Мы почти достигли Щедрой Бухты, объявил Собрат Йе. С вершин той горной цепи предстанет она перед вамиее спокойные соленые воды темны, и лишь один луч света падает на нее, деля пополам. О, как прекрасно будет вернуться в море! Вам, бродящим по земле, повезло, что мы такая посвященная раса, а не то мы никогда не променяли бы океан на вашу погруженную во мрак невежества сушу. Что ж, предсказывать будущеенаш тяжкий удел, и исполнять это подобает радостно
Он принялся покрикивать на своих женщин, требуя, чтобы те поспешили собрать еще травы и корней для кострища. Те подняли Собрата на прибрежную насыпь, несчастный же носильщик сгорбился внизу, застыв с занесенными над головой руками едва ли не над самым огнем, и дым клубился вокруг него, овевая теплом замерзшее тело.
Видя, что Собрат Йе отвлекся, Грен поспешил к носильщику и ухватил того за плечо.
Понимаешь ли ты меня, друг? спросил он. Говоришь ли на том же языке, что и я?
Старик не поднял головы. Опущенная на грудь, словно шея была перебита, она немного покачивалась из стороны в сторону, пока носильщик бормотал что-то неразличимое. Когда мир застыл, высвеченный новой молнией, Грен заметил шрамы на шее носильщика, спускавшиеся вниз вдоль верхних позвонков. В подобной молнии ослепительной вспышке понимания Грен осознал, что этот человек был некогда искалеченс тем чтобы уже никогда не суметь приподнять головы.
Опустившись на одно колено рядом с ним, Грен с ужасом уставился на лицо скрюченного калеки. Разглядеть ему удалось лишь искаженный гримасой рот да горящий уголек глаза.
Могу ли я довериться племени ловцов-несунов, друг? спросил он.
Рот медленно приоткрылся, будто бы в утомительно долгой агонии. Слова выходили из него с трудом, словно были материальны.
Грен услыхал:
Нехорошо я уже не хорош упасть, сломаться, умереть видишь, все кончено еще один подъем греховодник Йеты понесешь Йе у тебя сильная спина несешь Йе он знает я уже не гожусь
Что-то капнуло на руку Грена, когда он отшатнулся от носильщика; была ли то капля слюны или, быть может, слеза, он не мог сказать.
Спасибо, друг, мы еще поглядим, кто кого понесет, сказал Грен. Отойдя туда, где Яттмур подмывала Ларена, он прошептал ей:Я костьми чуял, что этой разговорчивой рыбе не стоило доверять. Он задумал использовать меня как вьючное животное, когда этот человек погибнет Так говорит носильщик, а обычаи ловцов-несунов уже должны быть ему известны.
Прежде чем Яттмур смогла ответить, Собрат Йе заревел со своего насеста.
Что-то приближается! заявил он. Женщины, немедленно помогите мне сесть верхом. Яттмур, затопчи костер. Грен, подойди и взгляни самчто ты увидишь отсюда?
Вскарабкавшись на насыпь, Грен уставился во тьму, пока женщины вновь водворяли Собрата Йе на спину носильщику. Даже их тяжелое дыхание не скрыло от Грена звуков, которые, должно быть, слышал и сам Собрат: далекое, настойчивое завывание, то набиравшее, то терявшее силув ровном ритме, исполненном злобы и тоски. При этих звуках кровь отхлынула от его лица.
Грен легко различил группу примерно из десятка огней, расползшихся по равнине не особенно далеко от них, но зловещие звуки шли с другой стороны. Затем его глаза заметили какое-то движение; Грен таращился во мрак, пытаясь получше разглядеть фигуры бегущих, и сердце его бешено колотилось в груди.
Я их вижу, доложил он Собрату Йе. Они они светятся в темноте.
Стало быть, это Ревуны те люди-животные, о которых я говорил. Они приближаются к нам?
Похоже на то. Что будем делать?
Спускайся к Яттмур и помолчите оба! Ревуны подобны вострошерстам; если их разозлить, они способны натворить бед. Я пошлю женщинупусть переместится и поглядит, что должно произойти.
Дважды состоялась пантомима, сопровождаемая хрипом и жестикуляциейи перед исчезновением женщины, и после ее появления. Все это время зловещий вой Ревунов набирал силу.
Женщина переместилась и увидела, как мы взбираемся на склоны там, впереди; так что, очевидно, мы не пострадаем от Ревунов. Просто подождем, пока они пробегут мимо, потом пойдем дальше. Яттмур, позаботься, чтобы этот твой младенец вел себя потише.
Немного успокоенные словами Собрата, они встали под насыпью и приготовились ждать.
Наконец тесно сбившиеся вместе Ревуны промчались мимо на расстоянии броска камнем. Их используемый для устрашения тявкающий вой звучал то выше, то ниже. Разглядеть, бегут ли они, несутся скачками или прыгают, подобно зайцам, было решительно невозможно. Они стелились по землеочень быстро и без всяких видимых усилий, словно видения больного рассудка.
И даже испуская глухое белое свечение, их тела не позволяли разглядеть себя в подробностях. Были ли их силуэты насмешкой над человеческими формами? Впрочем, можно было заметить, что они очень высоки и худы, точно изможденные призраки, прежде чем они оставили замерших на месте наблюдателей позади, легкими прыжками скрывшись за неровностями равнины и волоча за собою свой жуткий крик.
Грен вдруг осознал, что обнимает Яттмур и Дарена, дрожа всем телом.
Что это было? спросила Яттмур.
Я уже говорил, женщина, это Ревуны, ответил ей Собрат Йе, раса, о которой я упоминал прежде, загнанная далеко в пределы Вечной Ночи. Верно, это стадо совершило охотничью вылазку и теперь возвращается домой. Чем скорее мы одолеем ту гору, тем сильнее будет моя радость.
И они двинулись дальше, но теперь Грен и Яттмур шли, не испытывая прежней легкости помыслов.
Обретший привычку оглядываться, Грен первым заметил, что огоньки, горевшие слева и принятые ими ранее за факелы вострошерстов, понемногу приближаются. Сквозь ночную тишь к нему порою долетал их лайподобно ветке, упавшей в воду и несомой плавным речным потоком.
Вострошерсты догоняют, предупредил он Собрата Йе. Они следуют за нами по пятам почти всю дорогу и, если мы не поторопимся, настигнут нас на этом склоне.
Такая целеустремленность не похожа на них. Обычно они забывают о цели своих действий, едва успев определить ее. Должно быть, их влечет к себе что-то впереди пища, скорее всего. Тем не менее в темноте они чувствуют себя вполне уверенно; нельзя допустить, чтобы они напали на нас. Шевелитесь. Поживей, мой пахарь-иноходец, хоп-хо!
Но факелы горели все ближе. По мере трудного восхождения по долгому, такому долгому склону свет облаков над ними усилился настолько, что в конце концов они различили смазанные очертания тел факельщиков. Их преследовала внушительная толпа порождений ночипусть пока еще на значительном расстоянии.
Заботы их все умножались. Яттмур заметила еще одну группу преследователей, настигавших их справа. Взлаивания и улюлюканье эхом метались по голым камням; вне сомнения, целая армия вострошерстов отчаянно пыталась нагнать путников.
Согнувшись и хватаясь за выступы крутой скалы, маленькая компания почти бежала вверх по склону, подгоняемая тревогой.
Достигнув вершины, мы будем спасены. Хоп-хо! ободряюще кричал Собрат Йе. Очень скоро пред нами предстанет гладь Щедрой Бухты. Эге-гей там, ленивая, уродливая скотина!
Не промолвив ни слова, не издав ни стона, несший его калека вдруг рухнул под ним, выбросив Собрата в ближайшую рытвину. Несколько медленно истекших мгновений Собрат Йе лежал там, оглушенный, гладким брюхом кверху; затем одним ударом мощного хвоста перевернулся на камнях и тут же принялся что было мочи костерить своего «скакуна».
Что до татуированных женщин, то они остановились и та, что несла на голове сморчка, поставила тыкву на землю, но ни одна не подошла помочь упавшему носильщику. Это сделал Грен, подбежавший к немувороху жалких костей, и перевернувший его как можно бережнее. Тот не издал ни звука; уголек глаза погас.
Перебив Собрата Йе, Грен гневно закричал на рыбоподобного наездника:
На что ты теперь жалуешься? Разве этот несчастный калека не таскал тебя, пока последний глоток воздуха не оставил его тело? Ты выжал из него все силы до последней капли, так что молчи теперь и будь этим доволен! Он погиб и отныне свободен, никогда больше не ляжешь ты на его согнутую спину!
Тогда ты сам понесешь меня дальше, ответил Собрат, не раздумывая. Если мы не уберемся отсюда как можно быстрее, нас всех раздерут в клочья эти отряды вострошерстов. Послушай, как они кричат они уже близко! Так что прояви смекалку, человек; если ты предпочтешь жизнь, то заставишь этих женщин поднять меня к тебе на спину.
Ну уж нет! Ты останешься валяться здесь, в этой канаве! Без тебя мы сможем идти куда быстрее. Ты отъездил свое.
Нет! сиреной рассек тишину ночи голос Собрата Йе. Ты не имеешь понятия, на что похож гребень этой горы. Там существует тайный проход к Щедрой Бухте, и лишь я один могу найти его. Эти женщины ничем тебе не помогут. Ты застрянешь на вершине, не зная дороги вниз, это я обещаю. Вострошерсты сожрут тебя.
О, Грен, я так боюсь за Ларена. Давай возьмем Собрата, только не надо здесь стоять и спорить, прошу тебя.
Грен воззрился на Яттмур. В тусклой предрассветной дымке она была лишь смутным пятном, меловым наброском на поверхности скалы, но все же Грен стиснул кулак, как если бы перед ним возник настоящий противник.
Ты хочешь увидеть, как я стану вьючным животным?
Да, да, стань чем угодно, только не мясом в глотках вострошерстов! Подумай о всех нас! Это всего лишь одна-единственная гора, разве не так? Ты таскал на себе сморчка куда дольше, и без всяких жалоб.
Охваченный горечью, Грен поманил к себе женщин с татуировками.
Так-то лучше, заявил Собрат Йе, ерзая меж обнявших его рук Грена. Только вот еще попробуй держать голову чуть ниже, чтобы не тыкать ею в мое горло. О, гораздо лучше. Да, верно, ты быстро схватываешь. Вперед, хоп-хо!
Низко склонив голову и скрючившись, Грен карабкался по склону с ловцом-несуном на спине рядом с несшей ребенка Яттмур и с двумя женщинами племени Пахарей, шедшими впереди. Неутешный лай вострошерстов их подгонял. С трудом они пересекли речное русло, и вода обдала холодом их ноги; помогая друг другу, они поднялись на отвесный каменистый берег и вышли на менее трудный участок.
Яттмур видела, что солнце покоится уже на следующей вершине. Когда она решилась оглядеться, перед ней предстал иной, более радостный мир, окруживший идущих новыми холмами и склонами. Отряды вострошерстов затерялись за лежащими сзади скалами.
Небо пересекали полосы света. Кое-где над головой проплывали ползуны, спешившие скрыться на ночной стороне или направлявшиеся в космос, будто сама надежда подала Яттмур добрый знак.
Им предстоял еще долгий путь, но солнце уже будто навалилось им на плечи, и после крутого подъема они встали, задыхаясь, на гребне горы. Скрытый ранее неровный склон отвесно уходил вниз, и спуститься по нему не сумел бы никто.
В тени, внизу покоилась морская бухта, широкая и безмятежно-спокойная. Прямо посередине ее пересекала косая полоса света, отбрасывавшая блики на всю скалистую чашу, в которой покоился кусочек моря, в точности, как описывал это Собрат Йе. Под поверхностью воды двигались какие-то существа, порой вспарывая спинами ее гладь. На полоске берега шевелились другие фигуры, неспешно курсировавшие между примитивными белыми хижинами, на таком расстоянии крошечными, как мелкие жемчужины.
Один лишь Собрат Йе не смотрел вниз.
Его глаза обратились сначала к солнцу, а затемк хорошо видной с этой высокой точки узкой кайме полностью освещенного мира, землям, где солнце светило постоянно. Яркий блеск был почти нестерпимым.
Как я и предсказывал, простонал Собрат, все порождения этого мира растворяются в свете. Настает день, когда к нам придет Великий Миг и все создания станут частью вечнозеленой вселенной. Как-нибудь потом я расскажу вам о ней.
Молнии, ставшие редкими над владениями Вечного Заката, все еще неистовствовали на освещенной стороне. Один особенно мощный разряд прогремел над лесом и молния осталась стоять, упершись в него. Извиваясь, подобно змее, застрявшей меж небом и землей, она не пропала, но продолжала сверкать огромной колонной, чье основание понемногу начало зеленеть. Зелень поднималась к небу, и по мере ее продвижения огненный столб выпрямлялся и набухал, пока нечто вроде протянутого пальца не застряло в космическом куполе, а кончик его не потерялся из виду в подернутом маревом небе.
А, теперь я видел знак знаков! потрясенно молвил Собрат Йе. Теперь я видел его и знаю точно: приближается конец мира.
Что это такое, во имя ужаса? спросил Грен, вытянувший шею и взиравший на зеленую колонну из-под тяжкого груза на плечах.
Споры, пыль и прах, чьи-то надежды, чей-то незаконченный рост, эссенция из многих столетий Земли, ее зеленый фитиль, не меньше. Он тянется ввысь, поднимается и разворачивается, подыскивая поле для нового сева. Почва у основания той колонны, должно быть, уже запечена в кирпич! Целый мир надо нагреватьдолго, терпеливо, целых полвечности, пока он вконец не загустеет от собственного плодородия. Тогда стоит лишь дать ему новый заряд, влить в него новый потоки отраженная энергия поднимет по нему сам экстракт жизни, поддерживаемый и уносимый в космос галактическим течением.
Грену сразу припомнился остров Высокого Утеса. Хоть он и не понимал, что именно подразумевает Собрат, рассуждая об уносимом галактическим течением экстракте жизни, это очень походило на пережитое им в странной пещере, пещере каменных глаз. Он пожалел, что не может сейчас же расспросить Собрата об этом.
Вострошерсты догоняют нас! вскричала Яттмур. Прислушайтесь! Я слышу их крики.
Оглянувшись на только что пройденный путь, они увидели копошащиеся в сумерках крошечные фигурки; все еще сжимая чадившие факелы, они медленно, но верно карабкались вверх, покрыв собою весь склон, не поднимаясь на две ноги, но одолевая его на всех четырех.
Куда дальше? спросила Яттмур. Если ты не перестанешь болтать, Собрат, они скоро схватят нас.
Прервав созерцание, Собрат Йе объявил:
Нам нужно подняться еще немного по гребню горы. Всего ничего. За торчащим впереди высоким пиком лежит тайный проход вниз по скалам. Там мы спустимся к тоннелю, ведущему прямо сквозь склон горы к Щедрой Бухте. Не беспокойтесь: эти негодяи еще довольно далеко.
Грен заспешил к указанному Собратом пику даже прежде, чем тот кончил говорить. С волнением прижав Ларена к плечу, Яттмур побежала впереди, но вскоре остановилась.
Собрат, позвала она. Взгляни! За твоим пиком лежит упавший с неба ползун. Наш путь к спасению закрыт!
Пик торчал на самом краю склона, словно дымовая труба, выстроенная на коньке остроконечной крыши. Позади него лежало массивное тело ползуна. Лишь то, что к бегущим была обращена его затененная сторона, терявшаяся на укрытом такой же тенью склоне, не позволило разглядеть его раньше.
Собрат Йе испустил громкий стон.
Как же нам забраться под этот гигантский овощ? воскликнул он и с разочарованием хлестнул хвостом по ногам Грена. Тот споткнулся и упал, задев женщину с тыквенной чашей на голове. Вместе они распростерлись на траве, а Собрат извивался между ними, натужно крича.
Женщина издала визг, выражавший что-то среднее между стоном боли и воплем ярости; обеими руками она закрывала кровоточащее лицо. Собрат орал на нееона не замечала. Когда Яттмур помогла Грену подняться, Собрат Йе обратился к нему со словами:
Будь проклято ее питающееся дерьмом отродье! Я приказываю ей заставить вторую женщину переместиться во времени и посмотреть, как мы сможем спастись отсюда. Толкни ее, дай ей хорошего пинка, только заставь обратить на меня внимание, и сразу же подними меня на спину. Да будь поосторожней в будущем.
Он снова принялся кричать на женщину.
Без всякого предупреждения та вскочила на ноги. Ее исцарапанное лицо было подобно смятому фрукту. Ухватив чашу и размахнувшись ею, она с силой опустила тыкву на череп Собрата, и тот затих на траве, лишившись чувств. Чаша разбилась при ударе, и из нее, подобно патоке, медленно, с почти летаргическим упорством вытек сморчок, покрывший ровным слоем голову Собрата Йе.
Озабоченные взгляды Грена и Яттмур скрестились. В глазах обоих застыл один и тот же оставшийся невысказанным вопрос. Рот женщины, умевшей перемещаться, приоткрылся, и она беззвучно захихикала. Ее компаньонка с плачем опустилась на колени; единственный миг неповиновения за весь ее «период бытия» прошел, как не бывало.