Тогда в то, о чём я вам сейчас расскажу, вам будет трудно поверить. Но всё-таки постарайтесь это сделать. Рассказ будет долгим.
И Ручкин принялся рассказывать обо всех событиях, случившихся с ним на красной земле. Геннадий Петрович слушал внимательно, периодически удивлялся, время от времени что-то переспрашивал, кое-где, судя по глазам, не верил. К пяти утра бутылка опустела, а Ручкин и Монахов называли уже друг друга на «ты».
Слушай, Петь, то, что ты рассказал, конечно, очень интересно. Но поверить в это сложно.
Но ты же сам писал про копьё и про часть элемента.
Да, но одно дело писать и размышлять, другое дело поверить во всё это. Ты бы сам поверил?
Я? Нет. Но у меня есть ещё один аргумент.
Какой?
Кинжал.
С этими словами Ручкин достал из-за пазухи сверкающий сталью, с вкраплением в лезвие чёрного металла, кинжал.
Можно посмотреть? удивлённо спросил историк.
На, возьми.
Монахов протянул руку, взял в руки клинок и тут же взвыл от боли, кинжал упал со стуком на пол, а Геннадий Викторович принялся дуть на ладонь. На его кисти и пальцах остался ожог.
Открой кран и под воду сунь, произнёс журналист, подняв с пола кинжал и спокойно спрятав его обратно.
Что это, чёрт возьми, было? выругался историк, пытаясь подставить руку под струю воды. Этому действию мешала гора посуды, которой была забита раковина.
Он воспринимает только меня. Только я могу его держать безнаказанно. Раньше ещё и Анна Серафимовна могла, а теперь, выходит, только я.
Значит, это всё правда? спросил Геннадий, кое-как расположив руку между тарелок. И что же ты хочешь тогда от меня?
Я не знаю, что мне с этим всем делать. Я чувствую, он меняет меня.
В каком смысле?
Ты думаешь, как я тебя нашёл?
Как?
Во мне начинает расти какая-то сила. Мне это не очень нравится. И я не знаю, как дальше быть.
Вот дела, произнёс Монахов, бинтуя руку полотенцем. Тут так сразу и не скажешь. У меня были кое-какие записи по этому поводу. Надо покопаться, возможно, что и прояснится. Но не сейчас. Сейчас голова просто лопнет от обилия событий и информации. Давай-ка спать. Можешь лечь в соседней комнате, а завтра на трезвую голову и подумаем.
Спать так спать. Сам, признаться, с ног валюсь.
Глава втораяПредательство
Геннадий Викторович проснулся от непонятного стука. Стук был очень сильный и продолжался безостановочно.
«Задолбали эти соседи со своим ремонтом», пробурчал Монахов и накрыл голову подушкой.
Стук не прекращался. Вдруг до Геннадия дошло, что стучат в дверь. Он, кряхтя, нашёл мобильник на полу и взглянул на время.
«И кто это в субботу в одиннадцать утра долбит», запричитал историк, встав с кровати и подойдя к входной двери.
Из соседней комнаты показалось заспанное лицо Ручкина.
Привет, Петь, кинул он журналисту и повернул ключ в замке.
Не открывай, крикнул Пётр Алексеевич, но было поздно.
Дверь с силой распахнулась, и в лоб Гены упёрлось чёрное дуло пистолета. Он машинально попятился назад, человек в чёрной маске и куртке вошёл в коридор. Следом появился ещё один в такой же маске, который, в свою очередь, навёл пистолет на журналиста.
Руки подняли! произнёс грубый голос.
Монахов и Ручкин подчинились.
На кухню! вновь скомандовал человек в маске.
Геннадию и Петру Алексеевичу ничего не оставалось, как подчиниться.
Ручкин кто?
Я, ответил журналист.
Где кинжал?
Какой кинжал?
Бандит передёрнул затвор и произнёс:
Повторяю последний раз, где кинжал?
И тут Пётр Алексеевич понял, что с этими ребятами шутить не стоит.
А вы, собственно, кто такие? попытался спросить историк, ещё, видимо, не до конца понимая, что происходит.
Рот закрой, толстый, грубо ответил неизвестный. Я повторяю, где кинжал?
У меня, ответил журналист.
Сюда давай.
Ручкин медленно достал кинжал и протянул его на вытянутой руке человеку в маске. Тот протянул руку навстречу, схватил его и тут же закричал от боли, выронив клинок. Воспользовавшись моментом, Пётр Алексеевич схватил вчерашнюю пустую бутылку со стола и нанёс удар по голове бандиту. Тот молча рухнул на пол. Второй бандит явно не ожидал такого развития событий и на мгновение растерялся. Этим и воспользовался Монахов. Он толкнул бандита в сторону мойки, тот рухнул на гору немытой посуды, выронив пистолет. Историк ловко схватил табурет и приложил его об голову неизвестного. Тот упал рядом с первым.
Это кто? спросил возбуждённый и запыхавшийся Геннадий.
Ты у меня спрашиваешь? ответил Ручкин.
Но ты же сказал, не открывай. Я подумал, может, ты их знаешь.
Первый раз вижу. Просто почувствовал опасность.
Что делать-то будем?
Валить надо, произнёс Пётр Алексеевич, поднимая с пола кинжал и пряча его.
Как валить? Надо полицию вызвать, закричал Гена, размахивая руками.
Поверь мне, того, кто их прислал, полиция не остановит. Так что ты как хочешь, а я ухожу. Если ты со мной, у тебя есть две минуты на сборы.
Твою мать, выругался историк и принялся быстро одеваться, попутно забрав из тумбочки паспорт и деньги.
Мужчины быстро спустись по лестнице и вышли во двор.
Куда пойдём? спросил Гена.
Не знаю, надо где-то посидеть, подумать. Я так быстро на ходу соображать не могу. Главное, чтобы подальше от твоего дома.
Давай до Первомайской дойдём, там хорошая кафешка. А то у меня от волнения что-то аппетит разыгрался.
Пошли.
Спустя пятнадцать минут мужчины сидели за столом кафе и с удовольствием ели пиццу, изредка поглядывая в окно, из которого открывался вид на проспект.
Интересно, как они там? спросил Монахов у Ручкина, поглощая свой кусок.
Ты про кого?
Про сегодняшних визитёров.
Живы, что им будет-то, башка-то пустая.
Откуда знаешь?
Чувствую. И чувствую, как сила с каждым днём растет во мне. Я привыкаю к кинжалу, и он привыкает ко мне.
Он к тебе? С чего ты взял?
Надпись на рукоятке. Помнишь, я говорил тебе про надпись: «И в белый саван я войду»?
И что?
Она исчезла.
Как, совсем?
Да. Абсолютно чистая рукоятка.
И что ты думаешь со всем этим делать? задал вопрос Геннадий, беря ещё один кусок пиццы с подноса.
Я хочу от него избавиться. Не нужна мне ни сила, ни могущество, ни эти приключения. Вот только надо избавиться от него так, чтобы он не попал в плохие руки. А я хочу жить своей обычной жизнью со своей семьёй.
Ясно, произнёс историк, продолжая уплетать пиццу. А всё же почему ты именно ко мне за помощью обратился?
Во-первых, мне понравилась твоя статья, опубликованная в интернете. А во-вторых, я предчувствовал, что начнутся приключения, и хотел, чтобы они происходили в другом городе, подальше от моей семьи.
А меня ты спросил, хочу ли я эти приключения? крикнул Геннадий Викторович и бросил кусок недоеденной пиццы в тарелку. Может быть, я тоже хочу жить спокойной жизнью, чтобы ко мне не врывались люди в масках и с пистолетом в руках.
Монахов кричал так громко, что немногочисленные в это время посетители кафе обернулись. Он, увидев это, резко замолчал и отвернулся, принявшись смотреть в окно.
Извини, тихо проговорил Пётр Алексеевич. Давай я сейчас встану и уйду. За тобой они охотиться не будут. Им другое нужно.
Сиди уже.
Нет, я пойду. Извини ещё раз.
Да сядь ты уже. Вместе будем выпутываться.
Чего вдруг?
Это всё потому, что я мягкий и безотказный. Во всяком случае, так говорила моя бывшая.
Они помолчали немного. Тишину нарушил подошедший официант.
Ещё что-нибудь будете заказывать? спросил он.
Ещё одну пиццу. Ассорти, не раздумывая, ответил Геннадий.
Не лопнешь? осведомился журналист.
Не должен. Как думаешь, кто эти люди?
Не знаю. Интересней тот, кто их прислал. Думаю, нам сейчас нужно на время где-нибудь затаиться.
Знаю, закричал вдруг Геннадий. Знаю одного человечка, который нам наверняка сможет помочь.
Кто это?
Макс. Друг детства. Очень солидный бизнесмен и очень умный человек.
И чем же он нам поможет?
Не знаю. Но верю, что он обязательно что-нибудь придумает. Во всяком случае, я знаю точно, что он очень обидится, если узнает, что я был в беде и не попросил его о помощи.
Ну, раз так, то действуй.
Я ему сейчас позвоню и всё объясню.
Только давай объяснишь не всё, остановил его Ручкин. Про кинжал и красную землю не стоит.
Ну что же я без понимания, что ли. Сглажу углы, не переживай.
Монахов достал телефон и принялся набирать номер друга, а Ручкин встал из-за стола и направился в туалет. Вернувшись, он застал довольного сидящего историка, ковыряющего зубочисткой в зубах и разглядывающего девушку за соседним столиком.
Всё в порядке, сказал он журналисту. Макс всё понял с полуслова. Обещал быть здесь через полчаса.
Подождём.
Через полчаса, ровно минута в минуту, в кафе вошёл Токарев. Сегодня он был одет в длинное тёмное кожаное пальто и чёрную шляпу. Он оглядел помещение и, заметив Монахова, быстрыми большими шагами направился к нему.
Ты что натворил? вместо приветствия бросил он Геннадию Викторовичу, подойдя к столику.
Затем, заметив Ручкина, резко осёкся.
Вы? спросил Максим Яковлевич, глядя на журналиста.
Я.
А я вас знаю, Пётр Алексеевич, по телевизору видел, заискивающе заговорил бизнесмен.
И тут же злобно спросил:
Это вы его втянули в свои делишки?
Макс перестань, попытался успокоить друга Монахов. Нам просто нужно какое-то время, где-то пересидеть. Поможешь? Не задавая лишних вопросов?
Ладно, стушевался бизнесмен. У меня дача есть под Киреевском. Давно купил, так, на всякий случай, чтоб была. Там есть всё необходимое, чтобы перекантоваться пару дней.
То, что надо, произнёс Гена.
Ну тогда поехали, отвезу.
Они вышли к припаркованному автомобилю Токарева. Это был большой чёрный внедорожник. Ручкин сел на заднее сиденье, а Монахов расположился спереди. Максим вставил ключ в замок зажигания, завёл двигатель и резво выехал на дорогу.
Хорош «крузак», произнёс Геннадий, разглядывая салон автомобиля.
А то, ответил Максим. Я, кстати, дома у тебя был.
Когда?
После того, как ты мне позвонил. Я решил проверить, что там у тебя дома творится.
Ты с ума сошёл? Я же сказал, что они были вооружены.
Ну, знаешь ли, я тоже не лыком шит.
Ну и что там?
Да ничего. Небольшой погром. Дверь входная была открыта. А так ничего. Всё тихо. Что это за люди были-то?
Не знаю.
Просто шли мимо и решили зайти к тебе поугрожать пистолетами? Может, прояснишь ситуацию?
Макс, давай без лишних вопросов.
Всё, молчу.
Машина выехала за город. В салоне было тепло, тихо играла магнитола. Убаюканные мягким ходом автомобиля и уставшие от пережитых событий Монахов с Ручкиным задремали. Через несколько километров автомобиль свернул с трассы на просёлочную дорогу. Дорога была сильно занесена снегом, лишь виднелись две колеи от колес недавно проехавшего автомобиля. Внедорожник натужно грёб снежную кашу всеми четырьмя колесами. Спустя пару минут автомобиль выехал к лесу и Максим заглушил мотор.
Куда это мы приехали? спросил сонный Геннадий, приоткрыв один глаз.
Выходи из машины, взволнованно произнёс Токарев.
Зачем?
Застряли, подтолкнуть надо.
Монахов громко зевнул, застегнул куртку, надел шапку и принялся будить Ручкина. Тот нехотя вылез из тёплого салона на мороз и сразу же утонул по середину голени в снегу.
Куда толкать-то, вперёд или назад? спросил историк, прикуривая сигарету.
Пока никуда, ответил бизнесмен, достав из-под плаща пистолет и направив его на мужчин.
Макс, ты чего? испуганно спросил Геннадий, тут же выронив сигарету.
Ничего, Гена, стой ровно. Мне нужен кинжал. Он же у вас? Отдайте его мне.
Макс, ты что творишь?
Гена, рот закрой.
А если нет, что, будешь стрелять в меня?
Надо будет, выстрелю.
Макс, мы же друзья? Я тебя с детства знаю.
Да пошёл ты в жопу, друг. Ты ничего не понимаешь в этой жизни, ты сам ноль. Ты пьёшь дешёвое пиво, работаешь в своём позорном университете за нищенскую зарплату, даже жена от тебя, неудачника, ушла. И правильно сделала. Что у тебя есть, Гена, кроме пивного пуза и квартиры, которая десять лет без ремонта? А я другой, Гена. Я хочу жить хорошо и живу, я наслаждаюсь этой жизнью.
Может в чём-то ты и прав, Макс, но я не считаю себя неудачником. Возможности у меня не те, конечно, что у тебя, но я по-своему счастлив. Мне нравится моя работа, мне нравится моя квартира, мне нравится мой образ жизни, и моей, как ты выразился нищенской зарплаты, мне хватает. И я ничего не хочу в своей жизни менять. Зато, в отличие от тебя, я не наставляю на людей пистолет. Особенно на друзей. Уже на бывших друзей. На чём они тебя поймали Макс? Зачем ты это делаешь?
У меня проблемы с бизнесом, ответил немного стушевавшийся Токарев. Один человек обещал мне помочь, если я принесу ему кинжал. А я не смогу вернуться снова в нищету, Гена, я не могу жить как ты в своей конуре. Друзья, говоришь? Друзья остались там, в детстве. Ну и в книгах. Мы с тобой по разные стороны. Но хватит лирики. Кинжал, товарищи.
У меня нет, ответил Монахов.
У меня тоже, произнёс молчавший до этого Ручкин.
Господа, передёрнув затвор, произнёс Токарев, отдайте его и идите с миром. Мне вы не нужны. Да и убивать я вас не собираюсь, я же не убийца. А вот покалечить могу. Так что давайте не будем усложнять друг другу жизнь.
Тебе же сказали, нет у нас кинжала, с вызовом произнёс журналист. Хочешь, обыщи.
Надо будет, обыщу. Раздевайтесь!
Что?
Раздевайтесь! Оба! До трусов.
Холодно же? ответил на просьбу Пётр Алексеевич.
Ещё одно слово и я тебе колено прострелю.
Ручкин и Монахов начали медленно снимать с себя одежду под присмотром бизнесмена. Через минуту оба стояли в одних трусах и дрожали от холода. Рядом на снегу лежала гора одежды. Кинжала нигде не было. Токарев подошёл, обыскал все вещи, но так и ничего не нашёл.
Куда ты его дел? спросил Максим у журналиста, наведя на него пистолет.
Ппоттерял, ответил, стуча зубами от холода, тот.
Бизнесмен отошёл на несколько метров от мужчин, достал из кармана телефон и принялся кому-то звонить. Разговор был коротким. Убрав мобильный обратно, он подошёл к журналисту и историку.
Одевайтесь. К шефу поедем. Сами будете ему всё объяснять.
Второй раз заставлять мужчин не пришлось, они мигом схватили одежду и принялись надевать её дрожащими руками.
Достав верёвку из багажника, Максим произнёс:
А теперь я вас свяжу. Только без шуток. Да вы не переживайте, дорога будет недолгой.
Глава третьяСтарый знакомый
Машина ехала по трассе обратно в город. На заднем сидении сидели Ручкин и Монахов, связанные верёвкой по рукам и ногам. По радио играла новогодняя песенка, Токарев уверенно держал руль, немного подпевая в такт композиции. Темнело. Поток машин был плотный. На въезде в город компания попала в небольшую пробку. Ещё через полчаса, миновав празднично украшенные улицы города, автомобиль въехал в гаражный кооператив. Проезды между гаражами были плохо освещены. Токарев подъехал к воротам гаража, осветив их фарами, и остановился. После чего вышел из машины и постучал в ворота три раза. Створка слегка приоткрылась, и бизнесмен зашёл внутрь.
Слушай, Петь, заговорил связанный историк, когда они остались одни, а ты кинжал куда дел?
Не сейчас.
Что делать-то будем?
Ждать.
Створка ворот открылась вновь, из гаража вышли двое мужчин в чёрных масках, открыли двери машины, развязали пленникам ноги и повели в помещение. Внутри было пусто, лишь возле дальней стены стоял Максим и какой-то мужчина. Под потолком ярко светила лампочка, поэтому, попав из темноты на свет, пленникам пришлось слегка зажмуриться, что мешало разглядеть зачинщика всей этой истории. Мужчина стоял спиной к вошедшим, широко расставив ноги и держа руки за спиной.
Привели? спросил неизвестный.