Прошелся, глядя на разномастные головы и улыбаясь неизвестно чему. Сзади кашлянули - Санек повернулся не сразу, зато когда соизволил отозваться, чуть не сел.
Лина, стоящая перед ним, была не только в блестящих, словно лакированных сапогах, шлеме и бархатной амазонке, но и в самой настоящей портупее, а на бедре, изгиб которого подчеркивала перетянутая ремнем талия, почти что лежала кобура тяжелого пистолета. Саня, хоть и считал себя настоящим мужчиной, в оружии не разбирался, но восхищенно присвистнул.
- А мне ты такую игрушку дать не хочешь? - небрежно спросил он, зная ответ.
- Такую- нет. - оправдала его ожидания Лина. - А вот такую - пожалуйста.
Саня вытаращился на протянутую ему коробочку. На ней была всего одна овальная красная кнопка.
- Что сие значит?
- Попробуешь мускуловика отключить. - доверительным тоном сообщила Лина и закончила. - Может, поможет. Пошли садиться.
Она, слишком вызывающе виляя бедрами, подошла к одному из денников, над которым никто не скашивал глаз и распахнула дверь - Саня заметил, что засова на ней не было.
- Вот это вот твое средство передвижения, поскольку лошадью я его все таки назвать не могу...
Хмуро сказала Лина, жестом предлагая Сане войти. Тот послушно сделал шаг и попятился...
- Почему он такой большой? - только и смог проговорить он, окидывая взглядом вороную громаду - стремя лежало где-то на уровне его лица, холка была выше затылка.
- Метр восемьдесят в холке. Не самый большой...я его делала для прыжков. С точки зрения биомеханики...
Начала Лина и вдруг осеклась.
- Да что я тебе, пню, рассказываю! Выводи, садись, я сейчас....
Саня обиделся на "пня", но виду не подал. Он с опаской подошел к огромному существу и прикоснулся к морде. Никакой реакции не последовало. На коне была одета обычная уздечка и обычным трензелем, обычные поводья лежали на крутой шее - вспомнив фильмы, Саня взял коня под уздцы и повел его на улицу.
В самом деле, при поразительной внешней схожести - создатели робота даже неподвижные глаза сделали влажными - настоящим его назвать было нельзя. Дело было даже не в движениях, уж что-то, они были не просто естественны, а совершенны... Саня просто чувствовал, что существо это - не живое. ОН провел рукой крутой от мускулов груди, похлопал, как сделал бы это с любой лошадью, с уверенно взялся за стремена. Саня не сомневался, что у него все получиться - и, действительно, пока что все шло гладко. Он распутал стремена, которые были притянуты к крыльям седла, подумав, увеличил длину ремня - на такую высоту поднять свои закостеневшие ноги он не мог.
Лина уже возвышалась в седле, внимательно наблюдая за его посадкой. Санек под ее пристальным взглядом запихнул ногу в стремя поглубже, ухватился за жесткую гриву, рывком взлетел в седло... и оторопело уставился на округлый зад. Лина состроила косую усмешку, но молчала. Саня бросил стремена, спрыгнул, постоял, скребя затылок, вставил ногу в стремя и вновь сел лицом к крупу.
Это стало уже раздражать. Саня нахмурился, чувствуя, как издевательски рассматривает его девица, лихо спрыгнул на землю и повторил попытку.
- Слушай, родной, ты лошадь то вообще видел, кроме как по телевизору?
- Видел - задирая колено почти до уровня груди, проворчал Санек. - и не надо издеваться, без сопливых обойдемся...
- А, ну-ну...
Когда же Саня третий раз уселся лицом к конской заднице и в раздражении стукнул кулаком во упругой поверхности, Лина посоветовала.
- Ты себя лучше по голове стукни... там все равно одна кость.
А потом добавила невинным тоном.
- Привычка у тебя, я смотрю, такая? Да? Когда ты девочек по попе хлопаешь, это я еще могу понять, но вот что тебя в роботах привлекает? Не моего слабого ума дело. Ладно, ебака, послушай совет. Левую ногу сначала вставь в стремя...
Саня пронзил ехидну отравленным взглядом, но послушался и сел -таки нормально, проклиная себя за тугодумство. Девушка, похоже, уже избавилась от заблуждений насчет его умение держаться в седле, потому что начала давать советы, и Саня, стиснув зубы, им следовал.
- Так, наездник, повод возьми так, чтобы он проходил между мизинце и безымянным... локти возле пояса, руки вместе над холкой...спину прямо держи, поясница должна быть гибкой... так.. стремя! Стремя держишь на широкой части ступни, так чтобы нога сумела выскочить, если лошадь упадет...
- Или что? - мрачно полюбопытствовал Саня и девушка ответила, как ни в чем не бывало.
- Или ты упадешь вместе с ней и переломаешь себе все кости. А может случиться и так - ты свалишься, нога застрянет, а испуганная лошадь помчится и будет отбивать по тебе копытами...
Саня, к чести его будет сказано, не уверял Лину в том, чего не умел, и прислушивался к советам, пытаясь запомнить хоть один.
- Далее... чтобы послать робота, делаешь то же, что и с нормальной лошадью. То есть сдавливаешь бока шенкелями...
- Шен... чем?
- Нога от колена до голеностопного сустава... чтобы повернуть - направо, например, посылаешь левым шенкелем и правым поводом. Если налево - то, соответственно, наоборот. Чем быстрее надавил, тем быстрее мускуловик пошел. Рысью ездить умеешь?
- Ездил. - сморщился Саня, вспомнив, с какой частотой лупило ему в промежность седло.
- Хорошо, по территории пойдем рысью, а там начнется карьер...
- Мы что, горные козлы? - проворчал Саня, решив, что его не услышат, но слух у Лины оказался, как у рыси.
- Какие козлы?
- Ну, какие, горные, по карьерам лазить... вверх- вниз...
Саня не очень уютно себя чувствовал на спине здоровенного коня - он просто не мог назвать его роботом. Роботы, как он это понимал - это нечто железное, с трубочками и жужжанием моторчиков, в крайнем случае - с шлангами подачи сжатого воздуха. Но никак не лоснящаяся громада вороного цвета, поднявшая его почти на два метра от земли, не вязалось с привычными представлениями. Поначалу не происходило ничего страшного - машина пошла легко и плавно, седло под Саньком просто равномерно покачивалось. Он даже расслабился, слушая Линины наставления.
- Ты, я так понимаю, никогда в седле не сидел? Так вот, для того, чтобы из тебя всю душу не вытрясли на рыси, ты должен приподниматься на стременах и один такт... что я говорю, ты такого слова то и не знаешь... так вот, один шаг двумя ногами должен на стременах стоять.
- Ты меня за идиота-то не держи... - возмутился Саня. - как так - один шаг двумя ногами? Не путай меня, девочка - один шаг двумя ногами получается прыжок.
- Так вот - не спорила, видимо, понимая, что это бесполезно, Лина - так вот, один прыжок ты должен стоять на стременах. Тогда тебе будет полегче. На галопе сожми колени и не пытайся вставать на стременах, то есть все наоборот... иначе будешь болтаться, как гавно в проруби.
Саня молчал, искоса поглядывая на зарвавшуюся девицу. Он не помнил, как ездил, но был уверен, что ничего сложного в верховой езде нет и быть не может. Сел себе и сиди, вроде как на мотоцикле. Поэтому все советы он слушал в пол - уха.
Одновременно он рассматривал окружающее его пространство - то есть то, что можно было разглядеть сквозь стволы вековых сосен. Его не покидало странное ощущение, будто волею судьбы он оказался на каком- то засекреченном объекте. Приземистые одноэтажные корпуса могли быть цехами, полукруглые ангары были похожи на склады, обнесенные в несколько рядов колючей проволокой.
В одном месте пришлось натянуть поводья - по блестящим рельсам узкоколейки бесшумно, если не считать негромкого звука трущихся частей, прошел состав из четырех вагонов. В освещенных окнах виднелись оживленно болтающие о чем-то и смеющиеся люди. На вопросительный взгляд Сани девушка ответила.
- Со смены возвращаются. Отработали свое и отдыхать едут.
- Где работали? - тут же спросил Саня и получил странный ответ.
- Где... там же, где и все мы.
- С тобой, что ли? И со мной? Я пока что нигде не работаю.
- Ты только воду мутишь. - спокойно заметила Лина. - ни одного здесь еще не появлялось с таким количеством проблем. Все люди как люди, попадают, получают инструкции, потом работают на благо всех, деньги зашибают.
- А если я не хочу работать на благо всех? Если я хочу на свое благо? Или вообще не хочу работать?
Санек хмурился, провожая взглядом мелькающие за деревьями окошки вагонов.
- Тебе придется работать. Если ты не хочешь делиться с нами своими знаниями, то тебя заставят просто служить анатомическим пособием. А это самая низко оплачиваемая работа. Как правило, на нее идут только полные идиоты. Если ты из таких, то карьера муляжа тебе обеспечена.
Саня почувствовал, как живот у него скручивает противной сосущей болью. Но спросил самым равнодушным тоном.
- Живым пособием? Или мертвым?
- А это как получиться - не стала лукавить Лина, легким движением ног заставляя робота перешагнуть рельсы. - Некоторые, особо борзые, только после смерти и могут пользу принести. Так что думай, если тебе такой процесс знаком. Думать - это сопоставлять факты и делать выводы... подобрали повод...рысью марш!!
Саня не понял, что она имела в виду - и только после грозного окрика "Сильней толкай ногами!" сдавил твердые бока. И сразу пожалел о содеянном - седло, в котором он так удобно и расслабленно устроился, вдруг стало мощными толчками выбрасывать его вверх, да и скорость движения увеличилась на порядок. Немилосердные удары заставили его забыть о советах, которыми несколько минут назад так щедро делилась Лина - да и что толку в них, когда он так ни слова и не понял?
Но Саня решил не сдаваться и стойко колотился промежностью о седло; стремена, на которые он пытался привстать, чтобы хоть как-то облегчить свое положение, жестко упирались ему в окончание свода стопы, повод болтался, как две ненужные веревки. Скоро от тряски стали лязгать зубы и внутренности, казалось ему, поменялись местами - по крайней мере желудок точно оказался на месте легких.
Через несколько минут пытки он смог сосредоточиться и посмотреть на свою спутницу - она то как переносит эту чертову верховую езду? Оказалось, что Лина грызет какую-то соломинку, сосредоточенно глядя вперед. Соломинку эту, Саня помнил, девушка грызла и на шагу - получалось, что она даже не заметила мучительного изменения движения. Вот теперь она закусила травинку и стала похожа на мечтательного мальчишку, а вторую руку небрежно уперла в бедро. Саня разъярился - он вот-вот расшибет своем мужское достоинство в лепешку, а она жует траву и еще руки в бока упирает!!
Лина словно почувствовала его негодующий и возмущенный взгляд, повернулась и равнодушно спросила.
- Мне, конечно, все равно, но тебе что, яйца не дороги? Посмотри на меня внимательно и делай так же...нормальный конь тебя бы уже давно из седла вышиб. Внимательно смотри, дурень, внимательно. Одни такт встаешь на стременах, я же тебе говорила - один шаг двумя ногами лошади ты должен простоять в седле, тогда тебе будет легко и просто. Смотри на меня... если еще можешь...
Тут Саша заметил, что да, действительно, она не просто сидит в расслабленной позе, а привстает и садиться. Он попробовал - и ничего у него не получилось. Идущий мерной рысью мускуловик вышибал его в воздух, он терял стремя и тут же шмякался о седло, чтобы сразу вновь взлететь.
- Поймай стремя, позорище - донеслось до него, как в тумане - Говорю раз - стоишь на стременах, говорю два - садишься. И больше ни о чем не думаешь... понял?
Саня в ответ только яростно лязгнул, удивляясь, как его не очень здоровые зубы еще не раскрошились, и тут же услышал - раз!
Через некоторое время он понял, что от него хотят, и, действительно, стало легче. Верховая езда, оказывается, была похожа на утреннею гимнастику советских времен под аккомпанемент пианиста Родионова. Сели - встали.
Через несколько минут Саня имел все основания гордиться собой - он привставал на стременах, как заправский конник, он подобрал поводья и смог отдышаться. Правда, мышцы на внутренней части бедер сначала потеряли всякую чувствительность, потом словно окаменели и стали ныть - но зато он ехал! Ехал на лошади рысью, можно сказать, первый раз в жизни! Ему бы промолчать, но удержаться от хвастовства было выше сил.
- Я ж тебе говорил, красотка, что умею ездить. Это я просто немного подзабыл.
Лина только презрительно фыркнула.
Впереди уже показался глухой забор, в который два дня назад упирался лбом Саня, и ворота, возле которых стояли человек десять в камуфляже и с автоматами. Они внимательно и хмуро посмотрели на всадников, но не сказали ни слова, и тяжелые железные ворота, погромыхивая, разъехались в стороны.
Лина больше ничего не говорила - она покосилась на Саню, потом тяжело вздохнула.
- У этих мускуловиков нет программы остановки после потери веса в седле. Это значит, что если ты вылетишь, он уйдет дальше и потом тебе придется долго и муторно за ним бежать.
- А что, не догадались?
Возмутился Саня. Бегать по грязи за здоровенной машиной ему совсем не улыбалось... потом, секунду поразмыслив, он решил, что все не так уж и плохо - ему всего-то надо грохнуться на землю с двухметровой высоты, а пока девка будет ловить ускакавшего вперед робота, тихо-благородно растворится среди стволов.
- Зато мы догадались о другом. - произнесла Лина, показывая уродливое оружие с четырьмя толстыми стволами. - Если ты упадешь, то сразу получишь пару шоковых пуль. И никуда убежать не сможешь. Ясно?
Последнее слово хлестнуло его, как бичом - уж что-что, а давить на психику здесь умел, кажется, каждый. Саня яростно засопел, сдерживая себя, потом кивнул, подумав одновременно. " Да хрен вам на все рыло, тебе особенно, точилка ракообразная... все равно уйду..."
- На галопе сожми ногами седло изо всей дури, сколько ее там у тебя есть, сожми и держи, вцепись руками в гриву. Я машине включаю программу ведомого, так что управлять тебе не придется. Твоя задача - держаться в седле, и все.
Саня хотел было спросить, как это она могла включить что-то, находясь на расстоянии, но не успел - девчонка пригнулась к холке и оба коня рванули....
От дороги у Сани остались весьма смутные воспоминания - лес по обочине слился в одну сплошную полосу, равномерное покачивание седла то и дело сбивалось не какие- то прыжки. Санек обоими пятернями вцеплялся в жесткие космы и каким-то чудом оставался на хребте разогнавшегося робота. Лина сидела на своей машине, пригнувшись к холке, и иногда через шум рвущегося в ушах ветра доносился ее ведьминский визг. Из- под ритмично работающих копыт машины в лицо Сани летели грязные комья, и он мечтал только об одном - чтобы чертова девка сбросила скорость хоть немного, падать на таком аллюре с двухметровой высоты он как-то не решался.
Он увидел, как Лина повернула к нему разрумянившееся, искаженное каким-то шальным азартом лицо и кричала, протягивая руку перед собой. Проследив за указующим движением, Саня с непонятной радостью разглядел отчаянно прыгающий на ухабах, пестрый от грязи внедорожник.
- Догнали!! - заорал и он, заразившись возбуждением...- догнали, паразитов!!
Впрочем, как оказалось, радовались они рано - земля вдруг содрогнулась, а машина исчезла в подбросившем ее огненном шаре.
Санек впервые с уважением посмотрел на существо - машиной назвать его ну никак не получалось - со скоростью, невероятной для русских сельских дорог доставившее его сюда. По виду - лошадь и лошадь...
Лина, похоже, поняла его мысли, потому что подошла к коню, похлопала его по крутой атласной шее, потом повернулась к Саньку и со вздохом произнесла.
- Все таки не живой, ничего тут не поделаешь...
Саня покосился на нее. Странная все-таки девушка, в десяти шагах от них чадит в последнем пламени обугленный остов, внутри уже виднеются два скорченных силуэта - а она с гордостью, как будто сама сделала, говорит о невиданных машинах.
Лина села рядом с ним, достала пачку и попыталась прикурить - Санек, покосившись, вынужден был взять зажигалку из ее тонких дрожащих пальцев и затеплить кончик сигареты.
Потом закурил сам и с наслаждением втянул сизую отраву.
- Так вот- проговорила Лина, как будто продолжая начатый разговор. - для того, чтобы хотя бы улыбнутся, мы задействуем примерно четыреста мускулов лица. То есть, для одного простого движения - улыбки - надо, как минимум, написать программу, которая подаст четыреста импульсов на лицевую резину в строго определенной последовательности... для того, чтобы послать вот такого коня в галоп, нужны десятки программ и точнейший математический расчет. Ты себе даже представить не можешь, сколько я потратила сил хотя бы для того, чтобы установить на мускулатуру коней датчики... и что? Я этим занималась больше пяти лет, теперь все должна бросить?
Санек уже не косился - он просто повернулся к своей спутнице и охраннице и разглядывал ее в упор с жадным любопытством. ОН вдруг заметил, что восточным ее лицо могло показаться только от поверхностного взгляда - раскосые глаза крупные, миндалевидные и без монголоидных складок, ресницы оказались такой длинны, что далеко выходили за переносицу - если смотреть в профиль. Широкие скулы, открытые заколотыми назад волосами, оказались очень четких, даже угловатых очертаний... короткий нос был немного сплющен книзу - и родись Санек в других условиях, сложись его судьба хоть немного по другому, и он мог бы назвать внешность Лины индейской.
Но Санек не читал книг, да и фильмы, которые появились при его взрослении, были американскими - и индейцев там играли все те же клонированные герои. Правда, играли, тщательно выскоблив каменные американские подбородки. Что ни говори, не может быть индеец покрыт сексуальной двухдневной щетиной...
Так что, полюбовавшись на Лину и прослушав часть того, что она ему внушала, Санек смог отвлечься от красоты девушки и сконцентрироваться на ее словах.
- ... так что драть тебе отсюда надо, пока не поздно...- равнодушно говорила она, Саньку показалось - что уж чересчур нарочито и равнодушно. - я не могу бросать свою работу, своих детей - короткий взмах смоляной челкой в сторону конских вороных громад - а тебе лучше убегать, пока есть такая возможность. Я тебя удерживать не буду. Выстрелю вверх, пару раз, для того чтобы не думали, что я тебя сама отпустила... ну и синяк мне поставь...
- ДА ты что? - Аж задохнулся Саня от возмущения. - да за кого ты меня принимаешь, ты что, девка, совсем с глузда съехала? Как это я буду тебя бить?
- По лицу рукой - невозмутимо пояснила Лина. - чем крепче, тем лучше... если я что-то понимаю в колбасных огрызках, менее чем через пятнадцать минут сюда прибудет наш начальник охраны со своими головорезами. Конечно, нам он ничего не сделает, я у Арнольда на особом счету, а с тебя взять пока нечего, ты при всем своем желании навредить пока что не смог бы, а вот остальных не поздоровиться. Ты еще зеленый здесь, ты пока не знаешь, как в нашем раю умеют гайки закручивать.
- А зачем их закручивать? - пробормотал Санек и Лина посмотрела на него, как на слабоумного.
- ДА чтобы ни одна живая душа не узнала, что здесь твориться.
- Почему?
- Откуда ты такой взялся? Да потому что нас тогда в порошок сотрут, а на миллионы, которыми ворочаем Арнольд, найдутся миллиарды, и от него даже памяти не останется. А так же и от нас. Ну, от меня то уж точно.
Санек поднял голову и посмотрел не прозрачное, густеющее к вечеру синевой небо, на застывшие в прозрачной тишине медные молодые сосенки и усмехнулся.
- Вы паникерша, сударыня... насколько я могу понять своим куцым умишком, вот это вот все может перевернуть не то что... да все может перевернуть!
Они сидели с Линой на замшелом поваленном стволе, как нашедшая уединения в глухом лесу романтическая парочка, и девушка тихо внушала ему - спасайся, дурачок, спасайся, пока есть возможность, два раза удача не улыбается одному и тому же недоумку. Санек же, вместо того, чтобы рвануть в лес, затеряться среди утонувших во мхах деревьях, смотрел на ее профиль и растворялся в приливе совершенно идиотского счастья.
Видимо, Лина тоже почувствовала это, поскольку вдруг внимательно посмотрела на него, едва нахмурившись и покусывая нижнюю губу, потом вдруг отвернулась и плечи ее задрожали.
Момент для побега был уже упущен - по дорогое приближалась тяжело переваливаясь и гребя всеми колесами грязь, громада военного 131 ЗИЛа. Из кабины высовывался начальник охраны, а Арнольд, сидящий рядом с водителем, вытянул шею и почти что упирался лбом в стекло.
- Ох, рано, встает охрана - пробормотала Лина, с неприязнью косясь на прибывших. - сейчас начнет мозги долбить, дятел хренов...
Арнольд выскочил из кабины, длинный и нескладный, чуть не упал, схватился за плечо катящегося вперед особиста и быстро перегнал его на своих журавлиных ногах...
- вы их догнали? - спросил он, дыша тяжело, как после бега. На иссеченных длинными морщинам щеках выступил пятнистый румянец, глаза суетливо метались.
- Мы их догнали, но ничего не успели сделать. Машина взорвалась.
Коротко ответил Санек. Арнольд через плечо посмотрел на главного охранника. Тот развел руками.
- Я отвечаю в частности и за то, чтобы ни одна живая душа не узнала про то, что здесь твориться. Они могли не догнать беглецов, они могли пострадать от беглецов, они могли к беглецам присоединиться, в конце концов. Если уж на то пошло, то я вообще был против этой дурацкой погони. Лина на сбежала бы, а вот этот крендель давно уже намыливается.
Он говорил так спокойно, указывая на Саню почему-то оттопыренным большим пальцев кулака, что хозяин перестал подергиваться и прятать глаза.
- Но, может, все-таки не стоило их взрывать? - спросил он и Сане показалось, что идет некий спектакль - роли давно разучены и на каждый вопрос уже давно готов ответ. И что скажет начальник охраны, тоже было ясно.
- Ты хочешь, чтобы твоя работа раньше срока попала в большой мир? Чтобы тебя там раздавили, как каток лягушку?
Арнольд слушал, опустив глаза долу, и похоже, успокаивался. Петрович, сказав то, что от него ждали, вразвалку подошел к потрескивающему и чадящему остову машины так близко, как позволял еще сильный жар, и всмотрелся в согнувшиеся обугленные фигуры.
- Никогда у меня к ним доверия не было. Особенно к этому, очкастому. Второй то был просто туповатым малым, а очкарик так и ждал момента, чтобы подлянку какую-нибудь кинуть. Вот и дождался. Они ничего выбросить не успели?
Он повернулся к Сане и Лине. Девушка равнодушно пожала плечами. Ее совесть была чиста - никто ничего при ней не выбрасывал. Саня выдержал пронизывающий взгляд серых маленьких глазок мужественно - и Петрович удовлетворенно кивнул.
- проверить бы вас, обыскать бы - проворчал он себе под нос, но Лина вскинула подбородок и ошпарила его таким высокомерием, что он только хекнул.
- Мы десять раз могли убежать, и не только убежать, а еще продемонстрировать всему миру новый этап в развитии техники - отчеканила она словно бы заученную фразу.
Арнольд положил ладонь на покатое литое плечо начальника охраны.
- Ты это загнул, Петрович...Этой девочке я доверяю, как самому себе, ты же знаешь. Как она может меня обмануть? Вот это вот ее работа, даже больше могу сказать, это ее жизнь. Как она с ними расстанется?
Петрович проворчал что-то похожее на "доверяй - но проверяй", скользнул бегло по Саньку, который изо всех сил изображал несколько оскорбленное равнодушие, и махнул рукой молодцам в камуфляже, которые давно уже высыпались из кузова но стояли, ожидая, видимо, разрешительной отмашки.
Молодцы, закинув за спины не пригодившиеся автоматы, встали строем, едва ли не плечом к плечу, и медленно двинулись, осматривая буквально каждый клочок мха и дороги. Особенно не везло тем, кому попадались ледяные осенние лужи - под внимательным прищуром Петровича бедолага, находившийся ближе всех к ней, закатывал рукава и на ощупь проверял дно. Выражение лица поисковика крайне трудно передать словами... потом он совал красные, как гусиные лапы, руки в карманы и догонял остальных, шипя сквозь зубы матерщину.
Санек сидел, тупо и мрачно глядя вперед. Все, что происходило, казалось каким-то дурным сном, который скоро кончиться. Останутся где-то там, в глубине подсознания и фигура, неутомимо, механически пропахивающая круги в пыли, запавшие остекленевшие глаза трупа, которого заталкивали, ломая негнущиеся конечности, в его, Сашкину, машину, дурноту, которая помогла ему выдержать весь этот шок...и, как венец всего - два неторопливо разговаривающих человека, странноватый но узнаваемый запах жареного мяса, застывшие, как совершенные скульптуры, фигуры коней.
Саня выкурил уже три сигареты подряд - и с удивлением увидел, что Арнольд тоже дымит, затягиваясь жадно и неумело. Петрович что-то ему доказывал, негромко и внушительно, то растопыривая пальцы, то сжимая их в кулак, то потрясая этим красным булыжником... Арнольд кивал, но лицо его при этом выражало беспримерную муку, даже отчаяние.
- Вот, дурья твоя башка... - тихо, как бы сама к себе обращаясь, проговорила Лина. - говорила тебе - надо лыжи вострить... молись, если ты верующий, если неверующий - все равно молись...
- А что такое? - так же, глядя вперед себя, в исчезающее дымное облако, спроси Санек.
Хоть на них никто не обращал ни малейшего внимания, игра в конспирацию продолжалась.
- Да ничего. Петрович хочет жесткую проработку всего состава устроить...
- Какого? - опять не понял Санек. - которого мы встретили когда на этих... коняшках сюда поскакали?
- Дурень...знаешь, сколько тут людей работает? Около трех тысяч.
Она бросила косой быстрый взгляд на Саню и усмехнулась.
-Да-да... Не роняй челюсть, грудь отшибешь... тут одних программистов не меньше тысячи, потом еще патологоанатомы, биологи, биоинженеры, химики, электронщики... да и простых работяг тоже хватает. Которые готовят костяки, мышцы отливают, скелетные платы штампуют...
- И что? Сколько нужно, чтобы всю эту толпу допросить?
- Два выходных и еще день, чтобы информацию обработать. А потом уже тех, кто прокололся, будут в реальную обкатку брать. И не дай бог тебе под эти жернова попасть. Ты точно ничего не брал?
Саня стал старательно доставать из пачки последнюю сигарету и натурально вздохнул.
- Курятина кончилась. Как я теперь буду? Уши пухнут...
- Ничего. Проживешь и без этого гавна.
- Умру! - взвыл Саня - он был уверен, что без табака не продержится и дня.
- Да проживешь, никуда не денешься. Чушь это все - и что табак не заменим, и что курить бросать трудно. Да ничего не трудно. Так ты зачем не мозги паришь? Ты что-то находил?
- Когда? - Саня наконец-то нашел в себе силы и посмотрел в раскосые и одновременно округлые, недобро поблескивающие глаза девушки. Что -то было в них такое, что Саня на мгновение потерял дар речи - а потом длинные ресницы прикрыли этот нестерпимый колдовской блеск и тут же полился какой-то оправдательный бред.
Лина его уже не слушала - она покусывала губы и наматывала смоляную прядь на палец, потом вдруг хлопнула себя по колену и заявила.
-Точно. Так мы и поступим.
Она посмотрела на Саню со странным, озорным не к месту блеском и негромко - так как после звонкого хлопка и Арнольд, и Петрович смолкли на секунду и удивленно повернулись - пояснила.
- От тебя потребуется единственное - молчать, поддакивать мне и соглашаться. Тогда, может быть, все устроится наилучшим образом. А если нет - то попадешь в такую мясорубку, что рад не будешь. "То без слуху и духу тогда пропадешь, не успев даже крикнуть - спасибо!!"
- Это что еще за хрень? - нахмурился Санек, который и так ничего не понимал, да к тому же был слегка уязвлен тем, что опять, уже в который раз, все решили за него. - Почему я кому-то должен говорить спасибо? И за что? Пока что ничего хорошего мне не сделали.
Лина нахмурилась, собрав на чистом лбу вертикальную морщинку.
- Господи, какой же ты идиот...- пробормотала она с досадой. - да ты должен благодарить только за то, что тебя еще не пустили на муляж. Здесь это быстро. В нашем раю строптивые не задерживаются. Уверяю тебя... да, вот еще что. Если тебя будут спрашивать - вот прямо сей момент - скажи, что после армии работал санитаром в дурдоме. И что лучше всего ты умеешь - конечно, после верховой езды - так это вязать психов. Понял?
- Нет. - искренне ответил Саня. Он никогда не работал в приюте для умалишенных, и понятия не имел, кто их там связывает и как. И опять же ему не понравилось манера девушки - давать какие-то дурацкие советы, учить, не поясняя, зачем и кому это нужно.
- Нет, ты погоди, ты мне объясни, сначала, а потом...
- "Я в тот день по-турецки вам все объяснил, повторил на фарси, на латыни, но сказать по-советски, как видно, забыл, это мучит меня и поныне."
Прочитала Лина что-то опять непонятное и уставилась на Санька глазами взбешенной кошки.
- Ты не просто кретин, ты кретин в квадрате. Говорю тебе - либо ты сейчас заявляешь себя санитаром, либо тебя будут обрабатывать так же, как и всех. Ну?
Ответить на это командирское "ну" Санек не успел. К ним, переваливаясь, двигался Петрович и рядом возвышался смущенной каланчой сам хозяин всей зашатавшейся системы.
- О чем спорите, молодые люди? - спросил он тоном вышедшего в отставку ловеласа. Начальник охраны без смущения буравил взглядом то одну, то другого. Но Лина, видимо, хорошо знала этих двоих и повела себя правильно.