Исполнитель желаний. Том 2 - Анастасия Александровна Баталова 2 стр.


Томми думал, что очень много знает о болезнях. Ведь чего у него только не было! Он перенёс почти все детские инфекции, лежал в больницах, постоянно наблюдался у нескольких частных врачей, которые осыпали его маму на приёмах сложными терминами, которые он, Томми, даже иногда запоминал.

 Может, я всё-таки сумею тебе помочь?  осторожно поинтересовался он.  Попробую поставить тебе диагноз Ты только скажи, что

 Ты никому не растреплешь?  перебил Эрн.

 Могила  пообещал Томми, клятвенно сложив пухленькие руки на груди. Его охватило уже, завладев им полностью, знакомое сладостное предчувствие секрета

 Из меня гной какой-то выходит  Эрн говорил медленно, перебирая пальцами по пачке сигарет и глядя на неё неотрывно  иногда по ночам Мне несколько раз уже приходилось втайне от отца застирывать свои простыни. Ещё заметит Станет волноваться

 Гной?  Томми изумлённо таращился на товарища. Он страдал хроническим гайморитом и не понаслышке знал, что это такое. И с серьёзным видом опытного человека, знатока, поинтересовался:

 А какого он цвета?

 Прозрачный, мне кажется,  Эрн продолжал теребить пачку, он снял с неё наружную плёнку и пустил по ветру,  Ну или почти прозрачный. На белом почти не видно этих пятен. Просто они жёсткие, когда высыхают

 Не. Это не гной.  Томми забавно нажал указательным пальцем на среднюю дужку очков, чтобы покрепче посадить их на переносицу. И добавил тоном специалиста.  Гной зелёный.

Тут же он начал сомневаться сам в себе и примолк. А что если гной бывает разный? У него сразу возникло множество вопросов. Они кружили возле Томминой головы, словно голодные птицы у кормушки. Каждую секунду подлетали всё новые и новые. Вдруг он действительно не всё знает о гное?

Томми деловито молчал. Он чувствовал, что Эрн на него полагается. Первый раз в жизни. И боялся его огорчить.

 Ты думаешь, я не умру?  спросил Эрн незнакомым просительным тоном.

Томми пожал плечами, ему нечего было сказать. В нём самом только что умерла маленькая иллюзия. Лекарь, оказывается, из него тоже никудышный.

4

Трубы теплопровода тянулись вдоль границы Города, словно гигантские серебряные змеи. Весна постепенно переходила в лето, растекалась, ширилась, проникая во все самые укромные тёмные и холодные уголки, словно разлитая вода. Дни стояли длинные и светлые. После уроков, досиживать которые в нагретых солнцем классах становилось уже утомительно, Эрн и Томми приходили сюда, на окраину, сидеть на трубах, пить колу и поедать сладости.

Зной делал толстые трубы тёплыми и блестящими. Здесь никто не видел их, и Томми, нарушая запреты, бывал абсолютно счастлив. Он ел насыщенные канцерогенами и аллергенами чипсы, при виде которых мама пришла бы в ужас, запивал их ядовито-зелёным лимонадом с красителями и консервантами и совершенно не думал о том, сколько это всё содержит килокалорий. Эрн сидел рядом с ним и задумчиво болтал ногами. Он сильно переменился к Томми с тех пор, как рассказал ему про гной, и даже почти не дразнил его.

За теплопроводом, свернувшимся подобно гигантскому змею в кольцо вокруг Города, за огороженным пустырём, предназначенным под застройку, далеко-далеко виднелись неровные контуры леса, а ещё дальше  за лесом  исполинские трубы городской ТЭЦ, похожие на перевёрнутые воронки. Над ними, словно над жерлами спокойных вулканов, зависали, тая, круглобокие дымные облака.

 Знаешь, что,  откусив большой кусок шоколадного кекса, Томми пережевывал слова вместе с ним, и их трудно было разобрать,  сегодня я видел, как Хильда шла под руку с Грэдом. При этом она косилась на тебя, и в глазах у неё, кажется, было такое выражение, словно она что-то потеряла и ищет

 Неужели? А я не заметил их Вот и прекрасно, что она нашла себе парня. Теперь хоть от меня отстанет,  сухо сказал Эрн, покачивая банкой с остатками колы. Он смотрел куда-то вдаль, и в его удивительных глазах оттенка цветущей сирени плескалось что-то странное, нездешнее.

 Ты ничего так и не понял  вздохнул Томми, разворачивая шоколадку. Кекс он уже съел.  Я говорю Она так смотрела на тебя, прижимаясь к Грэду, что мне подумалось, будто Грэд  это не по-настоящему, а просто чтобы посмотреть на твою реакцию

 Что?  Эрн как будто только сейчас очнулся от своих раздумий, взгляд его приобрёл осмысленность, и он посмотрел на Томми.

 Ну мне кажется я думаю она просто хотела посмотреть, как ты будешь себя вести, если увидишь их вместе  пробормотал толстяк, решив, что Эрну нужны более подробные пояснения.  Она, наверное, надеялась, что ты будешь ревновать. Это значило бы

 Что?  повторил Эрн зловеще, как будто не замечая, что Томми ещё не закончил

На несколько мгновений над теплопроводом повисла непривычная тишина. Казалось, даже ветер утих. Кусты ивы, растущие возле труб, были неподвижны.

 Ах вот как! Значит, кто-то вздумал ставить надо мной опыты!? Да что они о себе возомнили!?  в глубине глаз Эрна что-то сверкнуло. Недоброе. Металлическое.

Томми растерялся. Он никак не предполагал, что его товарища так оскорбит совершенно невинная по сути постановка с Грэдом. Он даже слышал, как Хильда сулила однокласснику дорогой диск с компьютерной игрой, если он согласится ходить с ней под руку весь день Воистину, чужая душа потёмки Эрн некоторое время напряжённо молчал. Потом глухо шлепнул растопыренной ладонью по трубе; его прелестные губки разомкнулись, чтобы выпустить на волю отвратительное ругательство. Эрн был очень зол

Едва Томми собрался сказать что-то успокоительное, смягчающее, как позади них что-то громко ухнуло, теплопровод качнулся, сбросив их со своей тёплой гладкой спины, и пахнуло горячим ветром откуда-то издалека

Поднявшись с земли, они обернулись как по команде. Там, далеко-далеко за лесом, рядом с воронковидной трубой ТЭЦ в небо поднимался высоченный столб густого тёмно-серого чада. Он быстро расходился в воздухе, распускался, словно огромный жуткий цветок, хищно завоёвывал небосвод, закрывая собою весь его южный край.

 Там что-то взорвалось!  воскликнул, охваченный неуёмным возбуждением зеваки Томми.

 Похоже, один из блоков ТЭЦ  Эрн произнёс это совершенно будничным голосом, так, словно речь шла о разбитом яйце или о лопнувшей банке с солёными огурцами. Он стоял, приложив руку ко лбу, и всматривался вдаль. Странное чувство охватило его: Эрн явственно ощутил, что есть какая-то непостижимая связь между этим взрывом и им самим. Пространство вокруг представлялось ему теперь множеством сплетённых друг с другом тонких ниточек  причинно-следственных нитей, он будто видел их все внутренним взором, и одна из них, такая чёткая, что, казалось, её можно потрогать руками, протянулась от носка его потёртого кеда туда, за пустырь и лес, к линии горизонта, где клубилось чёрное ядовитое облако взрыва

 Знаешь что Том  Эрн выглядел испуганным; он даже не заметил, что впервые обратился к приятелю по имени, а не «жирный» или «сало», как он привык называть его,  Мне кажется, что я не такой, как другие

5

Эрн сидел на деревянной кухонной табуретке, подложив под себя согнутые в коленях ноги. Дирк, молчаливый, облачённый в заношенный клетчатый передник, проворно двигался в тесном пространстве между плитой, раковиной, холодильником и столом. Результатом его усилий оказалась тарелка дымящегося картофеля с зеленью и маслом, словно по волшебству возникшая перед Эрном на немного выгоревшей клеёнке, белой в крупный алый горошек.

 Сядь нормально,  велел Дирк, мимоходом вынимая вилку из сушилки для столовых приборов и с лёгким стуком опуская её подле тарелки Эрна.

 Мне так удобнее, пап,  ответил мальчик. В кухне стоял небольшой телевизор, по которому фоном шли вечерние новости. Дирк собрался уж было привычно отчитать Эрна за упрямство и постоянные прихоти, но случайно обратил внимание на экран.

Гигантский столб густого тёмно-серого дыма. Осыпающиеся бетонные плиты. Клубящийся огонь. На замедленной съёмке всё это выглядело почти торжественно: здание вздрогнуло, точно человек, которого неожиданно тронули на плечо, в немногочисленных окнах сверкнуло алое, взвился дым, и стены начали склоняться в разные стороны, подобно ушкам вскрытой картонной коробки. Дирк прибавил звук.

 Мощный взрыв, который произошёл сегодня днём на одном из рабочих блоков городской ТЭЦ вывел из строя систему водо- и электроснабжения во многих районах Города и унёс несколько человеческих жизней. Точное число жертв пока не сообщается. На данный момент на месте происшествия работают три бригады пожарных, обстоятельства инцидента расследуется.

Эрн задумчиво ковырялся вилкой в мягком разваренном картофеле. Его слегка мутило.

 Ты чего не ешь?

 Не хочу. Аппетита что-то нет,  Эрн отодвинул тарелку,  Кстати, пап Я видел этот взрыв вблизи. Мы сидели с Томми на трубах, когда он произошёл.

Дирк положил себе картошки и сел за стол. Он полил исходящие паром крупные мягкие куски янтарным подсолнечным маслом. Проткнул один из них вилкой.

 Сколько раз я просил тебя не ходить туда

Устало махнув рукой, Дирк принялся за еду. Ничего не попишешь. Подростки всегда делают по-своему.

Эрн взял стакан с морсом, который налил ему отец, и осторожно сделал глоток. С самого момента взрыва он чувствовал недомогание. У него немного кружилась голова, а руки казались непривычно лёгкими и слабыми: так обычно бывает за миг перед обмороком, кажется, что не сумеешь удержать и пушинки

 Я пойду прилягу,  тихо сказал он отцу и слез с табуретки.

 С тобой всё в порядке?  спросил Дирк, отложив вилку и внимательно вглядываясь в лицо сына.  Ты бледен.

 Да, папа. Я просто испугался, когда упал с трубы  Эрн стоя допил морс и вышел из кухни.

Дирк со вздохом сложил его нетронутую картошку обратно в кастрюлю. Он был обеспокоен. Раньше Эрн никогда так себя не вёл. Он был шумным и наглым, постоянно спорил, грубил, частенько употребляя в разговоре с отцом рубленые подростковые фразы вроде «отстань», «не парь мне мозг», «задолбал уже» Таким спокойным и вежливым как сегодня Дирк видел своего сына впервые. И это его обрадовало бы, он бы решил, что ничего плохого не происходит, и мальчик просто вырос, если бы не эта болезненная голубоватая бледность и не взгляд, пугающий своей отрешённостью, открывающийся куда-то в глубину

Эрн вошёл в свою комнату и залез на кровать. Комната, вообще говоря, была общая, и кровать в ней стояла двухэтажная. Нижний этаж занимал Дирк. Но обычно он проводил время на кухне или на работе, поэтому комната считалась владениями Эрна. Тут стояло, лежало и валялось повсюду его типичное подростковое барахлишко: вырванные из журналов развороты со знаменитостями, диски, флэшки, старый-престарый плеер-тарелка, найденный на свалке, потрёпанные учебники, планшет с треснутым защитным стеклом, видавший виды плюшевый медведь, которого в детстве Эрн брал с собой в постель, а теперь, когда изредка по настоянию отца наводил порядок в своих вещах, каждый раз отчего-то жалел и не выбрасывал  просто перекладывал с места на место

Эрн занимал второй ярус общей кровати. Он забирался на верхний этаж по деревянной лесенке с тонкими гладко отшлифованными перекладинами.

Дирк громыхал на кухне посудой. Эрн лежал, уткнувшись подбородком в подушку, и смотрел в окно, даже отсюда видно было, как по краю неба ползёт, словно огромная неуклюжая гусеница, серое дымовое облако, как оно растягивается, смазывая краски заката И внутри Эрна росла необъяснимая уверенность в его причастности к взрыву. Это ЕГО костёр, ЕГО дым. Эрн попробовал представить себе, что дым, стелющийся над горизонтом, обретает осмысленные очертания. Трёх букв. Трёх букв его имени. Э. Р. Н. Три буквы написанные в небе. Три буквы, написанные дымом и кровью Ведь там находились какие-то люди, персонал, обслуживающий рабочий блок, много людей

Это было невероятно, но дым начал слушаться Эрна, подчиняться его мысленному приказу как змея дудочке заклинателя. Он сначала вытянулся вдоль горизонта в длинную полосу, затем она изогнулась, порвалась в нескольких местах, и вскоре три огромные буквы, отчётливые, точно выведенные первоклассником в линованной тетрадке, повисли в небе над Городом

Э Р Н

Он вздрогнул и упал лицом в подушку.

 Господи Господи  шептал он, приходя в отчаяние. До него наконец-то дошло. Теперь он был в этом совершенно уверен. Он болен. Неизлечимо. И очень скоро умрёт. Сначала этот загадочный гной на простынях Теперь вот помешательство.

«Я определённо лишился рассудка»  думал мальчик,  «и мне просто мерещатся буквы в небе, ведь не может же быть, чтобы я их НАПИСАЛ Это НЕВОЗМОЖНО!»

6

После несчастья с Аль-Марой, Кирочка старалась ни с кем больше не сближаться.

 Вот об этом я и предупреждала вас, лейтенант Лунь,  говорила ей, печально качая своей всегда безупречной головой в венке толстых седых кос, полковник Айна Мерроуз,  привязанности ослабляют нас, делают уязвимыми для чьих-то слов и поступков, несчастными или счастливыми в зависимости от чьих-то действий Они лишают нас собственной воли.

Кирочка вышла на балкон. Она снимала квартиру в элитном секторе недалеко от Центра. Облокотившись на сплошное бетонное перекрытие, она закурила и принялась смотреть вдаль. Отсюда, с сорок первого этажа Город был виден весь почти, как на ладони, и пятиконечная звезда расходящихся от Вокзала Прощаний железнодорожных колей, и купола Собора Истинной Веры, и парк Первых Свиданий с тенистыми клёнами и вечно холодными мраморными статуями Взгляд Кирочки блуждал спокойно, без напряжения плыл над Городом Она курила, и дым папиросы тянулся тонкой струйкой вверх, ветер играл им, точно развязавшейся капроновой лентой.

Внимание Кирочки привлекло нечто необычное. Она смотрела на горизонт; в Городе его ровная полукруглая линия всегда ощерена неровными зубами высоток  точно челюсть акулы; там, вдалеке, где обычно всегда спокойно курились гигантские трубы ТЭЦ, теперь низко повисли густые тёмно-серые дымовые облака. Они приобрели, наверно, по прихоти ветра, такую удивительную форму. Кирочка стояла и, защитив глаза ладонью от света, глядела вдаль. В небе над горизонтом можно было прочесть имя.

Э Р Н

7

Томми, как обычно, ждал Эрна на парковке около гипермаркета «ЕстьВсё». Отсюда было рукой подать и до границы жилого квартала, где пролегали излюбленные ими трубы теплотрассы, и до парка, и до кирпичного дома-точки, в котором почти всегда был открыт настежь люк для выхода на крышу, где Эрн любил сидеть на широком карнизе, свесив ноги вниз, а Томми всегда стоял поодаль, не решаясь подойти к краю Поэтому встречаться именно здесь, у гипермаркета, было очень удобно.

Томми стоял и, щурясь от солнца, всматривался в дымку тёплого летнего дня над перекрёстком, откуда должен был появиться Эрн, тоненький, в футболке слегка большей по размеру, чем нужно, в бледно-голубых джинсах с потёртостями на коленях и лёгким клёшем. Эрн задерживался. Томми со вздохом опустился на поребрик и, раскрыв дутый, сверкающий зеркальной изнанкой пакет, принялся за чипсы.

 Хомячишь?  Он обернулся, услышав знакомый чуть насмешливый голос.

 Ты откуда появился?  сконфуженно спросил Томми,  Я что-то тебя не видел

 Протри очки,  сказал Эрн,  присаживаясь на разогретый асфальт рядом с приятелем,  я на трубах был.

 Один? Что ты там делал?

 Думал.  Эрн подобрал небольшой камушек и подбросил его на ладони,  мне нужно теперь очень много думать

Он замолчал, разглядывая камушек.

 В каждом предмете, толстый, содержится огромное количество информации. Так много, что с ума сойти Взять, вот, к примеру, этот камень: его цвет, гляди, он ведь весь неоднородный; форму  ты видишь?  на его поверхности бесконечное количество неровностей, их все невозможно запомнить, даже если битый час пялиться на него; вещества, из которых он состоит Можно целую книгу написать про один такой камень, но никому ведь дела нет до него, он лежит себе и лежит, я его вот сейчас возьму и брошу, и чёрт с ним. А таких камней миллионы, и деревьев миллионы, и облаков. Мы проходим мимо всего этого и видим только самую малость, только обложку этой книги, которую можно написать про любой предмет, потому что мы слишком быстро на всё смотрим, мы спешим. Взглянули, ухватили самую главную идею  это камень!  и пошли дальше Ну, всё  Эрн в последний раз взглянул на камушек и выбросил его.  Довольно философии. Я колы хочу.

Назад Дальше