Что будем делать? Да то, что с самого начала собирались. Я отвезу тебя домой, и всё плохое для тебя закончится. Но сначала
Да? Что?
Сначала, красавчик, я сбрею бороду!
ГЛАВА 19
Слабенький огонёк масляного светильника затрепетал на внезапном сквозняке, и Мелькарту подумалось, что в его берлоге стало слишком холодно. Ему-то всё равно, но вот парень может замёрзнуть. Он пошарил рукой у постели, нащупал лохматую шкуру, что служила ему одеялом, и взглянул на притихшего любовника. Он уснул? Ещё бы, столько раз за эту долгую ночь он, Мелькарт, овладевал этим телом, что сам чуть не стёрся. Мужчина с нежностью погладил разметавшиеся чёрные волосы любовника, легонько поцеловал его обнажённую спину. Да, это и правда очень красивое тело, и ненасытное, жадное до ласки. Хорошо бы ещё как-нибудь испытать такое безумие, такое упоение, но так трудно выбрать время на что-то простое, человеческое! На его плечах лежит груз ответственности за жизнь всего их поселения, за битву с проклятыми наймитами Демиургов и, ни много, ни мало, задачка: спасти мир. Во как! Он криво усмехнулся. Спасибо тебе, Огненная Роза, за то, что ты так мастерски усложнил, а вернее, даже испоганил жизнь старины Мела! Что б ты сдох, кукла стервозная! Эх И раньше-то было не просто, а теперь стало совсем тяжело. Ну а этот парень, что сейчас лежит рядом с ним, не создан для такой жизни, это уж точно. Среди «Воинов справедливости» ему нечего делать, и очень скоро они расстанутся. Жаль. Очень красивый, и очень сексуальный. Мелькарт на минутку зажмурился, и перед глазами его заструились видения: стройное, сильное тело изгибается в его руках, плавно поднимаясь и опускаясь в такт их горячему, резкому дыханию. Капельки пота блестят на груди, стекают тоненькой струйкой по желобку на животе, влажным глянцем покрывают бёдра его прекрасного любовника; губы молодого человека приоткрыты, словно для поцелуя, а колдовские фиалковые глаза укрылись в тени роскошных ресниц, и только отблеск звёздной эйфории сверкает в безудержной ночи. О, какая восхитительная ночь! Вот его искуситель поднял руки, запустил пальцы в свои длинные, чёрные волосы и отвёл их назад, открывая полностью своё точёное, пылающее страстью лицо. Сладкий стон наполняет тишину оттенками безудержного наслаждения, и он, Мелькарт, чувствует: уже скоро! Совсем скоро! О, как же это прекрасно! Да, уже почти Он сжимает руками бедра любовника, стараясь поглубже насадить его на свой клинок, и чувствует, как пальцы его скользят по влажной коже. Ещё немного, милый, сейчас, да! И цветные вспышки в мозгу, словно сияние полярной ночи, полыхают так, что он теряется в них: нет уже ни жалкой лачуги, ни старых облезлых шкур на постели, ни самого поселения, ни даже этого убогого, гниющего мира ничего и никого! Только он, великий вождь, самый великий из всех, и самый лучший в мире самец таким он чувствует себя сейчас. Да, только он и этот восхитительный ангел в его объятиях вот и всё. Больше никого нет, да им никто и не нужен. Ты самый лучший, Амит! И нет равных тебе, Амит Рафи! Усталый и услаждённый, Амит склоняется к нему, и губы их сливаются в счастливом поцелуе «Это лучшее, что было в моей жизни!»
Амит вздрогнул, когда Мелькарт стал укрывать его шкурой какой-то безобразной зверюги. Он чувствовал себя очень усталым, опустошённым.
Ох, Мел, что-то я совсем Того Сейчас, наверно, помру.
Он тяжело поднялся и сел, натягивая покрывало до самого подбородка. Мелькарт озабоченно взял его за плечо:
Ну так ложись и отдыхай! Я ж понимаю: ты вроде как под вездеход попал; всё ж таки мужик я грубый и голодный
Амит устало и невесело запротестовал:
Нет нет, не наговаривай на себя! Ты шикарный любовник, и мне было очень хорошо. И ты не получил бы больше того, что я сам пожелал тебе дать. Он полуобернулся к Мелькарту. Я завидую твоему мужчине. Со мной прежде никогда такого не было, это правда. Я ведь не шлюха, как ты выразился пару дней назад. Но у меня было много мужчин за эти годы, и почти никого я не помню. А вот тебя буду помнить всегда. Он улыбнулся, но даже такой чёрствый чурбан, как Мелькарт, не смог бы не увидеть печали и подступающих слёз в его прекрасных глазах. Кабир обеспокоенно сел рядом и обнял Амита, и хотел что-то сказать, но тот коснулся пальцами его губ, словно накладывая печать молчания. И сам продолжил: Да, буду помнить, и по-своему буду любить. Я не смог бы полюбить тебя так, как Таль, и не хочу занимать его место. Ты не сердись, но мне лучше сейчас уйти.
Да куда же? Спятил, что ли? Сам же говоришь, что помираешь, и тут же копытами стучишь! И причём тут Таль? Чего ты вообще выдумал такое? Или всё-таки быка своего боишься? Так он ничего нам не сделает!
Амит грустно усмехнулся:
Я тебе уже говорил: мы с ним не пара. Мы просто друзья. То есть нет, не просто друзья. Мы лучшие друзья. Мы настоящая семья. Но Горло его вдруг сдавили рыдания, и ему стало очень трудно дышать. Он осторожно, но настойчиво высвободился из объятий Мелькарта и встал с постели. На сердце у него было до невозможности муторно, и теперь, когда экстаз прошёл и жар любовной страсти стал остывать, он ощутил настоящее страдание. То есть он, конечно, знал что так будет, когда решился на эту авантюру и полез под одеяло кабира, но знать, что будет больно и ощущать боль разные вещи. А теперь он получил то, что хотел, и пришло время расплаты. Ему безумно хотелось сейчас закричать, зарыдать в голос, лупить кулаками в стену, и снова и снова выть. И, что бы не обидеть человека, который и правда на краткий миг сделал его счастливым, он поспешил одеться и уйти. Но прежде чем переступить порог, он, уже одетый, вернулся к Мелькарту и сел ему на колени. Кабир был невозможно мрачен: он просто не понимал, что происходит. Вроде всё было так потрясающе и он думал, что этот красавец так же доволен и счастлив, как и он сам, а тут вот поди ж ты! Чуть не плачет, и сбегает Он хотел было даже оскорбиться, разозлиться, но мелькнула мысль: вот и с Талем у него всегда такая же хреновня получается. Каждый раз после секса парень чуть не плачет и губы кусает, а потом они ругаются Да что это с ними со всеми? Какого же ещё «болта» им надо?! Но Амит не дал ему по настоящему расстроиться и завестись во гневе. Он обвил шею любовника руками, прижался к нему всем телом и принялся ласкать его, целовать, нашёптывать какие-то приятные глупости. А когда мужчине снова померещились цветные облака, он нежно и любовно заговорил, при этом не переставая обнимать:
Ты и правда самый самый самый лучший. И, если когда-нибудь захочешь повторить этот угар, я буду счастлив ублажить тебя. Но ты ведь не мой, и никогда моим не будешь. И я чувствую себя сейчас страшно виноватым перед Ашером. Нет нет, не возражай! Ведь для меня ты «самый самый», а для него ты ВСЁ! Понимаешь? И я не хочу делать ему больно, тем более что и он Амит замялся, не зная, как выразиться. Он старательно скрывал, что на самом деле его милость отставной Плектр, и давно уже прочитал в душах обоих воинов самое потаённое. Надо както подобрать такие слова, что бы этот балбес понял его без медиата. И вдруг ответ нашелся. Он скажет Мелькарту правду. Не всю, конечно; только часть правды, но этот мужчина сможет его понять. И он, глубоко вздохнув, неуверенно продолжил: Два года назад я потерял дорогого мне человека. Самого дорогого: единственного! Он погиб, и я хотел умереть вместе с ним. Понимаешь? Но всё это время я жил только ради его памяти, да ещё потому, что нужен Лиору. А недавно я узнал, что тот, кого я оплакивал, на самом деле жив. И теперь я иду по его следу, и только это по-настоящему важно для меня. По крайней мере, сейчас. И пока я не найду его, пока не спасу, я не могу думать больше ни о ком и ни о чём. Но я очень хорошо знаю, как это: любить, жить ради кого-то, страдать. Я знаю, что Таль безумно любит тебя, и не могу вставать между вами. Понимаешь? Он с беспокойством искал взгляд Мелькарта, но тот нахмурил брови и отвернулся, думая о чём-то своём. Мы с тобой друг для друга всего лишь два тела, два голода, два безумных вожделения. Но души в нашей близости нет и не будет. Потому что у меня есть моя цель, это и есть моя мечта и моё единственное желание. А у тебя есть Таль Ашер, хоть ты сейчас этого и не понимаешь.
Мелькарт неуверенно пробормотал:
Да мы ведь с ним просто друзья! Ну спим иногда вместе, и он кое-что позволяет мне Но вообще-то ничего серьёзного!
Это ты так думаешь. Амит с сожалением покачал головой. А его ты спрашивал? Что он чувствует? Зачем вообще он увязался за тобой? Ведь ты же выполнил своё обещание и доставил его на родину, да? А он всё равно из дома сбежал, отправился из роскоши дворца с тобой в никуда, в нищету и опасность; может быть, даже на встречу погибели Как думаешь, почему? Уж не ради приключений, правда?
Мелькарт не отвечал. Он никогда об этом раньше не думал. Ему нравился Таль. Очень нравился. Но признать это значит поддаться слабости. Бойцы должны сражаться, а не цветочки собирать. И у настоящего мужчины нет времени на глупости типа «любовь». И есть братья по крови, есть братья по оружию, есть в конце концов любовники. Просто любовники! И ничего больше. «Ты уверен? Ты правда хочешь от своего мужчины именно этого?» Эти слова вдруг прозвучали в его голове так чётко и убедительно, что ему даже страшно стало. Он ещё не знал, что с этого момента он будет видеть и Таля, и их отношения в совсем другом свете, и его страстная, диковатая натура навсегда потеряет покой. Но пока он молча покорился грустной ласке самого потрясающего любовника, к которому он теперь всегда будет питать нежные чувства. А Амит, почувствовав его настроение, ещё раз поцеловал его и поднялся. Пора было уходить. Невидимая отрава, что убивала его в последние дни, была побеждена, но на его душе остался рубец, и он ожесточённо болел. Ему надо было поскорее освободиться от этой боли, иначе тоска всё-таки доконала бы его. и тут никто ему не поможет, даже этот сильный и ненасытный мужчина. Он ласково погладил голову Мелькарта:
Я всегда буду твоим другом. Что бы дальше не случилось, в моём сердце неизменно найдётся место для тебя. Но сейчас я должен думать о том, что бы спасти того, кто так дорог мне.
Мелькарт с благодарностью сжал его руку и на мгновение удержал его пальцы в своих ладонях.
Я ведь могу тебе помочь? Ты только скажи, и я всё для тебя сделаю!
Амит усмехнулся:
Это очень весомое обещание. Ты же не знаешь, что я могу попросить!
Знаю, что обязан тебе жизнью, и что самые лучшие мгновения я пережил с тобой. И я точно твой должник.
Что ж, раз уж ты хочешь расплатиться
Нет! Мелькарт решительно поднялся во весь рост и притянул Амита к себе. Плектр невольно залюбовался его мощным телом, мужественной статью и силой, исходившей от него. «Ты мне, я тебе» это не по мужски. Пусть барыги считаются, а настоящие люди дорожат честью и уважением. А ещё теми, кого любят. А ты завоевал моё сердце, и я буду заботиться о тебе, даже если мы останемся просто друзьями.
«Друзьями» Амит мягко улыбнулся ему и поцеловал в висок. А две недели назад шлюшкой называл, выкидышем обезьяны. Голову оторвать обещал!
Мелькарт засмеялся и недоверчиво покачал головой:
Правда? Это было так давно! Целая вечность прошла с той ночи, да откуда ж мне было знать, что ты такой славный?
А как же мой друг? Он тоже славный?
Мужчина нахмурился:
Твой друг чокнутый буйвол, варвар и мужлан.
Прямо как ты!
Ну да, я ж и сказал: он мне тоже нравится! И ты только не говори ему, но я и правда рад, что мы снова встретились!
После ночи в каравансарае они Амит и Лиор ещё сутки прятались в скальной пещере. Амит плохо себя чувствовал, да и буря мешала нормально передвигаться. Конечно, их вездеходу помехи не почём, но вот искать не известно кого да ещё неизвестно где это задачка для нереально крутых, а они оба Ну да, конечно, они очень крутые, но лучше было не искать новые неприятности на свои головы. И уж точно не прямо сейчас. И вот так Лиор умничал, а Амит, который хотел сорваться в дорогу немедленно, только сердито морщился и ныл. Ему было скучно, они глупо тратили время, да и как они будут искать крашеных бандитов, если те захотят затаиться? Надо было сразу идти за ними! В общем, Лиору пришлось пообещать подкрасить ему второй глаз для симметрии, и Плектр чуть присмирел. Но, едва всполохи на небе поблекли, они погрузились, ещё два раза поругались и наконец отправились в путь. А вот куда он ведёт, этот самый путь, они не знали. Просто двинулись в ближайшее поселение, а потом в ближайший город. Мучили свои печёнки, травясь мерзким самогоном в питейных заведениях, и в пьяной болтовне собутыльников по крупицам выведывали всё, что известно о повстанцах. Пил в основном Лиор, а Амит пытался читать мысли, но уж луче никогда не слышать того, что в головах у прожженных полудиких алкоголиков, да ещё когда такой холёный красавец рядом! Тьфу! Из шалманов они выбирались пошатываясь; один от опьянения этой пакостью, другой от усталости и тошнотворного отвращения. В общем, ничего толком не получалось, и они уезжали совершенно выжатые и злые. Хотя кое-что всё-таки удавалось выудить. И на базарах, и на постоялых дворах, и в шалманах везде были люди, которые подрабатывали, помогая «Воинам справедливости». Этим крашеным бедовым парням нужны были припасы, нужна была информация, да и время от времени кто-то начинал искать дорогу к ним, отчаянно нуждаясь в помощи. Слухи, конечно, ходили, но всё какие-то неопределённые. Вроде вот тот лавочник знает друга того мужика, которому воины недавно помогли с не важно, с чем. А вот у того живодёра вроде как недавно какие-то подозрительные типы опять всю ночь крутились Ясно, что повстанцы бывают здесь. Но то ли очень уж ловко умеют скрываться, то ли редко появляются. Но совершенно не возможно предугадать, когда именно они заявятся. А ждать Амит не хотел. Он уже до смерти устал, ведь всю неделю они носились по округе как встрёпанные, и в голове его уже скопилось слишком много бесполезного мусора. После каждого «обследования» он выгружал всё это Лиору, а тот уже пытался разобраться с правдой неправдой. Как бывалый военный, он скорее мог найти верное решение. И скоро они уже вычислили имя человека, который знал, как связаться с повстанцами.
Хозяин Бо-Бо лениво откинулся на кушетке и, прищурив и без того заплывшие глазки, хищно и голодно разглядывал гостя. Вах вах вах! Что за чудесное видение! Уж не морок ли это пустынного зноя? Ну откуда здесь вдруг появился такой красивый человек? Едва он откушал обед и прилёг под огромной пальмой, спасаясь от дневного пекла, так его дремоту вдруг побеспокоил слуга. Ленивый кабир с негодованием запустил в него туфлей и обрушил на его голову такие проклятия, что даже верблюды и козы забеспокоились, а остальные слуги опасливо попрятались. Но этот полуголый, почерневший от жары человечишка не уходил и что-то жалобно мямлил, и Бо-бо досадливо поморщился: ну что там ещё такое? Никого не звал, никого не ждал, а к нему всё лезут и лезут, и покоя нет даже здесь, среди песков! Дома не лучше: дверь на петлях не держится. Всем нужен Хозяин Бо-бо: большой и богатый человек! Он всё может, всех знает, все его уважают. Он может всё купить и всё продать, достать и свести с нужными людьми, всем помогает и деньги звенят у него в кошельке будто соловьи поют! Как приятно слушать! Иногда, правда, приходится терпеть неудобства. Путешествовать он не любил, но лугали зачастую готовы были глотки друг другу повырывать и никак не желали лично пересекаться, а купи продай делать надо, и кто поможет всё сделать быстро и выгодно? Да, конечно он большой и богатый Хозяин Бо-бо! И потому он уже неделю жарил своё толстенное, изнеженное тело в этом оазисе среди немытых бродяг и с каждым днём становился всё злее и капризнее. Поэтому настойчивое нытьё слуги просто взбесило его, и он слышать ничего не хотел о каком-то там важном господине. Мало ли кто тут шляется! Всех гнать прочь! Но голос весёлый и мелодичный вдруг очаровал его, и он чуть не вскочил со своего шикарного ложа.
Что же ты не ласково принимаешь гостей, уважаемый? Я странник среди этих песков, и мне хочется укрыться в прохладной тени и отдохнуть. А ты тут самый достойный и влиятельный господин, так что окажи мне честь: прими в своё общество и позволь скоротать время в такой приятной и блистательной компании!