Клещи звериных пальцев смяли сгущенное молоко ягодиц. А мои пальцы лихорадочно разматывали пращу. А пальцы вожака сжались крепче, драконьи когти впилисьбудто проткнули сочную мякоть, как вилы копну свежескошенного сена. Дрожащая Тома вскинула голову, не открывая глаз. Лицо пылало. Грудь вздымалась. Кожа вскипала пупырышками, шла волнами, а волосики на ней, где имелись, вставали дыбом. Боже, и это Тома. Та самая Тома, с которой в далеком детстве сидели на соседних горшках. С которой делили радости и невзгоды от первых детских до дерзко-взрослых последних, проходя вместе огонь, воду и медные трубы. Оказалось, что я совсем не знаю ее.
Самое паршивоеопомнившись, она не простит произошедшего ни себе, ни мне.
Рука подобрала подходящий камешек и приготовила еще один. Я спешил. Невыносимое зрелище туманило мозг, опуская его в сгустившиеся вязкие сумерки.
Я берегу честь и репутацию, ведь потом они сберегут меня, поднимаясь и раскручивая оружие над головой, заговорило во весь голос мое естество. Слова школьной молитвы полились сами, как молоко из дырявой упаковки. Я не прошуя действую. Для меня нет невозможного. Я никогда, никогда, никогда не сдаюсь. Меня можно убить, но нельзя сломать.
Человолки опешили. Тома вздрогнула. Вожак обернулся ко мне и бешено зарычал, восстанавливая порядок. При таком рыке любое существо обязано бухнуться на спинку и послушно задрать все четыре лапки: слушаю и повинуюсь, господин.
Фррр фррр Праща раскрутилась. Только не попасть в Тому. И только бы не промазать. Второго шанса не будет.
Меня бьют и будут бить, пока я это позволяю. Я не позволю меня бить. Я буду бить первым. Зашита и оборонаотсроченная смерть. Бой должен заканчиваться в один удар. И он должен быть моим. И он будет моим.
Камень размером с гусиное яйцо унесся точно в лицо вожака, через долю секунды должен с хрустом вмяться в него, вбивая внутрь лицевые кости но реакция противника оказалась фантастической. Дернув шеей, он в последний момент уклонился. И центнер смерти прыгнул на меня.
Моя рука не дотянулась до второго камня. Я пытался толкнуть врага ногами, но это все равно, что пихаться с горой. Движением доставшей лапы меня отбросило на стену. Разбившееся на разнородные кусочки тело сползло на камни, не в силах пошевелиться и ощутить себя чем-то единым. В глазах заплясали цветные пятна.
И тут в затылок приближавшегося, чтобы прикончить, зверя прилетел здоровый булыжник. Тома? Нет, она только приходила в себя, с открытым ртом наблюдая за понесшимися событиями.
Смотрик! Еще один замахи в вожака понеслась вторая каменюка. Первый и, возможно, последний настоящий поступок в жизни нашего странного приятеля.
Помотавший головой вожак как раз обернулся и вновь легко отклонился от летящего в морду снаряда. Человолки в пещере замерли, понимая, что обычным принуждением к миру теперь не кончится. Будет кровь. Много крови. Осталось дождаться и узнать, чьей.
Вожак двинулся на нового врага. Собравшись, я кое-как поднялся и шагнул вслед. Запрыгнуть на шею и сломать ее? Не хватит силраз. Противник не дастдва. Ноги едва держат, голова шумит, враг силен и опытен. Осталось либо признать поражение, либо умереть с честью.
Чапа, не надо! выкрикнула Тома.
Вожак обернулся ко мне.
Баммм! Баммм! стучало то ли по голове, то ли сердце. Меня шатало. Праща, намотанная одним концом на руку, не могла помочь ничем, кроме отбора времени на заряжание и раскрутку. Этого времени не было.
До меня вожакудва шага. Но легкое «фхх» запущенного Смотриком камня он не только услышал, но и просчитал, не оборачиваясь. Легко отклонился в сторону
Второй камень ударил в висок. Морда дернулась и непонимающе оглянулась: это уже Тома тянулась за новым снарядом. Девушка находилась совсем рядом с разъяренным хозяином пещеры, почти под. Раскрытые лапищи потянулись к ней и я прыгнул вожаку на спину. Веревка пращи захлестнула толстую шею, ладони дернули намотанные концы и потянули изо всех сил.
Чудовищный самец захрипел, попытался влезть пальцами под удушающий захват, освободиться
Тома врезала ему по морде осколком обрушившегося сталактита. Потом по ребрам. Откинутая локтем, она вновь поднялась и добралась до ног. Руки принялись лупить, куда доставали: по костям, по мышцам, по коленным чашечкам.
Без ее помощи меня бы просто скинули. На подломившихся ногах вожак опрокинулся на спину, расправляясь с главной угрозойсо мной и моей удавкой.
Пол ударил не хуже противника, я едва не потерял сознание. Намотанные концы веревки спасли положение. Тома встала над упавшим вожаком и со всей дури впечатала острым концом камня в солнечное сплетение.
Еще несколько конвульсий, и поверженный монстр затих. Камень выпал из Томиной руки, она осела на землю. Я еще с минуту давил шею уже не дышащего врага. Взмыленные извилины вздыбились и едва не выпрямились, не давая забыть, как в конце любого боевика считавшийся убитым враг встает и причиняет героям уйму неприятностей. Правда, в итоге он всегда заканчивает жизнь красивым насаживанием на подвешенный крюк или торчащий штырьчтоб герой не мучился угрызениями совести по статье «не убий». И происходит это, как правило, исключительно после схватки один на один с главным героем.
Нет, дуэли с таким чудищем я не потяну, однозначно. Разные весовые категориикак минимум. И в схватке прирожденного убийцы с прирожденным ленивым интеллигентом, пусть и помещенным для обучения выживанию во враждебную среду, победа стопудово будет на стороне той силы, что практику предпочитало теории. Даже несколько человеческих сил против одной зверинойнесравнимо мало. Но. Несколько человеческих умов против звериного
Сим победиши. Аминь.
Чапа, все. Отпусти, тихо вымолвила Тома. Все кончилось.
Я отпустил только еще через минуту. Ухо удостоверилось, что дышать тело не собирается, а механически поднятый мной камень, уроненный Томой, проломил трупу висок. На всякий случай. Назовем это контрольным выстрелом.
Поднявшись на две ноги, я обозрел поле битвы и затихшую стаю. Никто не шелохнулся. Все смотрели на меня.
Грррррр!!! что есть мочи рыкнул я на них.
Король умер, да здравствует король. Я убил вожака. Теперь я вожак.
Часть пятаяТретий лишний
Глава 1
Разум закрылся на переучет. Вышел на время. Сейчас он был не нужен и, видимо, знал это. А деликатностьзамечательная черта именно разума, нигде ниже мозга не замеченная.
Как точностьвежливость королей, так безграничная тактичностьвежливость разума. Умение в нужный момент отойти в сторонку. Сделать вид, что исчез, попрощавшись и затворив потихоньку дверь за собою. Потому что если все время думать умом, им можно подвинуться. Иногда нужно думать чувствами. Сейчас мне и Томе был нужен покойотстраненный, абстрагированный от всего.
Тома была не в себе. Случившееся потрясло так, что теперь она сжалась в калачик, обняв колени и спрятав лицо, и не желала выходить из состояния полной прострации.
Я бережно перенес ее на удобное место вожака. Стая молча наблюдала в ночи за происходящим, никак не выказывая мнения и не вмешиваясь.
Что-то болит? прошептал я в маленькое прозрачное ушко.
Нет, всхлипнула девушка, успокаиваясь. Прошло.
Напряжение мышц потихоньку схлынуло. Она постаралась расслабиться. Веки вновь прикрылисьуже без внутреннего надрыва, спокойно, отдавшись моим обнявшим рукам, чувствуя их нынешнюю надежность и непоколебимость, готовность урыть всех, но не дать в обиду.
Все нормально? Точно?
«Как такое может быть нормальным?!» сказало ее тело под моими чуткими пальцами.
Все хорошо, вслух вышептала она, и лицо уткнулась мне в грудь.
Говорить не хотелось. Ничего не хотелось. Только лежать вот так и ни о чем не думать.
Словно волна прошла по берегу, смывая на песке следы, еще минуту назад казавшиеся значимыми, что-то решающими, куда-то ведущими. Никуда они больше не вели, их не стало. Будто исписанную черновую страницу перевернули на чистую сторону. Все ушло, задвинувшись в бездонно-павшее прошлое. Я наблюдал, как оледеневший, заиндевевший взор Томиных глаз, возвращающихся из неведомых глубин в нашу далеко не тихую обитель, осторожно теплел. Дурной сон развеялся. Она устало улыбнулась:
Все кончилось, да?
Нет, признал я.
Время не терпело. Пришлось прояснять ситуацию.
Сейчас мыкороли. Ночь может пройти спокойно. Не факт, но может. Думаю, это максимум, который у нас есть. Уже утром самцы попробуют нового царька на прочность.
Мы справимся! воодушевленно заявила Тома.
Что-то не о том она думает.
Задушим всех? По очереди?
Девушка опустила голову.
Нужно уходить, сказал я. Сейчас же. Пока нам позволяют делать все, что хотим.
Тогда пошли. Она решительно встала.
Камешек лег в пращу, и мы осторожно двинулись из пещеры, оглядываясь и шарахаясь от каждого звука. Праща покачивалась, взгляд откровенно трусил, поджилки тряслись.
Ничего не случилось. Нас не остановили. Дозорный отвел взгляд. Оказавшись на свободе, мы бросились вниз по склону, а на ближайшей площадке остановились, посмотрели друг другу в глазаи обнялись от избытка чувств. У Томы текли слезы радости. Меня била нервная дрожь.
Человолки остались позади. Перед нами лежал весь мир.
Идем к пещере Борзого, там наши одежда и оружие.
Знаешь, куда идти? удивилась Тома.
К подножию горы. Я быстро намотал пращу на ногу. Ближе к месту сориентируемся и найдем.
Луна освещала дорогу. Мы не боялись ночи. После жизни волками страшнее, казалось, не может быть ничего.
Мы прошли пару километров, когда сзади раздалось:
Стойте!
Так люди становятся заиками. Голос несся с горы, где из людей только мы, куда люди вообще не заходят, а оказавшись поблизости, даже самые отважные воины носа не кажут из лагеря, обвешанные оружием и гурьбой ждущие нападения волков Тем болееночью.
Тома! Чапа!
Ночь в этом мире сакральна. Скорее можно увидеть призрака, чем человека. Тем более бегущего, который кричит во всю мочь.
Стойте же! Подождите!
Длинная белая грива развевалась от скорости, босые ноги не знали, куда наступали, но не сбавляли темп. Мускулистое тело без признаков одежды летело как по воздуху. Смотрик. Он догонял нас на двух конечностях, иногда срываясь на четвероногость, но поправляясь и вновь становясь только на задние.
Ты говоришь?!
Два изумленияне верящее и радостноеслились в одно.
Плохо. Давно не говорил.
Догнав, теперь он старался отдышаться.
Погони нет? первым делом осведомился я.
Никто не рискнет без приказа. Приказать некому. Скоро начнутся драки за первенство. Потом нас найдут и убьют. Мы нарушители.
Он говорил кратко, отрывисто, четко проговаривая слова.
«Нас»? обратил я внимание. «Мы»?
Возьмите меня с собой.
Поражавшие невероятной синью глаза Смотрика состояли из мольбы, преданности и опустошенности. Возвращаться ему теперь некуда.
Он помог нам, аккуратно напомнила Тома.
Этим ее отношение к попутчику прояснилось. Мол, только это. Ничего больше.
Паренек стоял перед нами замученный, жалкий, несмотря на внешнюю твердость и даже некоторую могучесть. По сравнению с нами, естественно. Загорелое тело, когда-то бывшее светлокожим, коричнево бугрилось. Спутанные сальные волосы словно смочили или геля не пожалели. Они почти достигали нижней светлой поросли, ниспадая витыми локонами ниже груди, за спину и на плечи. Белые на мускулисто-темном. И синева огромных глаз чуть вышена правильном лице без признаков прыщей. Красавец, однако. Даже завидно. Портило впечатление только постоянное желание сгорбиться, стремясь вниз, к земле, от которой лицо оказалось так далеко.
Почему ты говоришь? спросил я. Еще кто-то в стае говорит?
Только я. Меня взяли большим. Остальные родились в стае или думают, что родились в ней.
Помнишь свое настоящее имя?
Это волновало Тому. Смотрик пожал плечами:
Кажется, меня звали Юлиан. Единственное имя, которое могу вспомнить.
Ого. Даже у Томы брови на лбу едва поместились. У деревенских имена больше похожи на прозвища.
Из войников или еще круче? полюбопытствовал я.
Не помню.
Тогда не отставай, Юлиан, бросил я, соскакивая вниз по камням. Если повезет, найдем твоих. В любом случае, выведем в люди, а там, глядишь, и семья обнаружится.
Значит, я с вами? не поверил он.
Тома улыбнулась. Я кивнул:
Только привыкай ходить по-человечески. Меня самого тянет опуститься на четвереньки, но теперь мы снова люди.
Ргав! радостно согласился Юлиан. Ой, хочу сказать: конечно!
Как-то получилось, что главой маленького отряда стал я. Не напрашивался, само вышло. Тома и Юлиан признали за мной последнее слово в любом вопросе. Естественно, я не возражал.
Мы ринулись под гору. Дороги я не знал, достаточно было направления.
Каким-то образом оказались в болоте. На склоне горы. Кто мог знать?!
Не болото, но грязь. Липкая, глубокая, противная. В том и заслуга вожаков, что не допускают подобных промашек, ведут, потому что знают местность. А где не знают, не рискуют. Формула самолюбования «А я не такой, как все» в моем случае не работала. Ничего, лиха беда начало.
Менять направление поздно. Почувствовав необходимость, все привычно опустились на четыре ноги. Высоко подкидывая ступни и размахивая чуть не перед лицами разнокалиберными достоинствами, вид которых давно не внушал ни смущения, ни волнения, ни какой-либо зависти или ревности, мы ринулись напролом. Грязь жадно чавкала, желая кушать, в качестве еды наша троица ее вполне устраивала. Конечности с трудом вытаскивались из утягивающей мути. Периодически из нас то один, то другой плюхался лицом в эту самую муть, зарываясь по затылок. В конце все перемазались как черти, став неотличимыми друг от дружки. Грязными поросятами доплелись до конца лужиобтекающие, черные, с проплешинами светлого на разных интересных местах.
Я гордо вывел отряд из вязкой всасывающей жижи.
Ты специально? едко осведомилась Тома, отплевываясь.
А вдруг волки? соврал я. Нас трое безоружных, а такхорошая маскировка.
Но дальше вел осторожнее. Погони все еще не было, хотя мы постоянно оглядывались. Нужно успеть до пещеры. Там наше все.
Хорошо, что моя стая такая маленькая. Не понимаю, как вожак справлялся с огромной?
Спуск занял больше времени, чем мне виделось. Уставшие, мы едва переставляли ноги. Часто по привычке опускались на четвереньки. Глянув на соседей, каждый вздыхал и усилием воли поднимал себя.
Стойте! зашипел Юлиан.
Проведя в стае годы, он обрел чувствительность зверя. Мы рухнули за ближайшие камни.
Много людей. Сильно пахнет.
Откуда? склонился я к нему.
Парень указал вниз и чуть вправо.
Я ошибся совсем немного. Примерно там располагалась наша цель. Значит
Что делать? воззрилась на меня Тома, похожая на черта больше, чем сам черт.
Обойдем. Глянем сбоку.
Ночью можно не слишком удаляться. Мы шагали осторожно, снова перейдя на четыре ноги. Для таких случаев нормально. Через полчаса оказались сбоку от нужного места.
Сначала я ничего не видел. Но Юлиан засел за камень, явно чувствуя кого-то неподалеку. Иногда его природная трусость играла на руку. Я сказал «трусость»? Теперь это стало осторожностью. В военных условиях весьма полезное качество.
Мы с Томой расположились рядом и принялись наблюдать. Не зря. Из невидимого проема вылез человек. Рыкцарь, судя по одежде. Силуэт замер у обрыва, приподнял юбку. Зажурчало.
Итак, пещера занята, нужно искать другое пристанище.
Про одежду с оружием можно забыть. Найдя, такое не оставляют. Наша троица уныло побрела вниз. В лес. Но сначаланайти чистую воду. Я постоянно озирался, но пока без толку.
Мы все дальше уходили от пещеры.
Волки! истерически выдохнул Юлиан.
На дерево! сама собой вылетела у меня команда.
Приглянулось соседнее, более высокое и разлапистое. Руки в прыжке зацепились за ветви, мы подтянулись, помогая друг другу. В глубине сознания я теперь признавал, что новый спутник неплохо помогает. Будь мы вдвоем, все кончилось бы раньше и хуже.
Оставлю новые мысли внутри. Плюсы не всегда перевешивают минусы. Насчет последних еще все впереди, к Нострадамусам не ходи.
Небольшая группа волков выметнулись под наше дерево. С осознанием, что добыча ускользнула, глухой рык перешел в злобный лай. Учуяв неопытных юнцов, звери немного успокоились. Клыкастые мохнатые тушки обосновались внизу и лишь порыкивали иногдарешили взять измором. Их даже не смущало, что нас трое. Обычно троих уже не задирали.