С немалым прицепом, боясь опрокинуться, мы поволокли топливо в сторону перегороженного озера. Солнце раскаленной задницей присело на вершину горы и потекло по ней расплавленной магмой. После разгрузки нас ждали ужин и сон, это понимали все. Двигались максимально быстро. Миновав свое временное жилище, мы потащили дрова дальше.
Самцы снова заволновались. Их носам стоило позавидовать. Я увидел причину всеобщего возбуждения лишь через несколько минут. Яблочный сад вдоль дороги охраняли долинники с оружием, а на ветвях сидели наши самки. Взгляд стал выискивать Тому. Сердце замерлоне забывалось об исчезновении пацанят. Кто знает, что творилось в эти дни в женской яме.
На одной из дальних яблонь мелькнул приветственный взмах руки. Мое дыхание возобновилось, пульс прекратил чахоточный приступ. Человолк никогда не сделает подобного жеста.
Дрова и хворост были разгружены на пустыре между озером и садом. Карп, успевавший управляться одновременно со всеми гусеницами, развернул нас:
Ну, адские дети, идем баиньки.
Вереницы самцов снова просеменили мимо сада. Там тоже сворачивались работы. Долинники придумали самкам идеальное занятие: сбор высокорастущих фруктов. Сами так лазить не умели или не хотели, в общем, все были счастливы.
И я счастлив. Тома жива. Приближается ужин. Не жизнь, а сказка.
Навстречу медленно двигалась еще одна гусеница. Та самая, возглавляемая Мерилин. Вел ее Зуй. Когда разминулись, стал виден груз, который волокли. Обвязанный вокруг тела Шантей с проломленной головой.
Этой ночью я недосчитался еще одного мальчика.
Глава 3
Утро встретило сыростью и вонью.
Дрыкан идет! зашумели сверху надсмотрщики, что вынимали нас по одному из каменного отверстия и привязывали к жердям.
Говоруна заберу, объявил показавшийся знакомым голос.
Когда подошла моя очередь, кнут Карпа отделил меня от остальных самцов. Итак, говорунэто я. Ангелом был, царевной был, человолком был позвольте представиться: птица говорун, отличается умом и сообразительностью.
Дрыканом звали того туземца начальственного вида с другим одеянием и кулоном-монетой. Его кустистые брови как усы у кошки выпирали из четко располовиненного фона лица, жидкие волосы пробивались сединой, бугристый нос мощно вздувался пузырями ноздрей, похожих на выхлопы сероводорода из глубин целебной грязи. Выскобленный подбородок прочертили поперечные морщины. Глаза навыкате глядели чуть прищуренно, не то подозрительно, не то раздраженно. Особого ума в них не виднелось, но где-то в подземных хранилищах он быть обязан, иначе как человек достиг своего положения? Скрывать умтоже талант, а значит этот человек опасен. Вулканический нож и кнут на поясе придавали ему налет некой брутальности, а дряблые мышцы сводили это впечатление к нулю. Понятно, сила данного представителя власти не в мышцах. Одежда в виде обернутого вокруг бедер полотнища делала движения степенными, не давая разогнаться или совершить что-то неподобающее. Кривые ноги нисколько не рефлексировали по поводу отсутствия обуви у своего высокопоставленного обладателя; мозолистостью и толщиной шкуры ступни могли посоревноваться с лапами человолков. Впрочем, в этом они не отличались от ног прочих аборигенов. Зато зычный голос как у взводного командира или актера в театре был отлажен, словно подвеска спорткара, и грохотал, отдаваясь под ровными сводами, как тот же спорткар, застрявший в пробке с малолитражками.
Еще говорящие есть? осведомился дрыкан.
Или Дрыкан. Нужно узнать, прозвище это или титул. Может, профессия?
Господи, он спрашивал МЕНЯ! Как же я отвык.
Там. Мой палец указал на яму для женщин. Тома. Мы люди.
Самка? Дрыкан поморщился.
Женщина! возразил я. И поправился: Девушка.
Обладатель металлического раритета будто не расслышал и кликнул охрану:
Этого со мной.
Под каменные своды вошли еще троедвое с луками, третий с каменным топором наготове. Дрыкан медленно зашагал наружу. Тот, что с топором, перехватил свисавший конец моего ошейника, спина ощутила подгоняющий толчек, а двое с луками двинулись чуть поодаль, держа на прицеле.
Я пошел на ногах. Какое странное ощущение. Почти забылось, как это делается, за несколько месяцев всего несколько шагов по каменному уступу. Осанка вопросительного знака и походка, грациозностью сравнимая лишь с шагающим экскаватором, выдавали окружающим, как долго пришлось существовать в чуждых условиях. Мышцы учились заново.
Через некоторое время я осмелел:
Дрыкантитул, звание или должность?
Монетоносец не повернулся, ответил топоровладелец:
Имя.
Не разговаривать, кратко бросил Дрыкан.
Я не стал искушать судьбу, только что повернувшуюся ко мне не знаю чем, но хотя бы не тылом, как в предыдущие дни. Даже месяцы.
Мы шли вдоль садов к забору. Кажется, предстоит узнать, что там, за воротами. Кто живет и почему отгораживается.
Или
Нехороший холодок пробежал меж лопаток.
Или ЕГО отгораживают?
Большая часть дров, что мы вчера притащили, осталась на месте, но пары вязанок не хватало. С высоты своего роста я видел больше, чем обычно, и намного дальше, поэтому издали заметил кострище, откуда несло дымом и пеплом. Когда поравнялись, завтрак попытался вылезти обратно: в центре свежего кострища просматривались кости и человеческий череп.
Дрыкан шел степенно и беззаботно, то ускоряясь, то задумчиво отставая. Вместе с ним удалялся или приближался ко мне висевший на боку обсидиановый нож. Насколько я знал из литературы, этот неказистый инструмент режет лучше высококачественной стали.
Левый конвоир заметил мой взгляд.
Осторожнее с ним. Махом подбородка он указал на меня обернувшемуся Дрыкану. Слишком близко от ножа. Еще выхватит.
Ровзы не имеют рук. У них только ноги.
Конвоир пожевал губами, брови приподнялись.
Как же они едят? Как яблоки собирают? Я вчера видел
Не всегда верь глазам, повторил Дрыкан напутствие Карпа. Смотри сердцем.
Но яблоки
Святой Фрист, ну подумай головой. Если у тебя отрубить руки, то, чтоб не умереть с голода, станешь есть ногами. Но они от этого не превратятся в руки.
Конвоир, видимо, представил картинку, плечи передернулись, он отстал. Подал голос второй:
А как же те, из преданий? Придуманы?
Да, встрепенулся первый, они пользовались оружием. И еще как пользовались!
Дрыкан с усмешкой поморщился.
Эти ровзы не те. У них тоже иерархия. Ты же не равен мне или Фристу. Считать умеешь лишь до пяти, чтоб правый день с левым не спутать. А я до тысячи.
Это много? Вместе с пальцами ног?
И читать могу, не снизошел до ответа Дрыкан, высокомерно добив новым фактом.
Я видел, подтвердил один из лучников, он разговаривал с тряпкой и камнем.
Разговорщики меня не замечали, считая чем-то вроде мебели. Скот, он и в параллельном мире скот. А я слушал, в мозгу делались пометки. К примеру, здесь имеются записи, возможно, старые, поскольку на камне. Добраться бы
Как ты, например, отличаешься от хранителя, так ровзы различаются между собой, сообщил Дрыкан, развивая тему своего превосходства. Высшие ровзы правят всем большим миром, а к нам добираются только вырожденцы.
Выродки.
Правильно говоритьвырожденцы.
Может, этот из высших?
Скажешь тоже. Не бегал бы на четвереньках, не пропускал вперед более сильных. Это мимикр.
Кто?
Оборотень. Видел высших и повторяет за ними.
Где видел?
В аду, где же еще.
Не доходя моста, Дрыкан свернул на тропу. Теперь мы двигались поперек долины. Я глядел через озеро на ту сторону. Впервые было близко и ничего не мешалони гора, ни сады, ни забор.
Открывшееся перевернуло мои представления о новом мире. Оказывается, за забором кипела жизнь. На том берегу бегали дети. Дети! Натирали и месили что-то в горшках, а также носили воду в такие же каменные помещения женщины. Женщины! Нашлись все. Они жили отдельно, почему-то отгороженные от сильного пола.
А вот и нет. Я мгновенно поправил себя, увидев среди женщин мужчину. Парочка вместе перетирала семена растений в кашицу, добавляла что-то напоминающее мед и раскладывала по горшочкам. Другой мужчина выбрался из глубины горных квартир с большой глиняной амфорой на плечах, набрал воды и унес обратно. Третий вынес на свет и чинил деревянный ткацкий станок.
Мужчины имели одно общее качество. Все были чернолицыев смысле, что с нарисованным черным фоном, негативы с наших зазаборных. Одетые в такие же переднички и заднички, с ожерельями зубов на шеях, в остальном они не отличались.
А женщины, как и дети, по «макияжу» (ведь не боевая же раскраска?) были какие угодно: полосатые и пятнистые, в клеточку и в горошек. И цветные, не ограниченные лишь черным и белым. Я видел коричневый, оранжевый, красный, синий цвета. Их совмещали в любых сочетаниях. Если цвета что-то означали, на изучение этого языка уйдут годы. Тела женщин опоясывали два лоскута: вокруг груди и на бедрах. Нижний скреплялся на правом боку, оставляя разрез для ходьбы и работы. Верхний сходился посередине груди. Приподняв «топик», мамаши кормили пухлых малышей, иногда по два сразу. На демографию здесь явно не жаловались.
Маленькие пацанята и девчата носились совсем без одежды и чувствовали себя замечательно. Те, что постарше, независимо от пола носили спереди и сзади свисавшие от шеи длинные лоскуты, крепившиеся на поясе веревкой. Вспомнил: так же были одеты мальчишки, бежавшие через поле, где наша стая работала трактором.
Волосы тоже несли информацию. Девчонки носили по две косы, мальчишкиодну. Взрослые стягивали распущенные космы тесьмой или налобным украшением с костями.
Вывод: одежда и прическа определяют пол и возрастную категорию. Осталось разобраться с мейк-апом.
Один голопузый мальчонка остановился, внимательно разглядывая меня через гладь озерной поверхности.
Ровз! Как настоящий!
Как настоящий кто? спросила девочка, набиравшая рядом воду.
Рядом весело плескались другие дети. Те, что постарше, стирали, согнувшись буквой зю. На меня они только глянули и больше не отвлекались.
На двух ногах. Как человек.
Так и говори. Он настоящий ровз, просто на двух ногах.
Поправляя периодически съезжавшую вбок материю, девочка унесла тяжелую посудину, а мальчик с открытым ртом еще долго провожал меня взглядом.
Мост, как выяснилось, охранялся. Постовые не стояли рядом, а мирно посапывали в тенечке неподалекупо одному с разных сторон моста. Несмотря на предельно расслабленный вид, они следили тщательно. Лук со стреламипод рукой, топорв отдыхаюше охватывавшей пятерне. Расцветка соответствовала стороне озера, за которую они отвечали.
Противоположная гора приближалась. Почти отвесный склон, как мне кажется, специально доработалиудалили лишнее и сделали окончательно неприступным. Ни одно растение не смогло зацепиться корнями. Вид через озеро для меня исчез, зато открылся вход в гору недалеко от забора. А прямо над идущим по левую руку забором, что впереди упирался в каменную твердь, имелось окно. Точнее, их было много, но ровно посерединеединственное. И там кто-то стоял.
Вечный Фрист! воскликнул Дрыкан, падая на колени.
Меня повалили носом в его задравшиеся пятки, сами конвоиры тоже бухнулись ничком, не забывая крепко держать мои руки и ноги.
Только после исчезновения фигуры в окне мы поднялись и продолжили движение.
Если здесь такой вход, а окно находится строго над окончанием (или началом?) забора, то подразумевается выход и на другую сторонудля симметрии. Значит, не только через мост можно попасть в полноценный мир за озером. Учтем.
Отдельно стоящий вход в гору охранялся двумя стражами. Такой раскраски лиц я еще не встречал. Она была красной. На щеках и на лбужелтые полосы. Глазницы обведены черным, так же черным помечен нос, отчего лицо напоминало череп черта на сковороде. Приснитсяне проснешься. И после этого адскими созданиями местные называют человолков?
Полотно вокруг чресел стражников было копией Дрыкановского, но тоже красного цвета, как и лица если не сказатьморды. Полунатянутые луки небрежно направлены в землю перед нами. Осталось только вскинуть. Быстроту и меткость проверять не хотелось, они читались в позах и явном небрежении к постылым обязанностям, которые выполнить и перевыполнить для нихраз плюнуть. Мышцы охраны каменной цитадели отличались от Дрыкановских, как магистральный самолет от кукурузника.
Дрыкан молча прошел мимо охраны, не удостоив взгляда. Они ответили тем же. Словно статуи. Зато не спускали глаз с меня. Может, только я вижу их?
Спокойно, Вася, для галлюцинаций нужен повод. А умом я еще не тронулся. Надеюсь. И на сон не похоже, слишком все детально и последовательно. На всякий случай я ущипнул себя. Больно.
Это ничего не доказывало. В логичном сне все должно быть логично. Даже то, что боль от щипка осталась и долго ныла.
Прежние конвоиры остались снаружи. Внутри каменного тоннеля оказались еще двое, абсолютные копии красных наружных. Они пошли вслед за Дрыканом и мной, сменив прежний конвой.
В молчании мы долго двигались прямо, а затем по ступеням вверх. Вбок уводили дополнительные ходы. Оттуда поочередно несло нехоженой затхлостью, склизким влажным холодом, испражнениями, теплой сыростью, ударной дозой пота, свежим воздухом, запасами пищи, готовящейся едой, ничем. Я старался запомнить, для простоты обзывая удалявшиеся проемы тупиком, холодильником, туалетом, баней, спортзалом, соединительным коридором, овощехранилищем, кухней, кладовкой. Холодильник мог оказаться бассейном, а спортзал казармой охраны. Ничем не пахнувшая кладовка вообще чем угодно. Неважно. Главноезапомнить очередность запахов. Особенно со свежим воздухом. Если случится что-то плохое, это вариант отхода. Хотя, вряд ли мне дадут сюда добежать, если действительно что-то случится.
Полы, стены и потолки тоннеля поражали гладкостью. Сколько веков люди трудились, доводя внутренности горы до такого совершенства?
Кто-то нагонял нас. Несколько человек, судя по шагам. Я прислушался внимательнее. Трое. Двое грузных, один легкий.
Дрыкан, пропусти, донесся сзади мужской бас.
Я не по своей прихоти, с недовольством обернулся Дрыкан. Срочное дело, приказ Вечного
А у нас незаконченное вчерашнее, сообщил голос.
А-а, вы с новенькой. Дрыкан посторонился сам и взглядом потребовал того же от меня и охраны.
Мимо прошествовали две копии нашего Дрыкана по одежде и раскраске, под руки они вели девушку. Или девочку. Юное создание не старше меня. Опущенное лицо прятало взгляд. Одеждой служило обернутое по кругу от подмышек до бедер полотнище. Полотно прилипло к мокрому телу, прорисовывая его. Поблескивавшие капельками голые ноги ступали с опаской и усталостью, на каменных ступенях оставались влажные следы. С тела и волос капало. Удалившаяся фигура оставила за собой флер той самой теплой сырости, которую определил как банную. Не ошибся. Девушку вели именно оттуда, запах и мокрость подтверждали.
Дрыкан медленно побрел следом за ушедшими, я и охрана за нимтеперь совершенно не спеша.
Закончился подъем огромным помещением, которое я сразу обозвал главным залом. Своды из нескольких совмещенных куполов сходились выше, чем в самых больших виденных храмах. Свет падал из огромного проема, что выходил наружу. Наверное, именно он располагался в горе над забором, по размеру и высотесамое то. Из зала строго в определенном порядке выводило еще три выхода: один на ту сторону от окна, два вглубь. В каждом стояло по краснорожему лучнику.
Поднятая рука Дрыкана остановила нас перед входом в зал из коридора.
В поражавшем величественностью и простотой зале в самом центре располагался трон. Как еще назвать блестящее золотом резное кресло с высокой спинкой и подлокотниками? Поразило не только внезапное появление мебели, как привета из другого мира. Второй приветиз другого времени. Потому что следующее потрясениетрон оказался металлическим. То ли правда золотым, то ли надраенным до блеска.
На троне небрежно раскинулся в свободной позе мужчина преклонных лет. Среднего роста, почти лысый, если не считать уходящего от висков на затылок седого пушка. Суховатый и сутулый. Веера глубоких морщин раскрылись у глаз, что казались провалами на худом лице. Над колючим взглядом нависал мощный лоб. И никакой раскраски. Зато. Троносиделец был в качественной цветной ткани явно не местной выделкидлиннополый халат, ярко-красный, с золотыми отворотами, достигал пола. Из-под халата виднелись остроносые тапочки. Талию опоясывал позолоченный ремень. Явно не веревочный.