На этот раз контрольные тестирования должны были занять не больше недели. Когда Аня ушла на тренажеры, Феликс в первый раз встретился один на один с Колманом:
Феликс, я не могу от вас ничего скрывать. Процесс в случае Анны не купируется, по нашим наблюдениям он даже акселируется, по-этому вы должны быть готовы к завершению
Когда это будет, доктор? Скажите мне хотя бы приблизительно
Нет, Феликс, это неизвестно. Я могу только предполагать, т. е. никакой научной, статистической базы у моих предположений нет.
И все-таки
Года полторамаксимум. Плюс минус
Я понимаю, что вы все это жене объясняли, но онане специалистМожет быть вы могли бы мне еще раз рассказать, как все это будетЯ пойму, а об этом читал все, что смог найти.
Феликс, Анна регрессирует в геометрической прогрессии. Она станет ребенком, потом совсем маленьким ребенком, потом эмбрионом, потом оплодотворенной клеткойзиготой, а потом клетка станет делитьсяи мы ее подсадим в матку
Да, я понимаю. Меня интересует этап эмбрионального существования до подсадки. Как плод будет жить без плаценты? Как вы это сделаете чисто технически? Он же может погибнуть
Хороший вопрос, Феликс. Анна нам его не задавала. Не буду от вас скрывать: это неимоверно сложно, но возможно. Создан аппарат «искусственная плацента». Он не применяется в современной медицине, непонятно даже, будет ли, и когдаНо изобретение существует. Аппарат действительно осуществляет газообмен через пуповинные сосуды и создает искусственное плацентарное кровообращение. В современной практике он применяется для изучения эмбрионов лабораторных животных, а в наших случаях применялся на человеческих, причем успешно, хотя это совершенно закрытая информация. Официально, опыты закрыты, в свое время их называли эктогенезисом. Есть, кстати, французский фильм «Искусственное чрево». Там все подано как фантастика, а этоесть, Феликс.
Неужели это возможно? Трудно поверить
Да, невероятно сложно вырастить из эмбриона доношенного ребенка. Так бы не вышло. Но в нашем случае этого и не требуется. Мы не ждем 9 долгих месяцев, наш процесс продолжится не более нескольких дней, так как он идет очень быстро. Сначала просто недоношенный ребенок 2022 недели, жизнедеятельность которого могли бы поддерживать в любой американской клинике, а потом плод, помещенный в аппарат, но не более, как на неделю. Потом всематка!
Так просто?
О нет, Феликс. Если бы вы знали, как это непросто. И баснословно дорого. Первые искусственные плаценты были созданы в Японии, исследования интенсивно велись у нас в Корнеле, но сейчас они приостановлены из этических соображений. Официально приостановленывы понимаете, о чем я? Сведения об этих опытах нигде не публикуются.
А кому подсадят клетку? Эта женщина известна?
Мы работаем с репродуктивными центрами Корнеля и Джона Хопкинса. Идет строжайший отбор пары. Нам нужно, чтобы родители максимально отвечали нашим требованиям: возраст, социальное положение, профессии, этническая принадлежность, даже география места
Что вы имеете в виду?
Новые родители Анны должны быть похожими на ее родителей. Полная идентификация невозможна, но мы найдем супружескую пару, максимально приближенную к идеальной.
А эти люди будут знать
Нет, зачем. Просто бездетная пара. Это будет их первый ребеноки последний.
А если они захотят еще детей?
Нет, они будут бездетныоба.
А что, много таких пар? Их легко найти?
Найти, Феликс, легко. Нелегко отобрать тех, кто нас устроит. Но мы справимся. Семья«новой» Анны воспитает ее похоже, учитывая другое время, другую страну и другую культуру. Мы будем иметь дело с клоном, который по определению, не может быть во всем идентичен оригиналу, но суть наших исследований как раз в выявлении различий, сравнительных характеристик оригинала и клона, а возможно и дальнейших клонов.
Простите, доктор Колеман. Последний вопрос
Конечно, пожалуйста.
Я знаю, что процент успешного рождения детей из «пробирки» невелик. Каковы шансы, что все получится? Анна может не родиться?
Может. Но шансы, что эмбрион имплантируется в стенку матки, как раз, велики. Не забывайте, что речь идет не о оплодотворенной клетке вообще, а именно об этой клетке, а она феноменально жизнеспособна. Поверьте.
А то, что будет ребенок из пробирки не скажется на его развитии?
И что это люди все время говорят о ребенке «из пробирки»? Вовсе не будет никакой пробирки. Речь, строго говоря, идет о чашке Петри. Хотякакая разница. Никаких отклонений в развитии ребенка совершенно не предвидится. доктор Кальман улыбнулся.
Мозг Феликса так и не мог до конца охватить все этапы процесса. Его медицинская специальность была все-таки очень далека от репродуктивной физиологии. Искусственные плаценты, имплантация клетки, матка «подобранной» женщины, ни о чем не подозревающие счастливые родители. Не надеясь на положительные ответ, он все-таки спросил Кольмана, скажут ли им имена новых родителей, и смогут ли они тоже следить за «новой Анной»? «Нет, ответил Колман. Это невозможно, но я вам сообщу, когда эмбрион окажется в матке и начнется процесс вынашивания». Феликс так просил сообщить им, когда ребенок благополучно родится, что Колман обещал. После этого их общение должно было прерваться. Это он дал Феликсу понять очень твердо.
Встречи с доктором Лисовским Феликс очень ждал, хотя Бен, встречающий их в аэропорту его насторожил по причинам, которые были ему скорее неприятны. Не стоило даже и думать об этом. Лисовский был коллегой, причем, даже учитывая разность их научных и профессиональных интересов, они были сравнимы по квалификации. Феликс сам не знал, что он хотел узнать и понять, но Бен его интересовал как человек, как специалист, и еще как кто-то, кто имел на Аню влияние. Да, имелон это чувствовал. Как складывалась жизнь: он, Феликс, известный психиатр, пришел искать совета психолога. Вот уж действительно «сапожник без сапог». Феликс вошел к доктору Лисовскому в кабинет, они поздоровались за руку:
Феликс, вы разрешите вас так называть?
Конечно. Аня столько мне о вас рассказывала, что и вы для меня просто Бен.
Нам уже давно пора было познакомиться. Я рад, что вы смогли приехать.
Да, мне показалось, что Ане в ее теперешнем состоянии нужна поддержка.
Разумеется, Феликс, вы правы. Я как раз хотел обсудить с вами последние перемены в ее статусе, и, главное, поговорить о вас и вашей семье. Вам предстоит теперь принимать ее такой, какой никто из вас ее никогда не знал.
Да, это важно. Но мы всевзрослые люди, а вотАня. Я не хочу, чтобы она страдала.
Вот, Феликс, в этом сама суть вопроса. Вы действительно уверены, что Аня будет страдать, что она сейчас страдает?
Не знаю. Наверное. Она в неважном настроении.
А я, вот, не думаю, что речь идет действительно о страданиях. Плохое настроениеэто другое дело. Чем моложе будет ее условный, неметрический возраст, тем меньше она будет страдать. Она уже и сейчас особо не страдает. То-есть у нее есть проблемы, она неуравновешенна, неудовлетворена, в чем-то беспомощна, но вряд ли испытывает страдания по-поводу регресса.
Боюсь, что я вас, Бен, не совсем понимаю.
Феликс, дело в том, что Анна сейчас очень молодая девушка, будет ощущать себя все моложе и моложе. Ей будут свойственны переживания человека ее возраста, не связанные больше ни с чем. Разве вы не замечаете, что она как бы забывает о том, что с ней происходит? Нет, нет, она не то, чтобы совсем все забыла. Поканет, но она перестает придавать этому значение. Расскажите мне, как она сейчас относится к вам и членам вашей семьи? По-старому?
Нет, конечно. Она стала к нам ко всем гораздо более равнодушна. Даже не равнодушна, а безразлична. Нет, это одно и то же. Мне трудно подобрать слово. Мы для нее близкие люди, ноона просто не может относиться к нам по-старому. Я ей не муж, девочки и Сашане дети и ну так далееВы понимаете?
Разумеется. Она сейчас посерединевывзрослые, старшие, она младше вас всех. А детиона еще не ребенок, ей с ними пока неинтересно. Я думаю, Анна сейчас одинока, ей кажется, что ее никто не понимает. Тем более, что у нее нет здесь круга общения. Если она захочет его себе создатьне препятствуйте.
О каком круге речь? Что я могу сделать?
Есть вероятность, что Анна захочет ходить в школу. Пусть. Ее переполняет энергия. Ее хочется активной жизни, знакомых. Общение только с вами уже не может ее удовлетворить. Представьте себе, что рядом с вами живет подросток.
Подросток?
Ну, да. Феликс, уверяю вас, что вам самому скоро будет совершенно невозможно видеть в этой девочке свою жену. В повседневной жизни вы и сами об этом забудете, вам станет легче. Просто каждый этап вашей повседневности недолго продлится. Вот к чему я прошу вас быть готовыми. Представьте себе, что ваш ребенок быстро растет, только в обратную сторону.
Ребенок?
Да, Феликс. Вы себе в этом не признаетесь, но вы уже видите в ней ребенка. Не отпустили ли же вы ее к нам одну.
Не отпустил. Яладноя пока смогу жить с ней. А потомя же работаю. Совсем маленький ребенок мне не под силу.
Феликс, я понимаю вашу тревогу. Думаю, что дочери справятся, а нетвсегда есть опция привести Анну сюда, в Лаборатории. Мы тут сами всем займемся. В какой-то момент все равно придется это сделать. Все будет зависеть от семьи, насколько вы сами захотите отдалить этот момент.
Феликс ушел в смятении. Бен видел, что ему удалось успокоить его только отчасти. «Ничего. Он справится. Приятный мужик. Под стать Анне. Да только сейчас он старик и рядом с неюневозможен. А явозможен? Пожалуй, уже нет. Она стала девчонкой. С ней еще можноно уже не то. Сейчас все свелось бы к простому телесному контакту, а этого мне мало. Я не могу любить такую tabula rasa, в нее пока не впечатался опыт зрелой уверенности в себе. Мне было бы скучно быть для девочки пробой пера. Нет, все! Я так и зналпоследний раз действительно был последним разом!» Бен пожимал Феликсу руку, провожал его до двери. Напоследок он сделал ему приятное, сказав, что знаком с его книгами и статьями, и что, если бы обстоятельства сложились по-другому, он счел бы за честь с ним работать. Бен действительно считал несправедливым, что такой высококлассный специалист, как Феликс прозябает. «Мог бы даже у нас работатьсейчас уже это никак не получится из-за возрастного ценза для сотрудников. А такжаль».
Бен волновался перед встречей с Аниным мужем, ему казалось, что при знакомстве с Феликсом он испытает чувство вины за то, что вульгарно спал с его женой. Но, нет, никакого чувства вины не было, может потому, что Анна отошла для него в прошлое. Бен не забыл ее, но их история уже не вызывала боль, а воспринималась с благодарностью, как что-то далекое, ностальгически-грустное, туманное, важное, без чего жизнь была бы хуже. Феликс в эту щемящую ностальгию не вписывался и стыдно перед ним не было.
Феликс после встречи с Беном практически выкинул из головы неприятные мысли, решив, что он из-за стресса стал неадекватен, ревнует на ровном месте, вместо того, чтобы взять себя в руки, и не распускаться. Надо же: был готов привязаться к приятному милому человеку, что он с Аней, якобыпараноик ненормальный. Впрочем, даже если и таккакое это теперь имело значение?
На обратном пути в самолете Аня играла в компьютерную игру на планшете, хотя раньше ей бы и в голову это не пришло. Несколько раз Феликс пытался с ней поговорить, но она отвечала односложно, едва удерживаясь от хамства. Когда она пошла в туалет, сосед сказал ему: «какая у вас красивая дочь», и Феликс, уже не удивляясь, просто поблагодарил. «Хорошо, что за дочь принимают, не за внучку и не за любовницу. Хотя здесь люди таких любовниц не имеют. Это не принято»Феликс думал о том, о чем его просил Бен: «не препятствовать, если Аня захочет в школу». Как туда устраивают, какие нужны документы? Феликс понятия не имел. Ладно, пройдет лето, а там они посмотрят.
Лето прошло тихо. Аня сходила на несколько барбекю, но уже не в качестве «бабушки Ани», а в качестве девочки Ани. Объяснения с детьми прошли не так гладко, как хотелось бы. Яша спрашивал «а когда бабушка приедет обратно?» Неопределенные ответы его не удовлетворяли и злили. Ника только спросила: «А почему она уехала и с нами не попрощалась?» «Вы были все в лагере. Бабушка не успела.» Однако, если отсутствие бабушки детей тревожило, то «приезд родственницы» был воспринят совершенно нормально. Приехалаи хорошо. Дети не стали уточнять, кто она такая, чья дочь, это было для них неинтересно. Никто не узнал в Ане «бабушку Аню», и на том спасибо. Все однако понимали, что серьезного объяснения не миновать.
Аня сидела за столом, но в разговорах взрослых участия почти не принимала. Она уединялась с девочками в верхние комнаты и показывала им там, как правильно краситься, они о чем-то шептались и хихикали. Было видно, что Аня до девочек «снисходит», что они ей не подружки, но с остальными ей было в тягость еще больше. Дома она уходила с маленьким компьютером в свою комнату, обязательно закрывая дверь, и когда Феликс спрашивал ее, что она там читает и пишет, Аня отвечала уклончиво, даже иногда с еле скрываемым раздражением. Она объявила, что ей надо купить себе на стену какой-нибудь постер. «Какой, Аня?» удивленно спросил Феликс. Оказалось, что она хочет украсить стены постерами, а старые фотографии снять. В маленькой спальне, которая раньше была гостевой, висели фотографии внуков.
Фель, ты их можешь себе повесить. Я тут у себя не хочу детей.
Ну, Ань. Они всегда висели в этой комнате.
Висели, а теперь не будут. Тебе, что, жалко купить мне что-нибудь посовременнее?
Не в этом дело. Мне не жалконо
Нежалко, так поедем сейчас и купимя тут кое-что на интернете нашла, но может это и в магазине есть.
В магазине ничего, из того, что Аня хотела, не оказалось. Купили картинку с муравьем, который тащит на спине давящий ему на спинку земной шар с надписью «Don't give up», не сдавайся! На вкус Феликса постер был слишком примитивен и по-этому безвкусен, но Аня настояла. На этом она не успокоилась и заказала на Амазоне еще один с летящим на белом фоне силуэтом молодого человека. Красивый, но бессмысленный и, с Феликса точки зрения, надоедливый. Фотографии он снял и убрал в шкаф. Ему было грустно, но все-таки следовало признать, что современная Аня и маленькие дети в разных забавных позах никак не совмещались.
Аня все-таки купила себе в Костко велосипед и теперь всегда ездила с ребятами кататься. Феликс начал здорово беспокоиться насчет ее кредитной карточки. Тут были проблемы, о которых он раньше и не подумал: Аня не была похожа на своем ID на себя теперешнюю, и когда она расплачивалась существовала прямая угроза неприятностей. Кроме того она уже не слишком хорошо теперь понимала, сколько и на что следовало потратить. У них был по-этому поводу малоприятный разговор, но велосипед он ей, так и быть «простил». Тем более, что он ей доставлял удовольствие. Аня приезжала с велосипедных прогулок усталая, разгоряченная, веселая и голодная. Феликс поджидал ее с ужином. Как и предсказывал Бен, разговор про учебу у них возник:
Фель, а что я буду делать осенью?
В каком, Ань, смысле, что ты будешь делать?
А ты считаешь нормальным, чтобы ты уходил на работу, а я тут одна сидела?
А что ты хочешь?
А хочу учиться в университете. Думаешь, не смогу? Переведу свои оценки на их кредиты
Аня, послушай меня. Ты забыла, что твоим кредитам почти 50 лет? Забыла? Странно.
И что?
И то, Аньтем более, что это, как ты понимаешь, дорого. Если хочешь, иди в школу, Liberty High School.
А там, что ты скажешь?
А там, Аня, ничего не надо говорить. Там нужен адрес ивсе. Запишут с моих слов, кто ты такая. Скажу, что ты приехала ко мне надолго погостить из России.
Мне там будет скучно. Я все буду знать.
Не выдумывай. Короче, если хочешьдавай, а неттак нет.
Со школой сразу возникла дурацкая проблема. Ездить на школьном автобусе Аня категорически отказалась, объясняя Феликсу, что она будет «как дура». Ей было бы удобнее ездить на машине. Феликс говорил ей, что это невозможно, так как«а что если остановят, то какие ты покажешь права. Старой женщины?» Аня вроде все понимала, но ей казалось, что ее не остановят, что ехать надо всего пару блоков, что «если остановят, она скажет » Феликс был непреклонен: «нет и все». Аня просила его позвонить в Бюро, они, дескать, помогут с бумагами. Однако Феликс уже с ними об этом говорил, но они были уклончивы, видимо, процедура казалась им слишком сложной и не стоящей усилий, ввиду слишком краткой необходимости. В результате договорились, что Феликс до работы сможет ее отвозить в школу, а обратно она либо пройдется пешком, либо сядет на школьный автобус.