментов для точного определения времени, углов и расстояний. Откуда он такое богатство раздобыл, понятия не имею, но пользовался им весьма умело наш маленький отряд всегда оказывался там, где нужно, и точно в срок.
Особенно меня поразил его карманный хронометр дико сложный механизм с дюжиной циферблатов и шкал, втиснутый в полированную металлическую луковицу размером с кулак. Капитан всю дорогу держал его у самого сердца за пазухой, сто раз на дню вытягивал за цепочку на свет божий, внимательно изучал, жал со скрипом и тревожными щелчками на блестящие рычаги да кнопочки, делал записи в потертых раскладных церах и все это на ходу, не слезая с коня. Опытного вояку, что ни говори, сразу видно родился и живет в седле!
Только пару дней назад стройные планы Капитана окончательно разладились. Может, карты нужные не нашлись, или ошибся он где-то в своих вычислениях никак не могли мы попасть туда, куда следует. Он уж и вехи поваленные по обочинам поднимал, и по руинам всяким да курганам шарился, и на сосны высоченные Баламута заставлял лазать, а всё без толку.
И, главное, непонятно было, чего он так кипишует прокормиться охотой осенью запросто можно, для коней подножного корма вокруг в достатке, знай себе шагай вперёд и куда-нибудь да выберешься, но не тут-то было! Наш Капитан хотел попасть в конкретное место и точно в срок, все искал, искал свое Левобережное, которое, согласно его неразборчивым чертыханиям, исчезнуть бесследно с лица земли никак не могло и прямо таки должно было находиться где-то поблизости.
Наконец он отчаялся, перестал суетиться и согласился нанять проводника, а посему решил срочно найти приличное заведение, засиженное толковыми «гусями». Мы выбрались на широкую дорогу и ещё до заката оказались на окраине захудалого городка.
Единственный в округе постоялый двор украшала облезлая вывеска с корявой надписью «Голубятня», однако публика в сей поздний час там обреталась далеко не мирная.
Горбун остался сидеть под распахнутыми настежь окнами кабака, сторожить наши сумы да пики, Баламут Блаженный сразу куда-то смылся, а мы втроем без промедления зашли внутрь.
«Диких гусей» нужно караулить на входе, зачесывал нам Капитан: приходишь заранее, до того как они слетятся к местам кормления, смотришь, где садятся, с кем общаются, что заказывают Может и так, только мы опоздали к началу затяжного вечернего представления бродяги уже успели накуриться и накидаться в хлам. Шалопаи из местных затеяли бои на кулаках с залетными, в одном углу шумно били морды и делали ставки, в другом хором обмывали проигрыши.
Выпивох и драчунов наш Капитан на дух не переносил. Рожа у него разом скривилась, седой бобрик на голове встал дыбом, усы обвисли. Я успел отнести Горбуну жаркое из дичи, жбан эля и краюху хлеба, от души навернул и приложился сам, а Капитан все таращился на шумную толпу. Ожесточенно теребил щетину на подбородке, пыхтел, кряхтел, все глаза проглядел, к еде даже не притронулся по всему видать злился, никак не мог высмотреть достойного кандидата среди такой конченой публики.
В конце концов даже трактирщик не выдержал, подослал к нашему столу гладкого услужливого халдея:
Мое почтение-с! Разрешите побеспокоить? Судя по вашему озабоченному виду и примечательным спутникам, вы хотели бы нанять проводника-с? Позвольте порекомендовать проверенных следопытов? Куда направляться изволите?
Я бы хотел попасть в Вышегорье, буркнул Капитан.
Вышегорье?! тихонько присвистнул халдей и перешел на шепот:
Позвольте-с предостеречь, там сейчас верная смерть! Палач снова в деле, никого не щадит, да-с!
К-к-какой еще палач?! насторожился Левша.
Не подумайте, что это он от испуга заикаться вдруг начал, нет-нет-нет, он постоянно так запинается с тех самых пор, как жена законная его чуть в бане заживо не сварила, чтоб вместе с любовничком своим подлым, значится, из дома сбежать.
Ясно какой королевский! При дворе Ее Величества Эн-мен Луанны-с, услужливо пояснил халдей и повернулся к Капитану. Из этих точно никто не пойдет Может, Пес согласится, но вам дорого станет.
А следопыт он хороший?
Да лучший на сотни верст, не сомневайтесь даже-с! Пьет только воду, в листы и кости ни-ни, по мальчикам и бабам не шастает, но есть одна слабость прижимистый очень, да-с, широко известный жадюга.
Ну, раз он всем хорош, представьте его нам да поскорее, любезный.
С превеликим удовольствием! расплылся в притворной улыбке халдей. Милости прошу-с! Пройдемте-с, господа!
Мрачный черноголовый детина разместился за обеденным столом в полном одиночестве. Комнатка у него была небольшая, но тихая, под самой крышей постоялого двора. Всюду царили чистота да порядок: части доспеха лежали по лавкам, дорожные сумки по углам, у стены чинно по росту выстроились пара мечей в ножнах, здоровенный чекан, простые топоры и целый выводок разных кинжалов. Сесть незваным гостям было решительно некуда, мы так и остались стоять в проходе.
Разрешите представить
Ты, значит, рыцарь? не церемонясь, прервал услужливого халдея Капитан, окинув недоброго молодца быстрым взглядом.
Я не рыцарь, заявил постоялец, внимательно изучая меня и Левшу.
Доспех у тебя больно приметный тяжелый, сложный, такие только рыцари носят, Капитан сунул золотой в руку халдея, и тот радостный поспешил скрыться за дверью. И меч дорогой, двуручный, для следопыта великоват.
Я не рыцарь, повторил Пес, у меня просто крепкие доспехи и надежный меч. Они мне в самый раз, кстати, не жмут и не тянут.
Капитан ухмыльнулся, видно было, что его слегка попустило:
Хочу предложить тебе работу.
Остальные отказались? По сто монет с каждого всадника, и я в деле. Половину вперед!
Мы все в доле, Рыжий и Левша согласились присоединиться без аванса, попытался было торговаться Капитан. Пропитание, ночлег и лошади за мой счёт.
Поэтому они без приличных доспехов и мечей? учтиво парировал наглый головорез, указав глазами в нашу сторону. Мне калантарь и сабля жмут, если что! По пятьдесят монет вперед, иначе не договоримся.
Не хочешь прежде узнать, куда мы направляемся?
Да мне без разницы, уговор тут простой: вы честно платите, я тружусь без нареканий.
Капитан улыбнулся и протянул ему кошель:
Здесь двести пятьдесят монет по рукам?
Пятеро, значит, а я шестой? Ну, по рукам! Куда направляемся?
В Сердце Вышегорья.
Та-а-к, Пес улыбнулся и скрестил руки на груди, и как мы собираемся туда попасть?
Через Южные врата, ты же знаешь, о чем речь?
Я-то знаю, а вам откуда про них известно?! На местных не похожи. Вроде, ты, отец, судя по манерам и говору, аж из метрополии приперся, а может и из Вечного города даже Как вы без проводника сюда вообще добрались-то, и, главное, нафига вам это Вышегорье сдалось?
Нам нужно найти кое-что за воротами, у меня есть карта
Капитан достал и развернул лист пергамента, Пес внимательно рассмотрел рисунок, поводил по тонким линиям пальцем и заявил:
Странно, что вы стоите тут передо мной живые-здоровые, с такой-то картой впору могилу себе искать, а не Вышегорье. Через Красное поле, смотрю, прошли, по Дохлой просеке Чего сюда свернули? Почему до Левобережного с таким везением не добрались?
Мы заблудились.
Ну, может оно и к лучшему Карта-то в целом толковая, Пес пристально посмотрел на Капитана, но не точная, довоенная походу, тут таких больше не рисуют. Мы по картам не пойдем, сразу предупреждаю. Не будете дергаться, доведу до Вышегорья, а иначе Могу вам Левобережное показать за треть суммы, скажем, и там разойдемся.
А п-п-палача не боишься? осторожно поинтересовался Левша.
Кого?! удивился Пес.
Вышегорского к-к-королевского палача. Г-г-говорят, он снова в деле.
А-а-а, этого Говорят, что кур доят, усмехнулся Пес. Готов поставить сто золотых, что никакого палача в Вышегорье нет.
Почему ты так в этом уверен? удивился Капитан.
Доберемся и вопросы отпадут сами собой, отец. Во всякие байки про бабаек верить на улицу по ночам не ходить.
Не дожидаемся рассвета, значит? Выходим в ночь? спокойно поинтересовался Капитан.
Да, нам лучше выступить как можно скорее, Пес посмотрел на него с каким-то неожиданным уважением, как будто только сейчас разглядел при тусклом свете фитильной лампы, и я удивился, насколько они похожи друг на друга прямо как отец и сын, ни больше, ни меньше.
Перед отъездом Капитан переговорил с хозяином трактира и поменял коней. Без особой охоты, конечно, весь извелся прямо. В лошадях-то он толк знал, наших всех пригнал прямиком со своей конюшни, искренне любил их, холил да лелеял, но Пес настоял мол, в Вышегорье только местные пройдут, а заезжие непременно по дороге переломаются все да разбегутся. Посему поставил Капитан своих вороных в стойла, а нам по-быстрому выправил других, из имевшихся в наличии.
Мне досталась гнедая по кличке Муха. Вполне приличная кобыла, кстати, коренастая, неказистая, спокойная и выносливая. Таких никогда не крадут, обычная рабочая лошадка, грех жаловаться.