Замри, шепнул у самого уха Баламут.
Вот же чушок, напугал меня до смерти!
Откуда вообще взялся?! Может его стража уже? Нет, вроде, рано еще
Блаженный держал в руке длинную стрелу, щурился, водил ею перед собой, будто никак не мог пересчитать ночных гостей острым наконечником. В лунном свете выглядел он совсем поехавшим, и глаза у него светились не хуже волчьих.
Твари подошли ближе, не звери дикие оказались двуногие. С десяток их было, косматые, низкорослые, поперек себя шире, какие-то согбенные, и слишком тихие.
На кончике стрелы вдруг вспыхнула зеленая искра, разгорелась, превратилась в крошечный светящийся шарик. Баламут поводил рукой из стороны в сторону для верности, посмотрел, как огонёк затухает и вновь становится ярким, встал в полный рост, вскинул лук и выстрелил.
Одна из тварей резко остановилась, пошатнулась и завалилась набок, остальные бесшумно бросились врассыпную.
Опасный ты человек, грамотей, начитанный, по всему видно! усмехнулся Пес, рассматривая поутру пустую глазницу зверя. Как понял, в кого из них стрелять?
Свет праведных весело горит
Свет же нечестивых угасает, неожиданно продолжил за ним Пес, и Баламут вдруг дернулся, зажмурился, скорчился, будто его наотмашь хлестнули по лицу. Все верно, брат, так и живем!
Капитан присел, приподнял шерсть над ухом зверя, измерил пальцами расстояние до плоского носа, заглянул в раскрытую острозубую пасть:
Это ведь тоже люди, да?
Родились людьми, но выращены на ферме. Рудокопы вышегорские, почему тут шляются и что ищут, непонятно. Баламут вожака завалил, остальные без него не бойцы.
Зачем приходили, как думаешь?
Оружие, атлас твой, чернозуб выбирай, что больше нравится, отец! От нас теперь на все окрестности вышегорским духом разит.
Ничего, прорвемся, Капитан посмотрел на далекие горы, уже немного осталось
Равнина, поросшая ковылем и бурьяном, на поверку оказалась вся изрезана рытвинами и канавами. Повсюду торчали остовы времянок и боевых механизмов, зияли в земле темные провалы могил, скалились острыми зубами поваленные частоколы. Кони шли осторожно, обходили груды белоснежных костей, боязливо сторонились мест, где могли переломать себе ноги да пропороть брюхо.
Ветер постепенно крепчал, средь бела дня стемнело, начало моросить.
П-п-почему оружие везде валяется? не выдержал Левша. Столько лет прошло, п-п-почему не хоронят?!
Место проклято, Пес ехал мрачнее мрачного. Все, кто по полям сражений шлялись да мертвых грабили, сами быстро передохли. Вышегорские проклятья не выдумка, не трогайте ничего, не искушайте судьбу.
Вдали загрохотало, потянуло свежестью, небеса пылали зарницами.
Мы едва успели добраться до предгорий. Молнии яростно хлестали по полю, гнали лошадей вперед. Капитан бледный, как полотно, смотрел вокруг затравленным зверем, шевелил беззвучно губами, молился, наверное.
Черное жерло тоннеля едва прикрывали пышные заросли плюща и дикого винограда. Мы на полном скаку заехали под своды, остановились и спешились.
Как в прошлый раз прямо, да? усмехнулся Пес. Не ожидал такого, отец?
Почему «гроза» продолжает работать?! отозвался Капитан, перекрикивая раскаты грома.
Забыли выключить! Сделано на века, имперский атлас, вон, тоже с вышегорской начинкой, и ничего, до сих пор у тебя щелкает!
Мы не пошли вглубь, устроились прямо у входа, разожгли костер. Место оказалось жуткое, забитое костяками под завязку. Сидели они в доспехах и при оружии, привалившись к стенам, опутанные паутиной, пыльные, высохшие. Будто умерли не в бою, а во сне на привале.
Твои, да? Ты же их капитан? спросил следопыт.
Лицо Капитана скривилось:
Бригадир
О, как! присвистнул Пес. На тебе, отец, война тогда и закончилась, что ли?!
В том числе
Стало быть, и в убийстве вышегорского короля довелось участие принять после подписания договора, да?
Стало быть так, кивнул Капитан и устало посмотрел на следопыта.
Узнал бы раньше не повел бы, не стоило меня нанимать, отец, без обид, со всем уважением
Что сделано, то сделано.
Тоже верно, не отвертеться уже, тяжело вздохнул Пес, чему бывать, того не миновать.
Я их не бросил, вывел всех, кого мог, Капитан не оправдывался, нет-нет-нет, говорил уверенно, твердо, и короля этого безумного убивать не хотел, он нападал
Верю сразу, развел руками Пес. Хорошо, что сам выжил, отец, сыновей своих всему, что знаешь и умеешь, смог научить
У меня только дочери, отозвался Капитан, и в голосе его сквозила такая тоска смертная, что у меня аж сердце сжалось. Видно сразу, тема для него была больная, резала без ножа да по живому.
Рыжие все, поди? фыркнул Пес.
Дочери? Да Почему ты спросил?!
«Гусиную» кровь ничем не вывести!
Капитан нахмурился, посмотрел на него пристально:
Кто твой отец?
Никто не знает, может и ты даже! то ли пошутил, то ли серьезно ответил Пес. Лагерь ваш стоял до войны в Нижнем Камне, я тоже оттуда родом
Капитан потер щетину на подбородке, поднялся и пошел к выходу, глотнуть свежего воздуха.
Да тут полстраны теперь таких, не переживай, отец! Нашлось кому родить, нашлось и кому вырастить! Нормально все, не бери в голову
Горбун звякнул кольцами, приложил палец к губам, и Пес наконец заткнулся.
На ночлег разложились прямо среди костяков да тлена, воздух был тяжелый, разило смертью и могилой, я еле перетерпел, спал хуже не бывает. Поутру гроза стихла. Лошадей пришлось стреножить и оставить на длинных веревках без присмотра, только Капитан чернозуба привязывать не стал, потрепал его по черной гриве, похлопал по спине и отпустил. Груженые седельными сумками, двинулись мы пешком вглубь тоннеля. Освещали путь факелами, мертвецов там оказалось еще больше, я, наверное, столько разом и не видел никогда сотни, а может и тысячи.
Прошли под горой версту, не меньше, и уткнулись в глухую металлическую стену, всю покрытую диковинными узорами. Ждали недолго, ворота сами собой вздрогнули и разошлись, но не до конца: в тесную щель между створок едва можно было теперь протиснуться крупному человеку.
Каждое утро так открываются?! спросил Капитан.
Только в торговые дни, яркий солнечный свет слепил, Пес прикрыл глаза рукой.
Серая безжизненная пустыня начиналась сразу за воротами. Плоская пепельная гладь без единого холмика, ни травинки, ни кустика. Будто огромное высохшее озеро, зажатое со всех сторон отвесными скалами.
Где город?! Капитан обернулся, смотрел на Пса растерянно, погрузившись в залежи пепла по колено.
Пепелища на твоей карте нет, говорил же старая она, с довоенных времен ещё.
Что произошло?!
Запретное пламя вырвалось. Остались от Вышегорья только пепел да слезы, сам видишь. Тишина и покой круглый год.
Поэтому они воевать прекратили, что ли?! выдохнул Капитан.
Наверняка, иначе сражались бы до последнего и победили любой ценой. А тут разом и некому, и незачем оказалось.
Вот же конченый, заставил себя убить! схватился за голову Капитан. Можно же было иначе Заставил взять грех на душу, проклятье
Горбун хлопнул следопыта по плечу и указал рукой на темную полоску где-то на полпути к горизонту.
Туда идти не хочу, покачал головой Пёс. Проклятые места, никто из развалин Цитадели назад не возвращается.
Что там? спросил я.
Ну, раз тут один п-п-пепел, хмыкнул Левша, значит, там точно слезы!
С тебя двести пятьдесят монет, отец, сказал Пес. Вот оно Вышегорье, заплати и разойдемся, мне здесь делать больше нечего.
Проведи нас в Цитадель, потребовал Капитан.
Горбун сбросил с хребта сумки, придавил ими мягкий пепел, поставил поровнее и взгромоздился сверху. На лице его играла улыбка, всем своим видом он показывал, что никуда идти не собирается, с места больше не тронется без приказа Капитана.
Благодарю за верную службу, парни, деньги у Горбуна, никого за собой не зову.
Я пойду, неожиданно встрял Левша. Вместе до конца!
И я с вами!
Кто за язык тянул, зачем впрягся сам не знаю.
Ладно, вздохнул Пес, будь по-твоему, отец.
Он прикинул направление, достал чекан и быстро нащупал рукояткой начало мощеной дороги, скрытой под слоем пепла толщиной в ладонь.
Выбрались мы на нее, двинулись дальше налегке, все седельные сумки оставили Горбуну. Только Пес свои потащил дальше, как настоящий скряга.
Шли вполне сносно, почти не пылили, приноровились. До места добрались быстро, встали за полверсты до развалин передохнуть, попить водички, осмотреться.
Баламуту, похоже, голову напекло, приплясывал он, будто по нужде приспичило, «ветками» махал невпопад, на оплавленные черные стены пялился шальными глазами, бубнил на разные лады заунывно:
Да не убоюсь зла не убоюсь зла не убоюсь зла
Это мост, что ли? Капитан прищурился, внимательно рассматривал развалины Цитадели, на выкрутасы Блаженного он и раньше внимание никогда не обращал, привык давным-давно, видать.
Ага, через ров, а на другом конце ворота были, они давно обрушились, там пролом в стенах.
Мост прочный?
Ходить можно, но лучше следопыт не успел договорить, потому что Баламут вдруг вытащил какую-то штуку блестящую из-под плаща и рванул вперед, держа ее над головой.
Назад! попытался остановить его Пес. Стоять, кому говорю!
Но Блаженный не слушал, бежал и голосил:
Чаша моя преисполнена! Чаша моя преисполнена!
А потом прямо перед ним из пепла поднялось ужасное чудище то ли змей, то ли червь огромный весь в шипах острых и блестящей чешуе. Разверзлась бездонная пасть, и вместо зубов сияли в ней сотни танцующих лезвий, и пламенем горели глаза, и рык был похож на скрежет металла.
Вспыхнула синим светом блестящая штука в руках над головой Баламута, и прыгнул он вместе с нею с разбега прямиком в распахнутую пасть зверя.
Твою же выругался Пес и резко обернулся, убедиться, видно, хотел, что никто из нас не собирается больше ничего эдакого отчебучить.
Змею у него за спиной тем временем поплохело, дернулся, покачался из стороны в сторону, да и рухнул с грохотом и скрежетом в ров, поднял серые облака пепла и праха.
Где ты только такого грамотея дикого раздобыл, отец?! покачал головой Пес. Готов поставить сто золотых: его бомбу прошлой ночью рудокопы искали.
Ну, значит, нашлась и больше не потеряется. Теперь можно и через мост, да?
Никогда бы не подумал, что буду скорбеть по Блаженному, но вот он сгинул, а у меня в душе будто пустой закуток образовался, успел привязаться я к нему, видать.
Посреди моста мы с Левшой перегнулись через парапет и заглянули в ров. Воды в нем, поди, никогда и не водилось, был он заполнен мелким белоснежным песком. Чудовище лежало на дне без движения, и то ли марево вокруг него подрагивало, то ли по всему блестящему телу мелкая дрожь волнами ходила.
Хана, п-п-походу! Левша засмеялся и сплюнул вниз. Покойся с миром, Блаженный!
За стенами Цитадели, посреди большой круглой площади обнаружилась самая чудная штуковина из всех, что довелось мне видеть в своей жизни.
Здоровенное металлическое кольцо, окруженное низкими каменными тумбами, лежало плашмя. Заполнено оно было бесчисленными нитями, желобками и трубочками, хитроумно переплетенными между собой. Над этим невообразимым многослойным узором свободно парили яркие цветные шарики размером с орех.
Вот такое оно, отец, Сердце Вышегорья!
Похоже на имперский атлас
Сердце и есть атлас всех атласов.
Да, я начинаю понимать Вот тут на ободе треугольник это настоящий момент времени, там в центре окружности выставлено искомое событие, если ни одна кривая их не соединяет, значит ему не судьба произойти, верно?
До тех пор, пока не соединяет, кивнул Пес. Можно устранить препятствия, починить пути
Сделать невозможное возможным, закончил за него Капитан. Ну, и где здесь наше место?
Пес показал на три ярко-красных шарика, парящих над треугольником настоящего момента.
А ты одна из темных рун в центре? Капитан посмотрел ему прямо в глаза. Гребанный королевский палач, да? Зачем дурака валял?!
Теперь ещё и рив, поклонился Пес. Королевство изрядно запущено, отец, приходится совмещать. Кстати, за честное и быстрое рассмотрение дел вы все мне вперед уже заплатили по пятьдесят монет.
Это же твоя карта! дошло вдруг до меня. Ты сам посылаешь такие тем, кого хочешь привести в Вышегорье!
Да, можно считать мою карту повесткой в Вышегорский суд, согласился Пес. Ждал вас пару дней в Левобережном, но вы задержались, пришлось переиграть
Вот же ты т-т-тварь! сплюнул Левша. Сука подлая!
Рив, я пришел отдать свой долг, спокойно сказал Капитан.
Единственный способ прямо перед тобой, Пес указал на одну из тумб.
Долги должны быть уплачены, кивнул Капитан и шагнул вперед.
Кровь за кровь, королевское проклятие будет снято, твои дочери исцелятся, Пес обнял его за плечи. Не держи на меня зла, отец, буду молиться за тебя до конца своих дней.
Рад, что мы встретились, благородный рыцарь! С легким сердцем прощаю тебе и твоей Даме, живите долго и счастливо! улыбнулся Капитан, встал на колени и пристроил седую голову на каменной плахе.
Черный меч оказался страннее странного двуручный, но с укороченным лезвием и скругленным острием. На широком темном клинке, вытравленная магическим огнем, тлела надпись: «Занося меч над головой, желаю грешнику вечной жизни».
Забираю кровь твою и плоть не по своей воле, но по закону в уплату долгов.
Простите за все, парни, прошептал Капитан, глядя на нас, и тяжелый меч палача одним махом отсек ему голову.
Линии Сердца пришли в движение, один из красных огоньков угас, кровь побежала по желобкам и трубочкам. С тонким хрустальным перезвоном нити дрогнули, перестроились, сплелись в новом узоре.
Не густо! скривился Левша, стараясь скрыть дрожь в коленях. Так ты будешь г-г-головы рубить до конца времен!
Если потребуется буду, твердо сказал Пес. Я вижу в служении смысл своей жизни, мое место рядом с Ней, а где твое?
П-п-почем мне знать?! смутился Левша. Сам скажи, умник!
Не я нашел и привел вас сюда, а Сердце. Хотите того или нет не имеет значения. Те, кто бегут от своей судьбы, несутся ей навстречу в два раза быстрее так было, есть и будет всегда.
Все вокруг плыло будто бы во сне, только я никак не мог очнуться. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы этот чертов узор наконец распутался и сложился правильно, как надо! В какой отряд я должен был вступить, куда наняться, чтобы мир стал любящим, справедливым, милосердным?! На любых условиях служил бы верой и правдой, не щадя живота своего, клянусь! Слезы катились из глаз, я не мог вымолвить ни единого слова, не думал ни о чем, растворился, утонул в теплом свете, будто снова прижал к себе Искру, зарылся лицом в ее густые рыжие волосы
Ты чего, нюни распустил Соберись, д-д-давай, перед упырем этим не хнычь, с гордо поднятой головой жили, так и помрем
«Дикий гусь» от рождения и до гробовой доски, нет у меня другой судьбы и не было никогда. С пустыми руками или с мечом, на бранном поле или на плахе, сейчас или завтра какая разница?! Я бежал от тебя со всех ног и вот черный конь галопом несется навстречу. Всадник, закованный во тьму небытия, улыбается мне, костер рыжих волос полыхает на ветру.
Ты мой дом, здесь мое место, пора просыпаться:
Рив, я пришел отдать свой долг!
Ранним утром следующего дня рив Вышегорья покинул развалины Цитадели. При оружии, в полной походной выкладке, без спутников и провожающих. Шел размеренным шагом, никуда не спешил. На середине моста перегнулся через парапет и заглянул вниз.
Вечный Страж неподвижно лежал на дне глубокого рва.
Хреново выглядишь, страшила! Зловредный черт какой попался, рив говорил так, будто точно знал, что чудовище его слышит и понимает. Верю, ты выкарабкаешься! И не таких грамотеев на своем веку видывал