Или другой стаи, стукнуло в лоб изнутри. Если волчьих сообществ много, почему человолчье должно оставаться единственным? Только потому, что мы других не встречали?
Юлиан, начал я вкрадчиво, думая, как бы не слишком пугать Тому открытием. Но держать при себе тоже нельзя. Стая когда-нибудь пересекалась с другими стаями?
Естественно.
У девушки все-таки упала челюсть, и вся она тоже упала, сорвавшись съехавшей с гладкой коры ногой, но упала недалеко. Благодаря моей вовремя подставленной рукене вниз, а всего лишь поперек ветви. Мужчина на ее месте с удовольствием полетел бы дальше, считая полет и последующий удар о землю избавлением. Тома только поморщилась и потерла ободранную кожу между бедер.
Имеются в виду не волки, поспешил я с уточнением.
Лихо разделывавшийся с ветками парень успокоил:
Тогда других стай нет.
Убедившись, что с Томой все в порядке, Юлиан снова принялся за дело. Он висел в позе, о существовании которой я даже не догадывался.
Получалось нечто вроде паутины в ветвях, плавно подтягиваемых к центру и сплетаемых в искусственную завесу. Центром паутины являлся сам парень.
Откуда ты можешь знать? Я не сдавался. Мой лучший друглогика.
Стая ходила в дальние походы. Очень далеко ходила. Во все стороны. Другие стаи должны оставлять следы. Вроде этих. Его руки покачали висевшую конструкцию. Следов не было.
Объяснение меня устроило.
Не прошло пары минут, как Тома первой влезла в центр готовой перины из листьев.
Чапа, ты чего? Прыгай сюда!
Если прыгну, на земле окажемся, пронудел я, аккуратно забираясь с края.
Через миг и Юлиан оказался внутри. От этого лежавшая на спине Тома еще теснее прижалась ко мне, а мой зад уперся в стенку. Все замерли. Боявшийся пошевелить рукой или ногой парень скорчился в неудобной позе, подпирая девушку с другого края, но даже я чувствовал, насколько ему некомфортно. Но лишь в том, как криво лежит его тело. В остальном синеокому красавчику не стоило слишком ругаться на судьбу. В жутко стесненную Тому с обеих сторон тыкались ищущие себе места конечности и не находили егопо причине отсутствия либо из боязни совершить нечто неправильно истолкованное. Одна моя рука вытянулась снизу вдоль стиснутых тел, вторую пришлось положить ей на живот. Колено задралось на бедро. Юлиан, укладываясь, тоже повернулся лицом, замкнув вокруг девушки подкинутый жизнью спасательный круг. На ощупь найдя зависшую руку парня, не знавшую, куда прибиться, Тома разрешающе опустила выше моей. Я всеми фибрами ощутил, как противолежащее тело едва не разразилось мурлыканьемгортанным, едва остановленным. Я смолчал. Пусть. Пусть борется с собой, не давая разрешения на большее, чем просто придвинуться и прикоснуться. Требования сложившейся ситуации несложны, выполнение не даст замерзнуть и доставит некоторое удовольствие. Невыполнение приведет к немедленному изгнанию.
Пойманная в капкан тел, Тома растеклась лужицей мороженого под солнцем. Она выглядела заготовкой, попавшей под пресс. Не жаловалась. На лице образовалась непроизвольная улыбка. Меня сложившаяся ситуация несколько нервировала, но выбора снова не было. Строить отдельное гнездо я не намерен, еще чего. Пусть приблудный себе строит.
Мой живот встречался с острым выступом тазовой кости, и я знал, что такое же свидание происходит с противоположной стороны. Мое колено чувствовало присутствие конкурента нет, напарника, что ли? и даже подвинулось чуть назад, предоставляя ему больше свободы. Сверху поливал бездонный звездный свет. Опаленные мыслями, настропаленные инстинктами, мы стремились теснее ужаться в маленьком пространстве. Выпав из времени, уносились в прошлое, пронизывая будущее, растворяясь в настоящем.
Слышала замечательное определение счастья, шепнула Тома, и в уголках закрытых глаз зажглись лукавые лучики, это когда не надо врать, что тебе хорошо.
Боже, когда она повзрослеет?
Главноене врать себе, с занудством продолжил я гнуть генеральную линию.
Если когда-нибудь в далеком будущем она вспомнит этот разговор и задумается о былом, я буду отомщен.
Досадливо поморщившись, Тома проворковала:
А жизни суть, она проста: его уста, ее уста
Глупцов глупей, слепцов слепей те, кто не воспитал детей. Меня цитатами не возьмешь. Потом я снова решил донести главную мысль до витающей в облаках девушки. Обман себяхудшее из преступлений, предусматривает самое жестокое наказание. Причем, неминуемое.
Невесторэто кто? вдруг выдал в ее другое ухо Юлиан.
Что? встрепенулась Тома. По щекам пополз рассвет. Изнутри. И кто-то выставил на максимум сначала яркость, потом контрастность и насыщенность.
Ты сказала разбойникам, что мы
Я прочистил горло смачным «кхыком» и с веселым интересом заглянул в глаза Томы: как будет выкручиваться? Наш спутник сущий ребенок, хоть и не ребенок. А хотелось бы.
Она озабоченно посмотрела на меня. Пришлось брать миссию на себя.
Тома спасала наши жизни. Придумывала на ходу. Вынужденно назвала невесторамитеми, с кем потом строят семью.
Это как жених?
Знаешь слово «жених» и не знаешь «невестор»? Мы переглянулись, теперьизумленно. А автомобиль? Самолет? Мобильник?
Брови парня сошлись в недоумении. Нас отпустило.
Забудь, сказал я. В этом мире весьма любопытное словообразование, никак не привыкнем.
По поводу женихане утерпела Тома. Расскажи, что помнишь.
Да ничего я не помню. Иногда всплывают какие-то кусочки
Какие?!
и сразу растворяются под натиском настоящего. Поверьте, я очень стараюсь вспомнить.
Склоненный вперед вихрастый лоб смыкался с застывшим во внимании лицом, что чутко прислушивалось как к доносившемуся снаружи, так и к происходящему внутри. А там, внутри Хм. Там пели птицы, там рождались и осуществлялись мечты, искря и вспыхивая, подобно падающим звездамв один миг. В один взгляд. В одно касание. А снаружи
Снаружи все оставалось по-прежнему.
Смысл слов всплывает сам. А иногда не всплывает, как с невестором. Тогда я спрашиваю.
Губы парня, из которых вылетали почти ничего не значащие сейчас слова, едва не касались девичьей щеки. Выталкиваемый ими воздух, обтекая и вдувая в нее жизнь, волновал больше, нежели куда-то ускользающий смысл.
Скажу одно: в деревне наподобие тех, куда ходила стая, я не жил.
Значит, в башне?! Тома радостно обернулась ко мне. Чапа, он из благородных!
Сама такая, буркнул я. Забыла, что уже царевна?
Башняэто что?
Я проглотил смешок. Тома надулась, словно это именно мой тупой айсберг повинен в крушении «Титаника» ее фантазий. Задавший вопрос Юлиан продолжал ждать ответа. Я сказал:
Башнявысокий каменный дом.
Как в долине?
Там просто жилье в горах, теперь объяснять взялась Тома. А башню строят люди из камней. В ней есть лестница и много помещений. Все как в долине, только вместо горыпостройка своими руками.
Вы умеете строить башню? Давайте построим. Я помогу.
Мы с Томой в который раз переглянулись: я весело, она задумчиво. А Юлиан расцветал от ее смущающего общества. От сводящего с ума феромонового флера, туманящего незрелое сознание. От шокирующей близости. В стае это нивелировалось ежеминутной разнообразной опасностью, здесь прорвалось. Его взор периодически замасливался, становясь приторным и обтекающим, словно патока.
Вы же не пара? вдруг упало на нас.
Нет, одновременно признали мы.
Тома пошевелилась. Под ней была далеко не перина, и мы с Юлианом являлись пусть и приятно греющей, но дополнительной обузой, не предусмотренной физиологией. Лишняя тяжесть заставила распластанное тело устать быть столь однообразно распластанным.
Поворачивайся ко мне, обронил я повелительно, чтобы прилипший к ней парень понял, что надо временно посторониться.
Девушка словно только этого и ждала. Одно движение, и мы поменялись ролями. Я опрокинулся на спину, холодный носик уткнулся мне в щеку, а руку от плеча до кисти оплело разгоряченно-замерзшее тело. Да, именно такразгоряченно-замерзшее. То и другое сразу. Бывает.
Бывает и не то.
Словно обретший смысл жизни Юлиан вновь с упоением прижался к Томе: благоговейно, благодарно-заботливо, чуть стыдливо, но предельно решительно. Мы снова лежали, грея друг друга. Веки прикрылись. Мы очень-очень старались уснуть.
Но не спалось. Никак. Хоть тресни.
И ведь трещали. По всем швам.
Было видно, как парень пересиливает себя. Наконец, он рискнул, и нас настиг закономерный вопрос:
А почему?
Его отвисшая челюсть, круглые глаза, весь общий глупый вид были забавны.
Почему не пара? переспросил я, уточняя.
Да.
Моя мамародная сестра Чапиного папы, объяснила Тома. Так что я тоже наполовину Мухина.
Мы двоюродные брат и сестра, присовокупил я.
Лицо Юлиана запрокинулось в счастливом облегчении:
Вот оно что!
А Зарина так и не узнала, подумал я. Ведь хотел же сказать. Заставил девушку переживать, ревновать. Дурак. Если б знал, как оно выйдет
Подстегиваемая напором сзади, где впадинки так комфортно встретились с подходящими выпуклостями, Томина ладонь вдруг сжалась. Кажется, еще миг, и пузырь восприятия лопнет воздушным шариком, который перекачали, мир исчезнет, и законы природы закроются, чтобы обрести новую жизнь лишь когда взойдет солнце.
Перевернемся? спросил я, ни к кому не обращаясь.
Юлиан опустошенно выдохнул. Словно надувной матрас прокололи. Парень сдулся, сразу став в два раза меньше. В несколько сумбурно-неловких толчков он перевернулся на другой бок, оставив девушку позади вместе с частью души. Словно сердце оставил. Мышцы сжались, спина уныло ссутулилась, колени согнулись.
Тома обернула его тыл своим фасадом.
Если вы не пара, прошептал парень с надеждой, то почему бы
Томина рука закрыла ему рот.
Потому, шепнула она. Спи.
Красивых снов, подбросил я дровишек в огонь.
И тебе красивых, бросила девушка в мою сторону. Всем красивых. И не только.
Нет никаких ключей от счастья, дверь всегда открыта, говорила Мать Тереза. От себя хочу добавить к сказанному: счастье приходит не всегда, а от постоянного сквозняка жильцов может продуть.
Боже, какая дурь при засыпании в голову лезет. К тому же, в дверь без ключа воры заходят гораздо чаще счастья.
Глава 4
Мы завтракали в уютной симпатичной низинке, когда появились волки. Густой лес давно остался позади, вокруг лишь кустарник и ботва похожих на репу корнеплодов. Мы ими лакомились, заедая остатки мяса.
Взгляды пробежались по окрестностям. Деревьев нет, спрятаться некуда.
И не надо. Как Гордей учил: троим прижаться спинами и ждать, пока волки налаются и потеряют интерес.
Встаем, позвал я Тому и Юлиана к себе за спину.
Есть другой вариант, сказал Юлиан, опускаясь на четвереньки.
Точно, волки же не знают, что мы уже люди, которые их еда. Вся разница между человеком и человолкомв количестве опорных ног и взгляде. Кем сам себя ощущаешь: охотником или дичью? Так же тебя воспримет волк.
Мы встали на четыре конечности. Тела напружинились, прижавшись к земле.
Гррррр! разнеслось синхронно выданное нашими глотками.
Почуяв будущей едой себя, несколько волков мгновенно поджали хвосты и вильнули в сторону. Путь был свободен.
Мы победно поднялись. Хорошо быть человеком и зверем в одном лице. А еще лучшепопеременно, по мере необходимости. Только вопрос: когда я зверь, остаюсь ли человеком?
Пойдемте к причалу, предложил я.
Пробовать? изумилась Тома. Сами?
Что пробовать? поскакал глазами Юлиан.
Там одежда, объяснил я. На дереве.
Она под сигнальным флагом, сказала Тома.
Отвяжем. Если не получитсяхватаем и уходим. Если сделать это быстро
Причалэто что? Юлиан остановил взор на мне, как на более вменяемом.
Я не успел ответить.
Там много волков, напомнила Тома.
Где? вмешался Юлиан.
У причала. Но одна стая там родственная, сказал я. Помнишь, Тома, ты с щенком возилась.
Не нам с тобой родственная, покачала головой Тома.
Зачем нам одежда? снова встрял игнорируемый парень.
Чтобы чувствовать себя людьми, ответил я, и быть ими в глазах других.
Только что мы отогнали волков благодаря ее отсутствию, высказался Юлиан.
Мы готовимся к встрече с другими волками. Двуногими. Мой голос посерьезнел. Нужны одежда и оружие. Начнем с одежды.
А попробовать? с надеждой вымолвила Тома. Кто знает, когда снова доберемся до причала.
Раскалившийся взор Юлиана тоже застрял на мне. Не зная что, он уже мечтал сделать это вместе с нами.
Если ситуация позволит, попробуем, пообещал я. Но не думаю, что беготня по сену взад-вперед к чему-то приведет.
Мы будем подпрыгивать!
Обязательно будем, улыбнулся я. Как можно выше.
Навалим сена целую гору!
Навалим. Обязательно. Целую гору. И сена, и не сена.
Не издевайся!
Что такое причал? вновь потребовал объяснений Юлиан.
Место, куда спускаются ангелы.
Какие ангелы?
Мои глаза закатились:
Тома, просвети человека. Если придется выдавать за нормального, он выдаст себя с головой. Примут ли за черта, человолка или пожирателяконец один.
Сориентировавшись по солнцу, я указал на восток:
Туда.
Набрав репы или что это было, мы двинулись в путь. Тома рассказывала. С самого начала. Обо всем. Немного о нашем мире, много о местном. У Юлиана захватывало дух.
Вы с того света?!
Я кивнул. Тома скривилась, но не стала разубеждать. Ей приятно было оставаться ангелом. Только чуть-чуть подправила:
С другого света.
Там хорошо?
Очень.
Всем?
Нет таких мест, где хорошо всем.
Синеву Юлиановых глаз заволокла боль:
И вы уйдете?
Не скоро, пообещал я, втайне надеясь на обратное.
Возьмите меня с собой. Я пригожусь. Если хотите, буду вашим рабом. В этом мире мне больше некуда идти!
Юлиан опустил голову. Тома прослезилась. На меня скосились ее красные глаза.
Забудь слово «раб», сурово выговорил я.
Слугой! Работником! Кем хотите! Только не оставляйте!
Связались на свою голову. Сделай доброе дело, и тебе припомнят. Я почему-то уверен, что «доброе дело» по-древнеавстралийски будет «бумеранг». Потому что всегда возвращается в том или ином виде. Самое обидное, когда хочешь в том, а онов ином.
Чапа, осторожно сказала Тома. Его нельзя оставлять. Он совсем один.
Чтоб ее, с ее милосердием.
Пока никто не гонит, бросил я. В чем проблема?
В «пока». Девушка отвела пылающее лицо.
И потом без повода не прогонят, закрыл я тему. Довольны?
Долго шли молча. Отношение Юлиана к нам изменилось. Он упреждал все желания, помогал в каждой мелочи, старался изо всех сил, которых у него (завидую) имелось изрядно. Сказав, что ему не тяжело, парень забрал у меня ношу, Томе при любой возможности подавал руку, даже переносил через некоторые препятствия. Она млела.
«Видишь?» говорил ее взгляд.
Все вижу, как бы отвечал я. Вижу даже больше, чем хотелось. Говорят, что фактов всегда достаточно, а недостает воображения. У меня обычно наоборот.
Юлиан, окликнул я.
О чем-то задумавшийся парень вздрогнул и едва не споткнулся.
Да?
Почему ты влез в нашу драку с вожаком? Точнеев мою. Спасая меня, поставил под угрозу собственную шкуру. До того момента ты ею дорожил.
Укор Томы был нагло проигнорирован, меня очень интересовал ответ. Он оказался предугадываемо незамысловат:
Тома.
Я покачал головой:
Тома осталась бы одна. Разве это не в твою пользу?
Взгляд парня потупился.
Ее выбрал вожак. Роль его подруги Тома не выдержит. Крепкие плечи смущенно вскинулись, грива понуро провисла. Самки ревнивее и опаснее самцов. Они не знают пощады. Тома не прожила бы долго.
А если прожила, то не с нашим новым дружком, про себя добавил я невысказанное.
Опасность! Юлиан присел
Мы тоже. Вся троица медленно отползла назад. Скрыв нас, высокая трава выполняла теперь роль забора с дыркой.
В той стороне, куда мы направлялись, с севера на юг тянулась через поля вереница людей. То есть, из центра страныв горы. По бокам цепочки шли охранники. Узнав людей, двигавшихся под конвоем, я зажал рот рукойчтоб случайно не выдать себя каким-то звуком. Передумав, зажал рот Томе. Едва успел: вырвавшийся возглас утонул во вжавшейся ладони.