Дерт застыл на крыльце, затаив дыхание. Он отчетливо видел её в неверном свете луны. Сейчас она была в серебряном платье. Высокая, изящная, великолепная, с четко очерченными изгибами стройного тела. Чарующая звездная богиня под лунным светом, желающая только одного
только одногосбежать с ним.
Он протянул вперёд руки и побежал к ракете.
Пер. Сергея Гонтарева
ЭМИЛИ И ЕЁ ПОЭТЫ
С первого дня работы, едва прибегая в музей, Эмили совершала утренний обход своих владений. Официально её должность называлась «ассистент куратора», и отвечала она за Зал Поэтов. Но сама считала себя вовсе не простым ассистентом, а счастливейшим существом из смертных. Ведь волею судеб она была приближена к Бессмертнымвеликим поэтам, про которых один из них написал так: «чьих шагов далекое эхо все звучит в коридорах времен»
Поэты в музейном зале располагались не в хронологическом, а в алфавитном порядке. Эмили начинала обход с самого левого пьедестала, от буквы А, и двигалась дальше по плавному полукругу. Альфредалорда Теннисонаона оставляла, как сладкое, напоследок. Ну, или почти напоследок. Лорд Альфред был её любимец.
Каждого она приветствовала, и каждый отвечал в свойственной ему манере. Но для лорда Альфреда Эмили всегда припасала особую фразу, а то и две. Например, «сегодня просто чудесный день для сочинения стихов, не так ли?» или «надеюсь, работа над «Королевскими идиллиями» идет лучше, чем вчера?» Конечно, она знала, что Альфред ничего не собирается писать. Антикварная ручка и стопка желтоватой бумаги на небольшом бюро возле его креславсего лишь бутафория. Да и таланты андроида простираются не дальше умения декламировать строки, сочиненные его живым прототипом несколько столетий назад. Но что плохого в том, чтобы немного притворится? Особенно если Теннисон отвечает так: «По весне кичится голубь блеском радужной каймы, по весне к любовной грезе чутки юные умы» Или вот так: «О, волшебница сада, явись на зов! Ночь окончиласьпоспеши; в блеске шелка, в мерцании жемчугов по ступеням сойди в тиши, солнцем стань, златокудрая, для цветов, и томленье их разреши»
Эмили пришла работать в Зал Поэтов с великими надеждами. Как и совет директоров музея, который, собственно, и выдвинул эту идею, она искренне верила, что поэзия не умерла. Как только люди поймут, что волшебные строки можно просто слушать, а не выискивать среди пыльных страниц,да к тому же слушать из уст движущейся модели автора в полный рост,они сразу ринутся в Зал Поэтов. И ни силы ада, ни высокие налоги не встанут на пути их похода в музей.
Но и сама Эмили, и совет директоров просчитались. Среднестатистического жителя двадцать первого века оживший Браунинг волновал настолько же мало, насколько и его стихи в книгах. Что же касается исчезающего вида литераторов, то свои поэтические блюда они предпочитали подавать традиционным способом и несколько раз публично заявляли, что вкладывать бессмертные фразы великих поэтов в уста анимированных манекеновтехнологическое преступление против человечества.
Годами никто не заходил в Зал Поэтов, но Эмили всё также вдохновенно ждала посетителей за столиком у входа. И, пока не наступило утро, когда небо поэзии обрушилось, она свято верила: однажды ктонибудь, оказавшись в украшенном фресками фойе, пойдет не налево, в Зал Автомобилей, и нс прямо, в Зал Электроприборов, а направопо коридору, ведущему в её вотчину. Войдет и спросит: «А что, Ли Хантздесь? Мне всегда хотелось знать, почему Дженни поцеловала его. Может, он расскажет?» Или: «Уилл Шекспир сильно занят? Давно мечтаю поговорить с ним о меланхоличном принце датском». Но годы летели, и кроме самой Эмили по правому коридору ходили только руководители музея, уборщики и ночной сторож. Понятно, что за долгое время она близко узнала каждого из поэтов и глубоко сочувствовала их невостребованности. В некотором смысле, у неё с ними одна судьба
В то утро, когда небо поэзии рухнуло, Эмили, не подозревая о надвигающемся бедствии, совершала традиционный обход. Роберт Браунинг в ответ на её приветствие произнес обычное: «А утро к нам приходит в семь, холм блещет жемчугомросой». Уильям Купер печально воскликнул: «Горько, горько все равно вблизи своих идти на дно». Эдвард Фицджеральднемного нахально, как сочла Эмиливыпалил: «Неверный призрак утра в небе гас, когда во сне я внял призывный глас: «В кабак, друзья! Пусть бьет вино ключом, пока ключ жизни не иссяк для нас». Минуя его пьедестал. Эмили ускорила шаг. Она никогда лично не встречалась ни с кем из совета директоров музея и не имела возможности высказать свое мнение о присутствии Эдварда Фицджеральда в Зале Поэтов. Она не верила, что у него есть право считаться бессмертным. Да, это правда, свои пять переводов Хайяма он наделил собственными живыми метафорами, но разве это сделало его истинным поэтом? По крайней мере, не таким, как Мильтон или Байрон. И уж точно не таким, как Теннисон.
При мысли о лорде Альфреде Эмили зашагала еще быстрее, и две хрупкие розы румянца расцвели на её впалых щеках. Она не могла дождаться встречи и у слышать его сегодняшнее приветствие. Записи, скрытые внутри Альфреда, всегда звучали немного иначене так, как у других поэтов. Наверное потому, что лорд Альфредновая модель. Хотя Эмили не любила думать о своих подопечных как о роботах.
Наконец она достигла священной территории и взглянула в молодое (все андроиды изображали поэтов в возрасте от двадцати до тридцати лет) и одухотворенное лицо. Доброе утро, лорд Альфред.прошептала она.
Чувствительные синтетические губы сложились в почти человеческую улыбку. Неслышно включилась запись, рот приоткрылся, и Альфред заговорил:
Видишь, стало в саду светать.
И звезда любви в вышине
Начинает меркнуть и угасать
На заре, как свеча в окне
Эмили прижала руку к груди. Слова, будто птицы, парили над заброшенным лесом её разума. Она была настолько очарована, что ей и в голову не пришло выдумывать очередную шутку о нелегком труде поэта. Она стояла молча, смотрела на фигуру андроида, и её душу переполняло чувство, похожее на трепет. Наконец она заставила себя двинуться дальше, автоматически здороваясь с Уитменом, Уайльдом, Уилсоном
К удивлению, она обнаружила, что у стенда с технологическими экспонатами её ожидает куратор музея мистер Брэндон, поручивший ей в свое время управлять Залом Поэтов. Еще больше она удивилась, заметив в его руках толстенную книгумистера Брэндона никак нельзя было назвать увлеченным книгочеем.
Доброе утро, мисс Мередит.кивнул он.У меня для вас хорошие новости.
Эмили сразу подумала про Перси Биши Шеллиу него часто случались проблемы с воспроизведением записи. Она несколько раз сообщала об этом мистеру Брэндону, советовала написать в компанию «49 Андроидс Инкорпорейтед» и заказать механизм на замену. Наверное, он получил ответ.
Да, мистер Брэндон?
Как вы знаете, мисс Мередит, Зал Поэтов всегда был нашей головной болью. Лично мне идея с самого начала казалась очень непрактичной, но я всего лишь простой куратор, и не мне принимать решения. Совет директоров пожелал видеть в музее андроидов, бодро декламирующих стихичто ж, они их получили. Но теперь рад сообщить вам, что советтаки взялся за ум. Даже они в конце концов поняли, что поэты, как и считают все современные люди, давнымдавно мертвы. А Зал Поэтов
Но, но я уверена, что у людей скоро вновь проснется интерес к поэзии,прервала его Эмили, стараясь хоть както утихомирить дрогнувшее над ней небо.
Зал Поэтов,продолжил мистер Брэндон,постоянно и неоправданно расходует финансовые ресурсы. К тому же он занимает место, которое столь необходимо для растущей экспозиции Зала Автомобилей. И Совет директоров принял верное решение: начиная с завтрашнего утра, Зал Поэтов перестает функционировать, а освободившееся место будет передано под экспонаты Эпохи Хрома в истории автомобильного искусства. Это, безусловно, самая важная эпоха
Но поэты?опять перебила его Эмили.Что станет с ними?
Небо рушилось, и его голубые осколки падали вниз обрывками благородных слов и некогда гордых фраз.
Естественно, мы уберем их в хранилище.губы мистера Брэндона тронула сочувственная у лыбка.Ну а если интерес к ним всетаки проснется, нужно будет только распаковать их и
Но они же задохнутся! Они умрут!
Мистер Брэндон взглянул на неё сурово:
Не кажется ли вам, мисс Мередит, что вы говорите э-э глупости? Разве андроид может задохнуться? Или умереть?
Щеки у Эмили пылали, но она не сдавалась:
Стихи я хотела сказать, стихи лишатся дыхания, если их не читать вслух. Поэзия умрет, если никто не будет её слушать.
Мистер Брэндон раздраженно поморщился. На его желтоватой коже проступил слабый румянец.
Помоему, вы оторвались от реальности, мисс Мередит. Я разочарован. Мне казалось, вы обрадуетесь, что вам предстоит руководить залом новых прогрессивных экспонатов, а не скучать в мавзолее мертвых поэтов.
Вы хотите сказать, я возглавлю отдел Эпохи Хрома?
Мистер Брэндон ошибочно принял её ужас за благоговейный трепет. Его голос потеплел.
Ну конечно.кивнул он.Вы же не думаете, что мы отдадим этот зал комуто другому?Он слегка поежился, словно мысль об этом вызвала у него дискомфорт. Отчасти так и было: человеку со стороны пришлось бы платить более высокую зарплату.К новым обязанностям приступайте уже завтра, мисс Мередит. Вечером начнет работать команда грузчиков, они уберут экспонаты, а у тром придут декораторы и обновят интерьер вашего зала. Если повезет, послезавтра мы уже примем первых гостей Вы хорошо знаете Эпоху Хрома, мисс Мередит?
Нет.безжизненным голосом ответила Эмили.Совсем не знаю.
Я так и подумал, и потому принес вам это,мистер Брэндон протянул ей толстую книгу.Называется «Анализ хромированных мотивов в искусстве двадцатого века». Прочитайте очень внимательно, мисс Мередит. Это важнейшая книга нашего столетия.
Небо окончательно рухнуло. Эмили беспомощно стояла среди голубых обломков. Через некоторое время она осознала, что тяжелый предмет в её рукахтолстый том под названием «Анализ хромированных мотивов в искусстве двадцатого века» и что мистер Брэндон давно ушел.
Эмили едва дотянула до конца рабочего дня. Попрощавшись с поэтами, она прошла сквозь электронные двери и оказалась на сентябрьской улице. Она плакала не переставая и не могла унять слезы в аэротакси по дороге домой.
Собственная квартира показалась ей тесной и уродливойточно такой, как до появления Великих Поэтов в её жизни. Экран видео смотрел из темноты как бледный безжалостный глаз морского глубоководного чудовища.
Она съела безвкусный ужин и рано легла спать. Но заснуть не удалось. Она лежала и смотрела на большое рекламное табло на другой стороне улицы. Оно подмигивало ей, посылая короткие сообщения. Подмигивание первое: «Принимайте таблетки «Соми». Подмигивание второе: «Ззззззззззззззз».
Сон никак не приходил. Она была леди Шалот и плыла по реке в Камелот в белоснежном платье. Но вдруг оказалось, что она совсем не леди, а несчастная девочка, и прячется в воде от соседских мальчишек, заставших её за купанием нагишом. Она отчаянно надеялась, что им надоест издевательски над ней хохотать и они убегут прочьтогда она сможет вылезти из холодного водного плена и взять одежду. Раз шесть подряд ей приходилось опускать в воду пылающее от стыда лицо, и вот, наконец, они ушли. Посиневшая от холода, спотыкаясь и дрожа, она выбралась на берег, долго и яростно сражалась с непокорными рукавами, но всетаки ей удалось спрятаться в своем платьишке из полиэстера. Со всех ног она помчалась домой, в деревню: скорее, скорее, скорее но опять все изменилось, и она уже не бежала, а плыла в ладье в Камелот, одетая в белоснежное платье. «В виду альтанов и садов, и древних башен и домов, она, как тень, у берегов, плыла безмолвно в Камелот». Рыцари и народ Камелота, собравшиеся у реки, прочитали её имя. начертанное на ладье, и явился сам ЛанселотЛанселот или лорд Альфред, он принимал то один, то другой облик, но в конце концов оказалось, что они обаодин человек. «Лицом как ангел хороша»,прошептал ЛанселотАльфред, и Эмили, леди Шалот, услышала его, хотя и была давно мертва. «Да упокоится душа волшебницы Шалот»
Бригада грузчиков работала всю ночь, и Зал Поэтов полностью преобразился. Андроиды исчезли, им на смену пришли сияющие артобъекты двадцатого столетия. Там, где прежде сидел Роберт Браунинг, погруженный в мечты об Э. Б. Б, теперь стояло нечто с табличкой «Файердом8». А на священной территории Альфреда, лорда Теннисона, вольготно расположился длинный низкий предмет обтекаемых форм с труднопроизносимым названием «Тандербёрд».
Подошел мистер Брэндон. Его глаза сияли так же ярко, как и столь любимая им хромированная отделка.
Ну что, мисс Мередит? Как вам новая экспозиция?
Эмили чуть было не высказала все, что об этом думает, но вовремя прикусила язык. Увольнение навсегда лишит её общества великих поэтов, а оставшись в музее, она, по крайней мере, будет знать, что они гдето рядом.
Экспозиция? Она просто ошеломляет.нашлась Эмили.
Точно! А что здесь будет после работы декораторов!Мистер Брэндон едва сдерживал восторг.Завидую вам белой завистью, мисс Мередит. У вас самая потрясающая экспозиция во всём музее!
Ммм да, пожалуй,кивнула Эмили и обвела недоумевающим взглядом своих новых подопечных.Вот только почему они выкрашены в такие невыносимо яркие цвета?
Искры в глазах мистера Брэндона померкли.
Похоже, вы даже не открывали «Анализ хромированных мотивов в искусстве двадцатого века»,заметил он с укоризной.Ведь если бы взглянули хотя бы на отворот суперобложки, то знали бы, что цветовая гамма американских автомобилей той эпохи подбиралась специально для усиления сияния хромированных деталей. Соединение двух этих факторов и положило начало новой эре автомобильного дизайна, которая продолжалась больше века.
Они похожи на пасхальные яйца,заметила Эмили.Неужели люди и правда в них ездили?
Глаза мистера Брэндона обрели свой обычный тусклый оттенок, а его утренняя восторженность лопнула, как мыльный пузырь.
Конечно, ездили! Как же с вами сложно, мисс Мередит! Я решительно не приветствую вашу точку зрения!Он резко повернулся и вышел из зала.
Эмили вовсе не хотела с ним ссориться. Она даже подумала, не стоит ли ей пойти и попросить прощения. Но, как ни силилась, не смогла. «Тандербёрд» вместо Теннисонаэта перемена совершенно выбила её из колеи.
Утро складывалось из рук вон плохо. Она беспомощно наблюдала за работой декораторов. Пастельный оттенок стен постепенно сменили яркие кричащие цвета: оконные створки спрятались за хромированными полосками венецианских жалюзи. Систему непрямого мягкого освещения полностью разрушили, и с потолка теперь свисали флуоресцентные лампы, а деревянный паркет безжалостно выложили синтетической плиткой. К полудню зал стал напоминать огромную сияющую уборную. «Не хватает только хромированных унитазов»,с горьким цинизмом подумала Эмили.
Она тревожилась, удобно ли поэтам в ящиках. После обеда, не выдержав, поднялась по лестнице на чердак, в хранилище, но никаких ящиков не обнаружила. В пыльном просторном помещении под крышей все было как и раньше: те же древние реликвии, пролежавшие там не один год. Внезапно у неё возникло страшное подозрение, и она помчалась вниз, к мистеру Брэндону; который как раз руководил грузчиками, выравнивавшими положение одного из автомобилей.
Где поэты?воскликнула Эмили.
Виноватое выражение на лице мистера Брэндона бросалось в глаза так же явно, как пятно ржавчины на хромированном бампере автомобиля, возле которого он стоял.
Нет, в самом деле, мисс Мередит,начал он,вам не кажется, что вы слишком
Где они?повторила Эмили.
Мы мы перенесли их в подвал.Его лицо залилось краской, яркоалой, как крыло хромированного автомобиля.
Но почему?
Мисс Мередит, вы неконструктивно относитесь к нашим нововведениям. Вы просто не
Почему их отнесли в подвал?
Боюсь, мы немного откорректировали наш план.мистер Брэндон уставился в пол, словно увлекшись дизайном новой плитки.Поскольку отношение общества к поэзии, по всей видимости, не изменится, и поскольку реконструкция зала потребовала больше затрат чем мы предполагали, мы