Вот теперь она опешила так, что даже осадила коня и провела рукой по лбу, щеке, губам.
Что ты сказал?..
Не так выразился, он тоже остановился и повернулся к ней. Лицом ты научилась владеть в совершенстве
Я не училась, прошептала Джефранка.
Виэльди, похоже, не услышал:
но не взглядом. Он тебя выдает.
Но как?
Как едва знакомый степняк увидел то, что до сих пор замечали только отец, старая служанка и советник Лакор?!
Сын каудихо по-своему понял ее вопрос и ответил:
У тебя глаза то блестят, то мутнеют. В них читаются чувства, которые ты пытаешься скрыть
Я не пытаюсь она сказала это вслух или про себя?
Тут уж ничего не поделаешь. Выражение лица можно подчинить своей воле, а вот взгляд вряд ли. Но я, например, и лицом не могу владеть так, как ты.
То ли смеяться, то ли плакать. Ничего-то этот Виэльди не понимает. Счастливый!
И все же: как он сумел распознать ее чувства по глазам? Скорее всего, просто слукавил. Он же все слышал и конечно догадался, что Джефранка огорчилась
Огорчилась?! Нет. Она в отчаянии.
* * *
Под вечер к Данеске приехала Зейниса, подруга. Увы, с тех пор, как та вышла замуж за воина из клана Тиррейта, они редко виделисьв последний раз на празднике середины лета, а до того аж две луны назад.
Отъехав в степь недалеко от дома, они разожгли костер, разложили шкуры и, насадив на железный прут лепешки, принялись их обжаривать. Полусонные кони паслись поблизости. До этого Данеска стащила из погреба пьяный настой, и сейчас они с Зейнисой поочередно прикладывались к небольшому узкогорлому кувшину, болтали о себе и о знакомых
Когда речь зашла о Празднике-Середины-Лета, Зейниса вдруг примолкла, внимательно посмотрела на Данеску и сказала:
Ты была там с красными бусинами. А пото-о-ом потом выяснилось, что победитель в состязанияхтвой брат. Ну и некоторые уверены, что ты и Виэльди Понимаешь?
Кто эти «некоторые»?! Данеска стукнула подругу кулаком по плечу. Ты и твой муж?! Или еще какие-нибудь глупцы?
Я не хотела обидеть! В Летнюю Ночь чего только не бывает! Рассказывали, что однажды отец с собственной дочерью
Вот только мне не рассказывай эту гадость, ладно? И неужели ты думаешь, что мы с Виэльди не узнали друг друга? Хоть и много лет прошло, но я его сразу узнала. А он меня.
Удивительно, какой гладкой получилась ложь! Данеска ни разу не сбилась, не засмущаласьи чудесно. Пусть Зейниса поверит и передаст обман дальше: подруга не может держать язык за зубами, и сейчас это на пользу. Нельзя, чтобы люди всерьез думали, что она и брат были любовниками, иначе ему будет непросто стать следующим каудихо.
Виэльди важнее подруг, важнее клятв и правды, важнее всего. Я его не предам!
А вообще знаешь что, Зейниса, с насмешкой протянула Данеска. Ты не должна была меня об этом спрашивать. Это же таинство. Ты его и сама нарушила, и меня вынудила.
Ой! подруга прижала ладонь ко рту. И правда. Извини. Я должна была сдержать любопытство
Ладно, что уж теперь, Данеска махнула рукой, поднялась с земли и потянулась, сладко застонав.
Спать хочешь? Я тоже, Зейниса зевнула. Но еще я хочу мужа дождаться. Он вот-вот должен меня забрать. Ты же подождешь вместе со мной, не оставишь тут одну?
Конечно. А то когда еще я тебя в следующий раз увижу?
Наверное, уже никогда.
Ну, он же не в последний раз в земли Каммейра приезжает! А я с ним буду навязываться, смеясь, сказала Зейниса. И когда родителей в следующий раз стану навещать, заодно и к тебе загляну, хочешь?
Данеска кивнула и отвернулась, чтобы подруга не заметила выступившие на глазах слезы.
В следующий раз ты меня не найдешь, я буду в Империи.
Муж Зейнисы и впрямь скоро приехал за ней и забрал. Данеска осталась одна возле костра, теперь словно померкшего, даже холодного, зато сторожевые огоньки вдали как будто засияли ярче, они подмигивали редким звездам и манили ее к себе.
Возвращаться домой не хотелось: там Азари начнет расспрашивать, отчего воспитанница такая печальная, примется утешать Нет, не надо этого, не сегодня. Лучше пойти к охранным огням, поболтать со старым Черекисегодня как раз он на страже возле одного из них. Она может хотя бы просто посидеть рядом. Пусть отец будет недоволен, это неважно, пусть даже ругаетсяесли вообще заметит, что она поздно вернулась.
Данеска раскидала костер, забрала шкуры, приторочила их к седлу Красногривого и, взяв коня под уздцы, пошла к Череки.
По степи пронесся ветер, обжег лицо колючей пылью и едва не сбил с ног, высокая трава согнулась, зашумела, как горный водопад, однажды виденный в детстве. В небе полыхнула молния и зарокотал гром, Красногривый взволнованно заржал.
Нет! Только не буря! Нужно прямо сейчас мчаться обратно, пока не началось, иначе потом, в темноте и пыльной мгле, немудрено заплутать в двух шагах от дома. А если пережидать бурю здесь, то раньше утра она домой не явится. Отец убьет!
Данеска вскочила на коня, а ветер ударил с новой силой.
Быстрее! Свет окон и так уже еле виден! Быстрее!
Красногривый, проскакав немного вперед, заартачился, заплясал на месте, истошно заржал: конечно, он всего лишь скаковой конь, а не боевойте-то ничего не боятся, приручены.
Сквозь шум трав и рваные порывы ветра донесся топот копыт и возглас:
Кто-о здесь?!
Это я! Дане-е-еска!
Пролетело несколько мгновений, и топот приблизился, потом раздался грубый окрик:
Что ты здесь делаешь?! В такое время?!
Это Виэльди вернулся! Он поможет!
Так и вышло: он схватил ее коня за поводья, а своего подстегнул. Вот теперь Красногривый послушался и зарысил вслед за Беркутом.
Буря усилилась, пыль забивалась в ноздри и глаза, теперь вовсе ничего не было видно, и Данеска, всецело положившись на Виэльди, точнее на его коня, зажмурилась.
Открыла глаза, только когда услышала:
Приехали. Слезай.
Она спрыгнула, и Виэльди почти втолкнул ее в конюшню, потом завел лошадей и, навалившись на двери, закрыл их.
Внутри, у входа, покачивалась единственная лампа, колыхаясь от проникающего в щели ветра.
С ума сошла? Виэльди встряхнул Данеску за плечи. Что ты делала в степи ночью?
Да ничего! она высвободилась и отошла от него. Приезжала подруга, а потом ее муж забрал и Ой, как же они там? Ведь тоже в эту бурю угодили!
Переждут, отмахнулся Виэльди и пошел ставить лошадей в стойла. Расседлай своего.
Данеска кивнула, хотя он уже отвернулся и не видел. Она зажгла еще одну лампу и, встав на цыпочки, подвесила к балке в середине конюшни.
Когда лошади были расседланы, Виэльди с Данеской принялись вытряхивать из волос и одежды пыль и песок.
Ты плохо воспитала своего коня, раз он такой пугливый, проворчал Виэльди и опустился на сноп сена у стены. Удивительно: это меня здесь не было семь лет, но ты уж должна бы привыкнуть к бурям и не теряться.
Мне не так часто удавалось и удается рассекать по степи, как тебе, огрызнулась Данеска. Я ведь женщина, забыл? А скоро и вовсе не удастся. Ну вот! Опять от жалости к себе на глазах слезы выступили. Я и сейчас недалеко от дома была. Просто с подругой поговорить хотела! Я ее, может, вообще никогда больше не увижу!
Слезы сдержать не удалось. Понять бы еще, из-за чего она плачет: из-за грядущей разлуки с родиной? Из-за резких слов Виэльди? Из-за пережитого испуга? Или пьяный настой виноват?
Она закрыла лицо руками, и тут на голову легла тяжелая ладоньэто Виэльди поднялся и несколько раз погладил по волосам, потом прижал ее к своей грудипо-братски прижал!
Ну-ну, ладно, успокойся, сказал он и, приобняв ее за плечи, усадил на сено, сам опустился рядом, но так и не убрал руку. Нам с тобой повезло ну или не повезло родиться детьми каудихо. И вот расплата. Мне ведь тоже выбирать не придется, сама понимаешь. На ком надо будет жениться, на той и женюсь. Увы, таков наш с тобой долг.
Ты говоришь, как отец! вскинулась Данеска, и слезы тут же высохли. Вы, мужчины Вечно для вас долг, и власть, и слава важнее всего!
Виэльди рассмеялся, но невесело.
Можно подумать, ты так много знаешь о мужчинах!
Немного, но достаточно, Данеска отстранилась от него. Поэтому знаю, что вы что вам
Ничего ты не знаешь, отрезал Виэльди. И ладно. Расскажи лучше: что за подруга? Все равно нам здесь сидеть, пока буря не утихнет.
Зейниса. Она старше меня почти на четыре года, но мы все равно дружили, виделись почти каждый день. Пока она не вышла замуж за Рейско, племянника главы клана Тиррейта. Но ты ее вряд ли помнишь
О, напротив, Виэльди помнил ее слишком хорошо, и воспоминания были не из лучших. Он сам в этом виноват
Кровь заката окрасила травы багрянцем, и к этому времени он и Сарэнди, юнцы четырнадцати лет, изрядно опьянели: приятель стащил у родителей ячменный настой, причем немало. Когда все выпили, захотелось лихостью друг перед другом похвастать, вот они и устроили скачки наперегонки. Тогда и наткнулись на Зейнису, дочь простого скотовода, собирающую какие-то травы в большой мешок.
Эй! крикнул Сарэнди. Красавица, как твое имя?
Зейниса, откликнулась юная девушкапочти девочка, как сейчас Виэльди понимал, и улыбнулась.
Зря она это сделала: Сарэнди и Виэльди соскочили с коней и подошли к ней.
Что ты здесь делаешь?
Травы собираю. Лечебные. У меня бабушка лечить может и меня учит. А вы кто?
А я сын каудихо! похвастался Виэльди. А это мой друг Сарэндисын лучшего воина моего отца.
О! воскликнула Зейниса и засмущалась.
Румянец так красиво и волнующе окрасил ее щеки, что они оба голову потеряли.
Сначала Сарэнди дернул ее на себя, облапил ягодицы, не обращая внимания на крики и сопротивление, потом Виэльди неумелыми руками принялся щупать девичью грудь, гладить Зейнису по спине, талии и бедрам, одновременно стягивая с нее платье. Он приспустил ее штаны, пошарил пальцами во влажной, вожделенной промежности Девушка закричала, ее крик отозвался жаром в паху. Хотелось еще и еще, и даже больше
Зейниса вырвалась чудомони даже не поняли, как. Полуголая, она побежала прочь, но могла ли убежать от всадников? Нет! Они, два пьяных юнца, вскочили на коней и принялись загонять «добычу». Это было весело, они смеялись, подбадривая друг друга. Благо, ей повезлоим тоже: двор Зейнисы оказался рядом и, завидев жилье, они не осмелились дальше ее преследовать. Зато потом хвастались друг перед другом, кто чего увидел и чего потрогал. Ну не дураки ли?!
Утром к каудихо явился разгневанный отец Зейнисы вместе с перепуганной дочерью. Она шла с низко опущенной головой, скрывая глаза за волосами. Виэльди не слышал, о чем говорили два отца, но что сейчас ему не поздоровится, догадался сразуи не ошибся.
Каудихо подманил его пальцем. Виэльди только приблизилсяи тут же упал, сраженный мощным кулаком Андио Каммейры. Захлебываясь от крови во рту, попытался подняться, но не получилось. Отец помог, если можно так сказатьпоставил его на ноги, вздернув за волосы. Конечно, это было лишь начало.
Каудихо велел снять рубаху, а когда Виэльди послушался, то привязал его к столбу у конюшни и взял прут, каким обычно секли провинившихся рабов. Нет, он не стал бить сына сам, а вручил хворостину оскорбленному отцу Зейнисы. Тот, разумеется, отходил Виэльди так, что следы от прута до сих видны, если присмотреться. Когда все начиналось, Виэльди обещал себе не кричать, даже не стонать. Куда там! Вопил, как резаный баран! Казалось, это никогда не закончится. Сознание начало угасать, в глазах потемнело, и тогда, будто сквозь туман, раздался голос каудихо:
Ну ладно, будет. Мой сын, конечно, засранец, но убивать его все же не стоит.
Андио Каммейра не отвязал его: так и оставил, окровавленного, у столба. Сколько он там простоял? Сутки, месяцы, годы? Как не потерял сознание? Хотя лучше бы потерял Когда веревки на руках наконец разрезали, Виэльди мешком рухнул на землю и непроизвольно глянул на небо: оказывается, солнце еще и до зенита не добралось.
Ну все, сын, все, вставай, бормотал отец, поднимая его. Идем.
Идти Виэльди не мог, и Андио Каммейра втащил его в дом едва ли не на руках.
Дальше был плач материда осенит ее в подземном царстве крыло Ворона! примочки, мази, и последующий разговор с отцом.
Ты ни разу не был в настоящем бою! отчитывал каудихо. Ты еще не воин. Как ты посмел покуситься не просто на девицуна талмеридку?!
Я был в бою!
Ты не воевал, только помогал настоящим воинам. Это не считается. Ты не прошел воинское посвящение.
Что тут было ответить? Только промолчать и опустить голову.
Пойми сын, отец похлопал его по плечу, и Виэльди вскрикнул. О, извини. Да тебе сейчас несладко, но это во благо. Запомни: тысын каудихо. Нет нужды унижать себя и брать женщин силой. Придет время, и многие из них сами почтут за честь он замялся, хмыкнул, но тут же продолжил. Мы, талмериды, один народ. Так не смей оскорблять женщин своего народа! Этим ты оскорбляешь себя и всех нас! Ты можешь брать силой вражеских дочерей, жен, сестер. Но для этого сначала должен стать воином. Понял?
Да
Он и правда понял. Урок запомнился не просто надолгонавсегда.
Когда в следующий раз Виэльди встретился с Сарэнди, то оказалось, что у приятеля тоже кровоподтек на половину лица. Они быстро посмотрели друг на друга, улыбнулись смущенно-понимающими улыбками и, не сказав ни слова, разошлись.
Удивительно, что после всего случившегося Зейниса подружилась с Данеской. Хотя, может, ничего странного. Похоже, отец дал богатый откуп, иначе как бы дочь бедного скотовода вышла замуж за племянника главы клана Тиррейта?
О чем ты задумался? спросила Данеска.
Да так Ни о чем, пробормотал Виэльди.
Скажи а ты когда был в Империи, ты его видел? Ну наследника?
Во взгляде Данески горел мучительный, болезненный вопросзахотелось немедленно приласкать ее и утешить. Виэльди сдержался: незачем травить душу: ни ей, ни себе.
Издалека видел. Толком не разглядел. Я же не был при дворе и не буду, пока отец не представит меня императору.
А когда представит?
Ну и как ей ответить, при этом не напомнив о ненавистном браке? Хотя Данеска, похоже, и так постоянно о нем помнит Виэльди вздохнул.
Представит, когда мы все туда поедем На твою свадьбу.
Она промолчала и отвернулась.
За стенами завывал ветербуря все не унималась, а внутри сопели кони, потрескивали масляные лампы, бросая слабые отсветы на профиль Данески, такой красивый Виэльди отвел взгляд, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим влечением. Вот только что она была сестройно вмиг стала желанной женщиной, хотя ничего для этого не делала. Ну что за напасть?! Когда это наконец закончится?
Когда она уедет. Быстрей бы
Подумал так, и сам на себя разозлился: он пожелал Данеске того, чего она жаждала избежать, и все потому, что неспособен справиться с собственной похотью! Ну почему именно сестра? Разве мало на свете женщин?
Мы можем пойти домой, сказал Виэльди. Песком нас, конечно, занесет, но дорогу найдем, не заблудимся.
Нет, Данеска покачала головой. Не хочу выходить. Здесь так уютно. Навсегда бы осталась! Будто мы будто я ограждена от всего мира.
У Виэльди было похожее ощущение.
Тогда давай спать. Буря до утра вряд ли утихнет.
Она кивнула и, отвернувшись от него, свернулась калачиком. Какое-то время Виэльди смотрел то на затылок Данески, то в стену, потом лег на сено, закинул руки за голову и скоро уснул.
Солнечный луч упал на веки, и Виэльди открыл глаза. Посмотрел вверх, на окошки под потолком конюшнитак и есть, только что рассвело, и утренний свет мутно-желтыми полосками пробивается сквозь слюду, золотит зависшую в воздухе жирную пыль.
Левая рука онемела. Ясно отчего: голова Данески покоилась на его плечевидать, сестра перевернулась во сне. Или не во сне? Может, она так легла намеренно, когда проснулась среди ночи? Ведь и ее мучит та же страсть, что и Виэльди, это невозможно не заметить: взгляды украдкой, мимолетное смущение при разговоре и розовеющие щеки, неумело скрываемая ревностьподумать только! к княжне.
Виэльди осторожно, чтобы не разбудить Данеску, высвободил руку и вгляделся в любимые чертыну да, любимые! Неясно, какой любовью он ее любитбратской или мужской, но то, что любит, несомненно. Едва касаясь, он провел подушечкой большого пальца по ее губам Такие теплые, влажные, нежные Ну как тут удержаться и не притронуться к ним в поцелуе? Слегка Так, чтобы она не заметила, не проснулась