Перед первым днем Аня заметно волновалась, а вечером рассказала Феликсу, что, все, вроде, ничего прошло, что ребята с ней разговаривали, но мало. Ее представили, сказали, что она из Москвы, и все удивились, что она так хорошо разговаривает по-английски. Тут Аня не удержалась, и сообщила им, что она еще лучше говорит по-французски. Впрочем, она была совершенно не уверена, понравилось это окружающим, или нет. За следующие несколько дней подруг Аня не завела. Она и не собиралась этого делать, приглядывалась только к мальчикам. Самым главным для нее было понять, что здесь ценилось больше всего: хорошая учеба, спорт, внешний вид, одежда, фигура, раскованность, эрудицияОказалось, что хорошо учиться было не так уж и важно. Вокруг сидели накаченные, не слишком интеллектуальные мексиканские парни, для которых девочка вовсе не обязательно должна была быть академической звездой. Уровень преподавания и знаний Аня нашла неприлично низким. Каждый вечер она говорила Феликсу, что, учителякозлы, одноклассникитихие уроды, занятияпросто мрак. Там все такое дерьмо, заведение полное самодовольных идиотов, высокомерных свиней, дебилов. Феликс даже и представить себе не мог, как Аня, сама преподаватель, вдруг стала так воспринимать школу. Интересное явление для него, как для специалиста. Он предлагал ей не мучится, просто завтра же перестать эту «школу для идиотов» посещать. Но, Аня странным образом, за школу держалась, и даже перестала ныть.
Феликс не понимал почему, и Аня вовсе не собиралась ему объяснять, что в школеклассная тусовка, войти в которую стало для нее делом чести. Пара-тройка парней показались ей стоящими. Ничего, что они были пока чужими. Посмотрим, чьими они будут через месяц! Она в совершенстве владела тактикой отключения на уроке, если было слишком скучно.
Ей следовало достичь самой высокой степени крутости, и делать это Аня решила «от противного»: «У вас тут немодно учиться, а я буду учиться. Вы боитесь некоторых предметов, как черт ладана, а я их возьму, и буду первой в своем классе. У вас модно ходить в узких джинсах и коротких майках, а я надену длинную юбку. Вы небрежные, а я буду элегантной. Вы будете балдеть и молчать, а я стану, как ваш учитель!» У Ани появилась программа действия и теперь каждый день был полон для нее смысла. Она боролась за популярность, и хотела ее добиться во что бы то ни стало. Аня знала, что ей будет нелегко, она же должна играть на чужом поле, ноона же Анна Рейфман и она им себя покажет.
В школе все обязаны были изучать какую-нибудь, как они здесь выражались, науку. Большинство брали биологию. Самым непопулярным предметом была физика. Аня внутренне улыбаясь, записалась на этот курс. Изо всей не такой уж маленькой школы в этот класс пришли 11 человек. Учитель, неопрятный молодой человек, пытался их на первом уроке заинтересовать занимательными опытами. Дядька наливал в стакан воду, брал иголку. Иголка плавала. Он ее вынимал, вытирал платком, объясняя, что «иголка должна быть сухой». Ребята должны были повторить опыт. Иголка плавалапотом учитель свой фокус-покус разжевывал: на платке, или на пальцах жир, т. е. поверхность несмачиваемая ичто «и» никто не понимал. Потом был мутный «фокус» с бритвой. Ее переворачивали разными сторонами вверх, потом сгибали, иодна сторона, всегда одна и та же, оказывалась наверху. И что? А то, говорил учитель, что при изготовлении одна сторона бритвы подвергается более сильному тепловому воздействию, чем другаяструктура металла меняется и по-этомуучителю все казалось ясным и дико интересным, но Аня была готова поклясться, что ни один китайский или индийский парень из ее класса, где она была единственной девочкой, ничего не понял. В первое мгновение ее как и подмывало задать лысенькому дядьке кое-какие вопросы, но потом она раздумала, решив сначала выждать, и посмотреть, как будут идти дела дальше. На рожон Аня лезть не любила, и никогда не делала этого, не подумав. «Рожон» был возможен, но только как крайнее средство.
По физике был очень толстый учебник с яркими картинками, где были помещены все разделы. Аня его пролистала, и узнала, что программа была сделана здесь на других принципах. Больше лабораторных работ, меньше теории, и вычислений. Да, она собственно и не удивилась. Все было так же, как у нее в университете. Примерно тот же уровень. В классе сидели технари, что и понятно, так как нельзя было бы брать физику, не имея приличный уровень математики. К доске никто никогда не выходил, для проверки знаний учитель устраивал тесты, где был примитивный выбор правильного ответа из нескольких возможных. Аня, зевая, быстро выбирала то, что нужно:
Магнитное поле можно обнаружить по его воздействию на:
1. мелкие кусочки бумаги;
2. движущийся электрон;
3. подвешенный на нити легкий заряженный шарик;
4. стрелка компаса.
К ее удивлению со временем все стало сложнее, и Аня увлеклась. Она сидела за столом, наморщив лоб, хотя не так уж ей все это было трудно.
Лысенький учитель послал ее на олимпиаду штата. Она думала над правильным ответом, который практически сразу возникал в ее голове, и одновременно прекрасно видела, что многие на нее смотрят. В зале было очень мало девушек, несколько азиаток и индианок. Она выделялась, как обычно создавая диссонанс между складом своего интеллекта и внешним видом. Даже те «заморыши», которые участвовали в физической олимпиаде, отвлекались на нее от своих задач, Аня им мешала думать. Вот смешные. Ане хотелось посидеть с ними со всеми еще немного, и поэтому она специально замедляла решения, чтобы не сдавать все первой. Ну, что там еще они предлагают? Ага
1
На каком из графиков можно найти участок, соответствующий охлаждению твёрдого куска олова? Температура плавления олова 231,9 °C.
Подобных заданий было двадцать. Аня тянула время, но все равно она все делала быстрее, чем другие. Не это было для нее важно. Важным было всегда получать только максимальные баллы. Ее одноклассники по остальным предметам знали о ее успехах в физике, хотя и не особенно могли их себе представить. Учитель ее обожал, ставил в пример, хвалил европейскую систему образования и советовал Ане поступатьтут его уж совсем заносило. Обещал написать роскошное рекомендательное письмо и распинался насчет зональной олимпиады в Айдахо.
Аня договорилась с Феликсом, что на олимпиаду она поедет. Каким-то образом она поняла, что ей необходимо его разрешение: он, взрослый должен был ее отпустить. И опять она, чуть волнуясь, сидела в аудитории среди молодых и мало привлекательных азиатов и индийцев, стараясь все сделать правильно:
первую половину пути автомобиль прошел равномерно со скоростью 10 миль, в вторую со скоростью 35 миль. Средняя скорость движения автомобиля на всем пути равна ? Боже, какой-то детский лепет!
Так, а это чуть сложнее:
с некоторой высоты падает тело и за последнюю секунду пролетает 50 футов. Высота, с которой падало тело равнаНет, не сложнееопять фигня.
Зачем она поехала? Что хотела доказать? Кому? Только бы не хватало, чтобы она этого не решила. Учитель получил по интернету результаты, Анины были безупречны. Правильно, что она поехала, а теперь ее диплом поможет поступить в университет. Ей теперь надо на национальную олимпиадуУчитель гордился и Аня была за него рада, но твердо решила больше никуда не ездить. Слишком глупо.
У нее состоялся примечательный разговор с девочкой Рейчел в кафетерии:
Анна, поздравляю, слышала о твоих успехах.
Спасибо.
А я бы физику ни за что не взяла. Какая-то муть.
Да, это не для всех.
Что ты имеешь в виду?
Ничего, только то, что я сказала. Не берешь, и не бери
А ты зачем берешь? Зачем это нужно?
Понимаешь, я голову развиваю. Мозг, ведь, это же, как мышца. Не будешь развивать, атрофируется. За этим надо следить.
Да, ладноА кто там у тебя в классе? Ни одного симпатичного парня. Зачем туда ходить?
А ничего. Я насчет парней не волнуюсь. И ты за меня не волнуйся. Мне парней всегда хватит.
Думаешь ты кому-то понравишься, такая умная?
ПонравлюсьУвидишь.
Ох, уж эта Рейчел-шмейчел, толстуха в бесформенных джинсах, но с выставленными напоказ увесистыми сиськами, которые скоро будут «как у тети Мисипо колено сиси» Идиотка. Аня был смешон этот разговор. Физика ей как раз и нужна была для того, чтобы быть другой, не такой, как клуша Рейчел с мужским размером обуви. Дура еще этого не заметила, но Аня-то уже видела, что на нее смотрят. Кто-то украдкой, а кто-то пристально. Она знала такие взгляды. Начиналась охота, и Аню охватывал азарт большой игры.
Теперь она закрывала дверь в свою комнату и болтала в чате с Эммануэлем, которого все звали Маноло. Сколько ему? Лет 1718? Аня смутно помнила, что когда-то в другой жизни у нее был знакомый Эммануил, еврей с черными кудрями, и оплывшей фигурой. Он жил с родителями и бабушкой в коммуналке в Комсомольском переулке, и Аня там у него несколько раз была. Все ребята звали его Моня и бабушка называла Эмой. Насколько же этот Моноло был другой, красивый, дерзкий и необразованный. Аня таких раньше не знала. Феликс быстро заметил, что Аня кем-то в школе увлеклась, но он заранее знал, что ее поведение не впишется в схему трогательной романтической первой любви. Не будет ни задумчивого взгляда, ни стихов на полях тетради. Он заволновался как бы она с ее московскими ухватками и опытом, который она может даже плохо сейчас осознавала, не наломала дров и решил с ней поговорить:
Ань, прости, что я лезу, но с кем ты так подолгу разговариваешь ночами. Я могу узнать?
Да можешь, только не понимаю, почему тебя это волнует.
Как почему?
Да, почему? Это мое дело. Ты прав. Однако я могу тебе сказать, что этого парня зовут Эммануэль. Это что-нибудь меняет?
Феликс растерялся. Действительно, что это меняло? Училась Аня с блеском, да даже если бы она училась совсем плохо, какая разница? Ревность к мексиканскому мальчишке была бы еще большим маразмом, чем ревность к Бену. Беспокоиться за Анину нравственность? Еще большая глупость. Феликс понял, что он, скорее всего, просто побаивается неприятностей, которые вполне можно было от его бесшабашной Ани ожидать. Забрать ее что ли из школы? Как ей об этом сказать?
Аня, я подумал. Я может, ну ее эту школу. Ты там только время теряешь. Мы давно убедились, что вся их программа для тебя детский лепет.
Я сама решу, куда мне ходить и зачем.
Нет, Аня, я теперь решаю.
Да? Кто тебе сказал? Ты много на себя берешь. Хочу и буду ходить в школу. Мне там интересно.
Я знаю, что именно тебе интересно.
Ну-ка отвяжись от меня. Оставь меня в покое.
Феликс решил сменить тактику. Как ему было с Аней разговаривать. О каком его отцовском авторитете могла идти речь? Ни расспросы, ни давление ничего не дадут. Ничего он не сделает по-поводу этого ее Эммануэля. Сами разберутся. Наверное, если бы Аня была обычным подростком, Феликс бы знал, что делать: бушующие гормоны, скачущие эмоции, стремление познать свой внутренний мир, понять себя, отделиться от родителейда мало ли. Но в том-то и дело, что Аня не была обычным подростком, может быть даже и вовсе подростком не была. Не стала же она делать тайны из увлечения, она не скрывала, ей просто неинтересно было с ним об этом говорить. Она не красит ногти и волосы в дурацкие цвета. По-сути она осталась прежней Аней, больше всего на свете ценящей свою непохожесть на остальных, и некий, знакомый ему, «комплекс полноценности». У подростков часто бывает низкая самооценка, у Анивысокая. Наверное Феликс нашел бы с Аней правильный тон, как он находил его с собственными детьми. Но для этого ему надо было бы быть ее отцом. А он ейкто он ей теперь, Феликс и сам не знал. Он, ведь, не растил свободную, умную, добрую дочь, как раз наоборот, он знал, что ей не суждено стать взрослой. Что проку было ее «растить»?
Если бы Аня переживала любовь, он бы скорее всего только за нее порадовался. Тут не было бы ничего плохого, но Аня могла «выкинуть номер», причем такой, какого здесь еще не видывали, и Феликс беспокоился. Кроме того, он не мог принять, что Аня все меньше и меньше интересовалась семьей. Какой может быть Эммануэль, если Аня все еще может видеть детей, пусть даже не чувствуя себя ни мамой, ни бабушкой. Надо им всем как можно больше бывать вместе. Скоро ни у кого уже не будет такой возможности, но все было не так, как ему бы хотелось:
Анечка, не забудь, что мы с тобой в субботу идем к КатеОни звали на барбекю. Последние теплые дни
Я не пойду. На меня не рассчитывай. Иди один, если хочешь.
Как это? Я не понял.
Фель, не тормози. Я сказала: не пойду. У меня другие планы.
Какие, если не секрет.
Не секрет. Мы с Моноло едем на пляж.
Ты едешь на пляж с каким-то Маноло, вместо встречи с детьми?
Ага.
Ань, ты совсем с ума сошла. Тебе Маноло дороже нас?
Знаешь, Фель, я всегда знала, что ты демагог. Дороже, не дороже. У меня своя жизнь, а у тебя своя. Не дави на меня. Я этого не люблю.
Аня, сейчас уже октябрь. Что вы будете делать на пляже?
Хорошо, папочка. Я курточку надену! Ты не видишь, какие стоят солнечные дни. Бабье лето. Вы же, небось, свое барбекю на улице будете есть, а мне нельзя на пляж? Я должна под твою дудку плясать? Не будет этого.
И тут Феликс сорвался. Он никогда ни на кого не орал, а тутФеликс кричал Ане, что она плохая мать, что он «больше не может», но она «забывается», что она ему ни в чем не помогает, что даже тарелку за собой убрать не может, что он хочет, как лучшеАня недоуменно смотрела на него, а потом подошла, прижалась к нему и крепко обняла.
Не надо, Фель. Ты не виноват, но и я не виновата. Оставь меня просто в покое. Ладно? Я уже и сама не понимаю ничего.
Феликс заплакал. Аня смотрела на его вздрагивающие губы, на слезы, текущие по морщинистым, неважно выбритым щекам, на опущенные покатые плечиЕй было его жалко, нозачем он так с ней? Она молодая, у нее своя жизнь. Он не должен в нее лезть, не должен ей ничего приказывать и запрещать, а главноене надо ее тащить к детям. Ей не хочется сидеть с ними со всеми за столом. Этоскучно. Аня гладила Феликса по спине, и думала, как они будут играть с Маноло в волейбол на песке, мысленно видела его бугристые мышцы и сильные коротковатые ноги. Он обещал научить ее кататься на доске. Вот что она будет делать в субботу, если погода не испортится. Феликс ее не остановит, не лишит ее «фана», удовольствия. Не пойдет она с ним к Катьке. Там только и разговоров, что про школу, про образование: дети молодцы, дети то, дети сеА про нее небось никто не вспомнит. Про ее учебу им неинтересно. Выиграла олимпиадукак будто так и надо. С другой стороны Аня и сама чувствовала, что «да, так и надо», но не могла объяснить себе почему. Она знала и умела в сто раз больше, чем ее одноклассники, и это нормально, тут была причинано думать об этом Ане удавалось как-то отстраненно и редко. Ей просто казалось, что родные относятся к ней невнимательно, по-другому, чем раньше, но в чем отличие Аня улавливала с трудом. Дело было не столько в них, сколько в ней самой. Ей было одиноко, в школе немного лучше, чем дома. А ладнопослезавтра за ней заедет Маноло и они поедут на его старой машине на океан. Жары не будет, но будет хороший солнечный день.
Поездка удалась. С утра Феликс позавтракал вместе с Аней, ничего они уже не обсуждали. У Ани было замечательное настроение, ей казалось, что Феликс больше не дуется, и что у всех все хорошо. К десяти заехал Маноло, она его познакомила с Феликсом и ей показалось, что Маноло ему понравился. Еще бы: такой вежливый, скромный парень, называл Феликса «сэром». Да, сэр, нет сэрПриедем часам к шести, но вы не беспокойтесь, даже если приедем позднеетрафик Маноло был воспитан на уровне поверхностной вежливости, но вежливость не могла замаскировать его неразвитости. Феликсу было бы трудно с ним разговаривать. Да он и не собирался, об этом Ане не стоило волноваться. Феликс Маноло не то, чтобы презирал, он его просто «в упор не видел». Кто был Маноло по сравнению с Феликсом? Сопля на палочке, причем тупая. Ну и что? Наплевать на интеллект! Или не наплевать? Аня и сама не знала.
На берегу они вытащили из машины свои сумки и пошли к воде. Было ветрено, и Аня даже накрылась одеялом. Маноло не хотел валяться на подстилке и сразу потащил Аню к группе знакомых ребят. Мальчишки возились со своими досками и обсуждали ветер. У них был один виндсерф на всю компанию. Оказалось, что Маноло умел на всех этих штуках кататься и Аня с удовольствием наблюдала за его доской. Она быстро скользила по прибойной волне и парус красиво выгибался под мощной воздушной струей. Маноло держался за скобу обеими руками и тело его низко наклонялось под разными углами к воде, иногда почти касаясь поверхности. Аня смотрела, не отрываясь на его мускулистое загорелое тело, и сознавала, что хочет его. «Господи, ну что мне его мозги? Мне же не с мозгами »себя обманывать Аня не считала нужным.